Он взял историю взаймы..  подсмотренную у барной стойки

Истрачен день. Последним жалким медяком
лежит
на старой, временем истёртой стойке бара.
Устало шарканье тяжёлых доводов.
Лимит
восторженных  эмоций... Пахнет перегаром.

Оплачен вечный долг. Все силы отданы.
Сполна.
На завтра негде взять. Но где - то взять придётся.
Эй, жизнь! Да, что б тебя! Ты где? Взаймы налей
вина,
Чтоб виноватым выглядеть на фоне солнца.

И пусть там, наверху, оно от гордости
сгорит,
С насмешкой на возню, ту, что внизу, взирая.
А я – в ответ, назло, опять напьюсь. Взахлёб!
Навзрыд...
И прикорну на барной стойке
тихо
с краю... 

                                                                             Взаймы
                                                            Автор: Сверчкова Надежда

! в тексте встречаются фрагменты эротического содержания !

Письмо было без обратного адреса.

       Он распечатал конверт. В нём лежала открытка с приглашением на день рождения к приятелю. «Не удивляйся, что обратного адреса нет. Не написал специально, чтобы разжечь твоё любопытство, и ты сразу распечатал. Это официальное приглашение и отказаться не имеешь права. У меня круглая дата, которую в следующий раз отметить  уже не смогу.

Встречаемся в ресторане...» Далее шёл адрес, название и время сбора.

     «Вот дуралей!, — подумал он — не достаточно было звонка?  Извечная  тяга к оригинальности.
   
     Портье указал на кабинет, где собирались гости. Он вошел и огляделся. Ему не приходилось бывать в этом ресторане.  Отдельный,  просторный и в то же время довольно уютный кабинет. Приятель пошёл к нему навстречу.

     — Молодец! Ты вовремя. И сейчас я познакомлю тебя со своей сестрой. Сестрёнка,  принимай гостя. Знакомься. Это мой старинный приятель ...
     — Ты нас уже знакомил. Правда, было это сто лет назад.
     — Шутишь?
     — Ты передавал через него для меня подарок.
     — Ах, да! Видишь, совсем памяти не стало. Тогда окажи услугу, не давай ему скучать.

     И приятель пошёл к другим гостям.

     — Ну, здравствуй! Ты меня ещё помнишь?
     — Я никогда не мог забыть тебя.
     — Тогда почему исчез навсегда?
     — Так получилось. Вначале услали в длительную командировку к чёрту на кулички.  Там была только спецсвязь. Потом узнал, что ты вышла замуж.
     — Не вышла, а сбегала. Мой брак продолжался очень не долго. Давай возьмём по бокалу и выйдем в сад. Здесь есть отдельный выход. Пока все соберутся, пока рассядутся, ты расскажешь мне о себе. Мне очень интересно, как ты жил без меня, почему пришёл один?

    Они взяли по бокалу коктейля и вышли в сад. Прошли до ближайшей скамейки.

     — Ну! Рассказывай! Женат, есть дети?
     — Ни жены, ни детей. Несколько раз пытался создать семью, но слава Богу срывалось. Трудно даже вообразить, какую адскую жизнь я устраивал бы близкому человеку. Я никого не мог представить рядом с собой кроме тебя. Но, когда узнал, что ты замужем, всё стало мне не интересно. Я с головой ушёл в работу. Были женщины. Разные, но не долго.  Но ты расскажи о себе. Муж, дети? Большая семья?
      — Никого! Ни мужа, ни детей. Я было, как уже сказала, сбегала замуж. Всего на полгода. Но это мероприятие сорвалось  неожиданно.  Мне нужно было уехать в другой город, где по моей пьесе ставили спектакль. Уехала на три недели. Но все, что от меня требовалось, мы с режиссёром уладили за две. Я была уверена, что муж ещё на работе,  не звонила, а открыла дверь своим ключом. Сразу поняла, что в квартире кто - то есть. Пошла на звук. В моей спальне, на моей кровати … Я турнула их обоих. Даже простыни сорвала и бросила им во след.
С тех пор одна.
     — Эй, заговорщики! Ещё наговоритесь! К столу! К столу!

