Моё рыже - полосатое  .. Масло

Раньше шло всё как по маслу,
Словно бы предрешено,
А теперь слова погаснут,
И в глазах темным - темно.
Раньше больше было смысла
И рискованность была,
И качалось коромысло
На плечах добра и зла.
Освещённый день был ясен,
Ночь беззвёздная ясна,
И ломился в окна ясень,
Накалённый докрасна.
Набиралось равновесье
Из осколков дней и лет,
И хранило поднебесье
Каждый новый мой секрет.
Ничего теперь такого
Мне на старость не дано,
И любое ныне слово
От меня ограждено,
Словно под замком тюремным,
И не знаю, как спасти,
Чтобы не сгубить подземным
Начертанием пути, —
Вынести, не ранить в смуте,
Божий смысл не утерять,
Лёгкости его и сути
Дать дыханье, волю дать.

                                     Раньше шло всё как по маслу...
                                         Автор: Григорий Корин

Бледно - жёлтые дома недавно построенного жилого района тянулись вдоль пологого холма, насколько хватало взгляда. Улицы здесь были до того однообразными, что Рике казалось, будто она ходит кругами по одному и тому же маршруту.

Заусеница на пальце правой руки заныла от холода. Матида Рика никогда не была тут раньше. Судя по широким дорогам, этот загородный район, который обычно представляют как прекрасное место для семей с детьми, был рассчитан исключительно на автовладельцев. Посматривая на навигатор в смартфоне, она лавировала среди супружеских парочек, выбравшихся за покупками к ужину.

У неё в голове не укладывалось, что Рэйко выбрала именно этот район для своего семейного гнёздышка. Вокруг безликие сетевые универмаги, рестораны да пункты проката DVD. Ни частных магазинчиков, ни книжных лавок из тех, что передаются из поколения в поколение. Стерильное пространство, начисто лишенное истории и культурного фона.

На прошлой неделе Рика съездила на день в небольшой городок на Кюсю, чтобы поспрашивать о жизни одной жертвы преступления с участием несовершеннолетних.

Там тоже не было ничего примечательного — стандартные жилые районы, застроенные частными домами. Разве что незнакомые названия супермаркетов локальных сетей да местная реклама бросались в глаза.

Разок Рика разминулась со старшеклассницами в непривычной форме — в Токио она никогда не видела на школьницах юбок такого фасона. Пока она бродила в одиночестве по незнакомому городу (если б не работа, она бы и не попала туда), ей стало казаться, что её привычная жизнь растворяется в тумане, а сама она вот - вот исчезнет без следа. Небо над головой, помнится, было нежного кремового цвета, как во сне. И сейчас это ощущение бесконечного блеклого сна снова возродилось в памяти.

«По крайней мере, здесь меня ждут», — напомнила себе Рика и направилась к очередному магазину, решив, что он станет последним.

На входе её окутал характерный для супермаркетов запах холодного влажного картона. Продавщица средних лет жарила тонкие ломтики мяса на переносной плитке и визгливо зазывала покупателей попробовать кусочек. Рика взяла в руки упаковку сырого мяса — насыщенно - розового, с белыми прожилками. Упаковка была прохладной и слегка влажной. Когда она в последний раз покупала продукты, чтобы приготовить что - нибудь самостоятельно?

Они с Рэйко списались в LINE [1], когда Рика проезжала реку Футакотама. Рэйко предложила встретить её на станции. Однако Рика отказалась. Сказала, что сама дойдёт и заодно купит что - нибудь по дороге к столу.

Сегодня она вернулась домой рано утром, до обеда проспала как убитая, а затем приняла душ и занялась обработкой собранного в командировке материала. Потом была встреча с колумнистом на Сибуе, и когда с делами было покончено, время уже поджимало, так что заранее зайти в магазин Рика так и не успела. Они с Рэйко были близки, но всё равно ехать к друзьям с пустыми руками не хотелось.

Ответ от Рэйко сопровождал смайлик в виде розового кролика. Только недавно к подруге вернулся весёлый и озорной настрой после того, как она в прошлом году ушла с работы.

