Маркеры богатства и бедности.
...Иной раз меняются местами. Если вам удалось осилить в школе эпохальный труд Николая Гавриловича Чернышевского «Что делать?», то вы, вероятно, помните страдания юной Веры Павловны, а точнее её маменьки. Верочка была худенькой и смуглой, то есть, по мнению общества - безобразной, непригодной для выгодного, удачного замужества. Бог с нею, с красотой, но смуглость, загар в те времена считывались, как принадлежность к низшим слоям населения, а забракованная Вера Павловна, с точки зрения толпы, не могла претендовать на звание подлинно аристократической девы. Костлявость тоже не добавляла ей баллов.
Если вам удалось осилить в школе эпохальный труд Николая Гавриловича Чернышевского «Что делать?», то вы, вероятно, помните страдания юной Веры Павловны, а точнее её маменьки. Верочка была худенькой и смуглой, то есть, по мнению общества - безобразной, непригодной для выгодного, удачного замужества. Бог с нею, с красотой, но смуглость, загар в те времена считывались, как принадлежность к низшим слоям населения, то есть Вера Павловна, с точки зрения толпы, не могла претендовать на звание подлинно аристократической девы. Испокон веков сибаритки из знатных и богатых семей скрывали нежные личики от Солнца, дабы не изуродовать свою иссиня-бледную (а на картинах - бледнорозово-молочно-свежую) красу. Румянец - не просто безобразно, но не-при-лич-но. Низкий жанр, пошлость. «Лилию оскорбляющее полнокровье граната».
А в 1930-е румянец стал плакатно-журнальной нормой, голливудская суперстар Джин Харлоу и стахановка Дуся позировали с непременным румянцем на щеках. Ибо сие - прилично, спорт и здоровье - это комильфо, болеть - пошло и неактуально... Поменялось время - поменялось понимание комильфотности. Замечу - не красоты, а именно - правильности, нормы. Когда в межвоенные годы стало принято загорать, старшее поколение, помнившее волшебные свойства отбеливающего Creme Simon, было шокировано. Воспитанные на любви к пудре и к кружевным парасолям, гранд-дамы возмущались, глядя на обложки журнала 'Vogue', где стройные и узкие девицы демонстрировали свою любовь к пляжам и свободе. А сейчас мощный, предельный загар, особенно в сочетании с сушёным, поджарым телом, считается признаком гламурного времяпрепровождения. Бедные - бледны, богатые - загорелы.
То бледность, то загар...
...Точно так же, талия, стянутая до состояния полуобморочности, считалась не символом манящей сексуальности, как пишут в большинстве книжек, а знаком...хорошего воспитания девушки. Особенно этот тезис был популярен в Англии, где сильное затягивание стана приравнивалось к некоей телесной дисциплине. Талия в 17 дюймов предполагала такую же крепость духа и несгибаемую нравственность. Плохо затянуты были, как раз, девушки из весёлых домов. Кроме того, широкий, то есть не знавший корсета, стан имели - опять-таки - девушки из низших слоёв общества, которые много трудились, много ходили, etc. Тонкая талия - признак высокого ранга, признак приличия, следования законам света. Тут дело не в красоте, а в следовании некоей светской норме, ибо эталоном красивого тела по прежнему (!) считалась фигура Венеры Милосской или ещё какой-нибудь Афродиты Каллипиги. Там нет особых талий.
Я уже писала о том, что красота античных статуй (красота обнажённости) и прелесть тугой, «в рюмочку» талии (красота одетости) в XVIII-XIX веках считывались по-разному, но при этом сосуществовали в пределах единого эстетического «поля». Тонкая талия - это правильно, прилично. Сейчас неприличным считается иметь лишний вес - он трактуется, как равнодушие к здоровью, как лень, как безволие. Это повелось с эпохи яппи, с рубежа 1970-1980-х годов, когда подтянутое тело стало символом процветания и карьерного роста. До этого полнота после 30 лет прощалась, ибо считалась следствием возрастных изменений и связывалась с рождением детей. Сейчас всем пример - Виктория Бекхэм или Наталья Водянова. Неприлично расплываться даже после родов. Не в красоте уже дело, в неких приличиях.