    Сосед по столу отвлёк его каким - то, как тому казалось, очень важным  разговором, и он не заметил её внезапного исчезновения. Без неё  сразу пропал всякий интерес к застолью. Уже знакомым путём  вышел в сад. Уселся на скамью, где они недавно беседовали,  закурил и перенесся на десять лет назад.

     Она стояла у окна, занимающего полстены гостиной, и смотрела в сад. Но не сад  привлекал её внимание.   Она искала рифму.  Всё, что приходило ей в голову, было или слабым, или кардинально меняло смысл, написанного раннее. Вдруг ей казалось, что рифма найдена, но когда произносила мысленно катрен, понимала, что  или ритм сбит, либо строка становилась никчемной.

    Стараясь не шуметь, он смотрел на неё, затаив дыхание. В свитерке персиковой окраски, в облегающих светлых брючках она казалась статуэткой, выточенной искусной природой. Этот эффект усиливался контражуром, созданным ярким полуденным солнцем. Он почувствовал, как в нём разгорается желание. Ему тут же захотелось сбросить  драпировку, которая прикрывает эту скульптуру, просвечивающую сквозь ткани одежды.

    Он подошёл к ней, обнял. Она встрепенулась от неожиданности, а когда он поцеловал её в такую соблазнительную ложбинку между шеей и ключицей,  всё её тело так и затрепетало. Она повернулась, и её приоткрытые губы потянулись к нему.. Он тут же откликнулся на призыв. Она охватила его за шею и прижалась к нему всем телом. Его дрожь передалась ему. Он подхватил её на руки и понёс туда, где уже всё её естество откликнется на его ласки.

     Уложив ее на кровать, он стал снимать с неё одежду. Она, с ещё большим нетерпением, стала стаскивать с него рубашку, расстёгивать ремень, ногами сталкивать его брюки вниз, чем только отдаляя момент освобождения его от ненавистной одежды. Наконец, они оба оказались голыми и соединились в раздирающей их страсти.

     Подобно дикой вакханке она отдавалась ему в этой пляске страсти. Когда оба уставшие,  отпрянули друг от друга, казалось, что нет сил даже разговаривать. Да впрочем, это им и не нужно было. За них говорили их тела. Запах её разгоряченного тела кружил ем голову.  Приподнявшись на локте, он любовался этим раскинувшимся на простыне совершенством.  В благодарность за доставленное удовольствие, он стал покрывать его поцелуями. Вначале каждый палец на ногах, потом его губы заскользили вверх по ногам. Он взбирался всё выше и выше. Когда миновал пах, и она ощутила его губы на своём лобке, выгнулась ему навстречу. Но  он  проигнорировал это предложение, продвигаясь поцелуями вдоль тела.

Уже пощекотал языком ямку пупка, чем вызвал её явное неудовольствие, потом стал покрывать поцелуями пространство между грудей.  И вдруг ему очень захотелось оказаться в этом пространстве. Он лег на неё, поместил там свой фаллос, охватив его, сдвинутыми вместе грудями.  Она согнула ноги в коленях и упёрлась в его спину. Он испытывал восторг в этом нежном теплом туннеле, теребя пальцами набухшие затвердевшие соски.

Почувствовав, что дело движется к развязке,  сделал попытку выскользнуть из этих объятий. Но она обняла его за бёдра и  сильнее прижала к себе. Взглянув на него хитрыми смеющимися глазами, приблизила к нему голову и быстро лизнула головку члена. Молния удовольствия пронзила его тело. Он сделал ещё одну попытку освободиться от обворожительного плена. Тогда она быстро прихватила головку его фаллоса зубами, слегка прикусив её, не давая уйти. Ему ничего не оставалось, как поддаться искушению.

