Посланцы замогильного зова

"Как тут ты не встань, а отличный
Здесь сделали к парку проход..."
На купольный город, столичный
Лёг тонкою плёнкой лёд.

Фрагментами лёг. Лишь на лужи,
Усеяв их мутным стеклом
В час утром поднявшейся стужи,
Хотя... тут рассказ не о том.

Проход... Так... Да, выдался знатный.
Как - будто прогрызли проход
В стене до того неопрятной...
И долгой... Теперь есть путь... Вот...

Теперь можно сразу, без спеха,
Пройти через парк в новый паб.
Полезная, значит, прореха!
А тем кто для этого слаб...

Ну, в парк можно выйти походу...
Парк старый, местами сырой.
Деревья... теперь то без роду.
В болоте увязли корой.

А парк - то стене современник!
Ветвями держал пару лет...
Ну да. Пока молот - изменник
Не сделал вандалистый след...

А молот... Хотя нет. Оставим.
Всё как - то несвязно идёт...
Сейчас мы всё это подправим...
Что это теперь за проход?

                                                                Дыра в стене
                                          Автор: Иван Кириллович Истомин

- Вставай, а то царствие небесное проспишь! — Кто-то трясёт Мишку за плечо. Он открывает глаза. В большой комнате темно. Только слышится надсадный бабкин храп за ситцевой занавеской.

Над Мишкой кто-то стоит. Мальчик всматривается и истошно кричит. Дождавшись, когда его вопль стихнет, дед строго, но добродушно спрашивает:

- Чего орёшь, окаяшка? Режут тебя?

Мишка снова визжит, но тут голос садится, переходит в хрип.

Деда вчера похоронили. Тогда почему он снова здесь, да ещё и разговаривает? Этак мирно:

- Вставай, внучек. Я ведь из-за тебя ни свет ни заря поднялся. Через сорок дней будет невмочь, а сейчас в самый раз.

Мишка чувствует, что, несмотря на тепло в избе, по коже бегут морозные мурашки. Он кутается в одеяло с головой и сипит:

- Не пойду я никуда. Да воскреснет Бог… - Но продолжение молитвы от нечистой силы теряется в памяти.

Дед стягивает одеяло:

- Хватит прохлаждаться! Что за молодёжь растёт!

Мишка вскакивает как ошпаренный, отбегает к печке, возле которой сушится обувь.

- Вот - вот, сапоги обувай, там сыро, — советует дед.
- Конечно, сыро! – Мишка помнит, что вечером прошёл дождь, и в могилах, наверное, вода. Ведь не иначе дед пришёл забрать его!

Почему? Десятилетний Мишка знает объяснение: в селе говорят, что если ты обижал родственника, а он внезапно умер, то придёт за тобой и уведёт в мир иной. А Мишка перед дедом виноват — когда тот слёг за месяц до смерти, то внука часто просил то книгу подать, то папиросы принести, то чай заварить, если бабушки дома не было, а Мишка медлил, ленился, убегал из хаты играть с соседскими мальчишками. Вот и доигрался…

- И куртку с капюшоном надень, чтоб за шиворот не сыпалась роса.

«Да, на кладбище много кустов, росы на них должно быть порядком», - соображает Мишка.

Почему же бабушка не просыпается? Храпит по - прежнему, словно не слышала воплей внука.

- Деда, я покойников боюсь, — шёпотом признаётся Мишка.
- А чего нас бояться? — буднично замечает дед.

Мишка хочет включить свет, поскольку стоит как раз возле рубильника, но страшится увидеть мертвеца во всей красе. Уж лучше тёмный силуэт.

Отправили Мишку родители к бабушке с дедом на всё лето, а тут такая оказия — не увидеть им больше сына. Мишка начинает тихо плакать.

- Нюни распустил! Хлеба возьми да колбасы или сыра. Что есть-то будешь? Аппетит там отменный!
- В могиле аппетит? — У Мишки волосы на голове встают дыбом. Он представляет, как сидит в яме на дедовом гробу и ест бутерброды.

Бабушка особенно громко всхрапывает.

- Не домовой ли душит? — с тревогой замечает дедушка.

А при жизни ругался:

- Эк её разрывает! Так бы и прикрыл подушкой!

Трясущимися руками мальчик открывает холодильник, берёт плавленый сырок. Отламывает горбушку хлеба от лежащей на столе буханки. Суёт снедь в карман.

- Пойдём, — говорит дед и открывает дверь.

Мишка плетётся за ним. Во дворе стоит, словно окаменев, их чёрная тонконогая собака Жулька, уши висячие в разные стороны — не лает, но и хвостом не виляет, наверное, кажется ей хозяин очень странным.