«Ловлю на слове! Если вдруг попадётся — купи сливочное масло, пожалуйста. Этой зимой оно в дефиците. Но специально искать не нужно, так, если увидишь! Лучше приезжай поскорее».

Витрина с молочными продуктами светилась тёплым желтоватым светом. На нижнем ярусе отчетливо выделялась длинная пустая полка, над которой висело объявление:

«Уважаемые покупатели! В связи с дефицитом сливочного масла в магазине вводится ограничение — одна пачка в одни руки».

Третий супермаркет, и везде одно и то же.

Рика вздохнула, выбрала брусок маргарина с добавлением сливочного масла и направилась к кассе.

Новый дом Рэйко располагался на пологом склоне в пяти минутах от станции. Ничем не отличимое от других трёхэтажное здание площадью где - то тридцать цубо [ 2 ]. На парковке одиноко стояла «Тойота», а вдоль короткой дорожки, тянущейся от ворот до входа, выстроились в ряд кашпо с простыми цветами вроде маргариток или анютиных глазок.

Нажав на кнопку домофона, Рика наконец выдохнула.

— Привет! Как же я рада тебя видеть!

Стоило входной двери открыться, как Рэйко тут же бросилась обниматься.

Рика потянулась навстречу. Обнимать маленькую, хрупкую Рэйко ей — длинноногой, длиннорукой, сто шестьдесят шесть сантиметров ростом — было очень удобно. На подруге был передник, волосы, как всегда, источали приятный фиалковый аромат, щёки раскраснелись. Рика только сейчас поняла, как истосковалась по близости и искреннему проявлению любви.

Радость и нетерпение Рэйко были вполне понятны. Раньше, в студенчестве, они виделись каждый день, а тут встретились впервые за полгода. Сама Рэйко ушла с работы, но постоянная занятость Рики не давала пересечься. Вообще-то официально у Рики были выходные по вторникам и средам… Но на деле позволить себе беззаботно отдохнуть в свободные дни мог разве что Китамура, её младший коллега. Даже сегодня, в среду, после встречи с подругой Рика собиралась вернуться на работу, чтобы поразбираться с материалами к статье.

Из комнаты в глубине коридора доносился сладкий сливочный аромат вперемешку с запахом свежего дерева. Рика переобулась в тёплые тапочки, предложенные Рэйко, и прошла в окрашенную в светло - оранжевые тона комнату. Гостиная площадью примерно в десять татами [ 3 ] была соединена с кухней и обеденной зоной. Вроде бы все просто, но красивый цветочный узор на обивке дивана и занавесках, добротные деревянные шкафы и коллаж неизвестного автора на стене делали комнату уютной и умиротворяющей — совсем как в старой квартирке Рэйко в Оямадай.

Аромат фиалок здесь чувствовался ещё ярче. Несмотря на обжитость комнаты, в ней не нашлось ни одного фото со свадьбы или медового месяца — очень похоже на Рэйко. Если подумать, она никогда не любила фотографироваться. В ванной Рика прополоскала рот, умылась и вытерла лицо душистым мягким полотенцем из стопки в корзине — прямо как в гостинице. Полотенце ей так понравилось, что Рика даже заинтересовалась брендом, хотя обычно не обращала внимания на такие вещи.

— Прости, что опоздала. Ещё и масло и не нашла.

Только вот что принесла.

Вытащив из пакета упаковку с надписью «Маргарин с добавлением масла (50 %)», Рэйко радостно воскликнула: «Ой, спасибо! Это очень кстати!» — и тут же убрала брикет в холодильник. По правде говоря, Рика плохо понимала, чем отличаются по вкусу маргарин и сливочное масло.

— Я прошлась по окрестным супермаркетам, но везде был только маргарин…
— Путешествие в поисках масла… Прямо как в «Маленьком чёрном Самбо»! [ 4 ] — засмеялась Рэйко, выпорхнув из кухни.

Она сняла с полки книжку с картинками в яркой красной обложке. Та выглядела знакомой — кажется, Рика читала её в детстве, но содержание совершенно стёрлось из памяти. Разве что иллюстрации припоминала: простые, яркие цвета, размашистые линии.