      Теперь уже он раскинулся на кровати, а она покрывала его поцелуями, пытаясь снова пробудить в нём желание. И очень скоро преуспела в этом. Будучи благодарным ей за доставленное ранее удовольствие своей великолепной фелляцией, посчитал нужным отплатить ей тем же.  Он помнил, как выгнулось её тело навстречу его ласкам.  Он не спешил. Он стал целовать её в затылок, между лопаток, ласкал губами и языком её позвоночник. Когда дошёл до поясницы, она с легким стоном повернулась на спину, и его губы оказались на её лобке. Она прижала к нему его голову и раздвинула ноги.

Он никогда раньше не практиковал куннилингус, но сейчас ему захотелось вернуть ей сторицей то, что она ранее  преподнесла ему.  Она поняла, что это для него вновь, и искусно направляла его действия. Он оказался способным учеником и вскоре довёл её почти до высшей точки накала. Наконец она взмолилась: «Войди в меня!» А когда через какое - то время оторвались друг от друга, обессиленные развалились на кровати.

      Солнце уже устремилось к закату и заглядывало к ним в спальню через западное окно.  Оно осветило раскинувшиеся тела и попало к ней в глаза. Она сдвинула голову на подушке и рассмеялась: «Лишь солнце их нашло без сил на чёрном бархате постели».

    — Что это? - спросил он.
     — Последняя строка из стиха Анненского.
     — Раз уж к тебе вернулась способность шутить, похозяйничаю на кухне. Сварю нам кофе.
Не против?
     — С удовольствием!
     — Вот, где ты прячешься! А я тебя искала. Вышла на минуту попудрить носик, пока ты слушал вздор этого пошляка. Вернулась, а тебя нет. Подумала, что ты снова  улизнул от меня.
Пожалуйста, не делай этого, ведь следующей встречи может и не случиться.

                                                                                                                                                                                 Пока она пудрила носик
                                                                                                                                                                                  Автор: Леонид Пауди

Живые .... в помощи

Сирена "Скорой помощи",
Как долго ты меня пугала,
И я тогда "Живые в помощи"
Скорей по памяти читала.

Теперь я не боюсь тебя  -
Моя сирена отзвучала...
Но сколько раз таким, как я
Пройти придётся всё сначала ...

                                          Автор: Елена Иев

! встречается нецензурное выражение !

06:00. Я, с улыбкой встречая начало нового дня и предвкушая предстоящее суточное дежурство, поднялся с кровати. Точнее, не просто поднялся, а взлетел над ней, словно птица, стремящаяся к первому лучу солнца. Подлетел к газовой плите. Подобно пироману, с помощью зажигалки и правой руки создал огонь и…

Возможно, в каком - нибудь фильме действительно можно увидеть подобное. На деле же все происходит совершенно иначе.

… Итак, 06:00. Одной рукой нащупывая телефон, отключил будильник и перевёл его ещё на полчаса вперёд. Давно подмечено, что легче вставать в назначенный час, если проснуться за полчаса до него и потом ещё подремать.

06:30. В этот раз не сработало. С великим трудом соскрёб себя с кровати, поставил чайник и кастрюлю воды нажатием одной кнопки. Умные дяди упростили нам каждую жизненную задачу, чтобы мы не попали в номинанты премии Дарвина, например, умерев от жажды в великой стране XXI века. От голода, быть может… Но сейчас не об этом.

В очередной раз взглянул на кровать – расстроился. На ней сладко спала девушка. Не подумайте, что я не знаю её имени и из какого клуба привёл, ведь по клубам я давно не шатаюсь, а девушка последний год здесь спит всегда одна и та же. Но тот факт, что она спала, а я нет, слегка удручал.

