adventur написал(а):Если предположить, что Варяжское море это Черное, то там и Нов город находится - это крымский Неаполь (что в переводе тоже "Новый город"). От него остались, вроде, только камни и он находится как раз за чертой современного Симферополя. Озеро там, кстати, тоже находится. А есть еще одно озеро Ильмень - озеро-ильмень Тинаки в Астраханской области, куда старые дороги и водные пути из Керчи также ведут. Так о каком Новом Городе тогда идет речь в былине, о каком озере Ильмень и о какой Золотой Орде?
Орда - южное (по современным меркам) объединение, протянувшееся полосой от Атлантики до Тихого, с выходами и к северным морям, и к Индийскому океану. Центр был где-то в районе восточного Туркменистана. А в какое место конкретно плавал Садко?... Скорее всего, на территорию Литвы.
Обожаю этот мир! Не устаю удивляться тому, что пространство со мной постоянно разговаривает. Дает мне подсказки и отвечает на вопросы. Беда в том, что я безнадежно тупа не всегда понимаю все мне сказанное. Иногда меня осознания "догоняют" через несколько дней, иногда вообще не догоняют. Но пространство не унывает, все время пытается достучаться до меня, посылая то намеки, то людей, пробивающих мою броню непонимания. И я искренне благодарна тому, что меня не бросают, а продолжают вести и поддерживать по жизни. Ну это я что-то расчувствовалась 
Итак, ответ по поводу Садко и Золотой орды.
Комментарии к былине "Садко"
Распутывать сказочный клубок огромное удовольствие. Как прочтений оригинальных текстов может быть множество, так иногда легенды и песни приводят к реальным историям — историям волнующим, подчастую трагичным, теряющимся в глубине лет. Но, как и все европейские сказки подверглись цензуре, изменениям и многократным переписываниям, так не миновала эта участь и древнерусские былины.
У нас нет текстов, датируемых ранее XIX века. Былины записывались собирателями фольклора в разных губерниях и у разных сказителей, а потом издавались, собранные зачастую из разных отрывков. Разумеется, они подвергались обработке. Разумеется, они не могли идти вразрез господствующему мировоззрению и содержать нелицеприятные для политической системы моменты. Во многих народных песнях содержалась неформальная лексика, эротические отрывки - все это было опущено, переписано, отредактировано. Известно, что вообще первой попыткой систематизировать и записать устное народное творчество народов, проживающих на территории России, были труды А.Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» и «Народные русские сказки». Причем их первое издание в конце 50-х гг. XIX века было изъято из-за претензий цензуры того времени. В дошедших до нас сведениях указаны "непозволительная эротичность и отсутствие культуры" в первоначальных текстах — они были изданы в конце XIX века в Женеве с пометкой: «Отпечатано единственно для археологов и библиофилов в небольшом количестве экземпляров», и в настоящее время найти эти тексты обычному обывателю не представляется возможным. Второе издание, изрядно переделанное, в России вышло уже после смерти автора.
Иногда текст былин, сказок и песен сродни лоскутному одеялу, сшитому когда небрежно, а когда настолько искусно, что лишь глаз знатока может оценить, что дошедшая до нас версия распадается на несколько эпизодов, между которыми — века. Примером подобных разночтений служит одна из самых древних и загадочных былин: с детства всем знакомый «Садко».
Некоторые лингвисты считают «Садко» одной из очень немногих оригинальных былин, дошедших до нас. И, тем не менее, известно 51 ее изложений, некоторые из них в виде поэтических фрагментов, а некоторые — в прозаических пересказах. (В нашей статье мы будем опираться на официально признанные даты, хотя они и внушают сомнения из-за отсутствия преемственности — былина, повествующая о событиях XII века, записана лишь во второй половине XIX века!).
Вся история распадается на три различимых эпизода. Первый рассказывает о бедном гусляре, выигравшем спор у морского царя, что вытащит из Ильмень-озера три «золотые рыбки». Эта история в какой-то степени перекликается со сказкой А.С.Пушкина — правда, желания героя исполняет не сама золотая рыбка, а Морской Царь, по заслугам оценивший игру бедного гусляра на берегу Ильмень-озера. В конце первой части былины бедный музыкант становится богатым купцом Новгорода.
Здесь образ рыбы весьма символичен и, даже можно сказать, архетипичен. Карл Юнг связывал образ рыбы с Христом, который в христианстве считается богом. Но образ рыбы, связанный с божеством, имеет намного более глубокие корни.
Вот бог Кродо, один из старых верховных богов западных славян. Он изображен в виде гиганта, держащего в руке колесо (мы уже разбирали этот образ в статье «Архетип») и стоящего на рыбе, лежащей на каменном алтаре.
