Ключи к реальности

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Жизнь .. Жизнь ..

Сообщений 11 страница 20 из 58

11

Папино сердце

Хорошо мне в теплушке,
Тут бы век вековать, —
Сумка вместо подушки,
И на дождь наплевать.

Мне бы ехать с бойцами,
Грызть бы мне сухари,
Петь да спать бы ночами
От зари до зари,

У вокзалов разбитых
Брать крутой кипяток —
Бездомовный напиток —
В жестяной котелок.

Мне б из этого рая
Никуда не глядеть,
С темнотой засыпая,
Ничего не хотеть —

                                   Хорошо мне в теплушке... (Отрывок)
                                         Поэт: Арсений Тарковский

         Говорят, время лечит, и что многое можно забыть. Только это не относится к материнскому сердцу. Прошло много лет, но и сейчас трудно подобрать слова, чтобы успокоить женщин, потерявших своих детей.

Я, автор этих строк, решил наведаться к Миланье Ивановне Бабенко, зашёл к ней в землянку. Она поведала о своем житье - бытье со слезами:

              - Живу вот одна. Хозяин мой, дорогой Василий Кириллович, один из первых ушёл на фронт. Сложил свою головушку под Харьковом в 1942 году. Старший сынок, Дмитрий Васильевич, 1926 года рождения, ушёл на войну в 1944-м, был ранен, ослеп, отправлен  в госпиталь, да там и умер. Два младшеньких, одному девять, другому семь лет, вместе с соседским мальчиком Лободиным ушли в балку Родниковая. Там набрели на мину и погибли все трое. Вот осталась одна, живу в четырёх стенах своей землянки.

Так,  Миланья Ивановна и дожила свой век в одиночестве.

             Иду к Шубиной Вере Дмитриевне, которая живёт над балкой Родниковая, на Святой горянке. Подхожу к  такой же землянке, как и у Бабенко. Вера Дмитриевна встречает меня с радостью, так как мы знакомы по совместной работе в школе. Но когда я сказал по какому вопросу к ней пришел, она заплакала и пригласила меня в землянку. Здесь она мне показала фотографии сыновей: старшего Саши  шестнадцати лет и Вовы тринадцати лет. Вера Дмитриевна рассказывает:

      - Дочку проводила на фронт ещё до оккупации. Когда здесь были немцы, сыночки мне были опорой и защитой. Помогали мне во всём. Так и после освобождения села, они решили работать, чтобы было легче прокормиться. По весне, в середине марта, они пошли по дворам нашей горянки, уведомить жителей в том, что будут пасти коров. Животных было совсем мало, но все же набралось небольшое стадо. И уже через два дня ребята выгнали коров в балку Брата. Каждый день, рано утром, я клала в сумку хлеб и молоко своим ребяткам, чтобы они могли перекусить днём в степи. Радовалась тому, что они быстро усвоили работу. Хозяева коров не оставались в долгу, подкармливали ребят, давали одежду, обувь, чем могли тем и делились. После оккупации год выдался голодным, с пустыми закромами, постарались фашисты и полицаи. Но жизнь потихоньку налаживалась. Дочка моя писала письма с фронта, радовала нас новостями об успехах нашей армии.

                Уже шёл апрель 1943 года, пошла зелень, степь расцвела. Как обычно, я и в тот день, поднялась пораньше, растопила печь, разбудила ребят. Они быстро попили чай и побежали под бугор, куда уже соседи выгнали коров. После обеда я вдруг заметила, что коровы появились раньше обычного, а некоторые вообще появились дома поздно вечером. Забеспокоилась, часто выходила за двор, прислушивалась, надеялась услышать шаги или голоса сыновей. Все думала, что же могло произойти с ребятами, где они могли задержаться? Ни на минуту не уснула в эту ночь, на утро пошла в степь и весь день искала сыновей, но всё было напрасно. Домой вернулась уже к ночи, а на другой день мне помогли многие жители села. И только к вечеру их обнаружили на вершине балки Толгата. Так вдвоём и лежали рядышком.  Погибли от разрыва мины.

Выслушав её, я извинился перед нею за то, что «тронул» ее рану, напомнил о горе, постигшем ее. На что Вера Дмитриевна, прижав к груди фотокарточки сыновей, сказала мне:

    -  А я  не забывала и никогда не забуду, мои сыночки  навсегда в моём сердце.
               
Онуфриенко И.Н.

                                                                                                                                                                              Сердце матери (Избранное)
                                                                                                                                                                            Автор: Татьяна Решетникова

Жизнь .. Жизнь ..

0

12

Жизнь .. Жизнь ..

Как хочется трубку поднять телефона
И номер заветный набрать,
Излить свою душу в рыданьях соленых,
Но гордость никак не унять.

А ты, как и я, тоже гордая очень,
Не сделаешь первая шаг.
И в сердце обоих – унылая осень,
Лишь слёзы дождя на щеках.

Ветра обрывают с деревьев одежды.
Быть, видно, суровой зиме.
И, с каждой минутой упрямей, чем прежде,
Молчит телефон на столе...

                                                Как хочется трубку поднять телефона
                                                        Автор: Кувшинов Сергей

Жизнь .. Жизнь ..

0

13

Земля в красном молоке

Все творенья в божьем мире
Так прекрасны, хороши!
Но прекрасней человека
Ничего нет на земли!

То себя он ненавидит;
То собой он дорожит;
То полюбит, то разлюбит;
За миг жизни век дрожит...

Даст желаньям ли свободу -
Землю кровью напоит;
Буйной воле даст ли волю -
Под ним море закипит.

Но изменятся стремленья,
Озарится светом ум,-
И своей он красотою
Всё на свете помрачит..
.

                                                      Человек
                                  Поэт: Алексей Васильевич Кольцов

Солдат сидел в двери амбара на большом клубке отшлихтованного каната и, упираясь руками в полотнище плевал на землю кровью, приговаривая:

— Хм - на! Как будто того, — Матвей… проштрафился я… н - на… в грудях чего -т о, что ли…

Рабочие, стоя сзади него, лениво попрекали:

— Надо тебе было экую тягу ворочать…
— Пошли прочь! — слабо сказал солдат, вытирая ладонью кровь с губ. — Текёт, скажи на милость…

Попробовав встать на ноги, он пошатнулся, едва не упал и, сконфуженно качая головою, пробормотал:

— На - ка! Пил — назад с год, а похмелье — вот…

Когда его подняли, канат оказался облит кровью и одежда его влажною. В кухне, перекрестясь на образа, он вытянулся на лавке, приказав рабочим:

— Ну, пошли отсюда! Стряпка — принеси - ка мне лёду, я поглотаю малость.

И, оставшись с глазу на глаз с Матвеем, строго заговорил, глядя в тёмное чело печи:

— Это крышка мне! Теперь — держись татарина, он всё понимает, Шакирка! Я те говорю: во зверях — собаки, в людях — татаре — самое надёжное! Береги его, прибавь ему… Ох, молод ты больно! Я было думал — ещё годов с пяток побегаю, — ан — нет, — вот она!

Он наморщил брови и замигал глазами. С лавки на пол тяжко падали капли крови. Наталья принесла лёд и встала у двери, пригорюнясь.

— Ну, — чего тебе? Иди, иди, — ишь ты!

И, когда она ушла, хозяйственно сказал:

— Ты её не тронь, она — ничего баба! Шакир её вышколил. С бабами — осторожно! Шутки — шутками, а бабы своей цены стоят! Жениться захочешь, гляди невест в слободе у нас, наши хоть и нищие, голодные, а умнее здешних, — это верно!

Он устало завёл глаза. Лицо его морщилось и чернело, словно он обугливался, сжигаемый невидимым огнём. Крючковатые пальцы шевелились, лёжа на колене Матвея, — их движения вводили в тело юноши холодные уколы страха.

— В голове шум, — говорил Пушкарёв, — словно тараканы шуршат, н - на… Жениться не торопись: от судьбы и на четвереньках не уйдёшь…

Матвею хотелось утешать его, но стыдно было говорить неправду перед этим человеком. Юноша тяжко молчал.