Лишь одно существо было всегда рядом, и только когда я находился на кухне. Появлялся шанс быть накормленным. Мне всё чаще кажется, что мой кот в прошлой жизни был человеком. Этакий флегматик в кошачьей шкуре. Уж очень его характер и отношение к происходящему вокруг пиздецу похожи на меня.

«Проголодался, малыш?» – с трепетом поинтересовался у Бергамота, наполняя миску кусочками телятины в каком-то потрясающем авторском соусе от Гордона Рамзи. Кот ничего не ответил, да и зачем – ведь не просто же так он сидел на кухне в столь ранний час…

Вчера был потрясающий вечер, поэтому утром я солил кипящую воду, добавляя в неё лавровый лист, и доставал из морозилки пачку пельменей. Глядя на то, как Берг, чавкая, вкушает свой изысканный завтрак, невольно сглотнул слюну. Забросил полуфабрикаты в кастрюлю, второй рукой наливая кофе. Затем сел на стул и молча, утопая в своих мыслях, принялся не спеша поглощать приготовленный напиток.

07:25. Смена начинается в 09:00, дорога занимает около тридцати минут, но я выхожу из дома раньше, чтобы без спешки выпить ещё одну чашку чёрного кофе – такого, который точно чернее, чем мои мысли, спокойно принять машину и обсудить с водителем план на сегодняшнюю смену, делая вид, что от нас здесь что -то зависит. В очередной раз пообещать диспетчеру зайти в пять утра на очередную чашку крепкого напитка с дурманящим ароматом и улыбнуться, так как ни разу это моё обещание не было выполнено. В это время я либо буду на выезде, либо предпочту полежать. Третьего, как говорится, не дано.

Я шёл по весеннему утреннему городу в сторону своего филиала.

«Интересно, а люди, которые идут навстречу, знают, что я спас не одну жизнь?» – я бы мог думать об этом, будь чуть моложе. Точнее, не мог, а думал. В первые дни, когда я только начинал работать и был санитаром, хотелось всем и каждому рассказать, где работаю. А после того, как с доктором завели первое для меня сердце, был так горд собой, что рассказал об этом даже кондуктору автобуса (о том, что пациент умер через десять минут, не приходя в сознание, я, конечно, умолчал).

Сейчас, зная, что в огонь я не полезу, бандитов задерживать не буду и обучить детей литературе не смогу, понимаю, что это лишь работа. Я не смогу починить канализацию: это умеют делать сантехники, я – нет. Мои знания основываются лишь на том, как спасти жизнь и сохранить здоровье. Это тоже ценится, но, судя по расчётному листу, не настолько, как замена стояка.

«Привет, Егор Сергеевич! Тебя из дома, что ли, выгнали?» – Светлана встретила своим дежурным вопросом, ведь время – 08:15, а я уже здесь.

«Да по тебе соскучился. В пять утра кофе пьём сегодня?» – улыбнулся я. Света улыбнулась мне, оставив вопрос без ответа. В специально отведённом месте я увидел целую пачку карт предыдущей смены, которую надо было занести в компьютер как можно скорее. Светлана, будучи человеком из простого народа, беря очередную карту, шёпотом произносила какое - нибудь ругательство. Причём острые слова были всегда разными и достаточно оригинальными, и очень забавно их было слышать от красивой женщины, которой совсем бы не пошло быть худышкой.

«Есть что к чаю?» – не мог угомониться я.

«Отстань. Я на диете», – раздражённо, как будто даже сердито хихикнув, ответила Света, взяв очередную карту.