Дед берёт Мишку за руку — никогда прежде так не водил, они выходят за калитку и шагают по дороге. Пальцы у мертвеца крепкие. Вырываться боязно.

Высоко в небе сияет полная луна. Деревня спит. Стрекочут кузнечики, журчащий хор лягушек слышен издалека. Мишка оглядывается вокруг — всё кажется ночью другим, таинственным.

- Погляди-ка направо! Банника заметил? — Показывает дед туда, где зашуршала трава. — Веник берёзовый понёс. Хозяйственный.

Мишка никого не различает. Бросает косой взгляд на деда, замечает острый нос, тёмные провалы вокруг блестящих глаз.

- Погляди-ка налево, вот бесстыжая, - сплёвывает дед. У соседского сарая мелькает баба в сорочке. — Ведьма идёт чужих коров доить… Ты не озяб ли, окаяшка?

Мишка на свежем воздухе немного опомнился и приободрился. Только сейчас он понимает, что направляются они с дедом вовсе не к кладбищу. Вот миновали соседнюю улицу, клуб, магазин...

Мишка думает, что дед изменился. Раньше называл бы чертякой, да ещё и подзатыльники отвешивал. А теперь и рассказывает что-то внуку, и заботится, чтобы тот не простыл. При жизни бы так! А то скажет им с бабушкой: «Одна брюзжит, другой визжит», и уходит неведомо куда с чекушкой водки.

Спускаются под гору. Впереди раскинулся широкий луг, трава отливает серебром под луной, кое-где видны круги и полумесяцы покосов. Топают по влажной дороге.

Но Мишке всё равно страшно, потому что непонятно — зачем дед ведёт его в противоположную от кладбища сторону? Вдруг там что-то ещё хуже?..

Вот и озеро. Долгим чёрным зеркалом вытянулось оно на опушке смешанного леса. Окружено прошлогодним сухим камышом вперемешку с молодыми острыми стеблями. Через заросли то тут, то там ведут тропинки.

Вдруг Мишка замечает шалаш. Дед наклоняется, извлекает оттуда лопату, протягивает внуку и командует:

- Копай!

«Могилу!» — холодеет Мишка и жалобно лепечет:

- Дедуня, прости. Я знаю, что плохо себя вёл, не слушался. Ей - богу, я всё понял! Отпусти, пожалуйста. Я буду бабушке помогать - картошку полоть, кур кормить, воду носить из колодца… Учиться стану на одни пятёрки.
- Так ты же сам просился! — восклицает дед. — Всё время ныл: возьми да возьми. Вот я и подумал, что виноват перед внуком. Не будет моей душе покоя, пока на рыбалку не свожу! Ну, довольно слёзы лить. Копай червей! Удочки в шалаше. Надо до третьих петухов вернуться - тебе домой, мне в домовину.

                                                                                                                                                                                                         Мёртвый, добрый
                                                                                                                                                                                                  Автор: Марина Струкова

Дом «Лапа Дракона»

В обширном лесу, непроглядном и древнем,
Под сводом могучих раскидистых крон,
По сказкам старинным, народным поверьям,
Жил много веков кровожадный дракон.

Не злато стерёг он, как прежде водилось,
А нечто дороже, прекрасней, ценней.
Немало охотников в дебри стремилось –
Манил их не блеск драгоценных камней!

Дракон охранял белорогую серну,
Чья шкура сияньем тревожила мрак…
И вот юный воин, поверив в легенду,
Стремясь поживиться, покинул кабак.

О, юность! Не терпит она ожиданий —
Пришпорив коня, мчался к цели глупец.
Веками скрывалось коварство в преданьи,
А воин прослушал легенды конец.

                                                               Тайна древнего леса (Отрывок)
                                                                Автор: Кириллова Екатерина

Не убийца в белых перчатках

Я сам себе и небо, и луна,
Голая, довольная луна,
Долгая дорога, да и то не моя.
За мною зажигали города,
Глупые, чужие города,
Там меня любили, только это не я.
О, зона!
Ожидает напряжённо
Родниковая.
Я сам себе и небо и луна,
Голая, довольная луна,
Долгая дорога бескайфовая.

Меня держала за ноги земля,
Голая тяжёлая земля,
Медленно любила пережёвывая.
И пылью улетала в облака,
Крыльями метала облака
Долгая дорога бескайфовая.
О, зона!
Ожидает напряжённо,
Беспросветная.
Я сам себе и небо, и луна,
Голая, довольная луна,
Я летаю где - то, только это не я.
Сам себе я.

                                          Я сам себе и небо, и луна
                                                   гр. «Аукцыон»

Как - то раз решил один неженатый, одинокий онанист жениться. (Онанисты иногда бывают одиноки) Стал думать - гадать - с кем ему судьбу связать. Чтобы даже в браке остаться самим собой и не утратить своей яркой индивидуальности.