— Как помру, — сипло и вяло говорил Пушкарь, — позови цирульника, побрил бы меня! Поминок — не делай, не любишь ты нищих. Конечно — дармоеды. Ты вот что: останутся у меня племянники — Саватейка с Зосимой — ты им помоги когда!
— Ладно, — с трудом сказал Матвей.
— Больно - то добр не будь — сожрут до костей! Оденьте в мундир меня, — как надо! Ты не реви…
— Жалко тебя! — всхлипывая, сказал Матвей.
— Ничего, — сипел Пушкарёв, не открывая глаз. — Мне тоже жалко умирать - то… Про мундир не забудь, — в порядке чтобы мне! Государь Николай Павлыча, может быть, стречу…

Он вдруг как будто вспыхнул и отчётливо выговорил:

— Семьдесят два года беспорочно служил, — везде дела честно вёл… это у господа записано! Он, батюшка, превыше царей справедливостью…

Легонько оттолкнув Матвея, он снова ослабел.

— Что же попа - то нет? Плохо мне, — иди - ка, пошли Шакира… скорее!

Матвей выбежал в сени, — в углу стоял татарин, закрыв лицо руками, и бормотал. По двору металась Наталья, из её бестолковых криков Матвей узнал, что лекарь спит, пьяный, и его не могут разбудить, никольский поп уехал на мельницу, сомов ловить, а варваринский болен — пчёлы его искусали так, что глаза не глядят.

                                                                                                                                         из романа Максима Горького - «Жизнь Матвея Кожемякина»

Жизнь .. Жизнь ..

0

14

Такие смешные  зонтики

Кто сказал, что любовь юным только,
Кто сказал, что для них рассвет.
Почему для них много столько?
А для тех, кому за… уж и нет.
Ну и что, что виски побелели,
Ну и пусть морщинки у глаз.
Мы последние песни ещё не пропели,
Их ещё не сложили для нас.
Ну и пусть золотая осень
И уже отлетела листва,
А любовь прилетит и не спросит,
Как всегда она будет права.
Жжёт в груди, как от водки с перцем,
От любви запоздалой большой.
Молодые, те любят сердцем,
Ну, а те, кому за… — душой.

                                Из цикла «Стихи о возрасте женщины»
                                          Автор: Лариса Рубальская

Мне снилось море, солнце и золотистый пляж необитаемого острова. Пронзительный звонок будильника, злейшего врага по утрам, разрушил эту идиллию, а взгляд в окно напомнил, что я сейчас за многие тысячи километров от любого острова, в густо населённом муравейнике, называемом «город», и море могу увидеть лишь в цветных журналах.

А за окном шёл дождь. Он барабанил по карнизу и стучал в окно, словно напоминая о том, что пора вставать и идти на работу. А вставать не хотелось. Даже больше – до безумия хотелось спать, потому что вчера – нет, уже сегодня – я полночи сидела на балконе, курила и, тихо перебирая струны своей гитары, думала о жизни. Бывают такие ночи, когда не можешь уснуть не потому, что пытаешься решить какую -то важную проблему всей жизни, а как раз потому, что её нет.

Не проблемы – жизни. Её нет и потому, когда ложишься спать, не за что зацепиться, не о чем даже сказать, как Скарлетт О`Хара: «Я подумаю об этом завтра», потому что нет того самого «этого», что связывает день сегодняшний с днём завтрашним, что привязывает к этой жизни, заставляя крепко спать по ночам. Без «этого» жизнь называется одиночеством. И почему -то в дождь оно ощущается особенно остро.

Я медленно шла по улице, укрывшись под надёжным куполом зонтика, глядя, как окружающие люди бегут от дождя, словно пытаясь обогнать его мокрые капли, и думала, что с высоты птичьего полёта толпа людей сейчас выглядит как полянка с яркими цветами - зонтиками, и от этого дождливый день становится не серым и унылым, а разноцветным и полным красок.

Но из этой толпы на самом деле нужен только один – не зонтик, конечно, а человек – один - единственный, после встречи с которым все остальные, весь окружающий мир будет уже не нужен, потому что ОН станет этим миром, планетой, подошедшей так близко к планете Земля, что отныне они вместе будут кружиться на одной орбите. Только как найти того единственного среди огромной толпы, в многообразии красных, зелёных, пёстрых зонтиков, под одним из которых, может быть, именно сейчас идёт моя судьба?

Вон тот чёрный зонт? Тёмно - синий? А может быть, тот, зелёный, что прошёл сейчас мимо меня? Существует ли та судьбоносная встреча взглядами, когда обоих пронзает электрический разряд, вспышка молнии, от которой не защитит и зонт, когда внезапно понимаешь, что это – ОН, тот с которым тебе хочется быть в эту минуту и до конца жизни, когда не нужно слов, только взгляд, пронзающий как стрела Купидона, и одна единственная улыбка, как выглянувшее из - за туч солнце, скажет больше всяких слов: ты нашла его. Ведь все в этой жизни начинается с одного только взгляда, обжигающего как первая капля дождя, с одной улыбки, согревающей, как лучи солнца. И как грибы после дождя, в сердце начинают бурно плодиться чувства.

Стоп. Грибы - это не романтично. Они же из плесени растут. И вообще – причём тут грибы? Кажется, я размышляла о судьбоносной встрече взглядами… Кстати, люди когда - нибудь задумывались, что под зонтиками они выглядят как грибы с разноцветными шляпками?

На пути возникла лужа. Нет, это было целое озеро, низвергавшееся водопадом в канализационный люк. Интересно, перепрыгну? Вспомнив прыжки в длину на уроках физкультуры (которые я часто прогуливала), я приземлилась сантиметрах в десяти от суши и, подняв целый фонтан брызг, вдруг – ба - бах! – столкнулась с встречным зонтиком. Сердито взглянув на его владельца с намерением высказаться по поводу нарушения им правил дорожного движения, я вдруг увидела…

- Сашка!
- Маринка!
- Сто лет тебя не видела! Как дела? Слушай, а ты совсем не изменился!
- Зато ты совсем другая! Я тебя узнал только по зонтику. По -моему, во всём городе только у тебя он такого сумасшедшего жёлтого цвета!
- Зато в дождливый день он напоминает мне…
- … как выглядит солнце, - закончил Сашка, и мы рассмеялись.

Наши взгляды встретились, как и впервые 10 лет назад, когда меня посадили с ним за парту в восьмом классе. И, как и тогда, я не почувствовала никакого электрического разряда, вспышки молнии, это были те же самые глаза, в которые я смотрела тысячу раз, когда просила подсказку у доски или шпаргалку на экзамене, эти глаза каждый раз улыбались мне при встрече – весёлые, лучистые глаза с озорными искорками.

- А я тебя часто вспоминал, - вдруг произнёс Сашка. – Знаешь, раз уж мы встретились… это ведь надо отметить. Ты вечером не занята?
- Дай подумать… - я сделала глубокомысленный взгляд. – Мужа и троих детей отправлю к маме, а сама…

На Сашкином лице отразилось такое замешательство, что мне даже стало стыдно за столь бессовестное вранье. Я тут же рассмеялась.

- Шучу! Нет у меня никакого мужа, да и детей тоже. Где твоё прославленное чувство юмора?
- Ну, знаешь… - Сашка постарался придать голосу обиженные нотки, но в его глазах сквозило облегчение. А ещё я увидела в них… солнце. Может, у меня разыгралась фантазия или это был просто отблеск… чего -нибудь, но я почувствовала, что дождливый день перестал быть таким мрачным и унылым, потому что взгляд, направленный на меня, был полон света и тепла.
- Слушай, может мы всё -таки выберемся из этой лужи? – предложил Сашка и, взяв меня за руку, отчего сразу стало тепло, вывел на сушу. Прямо как царевну -лягушку вытащил из болота её принц… - Так что насчёт вечера?

Я посмотрела на него. И почему -то мне вдруг сразу стало наплевать на всякие там вспышки молнии и электрические разряды. Ведь теперь у меня есть солнце…

…  Вечером мы встретимся с ним и будем долго гулять по городу, рассказывая о пропущенных годах в жизни друг друга, делиться впечатлениями и мечтать о будущем. Мы будем сидеть в беседке возле школы и слушать, как дождь барабанит по её крыше и ручейками стекает вниз. И, может быть, в очередной раз взглянув друг другу в глаза, мы увидим, как над нами сверкнет вспышка молнии и почувствуем электрический разряд, который вдребезги разобьёт наши приятельские отношения, превратив их… Но это – уже другая история. Она начнётся, когда закончится дождь …

                                                                                                                                                                                                   Под зонтиком
                                                                                                                                                                                          Автор: Надежда Кущёва

Жизнь .. Жизнь ..