«Опять?»
«Снова…»

                                                                                    из книги  Обухова Егора  -«Под вой сирены скорой помощи. Записки фельдшера»

Сорренто в снежном ноябре

Посмотри, насколько красиво море!
Сколько чувств оно внушает…
Как ты только взглянешь на кого то,
Как он наяву начинает грезить.
Посмотри вниз, на этот сад.
Понюхай эти цветы апельсиновых деревьев…
Такой тонкий аромат
Проникает прямо в сердце.
А ты говоришь: «Я хочу уехать!»
Не отдаляйся от моего сердца,
От земли любви.
У тебя хватит смелости не вернуться?
Не покидай меня,
Не давай мне таких мучений…
Живи в Сорренто,
Будем жить вместе!
Видишь, море в Сорренто
Какие сокровища держит на дне.
Кто поездил по миру,
Не видел такого, как здесь!
Посмотри вокруг, эти сирены,
Зачарованные, смотрят на тебя
И любят тебя так сильно:
Они хотели бы тебя поцеловать!
А ты говоришь: «Я хочу уехать!»
Не отдаляйся от моего сердца,
От земли любви.
У тебя хватит смелости не вернуться?
Живи в Сорренто, вместе со мной!

                                                              Вернись в Сорренто
                                                        Автор: Солнечный Привет

Несколько дней лил, не переставая, холодный дождь. В саду шумел мокрый ветер. В четыре часа дня мы уже зажигали керосиновые лампы, и невольно казалось, что лето окончилось навсегда и земля уходит всё дальше и дальше в глухие туманы, в неуютную темень и стужу.

Был конец ноября — самое грустное время в деревне. Кот спал весь день, свернувшись на старом кресле, и вздрагивал во сне, когда тёмная вода хлестала в окна.

Дороги размыло. По реке несло желтоватую пену, похожую на сбитый белок. Последние птицы спрятались под стрехи (1), и вот уже больше недели, как никто нас не навещал: ни дед Митрий, ни Ваня Малявин, ни лесничий.

Лучше всего было по вечерам. Мы затапливали печи. Шумел огонь, багровые отсветы дрожали на бревенчатых стенах и на старой гравюре — портрете художника Брюллова. Откинувшись в кресле, он смотрел на нас и, казалось, так же как и мы, отложив раскрытую книгу, думал о прочитанном и прислушивался к гудению дождя по тесовой крыше.

Ярко горели лампы, и все пел и пел свою нехитрую песню медный самовар - инвалид. Как только его вносили в комнату, в ней сразу становилось уютно — может быть, оттого, что стекла запотевали и не было видно одинокой берёзовой ветки, день и ночь стучавшей в окно.

После чая мы садились у печки и читали. В такие вечера приятнее всего было читать очень длинные и трогательные романы Чарльза Диккенса или перелистывать тяжёлые тома журналов «Нива» и «Живописное обозрение» за старые годы.

По ночам часто плакал во сне Фунтик — маленькая рыжая такса. Приходилось вставать и закутывать его тёплой шерстяной тряпкой. Фунтик благодарил сквозь сон, осторожно лизал руку и, вздохнув, засыпал. Темнота шумела за стенами плеском дождя и ударами ветра, и страшно было подумать о тех, кого, может быть, застигла эта ненастная ночь в непроглядных лесах.

Однажды ночью я проснулся от странного ощущения. Мне показалось, что я оглох во сне. Я лежал с закрытыми глазами, долго прислушивался и, наконец, понял, что я не оглох, а попросту за стенами дома наступила необыкновенная тишина. Такую тишину называют «мёртвой». Умер дождь, умер ветер, умер шумливый, беспокойный сад. Было только слышно, как посапывает во сне кот.

Я открыл глаза. Белый и ровный свет наполнял комнату. Я встал и подошёл к окну — за стеклами все было снежно и безмолвно. В туманном небе на головокружительной высоте стояла одинокая луна, и вокруг неё переливался желтоватый круг.

Когда же выпал первый снег? Я подошёл к ходикам. Было так светло, что ясно чернели стрелки. Они показывали два часа.

Я уснул в полночь. Значит, за два часа так необыкновенно изменилась земля, за два коротких часа поля, леса и сады заворожила стужа.