— Знаешь, я решила сразу покупать понравившиеся книги, чтобы было что читать будущему ребёнку. Тиражи таких книжек ужасно быстро заканчиваются, а «Маленький чёрный Самбо» к тому же в последнее время не слишком популярен из-за «чёрного» в названии. Но, по-моему, в сюжете нет совершенно ничего расистского.

Рэйко говорила так, словно ребёнок должен был вот - вот появиться на свет — нужно только немного подождать. Когда летом прошлого года врачи сказали ей, что она не может забеременеть из-за постоянного стресса на работе, она тут же бросила её.

Рика окинула подругу внимательным взглядом. Рэйко выглядела замечательно: кожа без следа косметики, блестящие волосы, влажные карие глаза, припухшие мягкие губы…

Одета по-домашнему: юбка с узором в цветочек, стройные ноги обтягивают легинсы, поверх них натянуты шерстяные синие гетры. Когда Рэйко работала в пиар - отделе крупной кинокомпании, она всегда выглядела безупречной бизнес - леди, однако нынешний облик очень ей шёл — в нём был какой-то особый шарм. К тому же сейчас её подруга казалась очень юной — и не скажешь, что они с Рикой ровесницы, обеим уже по тридцать три.

Узнав о решении Рэйко бросить работу и посвятить себя семье, Рика долго увещевала подругу по телефону. Она считала ужасно неразумным — отказаться от карьеры. И если честно, Рика почувствовала себя брошенной. Так переживала, что даже спать стала хуже.

Рассматривая вместе с Рэйко книжку, Рика вспомнила студенческие времена, когда они вот так же вместе сидели за учебниками или конспектами.

История маленького чёрного Самбо тоже постепенно восстановилась в памяти. Во время прогулки по джунглям негритёнок Самбо встречает четырёх голодных тигров и, чтобы они его не съели, отдает им свою одежду, обувь и зонтик.

После этого тигры стали спорить, кто из них самый красивый. Рычали, хвостами били, а потом начали кругами бегать друг за другом вокруг дерева. И добегались до того, что превратились в лужицу топлёного масла.

Самбо забрал свою одежду и пошёл домой, а отец мальчика собрал это масло, отдал жене, и та испекла на нём вкусные блины, которыми наелась вся семья. Странная и немного жестокая история.

— Не слишком ли сурово всё вышло с тиграми? Как - то их жаль… — вздохнула Рика.
— Да что ты! Тигры сами виноваты. Они первые пытались съесть Самбо. А потом поддались тщеславию и устроили глупую перебранку на тему того, кто лучше. Вот и получили по заслугам.

Разговор прервал стук входной двери.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

[ 1 ] Они с Рэйко списались в LINE - LINE. Японский мессенджер. — Здесь и далее примечание переводчика.

[ 2 ] здание площадью где - то тридцать цубо - Тридцать цубо =  100 кв. метров.

[ 3 ] Гостиная площадью примерно в десять татами - Десять татами = 15 кв. метров.

[ 4 ] Прямо как в «Маленьком чёрном Самбо»! - The story of Little Black Sambo — рассказ шотландской писательницы Хелен Баннерман. В Японии выпускался в виде книжки с картинками.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

                                                                                                                            из детективного романа  Юзуки Асако - «Масло»

Чтоб осталось одна святость (©)

Я пытался найти
Я пытался достать
Я пытался прийти
Я пытался летать

Я хотел достучаться
Я хотел испытать
Я хотел подниматься
Я хотел тему знать

Я верил в успех
Я верил в судьбу
Я верил в свой бег
Я верил в борьбу

Я считал, что получится
Я считал, что смогу
Я считал, что захочется
Я считал, что прощу

Я ещё на пути
Я ещё не пришёл
Я ещё позади
Разжигаю костёр

                                      Разжигаю костёр
                                Автор: Аркадий Радий

Катя после службы зашла пообедать в советскую столовую. Столовая помещалась в нижнем этаже той же «Астории», в бывшем ресторане гостиницы. Столики были без скатертей, у немытых зеркальных окон сохли в кадках давно не поливаемые, пыльные пальмы. Заплёванный, в окурках, паркет. Обед каждый приносил себе сам, становясь в очередь.