0

15

Барышни - Комсомолки

Барышни - Комсомолки - ОЛЛИ не знает является ли данный заголовок культурной отсылкой.

Может быть, это точка безумия,
Может быть, это совесть твоя —
Узел жизни, в котором мы узнаны
И развязаны для бытия.

Так соборы кристаллов сверхжизненных
Добросовестный свет - паучок,
Распуская на рёбра, их сызнова
Собирает в единый пучок.

Чистых линий пучки благодарные,
Направляемы тихим лучом,
Соберутся, сойдутся когда - нибудь,
Словно гости с открытым челом, —

Только здесь, на земле, а не на небе,
Как в наполненный музыкой дом, —
Только их не спугнуть, не изранить бы —
Хорошо, если мы доживём…

То, что я говорю, мне прости…
Тихо - тихо его мне прочти…

                                              Может быть, это точка безумия
                                                  Поэт: Осип Мандельштам

Из воспоминаний матери и брата:
О. Ю. Талькова, В. В. Тальков

Испытания

Родители мои родом из Ставропольского края: мама Татьяна Ивановна Мокроусова, из крестьянской семьи, а отец, Юлий Рудольфович Швагерус, немец по происхождению, родился в семье кожевника в селе Иноземцеве недалеко от Пятигорска. Предки мои по линии отца жили в тех краях со времен Екатерины II, которая переселила немцев из Европы на Северный Кавказ. Образовалась колония Каррас, а проще – Иноземцево, название которого говорит само за себя. Немцы всегда отличались трудолюбием, были деловым народом, знающим многие ремесла. Вот и дед мой обучил детей своих кожевенному делу. Папа стал разъезжать по деревням выделывать кожи.

Родилась я в 1924 году, принёсшем с собой страшный голод. Городская жизнь была невыносимо тяжёлой, и мама в надежде на то, что в деревне отец всегда найдёт работу по специальности и обеспечит семье кусок хлеба, стала уговаривать его переехать в село Новоселицкое, где жила вся её родня. И действительно, папа поступил писарем в контору, а по вечерам занимался выделкой кож – тяжёлым, изнурительным трудом, как я поняла позднее. Но, ничего не поделаешь, нужно было обеспечивать семью. Естественно, со всех сторон пошли заказы, и папа стал неплохо зарабатывать. Мы купили лошадь, корову, поросёнка. Обзавелись хозяйством и по тем временам зажили крепкой жизнью.

Но начались разговоры о коллективизации, и пришлось собираться назад, в город. Отец туда вернулся в 1928 году, устроился на работу, а через год забрал маму и нас (к тому времени родился мой брат Володя). Мы везли в город корову, тёлку, зерно и были уверены, что первое время проживём безбедно… Однако процесс раскулачивания коснулся и городских жителей, нас в том числе. И только когда мама привезла из деревни документы, подтверждающие, что её родные своего хозяйства не имели, всю жизнь батрачили да к тому же два её брата погибли на фронте в Гражданскую войну, нас оставили в покое (хотя с коровой пришлось расстаться).

Постепенно налаживалась наша городская жизнь в Минеральных Водах. Семья была небогатая, но очень дружная. Отец, музыкально одарённый человек, играл в самодеятельных спектаклях. Даже во время нашей деревенской жизни, когда он занимался тяжёлым физическим трудом, папа тем не менее находил в себе силы для организации самодеятельности, ставил пьесы и сам в них играл. Мама была обременена хозяйством, обшивала семью и поэтому была в стороне от папиных увлечений.

В нашей семье всегда думали прежде всего о детях; родители по возможности старались ни в чём нам не отказывать. В доме никогда не было дорогих вещей (мама купила, помню, дешёвый коврик, повесила на стену и была очень довольна), но, если в Пятигорск приезжал цирк или зверинец, родители на сэкономленные деньги везли нас на представление. Ездили мы и в Железноводский парк. Отец вообще очень много внимания уделял детям, с удовольствием занимался с нами… О детстве у меня самые радостные, самые светлые воспоминания.

В школьные годы я много читала, любила музыку, театр. С первого класса участвовала в самодеятельности: танцевала, пела, играла на разных инструментах.

В 1939 году папе наконец дали квартиру в Пятигорске, которую мы очень долго ждали, но прожили в ней менее двух лет – началась война. Мне было тогда семнадцать лет. Помню, я не очень горевала: как и все вокруг, была уверена в нашей скорой победе. Прошло немного времени с начала войны, и мы были ошеломлены неожиданным сообщением: нас как немцев, а значит, врагов, выселяют в Сибирь. Не учитывалось даже то, что в городе папа был очень нужным человеком: работал на телеграфе сразу на четырёх аппаратах, сидел по ночам, сутками не выходил с дежурства… Я никак не могла в это поверить. Помню, спросила:

– Почему с нами так поступают?
– Мы ничего не знаем. Это приказ «сверху», из Москвы. Через четыре дня будьте готовы к выезду. С собой можно взять по пятьдесят килограммов на человека.
– А остальное?
– Остальное не наше дело. Продайте, выкиньте.

Я в то время была комсомолкой, безоговорочно верила в коммунистические идеалы. Этот случай потряс меня, перевернул все мои мысли. Я прибежала домой, схватила комсомольский билет и разорвала его на мелкие кусочки. С тех пор я совершенно другими глазами стала смотреть на мир, научилась думать, анализировать, иметь свою точку зрения.

Итак, что за четыре дня можно сделать? Всего по пятьдесят килограммов на человека! Что продали, что отдали, что выбросили. Мама к тому времени уже имела горький жизненный опыт (она перенесла два голода – в 1922 и 1933 годах) и, предвидя, что впереди нас ждал ещё один – военный, сказала:

– С собой необходимо взять продукты.

Купила, что смогла, сухарей насушила. Мы в то время только завели пчёл, пришлось и их продать; нарезали соты, сложили в бидон… Всё это нам потом очень пригодилось. Мама запаслась лекарствами, соляной кислотой на случай цинги. В Пятигорске мы были вынуждены бросить всю мебель. С собой взяли только одежду; два года в Сибири мы жили на то, что меняли её на молоко и картошку. Денег с нас никто не хотел брать – кому они тогда были нужны! Сейчас рубли называют деревянными, а тогда я не знаю, какими они были, глиняными, наверное, что рассыпаются сразу.

Перед отъездом папа предлагал:

– Татьяна, разведись со мной формально, и ты останешься дома, в Пятигорске!

Кстати, многие так и делали. Жёны разводились с мужьями, дети отказывались от отцов, которых отправляли на выселение одних. Папа и мне предложил отказаться от него. Ведь когда я получала паспорт, Гитлер уже вовсю развернулся на Западе. Отец уговаривал:

– Пишись «русская».

Я допытывалась:

– Зачем?

Он не объяснял, а просто настаивал:

– Пишись «русская»!

Видимо, он интуитивно чувствовал или, вернее, оценив ситуацию, пришёл к выводу, что будет гонение на немцев. Так я и записалась – «русская», по национальности мамы. Но отказаться от отца, пусть он и сам предлагал мне это, поступиться своей совестью я не могла. Не могла!

– Как же я могу от тебя отречься? Я так тебя люблю! Я вижу, как ты всю жизнь трудишься. Ты честный чело век, не вор, не убийца. Как же я от тебя отрекусь?!
– Дочка, да это формально. Хоть в квартире останетесь. Он всю жизнь ждал эту квартиру в Пятигорске.

Только дали, двух лет не прожили – выселили. Но мы с мамой отказались от сделки с совестью. Мама сказала тогда:

– Мучиться, страдать – вместе! Заболеешь ли ты, случится ли что с тобой, мы всегда будем рядом, и тебе будет легче с нами. Как нам без тебя? Мы будем скучать, переживать. Что нам – стеречь эту квартиру? Нет! Страдать – так вместе, и куда ни повезут – вместе!