«Можно, конечно, жениться на такой, которая тоже предпочитает себя кому - либо другому в интимной жизни. Однако нет гарантии, что ей вдруг не захочется стать обыкновенной заурядной женщиной, и тогда прощай милые сердцу привязанности? Нет, решил онанист, этот вариант отпадает!

Может тогда жениться на фетишистки? Ну хорошо. А вдруг она станет портить его личные вещи? Своими действиями? Нет.

Была ещё среди знакомых онаниста одна симпатичная некрофилка, но онанист был парень не дурак и вовремя сообразил, что если она его полюбит, то он может стать объектом её вожделения. А это небезопасно.

Так он перебирал, перебирал, но никого выбрать не смог. Лучше себя никого не находил.  Ну а жениться ему надо было обязательно.

Пора уже пришла. Да и родители настаивали.  Отец обещал машину к свадьбе подарить! Тогда-то и решил онанист жениться на том, кто более всех ему мил и люб на всем белом свете. То есть на самом себе.

В ЗАГСе сначала не хотели принимать у него заявление. Но объективных причин отказывать у них не было, поскольку законодательством такие случаи не были предусмотрены, и нигде не было никаких инструкций на этот счёт. И Конституция не запрещала человеку жениться на самом себе, если он себе очень уж нравится. Если это добровольный союз. В конце концов, в ЗАГСе пошли навстречу и приняли заявление.

По справке из ЗАГСа онанист купил себе в салоне для новобрачных кольца: одно - шестнадцатого размера на палец, другое - двадцать пятого... Купил себе импортный свадебный костюм и заказал в ателье для новобрачных маленькую фату того же размера, что и второе кольцо.

На свадьбу к онанисту пришли его близкие друзья и родственники. Родственники дарили молодым подарки: скабрезные картинки с обнажёнными девицами, порнографическую литературу, кооперативные плакаты аналогичного содержания, подписку на газету «Красный Большевик». А один самый близкий друг подарил онанисту красивый презерватив.  Онанист чуть было не оскорбился, но потом подумал, что нужно попробовать. В семейной жизни всё пригодится!

Родители онаниста сидели гордые и счастливые. Наконец - то их сынок прибился к берегу, остепенился, перестал гулять.  Они говорили хорошие тосты и всё напутствовали сына, чтобы не пил слишком много в брачную ночь. Гости кричали «Горько!» И тогда онанист вставал, целовал свои рученьки в белых перчатках, приговаривая:

«Маленькие вы мои, любимые...».  Был он в этот момент торжественным и счастливым. В новом импортном светлом костюме, в белоснежной рубашке с розой в петлице, а из ширинки - фата торчит.

Отгремела, отшумела весёлая свадьба.  И когда веселье закончилось, гости, посыпая дорогу хмелем и розами, проводили онаниста в спальню, неся за ним все его подарки.

Они желали ему мира в его маленькой семье и счастья в личной жизни.  И был онанист счастлив, и светился, словно луна в полнолуние в предвкушении первой официальной зарегистрированной близости уже на законном основании. В супружестве. Кстати, фамилию он оставил добрачную!

                                                                                                                                                                               
                                                                                                                                                                                Женитьба одинокого онаниста
                                                                                                                                                                                  Автор: Александер Мешков

На далёкие берега Литвы

Он в голубой рубашке,
Он за обычным столом,
Стены ничем не украшены,
Но так уютен дом!

Тихая обстановка,
Только его любви
Токами дом наполнен.
Соколы - пацаны.

И ведёт Жириновский -
Тихий простой рассказ
Говор его броский
душу бросает - в транс.

                              из  12 стихов. Цикла -посвящение Жириновскому В. В
                                              Автор: Елизавета Судьина

Разоружённый Масюлис сидел перед следователем Отдела СМЕРШ дивизии, тридцатилетним капитаном, на груди которого сиротливо поблескивала медаль «За боевые заслуги».