Сидели за столиками люди в пиджаках и в косоворотках, красноармейцы, советские барышни. Прошёл между столиками молодой человек в кожаной куртке, с револьвером в жёлтой кобуре. Его Катя уже несколько раз встречала и, не зная, возненавидела всею душой. Был он бритый, с огромною нижнею челюстью и придавленным лбом, из-под лба выползали раскосые глаза, смотревшие зловеще и высокомерно. Катя поскорей отвела от него глаза, — он вызывал в ней безотчетный, гадливо - тёмный ужас, как змея.

— Товарищи, можно сесть к вашему столику?
— Пошалоста!

Это были два немецких солдата, их каски с копьевидными верхушками стояли на столе. Катя со своею тарелкою супа села к столику. И сейчас же стала жадно по - немецки расспрашивать солдат, — кто они, как сюда попали, почему.

Тот, который отозвался на её вопрос, — высокий и крепкий красавец с весёлыми глазами, — рассказывал: он — спартаковец (1), был арестован немецким командованием за антимилитаристскую пропаганду в войсках; несколько раз его подвешивали на столбе, били. Перед уходом немцев из Крыма он бежал из-под караула.

Немец засмеялся и любовно ткнул товарища локтём в бок.

— Вот с этим парнем (mit diesem Kerl) (2)! Он был моим караульным. Сбил его с пути истинного; изменил он кайзеру, забыл честь германского воина.

Товарищ его, с большими рыжими усами, стыдливо улыбался.

Первый с восторгом стал говорить о русских: во всемирной истории не бывало такого случая, — в первый раз не фразами одними, а делом люди пошли против войны, свергли биржевиков, которые бросили трудящихся друг на друга. И борьбу в стороны заменили борьбою вверх.

— А мы? Как ребята, мы дали затуманить себе головы нашим руководителям. Мы, дескать, не пойдём, — а вдруг те всё - таки пойдут? Разве так можно было рассуждать? Всё равно, как при атаке: я брошусь вперед, а вдруг остальные не двинутся с места? Каждый бросайся вперёд и верь, что и другие бросятся. Только так и можно дело делать. И что теперь получилось? Цвет нации истреблён, накопленные богатства расточены, а победитель ткёт паутинку и налаживается, чтоб приникнуть и пить из нас остатки крови. Конец Германии!
— А если бы вы победили, вы то же бы самое сделали с Францией.
— Ну, да (ja wohl) (3)! В этом и ужас. Создавали культуру, науку, покоряли природу, — и все для того, чтобы превратить Европу в дикую пустыню, и людей — в зверей. Какой позор (welcher Unfug) (4)! И вдруг русские: не хотим! Довольно! Molodtzi rebiata! И с любовью он оглядывал красноармейцев за соседним столиком, евших с заломленными на затылок фуражками.

В квартиру к Мириманову вселили десять солдат. Они водворились в кабинете Мириманова, выходившем на садовую террасу, и в комнате рядом.

Лежали в грязных сапогах на турецких диванах. Закоптелые свои котелки ставили прямо на сукно письменного стола, на нём же и обедали, заливая сукно борщом.

Жена Мириманова, Любовь Алексеевна, — полная дама с золотыми зубами, — хотела поставить им простой стол, — они не позволили.

Солдаты ничего не делали круглые сутки, но пола никогда не мели. Дрова кололи на террасе, разбивая цветные плиточки мозаичного пола; а спуститься пять ступенек, — и можно было колоть на земле. За нуждой ходили в саду под окнами. Пробовал их убеждать Мириманов, пробовала Катя, — они слушали, не глядя, как будто не с ними говорили, с предрешённым нежеланием что-нибудь делать, о чём просят буржуи.

Вечером Катя готовила себе в саду ужин на жаровне. На дорожке три красноармейца развели костёр и кипятили в чайнике воду. Двое сидели рядом с Катей на скамейке. Молодой матрос, брюнет с огненными глазами, присев на корточки, колол тесаком выломанные из ограды тесины.