Она рассуждала, как в своё время жёны декабристов, и я была с ней согласна. Отец хоть и продолжал нас уговаривать, но до чего же ему было приятно, что мы от него не отступились! Он был так благодарен нам за это, говорил:

– С вами – хоть куда!

Так и отправились все вместе. Целых два месяца во вшивых товарных вагонах ехали в Сибирь. Привезли нас в Томскую область, в деревню Усманка – тридцать домов, население в основном старики и дети, мужчины воевали на фронте.

– Фашистов привезли! Врагов привезли! Подошли с насмешками, и пришлось нам прямо - таки завоёвывать должное к себе отношение. Папа ходил по домам, разговаривал с людьми, стараясь рассеять о нас плохое мнение. Какие же там люди забитые! Я посмотрела – Господи! Бедные люди, в таких уголках они ничего не видели, не знали. Там уже за пять лет до войны не было хлеба – давали по 60 граммов на трудодень. А уж как война началась, так и вовсе голодали и голодранными были.

Правда, от старого времени оставалось несколько обеспеченных семей, но – единицы.

В деревню вселили три немецкие семьи: беременную женщину с мужем (мама принимала у неё роды, и новорождённая в честь неё была названа Татьяной; если она сейчас жива, дай ей Бог здоровья!) папиного двоюродного брата, дядю Адольфа с семьей – женой и двумя девочками, и нашу семью. Дядя Адольф был совершенно больным человеком, и поэтому его не взяли на трудфронт, а папу и дядю Яшу, мужа беременной женщины, забрали.

Папа прожил с нами всего шесть месяцев.

                                                                                            из книги - Талькова Владимира Владимировича - «Крестный путь Игоря Талькова»

Жизнь .. Жизнь ..

0

16

Отцы, которые всех простили

Прощаю всех, кого простить нельзя,
Кто клеветой мостил мои дороги.
Господь учил: “Не будьте к близким строги,
Вас всё равно всех примирит земля”

Прощаю тех, кто добрые слова,
Мне говорил, не веря в них нисколько,
И всё - таки, как ни было мне горько,
Доверчивость моя была права.

Прощаю всех я, кто желал мне зла,
Но местью душу я свою не тешил,
Поскольку в битве был порою тоже грешен,
Кого - то и моя нашла стрела.

                                                                          Прощаю всех...
                                                                  Автор: Николай Гущин 3

12 апреля 1999 года, я получил известие, что умер мой отец. Никаких особых эмоций, это известие у меня не вызвало. Родители развелись в 1975 году, и это можно было назвать окончанием ада. Мама, наконец, поняла, что дальнейшая совместная жизнь ничем хорошим не закончится, и мы уехали с ней подальше. С тех пор, мой отец попросту вычеркнул и её, и меня из своей жизни. Алименты он не платил, но как ни странно, материальное положение нашей неполной семьи значительно улучшилось. Отец не только пропивал свою зарплату, но ещё умудрялся заставлять маму покупать ему алкоголь. И мама покупала, ведь это был самый простой способ избежать скандала, и приблизить момент, когда отец заснёт, на кухне, прямо за столом. Тогда мы с мамой волокли отца на диван, снимали с него ботинки и брюки, накрывали одеялом, и шли на кухню, убирать со стола следы попойки, с неизменными окурками в тарелках, а иногда и в кастрюле с картофельным пюре. Тогда я многого не понимал, мне было жалко маму, но я не мог её защитить, ведь мне было всего тринадцать лет. И глядя на плачущую маму, я мечтал только об одном: поскорее вырасти, отслужить в армии, и убить отца, чтобы он, наконец, перестал издеваться над мамой каждый вечер, без выходных.

Через пятнадцать лет, волею случая, я приехал в родной город в командировку, и решил навестить отца. Дверь нашей квартиры открыла молодая незнакомая женщина, от которой я узнал, что отец, несколько лет назад, уехал жить в Германию. Что после нашего с мамой отъезда, он перестал пить, и вёл довольно спокойный образ жизни. Это известие немало меня удивило. Неужели моя мама и я не давали отцу спокойно жить?

И я начал по крупицам собирать информацию о своём отце. Мама на мои вопросы не отвечала, поэтому мне пришлось довольствоваться воспоминаниями его брата, друзей – собутыльников, соседей и своих собственных.

Мой отец родился в Одессе. Видимо воздух в Одессе такой, что мой отец с шиком носил одежду, шутил и был любимцем женщин. Началась война, отец воевал, потом был осужден на пятнадцать лет. И эти два периода жизни, наложили на его характер свой отпечаток. Каждый день, отец проживал как последний. Пил до беспамятства, дрался, пока его не валили с ног, любил всех женщин, которые имели неосторожность ему улыбнуться. Любил как в последний раз, и никогда не возвращался снова.

Профессия настройщика музыкальных инструментов ему в этом помогала. Какая мама, не хотела, чтобы её ребёнок играл на фортепиано? Я помню, как по поручению отца, в его отсутствие, отвечал на телефонные звонки на домашний телефон. Я должен был аккуратно записать ФИО того, кто звонил, причину, номер, по которому можно было перезвонить. Если звонок касался настройки музыкального инструмента, то я записывал все его характеристики, жалобу, адрес и время, в которое удобнее прийти для его настройки. По вопросам настройки, всегда звонили женщины. Отец потом аккуратным почерком переписывал все заявки в записную книжку коричневого цвета, которых у него было несколько десятков. Иногда он не делал запись, а начинал рыться в своём архиве, и всегда точно находил оставленную ранее заявку. Память у него была очень хорошей. А я, благодаря этой обязанности, приобрёл первый навык делопроизводства, который мне впоследствии пригодился.

Отец был щедрым человеком, но это не касалось нашей семьи. Он любил угощать пивом и вином собутыльников, а ребятишек лимонадом, квасом и мороженным. Я никогда не принимал в этом участия, поскольку боялся своего отца. Увидев меня на улице, он переставал улыбаться и всегда велел идти домой делать уроки. Лишь один раз я оказался в ватаге, осчастливленной моим отцом. Он купил несколько бутылок вишнёвого лимонада, самого дорогого, по тридцать две копейки за бутылку, и, балагуря, стал их раздавать. И тут он увидел меня. Последовала острота на счёт моего лишнего веса, которая вызвала у пацанов дружный смех, а я был отправлен домой, учить уроки. С тех пор я старался не попадать отцу на глаза, очень хотелось погулять. Но отец и с собутыльниками был груб. Напоив их за свой счёт, он считал, что имеет право унижать каждого из них. Это было очень опасно, ведь все они были фронтовиками, и каждому из них доводилось убивать. Отец почему-то чаще одерживал верх. Наверно зэки научили его драться в меньшинстве. Но когда отец проигрывал, собутыльники оставляли его, лежащего в лужице крови, а кто-нибудь из них посылал пацана, чтобы он нашёл меня и попросил забрать отца домой. И тогда я шёл, и как мог, доводил отца до нашей квартиры, на четвёртом этаже, без лифта. Пацаны всегда охотно помогали мне. Помнили его добро.

Но иногда, отец приходил домой сам, под шафе, ровно в 16.00. Знакомился с моими записями телефонных звонков, потом с кем-то разговаривал по телефону. Ужинал в гордом одиночестве, заваривал литровую металлическую кружку кофе с молоком, ложился на диван, курил папиросы Беломорканал и жадно пил кофе. Такие вечера всегда заканчивались без скандалов.

А когда в 16.00 отец не приходил, то это означало, что он крепко выпил, и по его возвращению, нас с мамой ждёт многочасовой пьяный дебош. Наученная горьким опытом, мама в таких случаях, сразу отводила меня к соседям, на всю ночь. Чуть позже приходила сама, заплаканная. Когда соседей не было дома, я становился свидетелем дебоша. Всё начиналось с проверки моего школьного дневника. Обнаружив тройку или запись о плохом поведении, отец меня порол. Ремень висел на видном месте, и я сам должен был его принести. Шаги я делал маленькие, в надежде, что отец передумает, но увы. Бил со злостью, до тех пор, пока я не впадал в истерику от боли. Тогда мама вмешивалась, и отец начинал воспитывать её. Мат отца, слёзы мамы и мои подвсхлипования, ведь троек у меня было очень мало, а отец смотрел дневник сначала, и я был обречён на порку!