Надо сказать, что весь первый эпизод географически логичен: события происходят в Новгороде и на озере Ильмень, куда удаляется главный герой. Указанное озеро находится в 6 км от Великого Новгорода и, учитывая, что исторический Нов город был за крепостной стеной, то место уединения в виде конкретной географической точки не кажется нереальным.
Находит свое отражение в физическом мире, как ни странно, и "рыбка золотое перо", которую вылавливает Садко. Купцы, участники пари, не верят в ее существование. Эта рыбка длиной достигает 40 см, а толщиной — не более 5 мм, действительно напоминает внешним видом перо или, скорее, змею. У нее желтоватое (чем не «золотое»?) тело, покрытое мельчайшей чешуей. Спинной плавник — длинный, состоит из шипиков, не связанных между собою перепонкой, как у других рыб. Когда плавник расправлен, рыба похожа на упавшее в воду перо. (Научное название рыбы — Ptilichthys, что в переводе означает «перо-рыба»). Перо-рыба ловится крайне редко, так как ведет ночной образ жизни и обитает в придонном слое. Первое упоминание об этой рыбе относят к концу XIX века. В настоящее время ареалом перо-рыбы считается Тихий океан, Беринговое море, Охотское море. (Учитывая этот момент, можно принять как версию, что былина содержит отрывки сказаний из разных географических областей, или раньше фауна новгородских озер и рек была намного более разнообразной.)
Второй эпизод весьма прозаичен и не имеет ничего сказочного. Купцы бьются об заклад, сможет ли один из них, по имени Садко, скупить все товары в городе Новгороде. Но из-за прибытия московских и заморских товаров местный купец проигрывает спор. Здесь стоит упомянуть, что история донесла до нас имя одного из купцов Великого Новгорода XII века - Садко Сытиныча (Съдко Сытиниць). Известен он тем, что в 1167 году заложил фундамент церкви Бориса и Глеба на территории Новгородской крепости (согласно Новгородской летописи). Церковь сгорела, по данным летописей, в 1262 году из-за попадания в нее молнии. Историки предполагают, что новгородский купец и стал прообразом былинного героя.
Однако, есть у него и другой прототип: по записанной в начале ХХ века в Белозерском районе легенде, Садко был предводителем разбойников, наводящих ужас на новогородскую округу до призвания Рюрика с дружиной "для наведения порядка". Поскольку оригиналы рукописей до нас не дошли, они все сгорели или пропали, а даты конфессиональных событий зачастую отодвигались в далекое прошлое (а также учитывая тенденцию конца XIX века "формировать образы героев для подражания современников"), кажется логичнее предположить вероятность второго варианта, чем первого.
Третья часть былины повествует о путешествии Садко в подводное царство, женитьбе гусляра на ее обитательнице и его последующем побеге. Причем в побеге ему помогает христианский святой — Микола Можайский (под именем Николы Можайского известна деревянная скульптура Николая Чудотворца, хранящаяся в кремле города Можайска. Этот город появляется в летописях 1231 года. Археологи считают, что первые укрепленные поселения на этой территории датируются XII веком, а до этого времени на этих землях проживало племя балтов. Впервые данная скульптура упоминается в 1495 г. в связи с замужеством московской княжны и литовского князя). Учитывая, что предположительный путь торговли Садко — именно территория нынешней Литвы, упоминание конкретного святого кажется логичным.
Николай Можайский, Третьяковская галерея
В былине очень четко прописаны географические названия. Есть упоминания не только городов Новгорода и Можайска, но и подробнейшим образом описан путь, по которому Садко повел свои корабли торговать:
"...А и поехал торговать купец богатый новгородскиий
А и как на своих на черных на караблях.
А поехал он да по Волхову,
А и со Волхова он во Ладожско,
А со Ладожского выплывал да во Неву реку,
А и как со Невы реки как выехал на синё морё.
А и как ехал он по синю морю,
А и как тут воротил он в Золоту Орду..."
Как заметил Андрей Степаненко, престол Золотой Орды одно время занимал Тохтамыш, ушедший с остатками липецких татар в Литву. Если понимать «Золотую Орду» как торговую структуру, то пребывание купца Садко на территории сегодняшней Литвы вполне соотвествует описанному пути. Правда, здесь упоминание названия «Золотая Орда» нарушает хронологию, выстраиваемую по имеющимся на сегодняшний день записям былины. Ведь словосочетание это известно лишь со второй половины XVI века. Следовательно, либо текст былины был отредактирован с учетом лексики конкретного исторического момента, либо она не такая уж и древняя, что более вероятно.