Он опустил тесак и сказал:

— А на кой они нам чёрт, ваши образованные? Только то и делали, что за грудки нас хватали. Миллион народу, каждый расскажет, как измывались над ним. А теперь, — «я, — говорит, — образованный!» — А кто тебе дал образование? — «Отец». — А отец, значит, нас грабил, если тебе мог дать образование, значит, и ты грабитель!
— Дело не в том. А без просвещения, без культуры вы никогда не создадите социализма.
— Мы вашу буржуазную культуру попираем ногами.

— Вы, товарищ, повторяете чужие слова, а сами их не понимаете. Вот у вас винтовки, пулемёты. Это дала буржуазная культура. Бросьте их, сделайте себе каменные топоры, как наши далёкие предки. В комнатах у вас, — как загажено всё, как заплёвано, никогда вы их не метёте. А буржуазная культура говорит, что от этой грязи разводятся вши, чахотка, сыпной тиф. К нам войдёте, — никогда даже не поздороваетесь, шапки не снимете.
— А вам так нужно: «Ах, милосливая государыня! Наше вам нижайшее! Позвольте ручку поцеловать!» — Солдаты на скамейке засмеялись. — Прошло времечко!
— Нет, нужно только, чтоб вы сказали: «Здравствуйте!» Чтоб видно было, что вы по-человечески относитесь.
— Никакого человечества! Борьба классов! Весь вред — от буржуазного елементу. Как ужа вилами, прижать — и растерзать! Почему до сих пор социализму нету? От них! Саботажничают, Антанту призывают! Всю эту сволочь нужно истребить, и чтоб осталась одна святость!

— Много у вас святости останется при такой кровожадности! Вот потому-то, что у вас почти все такие, социализма вы и не сможете устроить.
— Что?! — Матрос вскочил на ноги и с тесаком ринулся на Катю. — Не устроим?! — Он остановился перед нею и стал бить себя кулаком в грудь. Поверьте мне, товарищ! Вот, отрубите мне голову тесаком: через три недели во всём мире будет социальная революция, а через два месяца везде будет социализм. Формальный! Без всякого соглашательского капитализму!.. Что? Не верите?!

Катя смеялась.

— Конечно, не верю.
— А говорите, тоже социалистка! — Матрос с изумлением оглядел ее. Какая же вы социалистка?

                                                                                                                                                            из романа В. В. Вересаева - «В тупике»
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(1) он — спартаковец - Лига Спартака — марксистское революционное движение, организованное в Германии во время Первой мировой войны. Движение было основано в августе 1914 года как Международная группа Розой Люксембург, Карлом Либкнехтом, Кларой Цеткин и другими членами Социал-демократической партии Германии (СДПГ), которые были недовольны официальной политикой партии в поддержку войны. Во время Ноябрьской революции 1918 года группа «Спартак» восстановила себя как общенациональная беспартийная организация под названием «Лига Спартака» с целью создания советской республики, которая включала бы в себя всю Германию. 1 января 1919 года Лига Спартака стала частью Коммунистической партии Германии (КПГ) и прекратила своё существование как отдельное образование.

(2) Вот с этим парнем (mit diesem Kerl) - Повторение на немецком, mit diesem Kerl, так и переводится - с этим парнем.

(3) — Ну, да (ja wohl) - Аналогично, "с этим парнем". ja wohl - Да, в самом деле

(4) Какой позор (welcher Unfug)! - Также. welcher Unfug - какой вред (позор).

Полёты лётчиков в зеркальном пространстве (©)

Их  встречают просторы небес,
Облака песни странствий поют.
Место красное  нынче  их здесь,
А земные дела подождут.

На мажорных аккордах форсаж!
Хмель высот, всех пилотов пьянит!
Перегрузки, глубокий  вираж…
Мощь турбины, свободу  дарит!

Вы мелькнёте стрелой в небесах,
На сверхзвуке раскатится гром.
Побывали у Зевса в гостях,
А Земля - ваш родительский дом!..