Но самое страшное происходило, если отец приводил домой собутыльников. В какой-то момент, отец посылал мать за бутылкой. Если она не шла – то он бил её. Правда собутыльники заступались, и это злило отца ещё больше. Всё заканчивалось дракой на нашей крохотной кухне. Однажды, после такой драки, во время уборки, я нашёл на полу чей-то выбитый зуб. Много лет спустя, мама мне рассказала, что в детском саду, нам поручили нарисовать рисунок на свободную тему. Увидев мой рисунок, заведующая детским садом пригласила мою маму на беседу. Я нарисовал тарелку с лежащим на ней рыбьим хвостом и стоящую рядом бутылку водки по три шестьдесят две.

После ухода собутыльников отец ложился спать, но не надолго. Проснувшись, он устраивал скандал, выяснял отношения с мамой. После таких ночных побудок, мы с мамой долго не могли заснуть. А утром я шёл в школу, не выспавшийся и взвинченный. В таком состоянии, я становился участником всех конфликтов в классе, чаще в качестве инициатора. Драки происходили ежедневно, после чего в моём дневнике появлялась новая запись о моём плохом поведении.

Вскоре мы с мамой нашли способ сократить ночные дебоши. Как только отец просыпался, мама пряталась в трёхстворчатый шкаф, а я периодически приоткрывал дверь, чтобы мама не задохнулась. Правда, мне приходилось некоторое время выслушивать жалобы отца на трудную жизнь, но он быстро засыпал.

Каплей, переполнившей чашу терпения, стала драка отца с мамой. Отец ударил маму табуретом по голове. Удар был не точным, и лишь содрал кожу. Но вся прихожая была залита кровью. Милиция быстро отпустила отца, ведь он настраивал фортепиано Председателю Облисполкома. После этого мама поняла, что надо разводиться. И как только в школе начались летние каникулы, мы с мамой уехали в другой город.

Уже потом я узнал, что у меня есть сводные брат и сестра, от разных женщин. И родились они раньше меня. Первая, родила сына, но ушла от отца. Отец всю жизнь переживал, и любил этого сына. Второй роман был скоротечным, после единственной ссоры, отец ушёл от беременной женщины. Ей хватило ума не пытаться вернуть отца. Позже родилась моя сводная сестра. А вскоре, первого мая, состоялась свадьба отца и моей мамы.

Отец умер в одиночестве. Я навещал его в Германии, незадолго до его смерти. Ухоженный немецкий пенсионер, не злоупотребляющий алкоголем. Он не стал интересоваться, женат ли я, есть ли у меня дети. Он назидательно посоветовал мне не пить водку, и просил передать моей маме, что он готов её простить…

                                                                                                                                                                                                               Мой отец
                                                                                                                                                                                                       Автор: Артур Буер

Жизнь .. Жизнь ..

0

17

Онеметь от счастья - двухкомнатная

Не думал, не мечтал
Я стать поэтом.
Стихи я не читал,
Я не любил занятье это.
Когда встречались мне стихи,
Переворачивал страницу.
Однажды встретил я её.
Я онемел, я замолчал,
А может, что-то промычал.
Хотя пытался я сказать ей что - то,
Но понимал, не то, не так.
А как сказать ей то и так?
В любви я не большой мастак.
И вот однажды, ночью, вздрогнув
Я проснулся.
Ещё не понимая, что к стихам
Я прикоснулся
Спешу я записать строку.
Ещё пишу, зачеркиваю,
Вновь пишу и понимаю,
Что я в любви к моей любимой
Стихами объясняюсь.

                                                Я онемел, я замолчал
                                            Автор: Михаил Азнауров

Мариша с мужем и ребёнком переехала  жить к бабушке по отцовской линии полгода назад. Молодой семье совсем невмоготу стало жить вместе с Маришиной матерью,  цепляющейся к каждой мелочи, и устраивающей скандал по любому поводу и без.  Двум хозяйкам никогда не ужиться на одной кухне! Вроде истина прописная, расхожая, но почти каждая молодая семья вновь и вновь проходит  испытания на собственной шкуре.   

     Данная свежеиспечённая ячейка общества не являлась исключением,  Мариша с мужем честно попытались мирно сосуществовать на одном пространстве со старшим поколением, но, увы, из этой затеи так ничего и не вышло, более того, затюканный тёщей зять, после очередного скандала с матерью жены, собрал вещи  и ушёл жить к своей бабке.

  После этого хитрая мамаша Мариши на время одумалась, испугавшись, что дочь с грудничком останется одна, и сядет на шею к ней, поэтому  договорилась со своей свекровью, которая  на тот момент нуждалась в помощи и уходе. Таким образом  мать  помирила дочь с зятем, но не успокоилась,посчитав, что "облагодетельствовала" дочь с зятем,а  не лихо решила свои проблемы за их счёт. На самом деле и за свекровью теперь не надо самой ухаживать, и "тыкать" дочь можно тем, что та "отдельно" проживает. "Счастливая ты, Маришка!

Такая молодая, а уже хозяйка двухкомнатной квартиры!" - стала каждый раз повторять мать, названивая дочери в день раз пятьдесят, а то и больше.

     "Счастливая хозяйка двухкомнатной квартиры" валилась с ног от усталости, потому что ночью ей приходилось вставать не только по несколько раз к ребёнку, чтобы подать бутылочку или сменить подгузник, но также подходить к лежачей старушке, чтобы поправить постель, дать попить, переодеть. У всех вокруг давно приобретены стиральные машины - автоматы, но у Мариши с мужем не было лишних средств, муж ещё не "поднялся" в должности, ведь им обоим было слегка за двадцать, а тут ребёночек незапланированный появился.

Мать же считала, что раз она всю жизнь в тазике стирала, да в баке кипятила, то Мариша вообще шикует, стирая бельё в стиральной машине с центрифугой. "Стиралку" однажды выкупили по ветеранскому удостоверению деда, но не пользовались много лет за ненадобностью, поэтому когда муж Мариши первый раз машину включил, то вода из неё потекла на пол и з- за расшатанных временем болтов.

На улице бельё соседи ещё несколько лет назад перестали сушить, Мариша тоже не хотела "смешить" людей, поэтому натягивала верёвки дома, а бельё из-за нехватки места висело в несколько слоёв, денег не хватало ни на памперсы ребёнку, ни на памперсы бабушке. Мать деньгами не помогала, руководствуясь принципом, зачем баловать, сами захотели семью, пусть теперь вкушают все прелести.

  В день бабушкиной пенсии, она вовремя появлялась на пороге, получала пенсию по доверенности, а потом выделяла из неё несколько купюр. "Помни, Мариша, мою щедрость, ведь бабушка и не ест толком, а я тебе деньги с её пенсии даю." Лекарства для больной Мариша покупала с этих денег, а вот куда девала большую часть пенсии мать было непонятно, потому что вечно жаловалась на нехватку.

Отец же Мариши с утра до вечера "ломил" на работе, ему некогда было заморачиваться всеми этими житейскими вопросами, а также и тем вопросом, куда исчезают заработанные им деньги. Надо признать, что мать обожала золото и наряды, но не афишировала это, складывая новинки в шкаф.

  Так прошёл год. Однажды утром бабушки не стало, исчез и ворох нестиранного белья, подрос малыш, он стал проситься на горшок, дали путёвку в детский сад, а Мариша вышла на работу. Муж помогал Марише в тот период, когда бабушка была лежачей, поэтому она ему благодарна  - вот и терпит то, что он стал приходить с работы поздно вечером да пьяный.

Матери своей она об этом не рассказывает.

                                                                                                                                                                  Две хозяйки на одной кухне не уживаются!
                                                                                                                                                                                     Автор: Натэлла Пак

Жизнь .. Жизнь ..

0

18

Пусть так оно всё и останется

Где ты была,
В каком ином краю?
Где ты была,
Все дни, всю жизнь
мою?
Где ты была,
Ликуя иль скорбя?
Где ты была,
Что я не знал тебя?
Не возвратись
Опять в тот
странный край.
Не уходи,
Прошу, не исчезай.
Как исцелить
Пугливость женских
рук,
Ждущих не встреч -
Только разлук?
Что говорить -
У всех своя звезда.
Что говорить -
Нам счастье, как
беда.