Третий эпизод былины — самый интересный и сказочный. Здесь нам представлен обряд жертвоприношения Морскому Царю. Надо заметить, что упоминаемый в начале и в заключительной части былины Морской Царь — не одно и то же лицо! Морской Царь из первой части прельстился игрой Садко и одарил его богатством. При этом он появляется из озера Ильмень. А Морской Царь из третьей части никогда игры Садко на гуслях не слышал — он лишь «наслышан» о ней. К тому же, он живет в море и представляется читателю намного более всемогущим и грозным, чем одноименный персонаж из первой части. Интересная деталь: Морской Царь восседает на ступе. В фольклоре, дошедшем до нас, ступа — принадлежность конкретного женского хтонического персонажа — Бабы Яги.
Надо указать, что жертвы Морскому Царю приносились многие века и дожили едва ли не до наших дней! Чучело в мужской одежде отправляли в дырявой лодке на северных озерах: Ладожском, Онежском, Ильмене еще в начале ХХ века — конкретно в географическом ареале былины «Садко». И сейчас есть обычай во многих местах на земном шаре бросать в воду деньги, что следует отнести к разновидностям этого же культа. Классические языческие подношения божествам: в виде пищи, менового эквивалента (золото) и, наконец, человеческие жертвоприношения, которым, вероятно, положило конец лишь повсеместное распространение христианства.
Языческие верования соответствуют родо-племенному строю, когда все периоды человеческой жизни (не только детство-отрочество-зрелость-старость, но и изменение социального положения — к примеру, переход в статус вождя племени, жреца), сопровождались инициациями, рассматриваемыми как ритуал, в ходе которого происходит символическое очищение от прошлого и приобретение нового опыта.
В христианстве сам обряд крещения происходит в виде купания, или опрыскивания человека водой. Обряд очищения водной стихией прослеживается во многих этносах, и в наиболее древних, на северо-западе Европы, его проводили три женщины (как тут не вспомнить трех Парок — трех богинь судьбы в древнеримской мифологии). В старых, еще античных базиликах северо-западной Европы сохранились огромные океанические раковины, в которых и совершалось омовение. То есть погружение в воду символизирует и очищение, и переход на новую ступень.
В былине Садко переживает самую настоящую смерть — его бросают в море, принося в жертву Морскому Царю (символическая смерть присутсвует и во многих ритуалах в разных конфессиях и в наши дни).
Морской Царь просит Садко сыграть ему на гуслях, пускаясь при этом в пляс. Поскольку Морской Царь олицетворяет море-океан, на море при этом разражается шторм, несущий погибель многим людям. Пришедший на помощь герою Николай Угодник подговаривает его порвать струны на гуслях, прекратив таким образом играть. Заметим, что вся история гонения на гусли в послепетровской Руси не смогла уничтожить этот музыкальный инструмент. И былина «Садко» тоже служит этому процессу: герой в конце повреждает гусли, отказываясь от игры на них.
Н.Л. Пяткова в статье «К вопросу о расшифровке сюжета новгородской былины о Садко» завершает подробный разбор языческих и христианских персонажей былины следующим выводом: «Он рвет струны на гуслях, отказываясь от силы повелевать стихиями, а вмешательство христианского святого по-иному расставляет акцент в браке с Чернавой... Из язычника он превращается в христианина и строит церкву соборную Миколе Можайскому. Чернава же предстает стихийной силой — рекой, которую Садко подчиняет себе. И как христианин, Садко отрекается от языческой силы и власти. Таким образом, былина выявляет приоритетную бинарную оппозицию язычник — христианин, а не гусельник — купец (ведь не может же купец отказаться от дальнейши торговли, а, соответственно, и плаваний по синем морю)».
Добавим, что былина показывает и изменения образа жизни: Садко больше не играет на гуслях — он рвет струны и оставляет инструмент в подводном царстве, он обманывает Морского Царя и новую жену и убегает от языческого божества, склоняясь перед христианским святым и завершая свои приключения богоугодным делом. Он не вступает в права супруга Чернавы (ведь у него осталась в Новгороде молодая жена), что также утверждает христианские ценности моногамного брака над языческой полигамией.
Здесь нужно добавить, что образ Морского Царя в русской мифологии претерпел значительные изменения: более древние источники ("Голубиная книга") трактуют "море-окиян" как женское не персонифицированное начало, а уже более поздние отождествляют Морского Царя с мужским божеством, что опять же указывает на более близкий к нам период создания известного нам текста.
Мы можем предположить, что былина «Садко» носила «воспитательный» характер во время, когда наряду с христианством были еще крепки языческие верования, либо, что одно время язычество и христианство сосуществовали вместе. В таком случае, момент окончательного повсеместного утверждения христианской религии и ее победы над другими конфессиями и демонстрирует былина. Поскольку время записи текста — вторая половина XIX века, то можно предположить, что христианство до этого периода распространено не было.
Лара Делаж