                                Здесь небо по особенному близко (Отрывок)
                                             Автор: Эдуард Полябин

На бумажке было большое слово «ONE». Справа от него помещался картуш с орлом и звездами, а слева – кольцо с перевёрнутой пирамидой внутри, в точности как на хусспе. Ещё там были слова «In God we Trust».

– Очень благочестивые ассигнации, – сказал я.
– Я не знаю точно, – сказал Димкин, – но предполагаю, что на ваших деньгах написано: обеспечены серебряной и золотой монетой. Верно?
– Да.
– Вам может показаться, что это опечатка и здесь должны быть слова «In Gold we Trust». В том смысле, что деньги обеспечены золотом. Но здесь написано именно про Бога. Согласитесь, странная надпись для денег в совершенно безбожную эпоху. Про веру есть, а про золото нет. И знаете почему?
– Почему?
– Потому что в наше время мировые деньги уже не обеспечены золотом. Они не обеспечены ничем вообще, кроме веры в них. А эта вера пробуждается в людях…
– Хусспой? – выдохнул я.

Димкин кивнул.

– А что это за хусспа? – спросил я. – Я имею в виду, я видел – но каким образом она действует? Что это вообще такое?
– Очень долго объяснять, – сказал Димкин. – Наши старшие партнёры говорят, что это реликтовая энергия древней вселенной, существовавшей до Большого взрыва. Она не исчезла наперекор всем законам космоса.
– Зелёные черти подчинили себе эту энергию?
– Скорее наоборот. Наши старшие партнёры пытались когда - то с ней бороться, но хусспа всегда проникает в ту самую силу, которая пытается её уничтожить – и становится её новым стержнем… Делается, если угодно, новым богом и превращает вчерашних врагов в прихожан и слуг. У наших партнёров про это гимны сложены. Целая религиозная метафизика, весьма красивая. Наши партнёры считают себя избранной космической расой, потому что хусспа проявляет себя именно через них, и тень этой избранности естественным образом ложится на Америку… Но нашего с вами вопроса это не касается. В узко - практическом смысле хусспа – это нечто вроде непобедимой гипнотической силы. Технически она проявляется через специальные устройства, имеющие характерный вид. С их излучением вы теперь знакомы.
– Да уж, – ответил я. – Знаком.
– Федеральная хусспа выглядит примерно так же, но значительно больше по размерам – она весит больше десяти тонн и пробивает своим излучением весь земной шар. Её установили в бункере под зданием Федерального Резерва в тысяча девятьсот семьдесят первом году, благодаря чему было отменено золотое обеспечение доллара…

Димкин сложил руки на груди и как - то по - особенному проникновенно поглядел мне в глаза, из - за чего сразу сделался похож на хитрого цыгана.

– Маркиан Степанович, я вовсе не хочу сказать, что эмиссия необеспеченных денег – это хорошо и нравственно. Многие в Америке это осуждают. Некоторые даже говорят, что это противоречит нашей собственной конституции. Но в то время у нас просто не было другого выхода. А сегодня… Что бы мы ни думали на этот счёт, сегодня доллар – главная, если не единственная опора мировой стабильности. Если вера в него иссякнет, мировой порядок просто рухнет. Это будет хуже, чем удар астероида. В том числе и для России. Все связи между людьми и странами оборвутся. Наступит хаос и кромешная тьма…
– То есть все у вас держится на хусспе?
– Фактически да. Хусспа Федерального Резерва пробуждает в людях веру в доллары. И вызывает недоверие к серебру и золоту, которые служили деньгами пять тысяч лет. Причём хусспа действует на всех, даже на меня. Я вроде бы всё знаю и понимаю – но лучше сам буду хранить свои сбережения в этих зелёных бумажках, чем в золоте или серебре, с которыми завтра вообще непонятно что будет… И не только я. Все российское руководство тоже.
– Вы это серьёзно?

Димкин кивнул.