                          Где ты была, В каком ином краю? (Отрывок)
                                             Автор: Максим Гулин

Они давно уже живут по инерции. И каждый прожитый день, как две капли воды похож на предыдущий. День сменяет ночь, ночь – день.

А когда - то, в далёкой юности они мечтали о красивой и долгой семейной жизни. Да, их жизнь и была насыщена событиями, приятными и не очень, но вместе они преодолевали трудности и казалось, что так будет всегда.

Но вот они уже вошли в ту стадию жизни, когда все уже позади, а впереди ожидание той самой вечности в бесконечности. Раз в месяц каждый из них, закрывшись в своей комнате, пересчитывал жалкую пенсию и составлял бюджет расходов до следующей пенсии.

Старуха, проходя мимо зеркала в стенном шкафу, каждый раз смотрелась в него. То, что она видела в нём, её ужасало: «Неужели это я?». Но через некоторое время она успокаивала себя: «Подумаешь, старуха лицом и телом, зато в душе - молодая.» Ей хотелось верить, что душа у неё не только молодая, но и не плохая.

Старик, проходя мимо того же зеркала, так же рассматривал себя в него, но всегда в фас, и никогда в профиль, чтобы не созерцать большой живот, и тем самым поддерживать мнение, что он ещё «ого-го». Но мешки под глазами и слезящиеся глаза опускали Старика с небес на землю.

Прошаркав за Старухой на кухню Старик сказал:

- Вчера почти всю пенсию потратил на покупку колеса. Всё, придётся до Нового года положить зубы на полку и перейти на сухари.
- К чему ты мне это говоришь, - недовольно ответила Старуха.
- Так, просто говорю.
- Для тебя полезно попостить до Рождества. Всё к лучшему, может живот уменьшится в размерах, - съехидничала Старуха....

Она понимала, что Старик ожидал другого ответа, но ей надоели его постоянные жалобы и ворчания: то он плохо себя чувствует и ему всё болит, то ему в жизни не повезло с женой, то у него нет денег, то президент дурак, а соседи сволочи, то если бы он был у власти, то навёл бы порядок в стране.

Старуха открыла дверцу холодильника и увидела на полочке Старика аж целых три баночки с красной икрой.

- Это икра у тебя считается сухарями? – возмутилась Старуха.
- Икру купил на предновогодней распродаже для тебя. Надо же что-то на Новый год кушать.
- Ты же знаешь, что я икру не ем.

Старуха ушла в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Включила телевизор и под очередной сериал стала продумывать план «а ля месть кота Леопольда»....

Старик, обидевшись на Старуху, тоже ушёл в свою комнату и включил свой телевизор. В последние годы он стал смотреть религиозный канал. А когда-то, занимая должность начальника цеха на крупном заводе, он верил только в Коммунистическую партию, будучи её верным членом.

По телевизору шла воскресная проповедь: «Основа всех основ христианства – верование во единого Бога. Мир полон Богов – это было до христианства, которое выступало против обожествления мира. Мир – это не Бог, но от Бога. Именование Бога отцом – это связь в любви. Отец дарует жизнь и участвует в судьбе человека. Наше сыновнее ему послушание. Бог содержит в своём промысле всю жизнь существования двух начал: добро и зло, светлое и тёмное. Мир создан любовью! Бог – творец неба и земли, мира видимого и невидимого…»

Окончания проповеди Старик уже не слышал, так как заснул. В последнее время его часто тянет на сон. Старухе кажется, что Старик спит постоянно, и это её раздражало.
                                                                                                                                                                    Старик и Старуха (Избранное)
                                                                                                                                                                                  Автор: Михай

Кто эти двое в машине

0

19

Сто лун вместе с сентябрём

Сто лун вместе с сентябрём - Культурная отсылка. «Сто дней после детства» — советский художественный фильм, драма о жизни подростков в пионерском лагере. Снят режиссёром Сергеем Соловьёвым на киностудии «Мосфильм».

Я улыбаюсь прохожим,
Я довольна вполне, -
Я на Джоконду похожа.
Не верите? – Верьте мне.

Я шагаю Моночкой Лизой!
Взгляните на рейтинг молвы
От Брюсселя и до Парижа,
От Лондона и до Москвы.

Одни всерьёз говорят,
Она сбежала с картины,
Другие спорят, галдят –
Давайте устроим смотрины!

Я от всех убегаю к далям,
И покоряю космос!
Вы улыбку мою видали?
На луне я оставила роспись...

А потом обратно к прохожим,
Люди, мой смайлик – вам!
Для меня ничего нет дороже,
Чем радость делить пополам!

                                                              Я - Джоконда
                                                    Автор: Майя Касымова

Жизнь .. Жизнь ..

Сырой осенний воздух врывался с ветром в лёгкие, и оттого дышалось волнительно и торопливо.

Школьная аллея позолоту сменила на серую смесь пожухлой листвы и талого первого снега. Небо уже больше не скромничало, заигрывая с улыбчивым солнцем, теперь, то же самое небо, будто сердилось, сопротивлялось, казалось бы, не внезапно наступившей осени. А холодеющий с каждым днём ветер с одинаковой силой гнал и тучи там, наверху, и Ксюшины мысли, не менее туманные и сырые. Одинокая, но гордая одиннадцатиклассница Ксения Турина начала этот учебный год так же как и десять предыдущих, почти равнодушно, но с верою хоть в какое - то будущее.

Молчание, способное уберечь Ксюшу от многих разочарований, было её вторым другом. Первым же ещё шесть лет назад стал Фёдор Лукич, школьный дворник. В тот год, на зимних каникулах, когда в школе кроме Фёдора да его дворняги Найды никого и не было, двор, замело так, что лопата Лукича потрескивала под тяжестью счищенного снега. Вдруг кроме этого скрипа послышался хруст наста под робкими детскими шажками. «Я Ксюша, Ксюша Турина с пятого «Б», на утреннике шарфик потеряла» - невнятно проговорила девочка.  Спустя час в коморке под лестницей, где последние два десятка лет жил Фёдор Лукич, кипел самовар. Пар его дружелюбно окутывал девчушку, которая трепетно перебирала кисти шерстяного шарфика, того, что когда - то на память дарил ей отец. И по сей день для Ксении, чай, который заваривал Лукич, был самым вкусным, а беседа за ним самой душевной.

Зима, как и осень, прошла чередой самых обыкновенных дней. И только слякоть немного стала разжижать будто замороженные будни. Март.

Со скрежетом учителя и родители пытались донести до сознания выпускников уже не новость о том, что от сдачи экзаменов зависит их будущее. Безысходность должна была бы угнетать, но не Ксюшу. Походкой замечтавшейся выпускницы, Ксения безмятежно дефилировала по рекреации (*), словно на девичнике у Луны побывала. Девушке не было дела ни до экзаменов, ни до того, что они уже через пару месяцев, девушка была влюблена. Она никогда не была многословной, а теперь ей и вовсе хотелось просто молчать, ведь нелепое чувство, которым она заразилась, было, как всегда, некстати. А в случае Ксении имелся немалый довесок: ему было уже одиннадцать, когда она только родилась.

Вячеслав, тридцатилетний журналист местной газеты, имел внешность, Ксении казавшеюся  выдуманной, ведь когда-то в юности её девичьи фантазии имели свойство крайне бурно развиваться. Никто не знал, что было раньше, их обречённое знакомство или отчасти материализованная девчоночья мечта, любить отца, которого так рано потеряла. Чувства, подобные именно отцовским к ней вполне уверенно вскоре стал проявлять Вячеслав. Мудрость, стабильность, забота - то чего, возможно, и не хватало маленькой Ксюше, чего она искала, прибегая в коморку Лукича все свои школьные годы. Теперь, когда в её тихой, порой даже безмолвной жизни появился любимый мужчина, и он же прообраз отца, девушка готова была посвятить ему все те слова, которые до сих пор, может, так и не сорвались бы с её губ. Ксения жила молча, но любила громко. Славик, так уже называла она журналиста, женат был лишь только на карьере. Одержимый невоплощенными идеями и манящими пиками творчества, Вячеслав мечтал о поездке в Дербент.