Брови 1980-х.
Справа - одна из финалисток 'Московской красавицы - 88' Екатерина Чиличкина.
Или вот... Помните, что говорила о бровях секретарша Верочка? Такие брови носить не-при-лич-но, их надо выщипывать. Бровь должна быть тоненькая, удивлённо приподнятая... Ниточка. Дамы 1970-х решительно вооружались «хотя бы рейсфедерами», не говоря уже о специальных щипчиках. Но у многих советских дам были готовальни, вместо наборов для ухода за лицом. Это не ужасно, это просто жизнь. Потому что все cоветские работницы, кроме таких дремуче-упёртых, как гражданка Калугина, умудрялись иметь именно показанные в журналах брови, и не так важно, чем сие достигалось. А что же мы увидим буквально через пять-шесть лет? В 1980-х в моду вошли именно те самые неприлично-широкие брови. Глядя на свежие, прекрасные лица юных топ-моделей, становится не по себе от их кустистых бровей. Сие кажется диким - великолепная Синди Кроуфорд с неухоженными бровями на обложках всех ведущих журналов мод!
Улыбчивые девочки из вожделенного журнала 'Burda Moden' - такие же. Сандра Лауэр и Сабрина Солерно - аналогично. Такая мода, таковы правила, таковы приличия. И уже слегка повзрослевшая Верочка не выщипывает брови и даже выкинула куда-то свой любимый рейсфедер. Точно так же, в эпоху моей юности было принято и - комильфотно сильно краситься. Мы все наносили мощный, перламутрово-многоцветный макияж, смешивали ярко-синее с бешено-жёлтеньким, делали под скулами смелый малиновый мазок и считали, что именно так и никак иначе. Быть немного вульгарной и вызывающей - норма, прилично. Быть скоромницей - выбиться из контекста эпохи. Потом, в конце 1990-е, нам хватало бледно-кораллового блеска и коричневой туши, ибо в моду стремительно ворвался асексуально-женственный минимализм... Стало неприлично сильно краситься и ярко выделять себя на фоне такой же яркой толпы.
Яппи-стиль из журнала 'Англия' 1983 год - прилично выглядеть богатым и дорогостоящим.
Гранж 1990-х - прилично выглядеть небрежным.
Вероятно вы помните, что многие пожилые люди александровской и николаевской эпох прололжали носить наряды по моде своей далёкой молодости. Замечу, что это не было обыкновенным отставанием стариков от моды. Сейчас бабульки не носят платья сталинской эпохи, а наши матери не создают себе бабетты из поседевших волос. А тогда... Литература первой трети XIX столетия переполнена этими образами - старички в пудреных париках, зловещие старухи с причёсками а-ля Мария-Антуанетта, престарелые ретрограды обоих полов, живущие под лозунгом: «Кто не жил до 1789 года, тот не жил вовсе!». Для них мода ампира и последующих стилей была не просто чуждой, а длинные панталоны не просто символом санкюлотов, им всё это казалось безобразно неприличным, ибо создавалось не придворной культурой Версаля, а буржуазными выскочками. Подражать парвеню - позорище.
Даже Карамзин отметился: «Действие всесильной моды, которую, подобно фортуне, должно писать слепою! <...> Француженки не имеют её [стыдливости], прыгали контрдансы на могилах родителей, мужей и любовников! Мы гнушаемся ужасами Революции и перенимаем моды её!». Точно так же, в XVI-XVIII века для мужчины было приличным демонстрировать обтянутые чулками ноги, сейчас...Сейчас это себе может позволить разве что какой-нибудь фрик. Меняются гендерные стереотипы, меняются правила игры. Или - в моде то богатый look, то - сдержанно-утончённый. Яппи породили моду на показной шик, Версаче ответил им своими барочно-ренессансными выкрутасами, леопардовыми принтами и дефиле с участием самых красивых манекенщиц. Принято, положено быть богатым - стало быть бедность будет считываться, как порок. А вот в эпоху гранжа, как раз, неприлично выглядеть богатым... Так что всё, всё относительно.
Зина Корзина (с)