– Но тогда, – сказал я, – тем, у кого есть эта хусспа, не нужно, по сути дела, никакого другого оружия. Им и так будут служить все остальные народы… Просто за это вот самое зелёное непонятно что.
– Да, – сказал Димкин, – нам многие завидуют. Но я повторяю, как к этому ни относись, такова основа всего сегодняшнего миропорядка. Уничтожение федеральной хусспы приведёт ко всемирному краху. Мы расцениваем любую подобную попытку как глобальный террористический акт с непредсказуемыми последствиями. Как ни пафосно это звучит, мы прибыли сюда спасти человечество. Помочь в этом можете вы. Что вам известно?
– Поверьте, – сказал я, – мне говорили только про самолёт и про Всевидящий Глаз. Что надо сделать самолёт, первыми взлететь в небо, и тогда Всевидящий Глаз опять сделает нас первыми во всемирной иерархии народов…

Димкин раздражённо покачал головой.

– Как вы, взрослый человек, могли поверить в подобную сказку? Они вас за дурачка держат. Или за ребёнка… Ох… Знаете, откуда вообще взялся этот самолёт? Российское руководство, действительно, относится к вопросам исторического престижа крайне внимательно. Капустин продавил эту аферу как недорогой, но эффективный пропагандистский трюк. Он убедил начальство разрешить ему косметически поменять историю – чтобы Россия, так сказать, не только первой вышла в космос, но и первой поднялась в небо. Клялся, что все будет тихо и гладко – просто найдутся документы из прошлого, которые подтвердят российское первенство в области воздухоплавания. Нефть дешёвая, народ ропщет – пусть хоть престижа станет больше. Отвлечь, так сказать, население. Вроде бы обычная пропагандистская акция, мы бы даже внимания не обратили… Но, уверяю вас, что это было просто прикрытие.
– Почему вы так думаете?
– Если я вам начну объяснять, вы не поймёте. Ну хорошо, мы залезли генералу Капустину в компьютер и выкрали оттуда роман, написанный его личным… как вам сказать… приказчиком. Впрочем, вы ведь и про компьютер ничего не знаете…
– Не знаю, – согласился я.
– Вы вообще представляете, что такое генерал - чекист в России будущего?
– Нет.
– Это что-то вроде японского князя. У него есть свой клан, свои самураи, дружественные бизнес - структуры и очень солидные финансовые активы, никак прямо на него не записанные. По нашим сведениям, генерал Капустин через своего приказчика перевёл все доступные ему средства в золото. Причём как раз тогда, когда золото стало стремительно падать в цене. Приказчик до сих пор думает, что потерял деньги по своей вине. Но мы уверены – Капустин пошёл на это вполне сознательно.
– Зачем он покупал золото, если оно падало в цене?
– Капустин решил заработать. Внешне его действия действительно выглядят неудачной инвестицией, но на самом деле это попытка быстрого криминального обогащения с привлечением внеземных технологий… Безнравственно здесь всё, с начала и до конца.
– Каким же способом он хотел заработать?

– Обычным российским, – ответил Димкин. – Сжечь на тысячу, чтобы украсть на пятак, так у вас говорят? Чтобы поднять цену на золото, он решил разрушить мировую финансовую систему, основанную на долларе. А проще всего это сделать, уничтожив глобальную хусспу Федеральной Резервной Системы. Это как в фильме про Джеймса Бонда и Форт - Нокс, только с точностью до наоборот. Там хотели сделать радиоактивным золотой запас США. А Капустин, фигурально выражаясь, захотел проделать это с долларом.
– Я вас уже не понимаю, – сказал я.
– Да, извините, не самый подходящий пример. В общем, Капустин рассчитывал, что с уничтожением федеральной хусспы все словно проснутся – доллар пойдёт вниз, а цена на золото взлетит.
– Откуда вы знаете про его планы?
– У нас есть информаторы среди чекистов. В самых высших кругах. Эти опасения сперва возникли не у нас, а у них.
– А им - то чего опасаться?
– Того, – ответил Димкин, – что они тоже хранят свои средства в долларах. Неужели не понятно?

Я долгое время молчал. Мне ничего просто не приходило в голову. Мир будущего теперь представлялся мне банкой с ядовитыми пауками, которые вдруг вывалились на меня все сразу – и ползали по моему беззащитному телу.