Через окно я увидел, как большая серая птица села на ветку клёна в саду. Ветка закачалась, с неё посыпался снег. Птица медленно поднялась и улетела, а снег всё сыпался, как стеклянный дождь, падающий с ёлки. Потом снова всё стихло.

Проснулся Рувим. Он долго смотрел за окно, вздохнул и сказал:

— Первый снег очень к лицу земле.

Земля была нарядная, похожая на застенчивую невесту.

А утром всё хрустело вокруг: подмёрзшие дороги, листья на крыльце, чёрные стебли крапивы, торчавшие из-под снега.

К чаю приплелся в гости дед Митрий и поздравил с первопутком (2).

— Вот и умылась земля, — сказал он, — снеговой водой из серебряного корыта.
— Откуда ты это взял, Митрий, такие слова? — спросил Рувим.
— А нешто не верно? — усмехнулся дед. — Моя мать, покойница, рассказывала, что в стародавние годы красавицы умывались первым снегом из серебряного кувшина и потому никогда не вяла их красота. Было это ещё до царя Петра, милок, когда по здешним лесам разбойники купцов разоряли.

Трудно было оставаться дома в первый зимний день. Мы ушли на лесные озера. Дед проводил нас до опушки. Ему тоже хотелось побывать на озерах, но «не пущала ломота в костях».

В лесах было торжественно, светло и тихо.

День как будто дремал. С пасмурного высокого неба изредка падали одинокие снежинки. Мы осторожно дышали на них, и они превращались в чистые капли воды, потом мутнели, смерзались и скатывались на землю, как бисер.

Мы бродили по лесам до сумерек, обошли знакомые места. Стаи снегирей сидели, нахохлившись, на засыпанных снегом рябинах.
Мы сорвали несколько гроздей схваченной морозом красной рябины — это была последняя память о лете, об осени.

На маленьком озере — оно называлось Лариным прудом — всегда плавало много ряски (3). Сейчас вода в озере была очень чёрная, прозрачная, — вся ряска к зиме опустилась на дно.

У берегов наросла стеклянная полоска льда. Лёд был такой прозрачный, что даже вблизи его было трудно заметить. Я увидел в воде у берега стаю плотиц и бросил в них маленький камень. Камень упал на лёд, зазвенел, плотицы, блеснув чешуей, метнулись в глубину, а на льду остался белый зернистый след от удара. Только поэтому мы и догадались, что у берега уже образовался слой льда. Мы обламывали руками отдельные льдинки. Они хрустели и оставляли на пальцах смешанный запах снега и брусники.

Кое-где на полянах перелетали и жалобно попискивали птицы. Небо над головой было очень светлое, белое, а к горизонту оно густело, и цвет его напоминал свинец. Оттуда шли медленные, снеговые тучи.

В лесах становилось всё сумрачнее, всё тише, и, наконец, пошёл густой снег. Он таял в чёрной воде озера, щекотал лицо, порошил серым дымом леса.

Зима начала хозяйничать над землей, но мы знали, что под рыхлым снегом, если разгрести его руками, ещё можно найти свежие лесные цветы, знали, что в печах всегда будет трещать огонь, что с нами остались зимовать синицы, и зима показалась нам такой же прекрасной, как лето.
________________________________________________________________________________________________________________________

(1) птицы спрятались под стрехи - Стреха — нижний край крыши; крыша в избах.

(2) и поздравил с первопутком - Первопутка, первопуток — первопутье, первый снег, первая зимняя дорога.

(3) плавало много ряски - Ряска (Lemna) — род травянистых растений из семейства рясковых. Цветы мелкие, состоящие или из одной тычинки или одного пестика. Плод мешочек с 6 семенами. Встречается в пресных водах всего света, иногда сплошь покрывает большие водные поверхности. Иногда идет на корм свиньям и домашним водяным птицам.

                                                                                                                                                                                                Прощание с летом
                                                                                                                                                                                            Автор: Паустовский К.Г.

Любовь стихийная ..