-  Подполковник, как до вас не доходят элементарные вещи, - в который раз долдонил капитан, - ваши проступки, а я бы назвал преступления, по совокупности не позволяют надеяться даже на разжалование и штрафбат. Вы понимаете о чём я говорю. Ну ещё раз повторю. Первое – братание с матёрым фашистом, пьянка с ним, задушевные разговоры один на один, возможный сговор. Ну хотя бы взяли на это мероприятие с собой замполита, не так подозрительно выглядело бы!
-  А я ещё раз тебе повторяю, капитан, майор Линденблит в немецком, как я в бабьих лифчиках, то есть ни уха ни рыла. Так что бы он с нами делал?
-  Слушайте дальше, второе – позволили уйти из жизни фашисткой гадине, как тому захотелось. А по нему трибунал и виселица плачут.  Кроме того, эсэсовец такого ранга наверняка носитель важной информации.
-  Ты что, капитан, совсем тупой, с таким ранением живут не более двадцати минут, если до этого не умрут от болевого шока. Хотя откуда тебе знать, медалька поди за протёртые штаны на заднице от стула?  А немец, хоть и фашист, но боевой генерал и командовал не охранными командами концлагерей, не карательными отрядами и не айнзатцгруппами  СС (**), а танковым корпусом. Разницу чуешь?
-  Не забывайтесь, подполковник! Не у себя в батальоне, а может вы и там такую агитацию разводите? Лучше послушайте самое главное – по вашей вине утрачен, а может нарочно уничтожен архив корпуса СС, где наверняка присутствовали документы, значение которых трудно переоценить. Ведь не зря Крюгер забрал их с собой в прорыв. Тут просматривается явный сговор и вредительство.

Внезапно дверь комнаты резко открылась и в неё вошёл полковник Мотека в сопровождении адъютанта. Офицеры вскочили и вытянулись. Комдив уселся в середине длинного стала, за ним пристроился адъютант.

-  Значит так, надоели вы мне оба, хуже горькой редьки,  препираетесь уже целую неделю, а толку никакого.  Один шьёт дело на месте выеденного яйца, а второй строит из себя невинную целку.
-  Но товарищ полковник, это же враг ...
-  Знаешь, капитан, - Мотека аж вскочил, - ты попробуй хоть раз поднять роту в атаку под кинжальный огонь пулемётов или удержать плацдарм перед впятеро превосходящим противником, а в штыковую  -рукопашную ты сколько раз ходил? А Масюлис это делал три года. Да у него наград столько, что у тебя к пенсии и половины не будет.

Комдив опять сел, нервно закурил, нахмурился и протянул через плечо руку назад. В неё тут же адъютант вложил бумагу.

-  Слушайте внимательно, все. Первое, вот приказ об увольнении из Вооружённых сил подполковника Владаса Йоновича Масюлиса, по собственному желанию и в связи с прекращением военных действий. Масюлису сохраняются звание, награды и право ношения формы. Капитан, дайте подполковнику бумагу, пусть пишет рапорт на увольнение.
-  Товарищ полковник! – Владас подался вперёд, - что мне на гражданке делать, я с семнадцати лет ношу форму и кроме как воевать, ничего не умею. Согласен на роту, даже взвод!
-  Женись, будешь женой командовать, - съехидничал особист.
-  Заткнулись оба, мать вашу! – Побагровел полковник и протянул руку назад, в которую адъютант тут же вложил следующую бумагу. – Второе, Распоряжение начальника Отдела СМЕРШ дивизии о прекращении дознания по делу подполковника Масюлиса, в связи с отсутствием состава преступления по сложившимся обстоятельствам. Мною согласовано и утверждено. Третье, вызов  коммуниста Владаса Масюлиса на партийно - хозяйственную работу в Литовскую ССР, подписано Первым секретарём компартии Литвы Антанасом Снечкусом. От себя добавлю, что ему будет  предложена должность заместителя начальника Управления милиции города Каунаса. Кстати тоже подполковничья должность.

                *     *     *

Прощание с батальоном было одновременно и торжественным и грустным. Перед замершим строем в 550 человек комбат произнёс несколько напутственных слов. Прозвучало по-солдатски суховато. Владас на мгновенье опустил голову, поправил зачем-то кубанку, выпрямился, и не удержавшись прошептал:

-  Плохо мне будет без вас, ребята ...

Затянувшуюся паузу прервал командный голос начальника штаба. – Батальо-о-он, смирна-а-а! Для прохождения торжественным ма-арше-ем!  Повзводно-о! Дистанции на одного линейного! Первый взвод прямо! Остальные направу-у! Ша-агом марш!

Батальон, взвод за взводом, чеканя шаг под барабанный бой, проходил перед Владасом, сидевшем на нервно прядающем ушами Мушкетёре. Коню тоже передалось общее напряжение и грусть. Подполковник глядя вслед последнему удаляющемуся взводу медленно развернул жеребца на юг, в сторону Литвы, и вонзил в него шпоры ...   

Встречный ветер выдавливал из комбатовских глаз ненужные слёзы. Следом, едва поспевая, чертыхаясь по - литовски и матерясь по - русски, нёсся на каурой кобыле неизвестной породы верный ординарец сержант Поцюс.

                                                                                                                                                           Судьба офицера (Отрывок)
                                                                                                                                                            Автор: Александр Волосков
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) и не айнзатцгруппами  СС - Айнзацгруппы. Военизированные эскадроны смерти нацистской Германии, осуществлявшие массовые убийства гражданских лиц на оккупированных ею территориях стран Европы и СССР.