– Вам может показаться благородным делом выгораживать соотечественников, – сказал Димкин, – но знаете ли вы, какая роль в этом плане отводилась вам?
– Более - менее. Сидеть в гондоле во время первого полёта.
– Нет, вы не знаете. Вас посадили бы в этот аэроплан, затем он при свидетелях и фотографах совершил бы в воздухе восьмерку длиной в две мили – а потом вас просто уронили бы вместе с ним с высоты двести футов. Чтобы тайна гениального самородка и его изобретения ушла вместе с ним, а для истории остался бы только зафиксированный факт управляемого полёта… Они предполагали устроить вам пышные и дорогие похороны и даже поставить памятник… Неужели вы, Маркиан Степанович, этого не сообразили?

Должен вам сказать, Елизавета Петровна – я сразу понял, что это правда. Это была просто какая - то вспышка ясности в моей голове. Теперь получало объяснение всё: и виноватый вид Карманникова, и готовность моих собеседников без особых раздумий разделить со мной почти любые секреты… Про устройство же будущего общества они, видимо, не рассказывали потому, что боялись вызвать у меня отвращение.

Я поразился, как это раньше не пришло мне в голову – действительно, зачем оставлять за спиной такого свидетеля, как я? Да ещё платить целую кучу золота…

Но вслух, конечно, я сказал нечто другое:

– Смерть за Отечество – честь для русского офицера.
– Вы благородный человек, – кивнул Димкин. – Но вы просто не понимаете, с кем связались.

                                                                                        из романа - «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами»

В глаза безличного ужаса

При этом слове где - то в глубине сознания рождалось представление о чём - то очень обширном и сплошь светлом, но безличном.

                                                                                                                        Короленко В. Г. - «История моего современника» (Цитата)

Вдруг янтарные икринки
Разметала рыбка – мать.
Не песок и не соринки –
Деток тысячную рать.

Подрастут мальки,  и к сроку
Хвост появится, плавник.
Там, на дне реки глубокой,
Рыбьей жизни бьёт родник.

                                                    Чудесные превращения Рыбка
                                            Автор: Людмила Александровна Быкова

Мечты бесплодно распаляли воображение, обессиливали волю. Когда приходило время возвращаться с этих неудачных художественных сеансов, я лениво брал вёсла, и моя лодка протягивала за собой медлительный след, тихо заплывавший ряской, водорослями и тиной.

Растущая душа стремилась пристроить куда - то избыток силы, не уходящей на «арифметики и грамматики», и вслед за жгучими историческими фантазиями в неё порой опять врывался религиозный экстаз. Он был такой же беспочвенный и ещё более мучительный. В глубине души ещё не сознанные начинали роиться сомнения, а навстречу им поднималась жажда религиозного подвига, полётов души ввысь, молитвенных экстазов.

Однажды в таком настроении я шёл в гимназию.

Путь лежал через базарную площадь, центр местной торговой жизни. Кругом неё зияли ворота заезжих домов; вся она была заставлена возами, заполнена шумом, гоготанием продаваемой птицы, ржанием лошадей, звонкими криками торговок.

И вдруг мой взгляд упал на фигуру мадонны, стоявшей на своей колонне высоко в воздухе. Это была местная святыня, одинаково для католиков и православных. По вечерам будочник, лицо официальное, вставлял в фонарь огарок свечи и поднимал его на блок. Огонёк звёздочкой висел в тёмном небе, и над ним красиво, таинственно, неясно рисовалась раскрашенная фигура.

Говорили, что протоиерей — обруситель возбудил уже вопрос о снятии богородицы — католички… Теперь опальная статуя, освещённая утренними лучами, реяла над шумной и пёстрой бестолочью базара. Было в ней что - то такое, отчего я сразу остановился, а через минуту стоял на коленях, без шапки, и крестился, подняв глаза на мадонну.

Потом я поднялся и пошёл в классы, не обращая внимания на удивлённые взгляды.

                                                                                                            из романа Короленко В. Г. - «История моего современника»