Снова, не страшась молчаливых дорог,
Я однажды шагну за порог,
Снова я как будто по тонкому льду
В затаённую память приду.
Снова над бескрайней землею с утра
Зашумят и закружат ветра,
Снова над землею закружат ветра.

Солнце распахнет молодые лучи,
Ах, как будут они горячи.
Солнце будет царствовать в каждом окне,
Будет руки протягивать мне,
Солнце будет в небе огромном сиять,
И в него я поверю опять,
В солнце я однажды поверю опять.

Слышишь, я когда - нибудь встречу любовь,
Обязательно встречу любовь.
Слышишь, половодьем подступит она,
Будто утро наступит она.
Слышишь, я от счастья смеясь и любя,
В этот миг я забуду тебя,
Слышишь, в этот миг я забуду тебя.

                                                   Только  тебе (Избранное)
                                              Поэт: Роберт Рождественский

«Вот и осень, и дождь в окно стучится...» Вертелась в его голове когда-то очень популярная песня, очень популярного певца. Он сидел в кресле смотрел на открытую дверь спальни и думал. А там, в глубине комнаты его жена, ещё пока жена, собирала свои вещи. Собирала торопливо, спешила, словно боялась, что её остановят, и что-то отнимут...

- Как же это противно, смотреть на жадность уходящей женщины, - думал он. Потом глубоко вздохнул и устроившись удобнее, прикрыл глаза и задумался.
- Двадцать с лишним лет... - он тяжело вздохнул, - двадцать с лишним лет прожили вместе - он открыл глаза и посмотрел на жену. Она торопливо металась по квартире словно ждала, что сейчас, вот сейчас он закатит скандал, потом начнёт уговаривать, попытается остановить, или кинется отнимать, как ей казалась, её личные вещи...
- Вот, один чемодан уже полный, - отметил он, - надо же, сколько добра накопила, - мелькнуло в голове и он опять прикрыл глаза.

«... вот и осень, и улетают птицы...», - продолжало звучать в голове.

« Вот оторвался от земли, последний журавлиный клин...»

- Что ты сказал? - донеслось из спальни. Он посмотрел на неё и промолчал...
- А где мои серебряные серьги, с зелёным камешком, - опять донеслось из спальни, - я не вижу своих серёг, те, что мне привезли из ...

Он молчал.

- Ты что, оглох, я тебя спрашиваю, - она выглянула из спальни, - что молчишь, я кажется к тебе обращаюсь...

А он продолжал молчать, говорить совсем не хотелось, и очередной скандал на сегодня не входил в его планы.

- Где серебряные серьги с зелёным камешком, я тебя спрашиваю, - она уже стояла над ним, грозно подбоченившись.
- Ты их отдала своей подруге полгода назад...
- Ах да, точно, а ты не помнишь зачем? - Он пожал плечами и ничего не ответил...
- Надо не забыть забрать, - пробормотала она и зашла в гардеробную...

Надо же, ну отдала и отдала, ан нет, вспомнила, вроде, нормальных украшений мало, два чемодана барахла уже набила, не меньше, а обуви... Ох и жадна же...
Это началось года два назад, когда сын поступил учиться в другой город. Сначала мелкие раздоры, потом больше, больше, а последние полгода наверно дня не было без скандала. Создавалось впечатление, что она специально искала к чему придраться.

И вот, апофеоз:

- Я от тебя ухожу...

«Вот оторвался от земли, последний журавлиный клин...»

- Ну и пусть уходит, как же ты мне надоела, - эта мысль всплыла в голове, словно рыбка в аквариуме. - Пусть идёт куда хочет и к кому хочет...
- А ты к кому, собственно говоря, уходишь?
- Наконец-то поинтересовался, - донеслось из гардеробной.
- Ну, это я просто так, риторический, как говорится вопрос...
- Конечно конечно, я понимаю, тебе ведь всё - равно, к кому твоя жена уходит, тебе всегда было всё - равно, что я чувствую, мои интересы...