Май баловал скромным весенним солнцем и безветренной тишью. Но тишина та становилась с каждой минутой пронзительнее и больнее для Ксении - сегодня она провожала сразу два поезда. Фёдор Лукич нашёл свою дочь, теперь к ней в Иркутск он повёз свой самовар и отцовское сердце, которое гораздо горячее самовара, даже когда он закипает. Пресс - группа Вячеслава отправилась на Кавказ за материалами для книги, о создании которой он мечтал со школьных лет. Ксения снова одна.

На поступление в институт девушке даже надеяться было весьма опрометчиво. Но будущее ей хоть как - то виделось, пусть даже и смутно. Лучи сентябрьского солнца играли на прутьях метлы Лукича, хрупкие девичьи руки крепко сжимали её черенок. И только молчание осталось единственным другом новоиспечённого школьного дворника Ксении Туриной.  

                                                                                                                                                                                                  Школьный дворник
                                                                                                                                                                                                Автор: Тьяна Фадеева
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) Ксения безмятежно дефилировала по рекреации - Рекреация (от лат. recreatio — восстановление) — комплекс мероприятий, направленных на отдых, восстановление здоровья и трудоспособности человека в свободное от работы время (трудовые отпуска, каникулы, праздники, выходные дни и др.).
Различают кратковременную (микропаузы, отдых в течение дня) и долговременную (еженедельный отдых, каникулы, отпуска) рекреацию.
Виды рекреации:
1. Различные виды активной деятельности, чаще всего на природе.
2. Хобби — регулярные занятия, которые осуществляются для удовольствия, как правило, в свободное время.
3. Творчество — занятия танцами, рисованием, музыкой и другими видами искусства на любительской основе.
4. Игры, в том числе видеоигры, и другие виды развлечений для восстановления сил во внерабочее время.

Жизнь .. Жизнь ..

0

20

Малышка для тамплиера

я свет Луны,
я ваше вдохновение,
я пламя для влюблённых мотыльков,
я опиум для ищущих забвения,
тюремщик я - для жаждущих оков,

я лунная дорога в неизвестность,
я голос в предрассветной тишине,
для лживых я – немыслимая честность,
для страждущих – я истина в вине,

я струны иззолоченного сердца,
я воин, расстегнувший свой доспех,
я пламенная связь огня и перца,   
я агнец, искупивший тяжкий грех,

я Истина – основа мироздания,
клинок поэтов,
солнце бедняков,
источник наслажденья и страдания
и звёздный путь для смелых моряков,

я души исцеляю и калечу,
я рушу стены, строю города,
мой образ, словно голову Предтечи
венчает Вифлеемская звезда,

                                                              Тетраграмматон (Отрывок)
                                                              Автор: Валерьян Телёбин

Жизнь .. Жизнь ..

Имя моё вам ни о чём не скажет, пусть будет ник. Тамплиер.

Не надо резко хвататься за словари с полок или кликать закладки Яндекса. В широкоформатном вещании не звучит никакого известного "Тамплиера". А те, кто по долгу, праву и убеждению носили звание Tamplier, никогда обо мне не слышали. Так что прошу принять как данность, не искать аналогий с Алистером Кроули, его Орденом Рассвета и всей подобной братией. У каждого свой путь, вот им -то я и хожу, своим путём. Гуляю по городу, думаю и пишу. А то, что как рыцарь далёкой эпохи ищу свою Чашу Грааля, так это мне совсем не мешает стремиться к самым обыкновенным вещам.

  Например, зайти в поиске на сайт www. знакомств. net

  Итак, под рукой чашка кофе, пальцы на клавиатуре, так что я во всеоружии. Выбор большой, есть, на что посмотреть холостому да молодому. Осталось выбрать сравнимый набор степеней свободы, отсеять тех, у кого совсем экзотические тараканы, и всё. Наконец, просто послушаться интуиции.

И тогда выбор будет точен. Одно нажатие мышкой, и судьба уже готовит многослойный коктейль адреналина и разноцветных впечатлений. Смело в бой, Тамплиер.

  Да, в графе "зачем" пусть стоят галочки "просто общение" и "там посмотрим".

  Имя Маша простое и удивительно русское. С ним не очень -то вяжется ребусный ник 1bibaby, но тут дело вкуса и собственного достоинства. Я прочитал это как One billion baby, и это прочтение оказалось правильным. Если сама Маша оценивает себя на миллиард, то аналогия с "девушкой на миллион" очень даже ничего. Чтобы проверить, так ли это, правда ли Маша стоит целого миллиарда, надо познакомиться поближе. А если она и правда хочет по жизни быть ребёнком, как читается в подтексте, то странно, и где -то неожиданно по сердцу. One be baby можно перевести и так: одному быть ребёнком. Дети честны и открыты для всего нового.

О себе написала немного:

  Незамужняя, 24 года, ищу не рыцаря, и не бандита. Но человека в меру сумасшедшего как в жизни, так и в постели. Хочу вместе кушать шоколад и сдувать одуванчики летом. Музыку всякую, особенно шансон и джаз. Моё прошлое не для слабонервных, так что просто переспать - это не ко мне. Дети: дочка 3 года. Живу с родителями, помогают с малышкой. Место проживания: естественно, Мирокрай, далее более подробно.

Каково, а? Тут любой призадумается, а по зубам ли орешек. Странно, что ни слова про то, чего читает. Значит, вкусы у Маши разнообразные, а то и вовсе нет строгих предпочтений. Чем дальше, тем интереснее.

  Тук - тук по клавишам.

"Мне интересно. Давай поболтаем. Я тоже люблю шоколад, особенно горячий. Тамплиер (не рыцарь, меча и щита не выдали)".

Ответа пришлось ждать долго. У меня в этом кафе абонемент, плюс точно отмеренный трафик. Посидел - почитал новости из жизни людей. Занятно, но не более.
  Потом экран всплыл словами:

 
1bibaby: интересно, так интересно. ты всё ещё тут? три часа прошло. у нас как раз такая разница во времени, хи-хик. сидишь себе, небось, в тёплом уютном домике и стучишь по клавишам. то, что ты не рыцарь, но Тамплиер - странно. я не хочу тебя так называть. Но мне придётся, да?
  Ta/\/\n/\\/\ep: Мне будет приятно, если ты станешь так меня называть. Потому, что имя у меня самое обычное, и что мне им гордиться? Ну ладно, можешь и по имени, конечно.
  1bibaby: слышь, тамплиер, а ты весёлый. Значит, живёшь себе, не горюешь. Прикольно. А я вот без сетки дома, прикинь, бегаю на почту, а теперь, следи, к маме за деньгами буду бегать. Сеть-то денег стоит. А ты не сталкер или осник случаем?
  Ta/\/\n/\\/\ep: Нацист? Нет, ты что! Тамплиеры по происхождению скорее франки, чем немцы.
  1bibaby: ну, ты так не вскрывай меня, не то трамплин, не то тампакс. Какие франки? я про осознанные сновидения. ты, должно быть, из них.

 
Тут случилась пробуксовка. Интернет упал на самом интересном месте и валялся минут двадцать. Я успел дважды сходить за кофе и единожды им облиться. Потому и ходил два раза.

- Цыплявая? - спросил сосед за картонной стенкой в пол монитора.
  - А?
  - Девчонка говорю, а? Эх...

  Сосед повесил на лицо равнодушие и отвернулся в свой интерфейс.

"Цыплявая, значит, цыпочка или меня зацепила?" Именно так я понял реплику любопытного соседа. Ну и ладно, пусть любопытствует.

  Внутри меня родилось какое -то сложное, неоднозначное настроение. Без всяких разумных причин тело обрело странную лёгкость. Казалось, ещё недавно я подчинялся законам притяжения, а тут вдруг раз: и притяжения стало меньше. Дыхание сбилось, но воздуха вполне хватало. Только каждый вдох проходил словно насквозь. То ли сердце забилось сильнее, то ли дышать я стал как -то иначе. Свежий воздух овевал сердце и пытался его остудить, а мне между тем чудилось, как оно пылает с жаром, а пульс эхом отдаётся во всё тело.