«Вот и осень, и дождь в окно стучится, вот и осень...» Он опять прикрыл глаза и стал про себя напевать песню.

- Ты, что, меня не слушаешь?
- А?
- Ты слышал, что я сказала?
- Конечно слышал, что-то про твои интересы, которыми я не интересуюсь...
- Я так и знала... - дальше он слушать не стал.

«Вот оторвался от земли, последний журавлиный клин, словно корабль...»

- Ты слышишь, что я говорю...
- Ну, что тебе ещё надо, забирай всё, всё что хочешь. Набивай чемоданы этим барахлом и давай отсюда, да побыстрей, к своему Юрику, кажется так его зовут?
- Опа, - жена вошла в комнату и внимательно посмотрела на него, - всё - таки интересуешься, - ухмыльнулась она, - а я уж подумала, грешным делом, что я тебе совсем не интересна, а тут вдруг такие познания. - И покачав головой, спросила с ядовитой усмешкой, - следил за мной, да? Как это низко...

«Мне снился сон, короткий сон, длинною в жизнь, земля в цветах ...»

- Да что ты там бормочешь себе под нос?
- Спасибо жизнь за праздник твой, короткое свидание с землёй..., - пропел он вслух и улыбнулся.
- Хватит петь, тоже мне певец нашёлся, я тебя спрашиваю, откуда знаешь про него?
- Вот и осень, и дождь в окно стучится, вот и осень...
- Прекрати сейчас же, - зарычала она, - отвечай, откуда знаешь про него, следил?
- … и улетают птицы. Вот и осень..., - он покачал головой и улыбнулся во весь рот, - а зачем? Он мне сам всё рассказал... Осень жизни, она всегда внезапна, осень жизни, как много дел на завтра..., - продолжал он петь, зная, что этим просто начинает её бесить.
- Хватит, да? Что значит сам рассказал?
- А то и значит, что сам..., - и опять запел, - ...и всё ж приходит день такой, когда пройдя свой путь земной...
- Ты заткнёшься или нет? Я тебя по человечески спрашиваю...
- Уходи, я тебя не держу, видишь, даже не уговариваю, только вряд ли тебе с ним будет хорошо...
- Завидуй молча...
- Я? Завидую? - Он усмехнулся и покачал головой, - вот и осень и дождь в окно стучится, вот и осень..., - и оборвав себя на полуслове продолжил:
- Приходил твой Юрик, пока ты была в отъезде. С бутылкой приходил, рассказывал, как вы любите друг друга, что вам надо обязательно быть вместе, что ты самая обворожительная и восхитительная, и что таких женщин он больше не встречал...
- Вот, - торжествующе улыбнулась она, - вот, чувствуешь...
- Но ведь он молодой, тебе в сыновья годится...
- Он мужик, причём настоящий, в отличие от некоторых...
- Потом, в конце своей такой пылкой речи, твой Юрик - пампурик намекнул мне, что за энную сумму он может исчезнуть из нашей жизни...
- Ой, - усмехнулась она, - как это низко и грязно, наговаривать на человека...
- Кстати, сумму-то не хилую обозначил, чувствуется профессионал...
- Ты..., - начала она.
- Вот и осень, - запел он в голос, - и дождь в окно стучится, вот и осень, и улетают птицы...
- Да прекратишь ты, или нет?
- Я не держу тебя, в суде встретимся, смотри не продешеви...

Так они и расстались. А через месяц она вернулась. Просила прощенье, плакала, а он смотрел на неё и думал, - до чего же некрасивы плачущие женщины. И зачем она так унижается? Ведь сама же этого хотела, и чего ей только не хватало? Сын взрослый, живёт отдельно. Всё есть, живи, радуйся... Так нет же...

                                                                                                                                                                                                      Вот и осень...
                                                                                                                                                                                          Автор: Николай Голодяев