  То, что это состояние нельзя объяснить в рамках физических законов, я понял сразу. Вот сколько жил, а никогда прежде не испытывал столь сильного прилива... Чего? Влюблённости?

Глупость. Я узнал о существовании Маши четыре часа назад. Вдохновения? Тоже не факт. Садиться за начало гениального романа обо всем на свете и о чём-то ещё не тянет. Пока, а там, как знать.

  Значит, всё просто.

Это настроение вызвано каким -то общим психологическим пониманием - ты на правильном пути. Настолько правильном, что все остальные моментально теряются где -то за краем бокового зрения. Убегают в невнятную дымку пустых улиц, талого света утренних фонарей и прохладной влаги демисезонного воздуха.

Если коротко описать ощущения, то это свет. Длинная, бесконечная дорога тепла и света. В какой -то миг я встал на неё и понял, что иного пути не будет. Надо идти.

  Опустил руку в карман и нащупал давно забытый предмет.
  Мне стало смешно и странно.

  Так, наверное, и должно быть. Стоило забыть, как предмет о себе напомнил. Старая притча: хочешь что -то получить, приглуши в себе желание. Руки дрожали, и я с этим ничего не мог поделать. Не было ни малейшего страха, что кто -то увидит со стороны, посмотрит и сделает неправильный вывод. Пальцы тронули деревянные чётки с деревянным крестом.

Эта вещь появилась несколько месяцев назад. Лежала на обочине дороги, едва не втоптанная в снег, и просилась в руки. Кто-то иной мог пройти мимо и отмахнуться: чужой крест, чужой амулет, чужая судьба. Разве можно брать на себя такое? Мысль обоснованная и очень толковая. Но есть на свете вещи неподвластные мыслям. В тот зимний вечер мой порыв был начисто лишён логики осмысления.

В руках предмет потеплел и утратил зябкую сырость от хилого городского снега. Несколько дней он не покидал моих рук, чем вызывал приступы сочувствия знакомых.

  - Ты бы сходил, омыл его святой водой, а то мало ли что.
  - Что?
  - Ну не знаю, мало ли что.

Трогательная забота соседки Алёны вогнала меня в краску. Интересные всё -таки вещи творятся вокруг, подумал я.

  Как раз в этот момент связь восстановилась.
  Прежде всего - почтовый ящик, уже потом сайт знакомств.
  Уверенная мысль упредила цифру "один" в пометке о новых письмах. На сайт знакомств я больше не вернусь. Никогда.
  Даже если.

  Два слова, а за ними весь Мирокрай, и в нём моя судьба. Иногда и правда, такая пафосная чушь лезет в мысли.

Электронный ящик пополнился письмом от Маши Леоновой:

  1bibaby: "Ну вот, теперь я точно не дождусь твоего письма. Жалко - жалко. Ты там, в тепле, и пьёшь свой горячий шоколад, а мне тут так зябко, ты даже не представляешь. И вот сейчас стучу эти строчки, а пальчикам зябко. Тут мало беды - клава тугая, как старая olivetti, ещё и холодина дикий. На почте плохо топят, представляешь? Мне как -то очень странно.

Скажу тебе по секрету, не уверена, а буду ли дальше писать тебе? Всё очень - очень странно. Но я побежала. Доча там с бабушкой, но так ведь не хорошо, понимаешь? И так как кукушка торчу тут час за часом. Всё поки - поки. Не грызи от злости клаву, Трамплиер, может, напишу ещё".

Заинтриговала, что есть, то есть. И всё же, всё же... Первое впечатление иногда ведёт к ошибкам. Впрочем, оно было таким смутным, и осталось где-то в глубине прошедшего времени. Так глубоко, словно возникло вчера, а то и вовсе неделю назад.

Нужно освежить в памяти и подумать. Вдруг, и правда зацепила внешностью? Тогда сосед по цифровой кофейне был прав. От таких размышлений стало противно.

  Я снова открыл экранные картинки. Ну да, крашеная блондинка, не то чтобы полненькая. Не из тех, кто рискует услышать в свой адрес "спичка". У Маши лицо с изящным, но несколько широким носом, должно быть, след восточной крови. Во взгляде какая -то напряжённость, но это она перед камерой смутилась. На снимках, где Маша смотрит в сторону фотографа, на лице появляется улыбка. Улыбнись когда -то Джоконда ярче и веселее, получилось бы очень похоже.

На другом снимке серьёзный пупс в объёмистом детском комбинезоне. Выглядит ошалелым и огорчённым тем, что взрослые мешают бегать - прыгать. Если бы не мамины руки, девочка давно бы убежала возиться в песочницы - горки. Желанная кутерьма как раз пестрела на заднем плане. Но маме срочно понадобилось фотографироваться. Даже причесаться не успела, и получилось естественно, в самом хорошем смысле. И фотография может стать образцовой картинкой под титлой "мать и дитя Мирокрая".

На той же закладке фотографии "за работой". Умиляют снимки с ноутбуком и пометкой "вот купила себе компьютер". Даже мне понятно, какое это бэушное старьё. Ну да, не все зарабатывают так, как некоторые. Получается, я сам где -то в общей массе большинства, но вот ведь бывает и того хуже.

На ум пришёл вопрос и сильно меня смутил: "сколько стоит содержать ребёнка, и как она на жизнь зарабатывает?"

Задам эти вопросы завтра, решил я и прервал соединение с сетью.

Прохладный воздух вечернего Мирокрая резво потянулся за моим теплом, но я поднял парус воротника. Стало теплее, только странная дрожь не исчезла. Словно жгло изнутри чем-то лёгким и сильным. От этого жжения хотелось лететь над землёй вольной птицей, чтобы ветер холодил размах крыльев.

Звонко застучали в кармане ключи, когда я потянулся за доступом к дому. Пока шарил в кармане, устало облокотился на дверь.

  Она мягко впустила меня внутрь.

  - Ага, гуляешь?

Голос Алёны прозвучал не то, чтобы с сарказмом, но как-то так. С дружеской иронией.

- Гуляю. А ты?
- Сижу.
- Клёво. А почему тут?

  Алёна фыркнула. Только девушки с критичным взглядом на мир умеют фыркать так громко. Мне-то её соседу давно не привыкать, а кто другой может взбеситься.

- Ты знаешь, Тамплиерище, кого мне напомнил?
- Нет, - я снял ботинки, бросил плащ на хилые палки плечиков и просочился в комнату, где ярко светил монитор и сидела Алёна. Она вполне по -хозяйски стучала пальцами в мою клавиатуру и между делом успевала отрывочно следить за моими движениями.

  - Там вон тебе кофе. Остыл, ну да ладно. Да не сядь ты сюда, тут моя сумка!

  Пришлось искать место для сумки на диване, чтобы вернуть себе стул.

  - Ты мне напомнил Сталкера из фильма Тарковского. Такая же тоскливая мордочка. И очень - очень задуманная.

  Вот тут я поперхнулся холодным кофе, спасибо клавиатура не пострадала.

- Ой, - Алёна часто заморгала и обиженно скривилась, - Ты что, простудился?
  - Нет, - потребовались долгие секунды, но кашель сдался, - Тот мужик вроде лысый был.
  - Долго постричься что ли? Заросли сена на голове, а не причёска. Не обижайся, это я любя.
  - Да вот ещё, обижаться на тебя.
  - Верно. На друзей обижаться плохо.

Алёна снова заскребла модным маникюром по клавишам.

  - Я это, - мой глубокий вздох вырывал соседку из сети обратно в реальный мир, - Меня уже сегодня сталкером назвали, представляешь?

  Она посмотрела на меня очень - очень внимательно, как будто перебрала в уме все детали моей внешности, чуть ли не ресницы пересчитала. Тихо произнесла:

  - Та - а - ак. Влюбился, значит. Ну, это дело с тобой не впервые, жить будешь.
  - Ничего не влюбился.
  - Только вот мне -то не надо бублик в чай крошить, Тамплиерище. Заливай, кому хочешь, а со мной такой номер мимо. Выкладывай.

                                                                                                                                                   Тетраграмматон Мирокрая (Отрывок)
                                                                                                                                                               Автор:  Борисов Алексей

Жизнь .. Жизнь ..

0

Быстрый ответ

Напишите ваше сообщение и нажмите «Отправить»


phpBB [video]