На теневой узор в июне на рассвете, На озаренный двор, где женщины и дети, На облачную сеть, на лиственную прыть Лишь те могли смотреть, кому давали жить.
Лишь те, кому Господь отмерил меньшей мерой Страстей, терзавших плоть, котлов с кипящей серой, Ночевок под мостом, пробежек под огнем — Могли писать о том и обо всем ином.
Кто пальцем задевал струну, хотя б воловью, Кто в жизни срифмовал хотя бы кровь с любовью, Кто смог хоть миг украсть — еще не до конца Того прижала пясть верховного творца.
Да что уж там слова! Признаемся в итоге: Всем равные права на жизнь вручили боги, Но тысячей помех снабдили, добряки. Мы те и дети тех, кто выжил вопреки.
Не лучшие, о нет! Прочнейшие, точнее. Изгибчатый скелет, уступчивая шея — Иль каменный топор, окованный в металл, Где пламенный мотор когда-то рокотал.
Среди земных щедрот, в войне дворцов и хижин, Мы избранный народ — народ, который выжил. Один из десяти удержится, в игре, И нам ли речь вести о счастье и добре!
Те, у кого до лир не доходили руки, Извлечь из них могли божественные звуки, Но так как их давно списали в прах и хлам, Отчизне суждено прислушиваться к нам.
А лучший из певцов взглянул и убедился В безумии отцов — и вовсе не родился, Не прыгнул, как в трамвай, в невинное дитя, Свой бессловесный рай за лучшее сочтя.
Статья 81. Находящиеся в конфликте стороны, которыми будут интернированы покровительствуемые лица, обязаны будут обеспечить бесплатно их содержание, а также оказывать им медицинскую помощь, которую потребует состояние их здоровья.
Правила, касающиеся обращения с интернированными
International Committee of the Red Cross European Court of Human Rights
Открытое письмо
"О мерности различных процессов протекающих во Вселенной "
Мать рукою провела У меня под носом. В кухню барыня вошла,- К матери с вопросом:
"Здравствуй, Катя! Ты - с сынком? Муж, чай, рад получке?" В спину мать меня пинком: "Приложися к ручке!"
Сзади шум. Бегут, кричат: "В кухне - мужичонок!" Эвон сколько их, барчат: Мальчиков, девчонок!
"Позовём его за стол!" "Что ты, что ты, Пепка!" Я за материн подол Уцепился крепко.
Кто-то тут успел принесть, Пряник и игрушку: "Это пряник. Можно есть". "На, бери хлопушку".
"У господ на ёлке" (Отрывок) Стихотворение: Демьяна Бедного
А спать мне велят в сенях, а когда ребятенок ихний плачет, я вовсе не сплю, а качаю люльку. Милый дедушка, сделай божецкую милость, возьми меня отсюда домой, на деревню, нету никакой моей возможности... Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, увези меня отсюда, а то помру...
Ванька свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, купленный накануне за копейку... Подумав немного, он умокнул перо и написал адрес:
Кладбище листьев, укрытое снегом- Саваном. Так теплее. Им ждать вес- Нырнуть в глубину зимы, остыть! Прижимаясь вплотную к острью Земли и, медленно-медленно до… (Гора – я, Река – ты), отбеленный И прозрачная, голубая; твердь не Бесная (от касаний солнечных Золотая), ты камню веришь — Меня ласкаешь, острья источишь… Фундамент дома водою жив.
АВТОР: ИВАН НОВИКОВ - НОЯБРИТ (ОТРЫВОК)
Замкнутый четырьмя стенами, ты не знаешь покоя. И форма твоя, когда-то совершенная, теряет очертания в призрачном царстве умалишенных. Снаружи всё также тесно — отзвуки чужеродного эха кромсают сознание, обращая мысли в бесконечное бегство назад, в комнату с поблекшими от времени воспоминаниям (Амвросий Падальский - "Забвение")
Представьте себе следующее: Вы находитесь в маленьком помещении с каменными стенами, полом и потолком. Полумрак или гуще. Что-то наподобие кельи монаха. По периметру стен, находятся отверстия, их множество. Выбирай любое, все они разного диаметра. Одни узкие, другие шире и тому подобное. Одни глубокие, иные похожи на вмятину, скол... И из каждого, с самого дна можно что-то достать. Просовываешь туда руку, только на ощупь, двигаешься вперед. Что там? Острое лезвие, способное легко порезать или мягкий шарик? Удовольствие или боль? Сожаление или радость? Невозможно знать заранее, что ждет... Но самое страшное - глубина отверстий, иногда просто не хватает руки...
Никогда не забуду это ощущение, такое новое, сильное, когда увидела Тебя и Твои слова. Даже не слова, а мысли, как Ты преподносишь свой МИР. Слушаю Тебя и вижу Твои глаза - безумные, объятые пламенем, зовущие за собой. Вижу Твои губы, как Ты говоришь, как играет Твое лицо. Вижу сердцем, чувствую. Не встречала такого солнечного и непостижимого ума. Как я далека от Тебя. Мы на разных берегах, между нами пропасть. Моё воображение рисовало мост к Тебе. Мост из облаков, одно неверное движение и ВНИЗ... Я так торопилась к Тебе... Мне не хватило руки...
Босиком по камушкам, по той границе, где волна целует берег. Еще очень рано и холодно, только вода сохранила тепло дня. Ветер несет прохладу, запах моря, звуки просыпающегося мира. Пронизывает нервы, захватывает вихрем мысли, чувства, всё смешивается и несётся куда-то...далеко-далеко, где нет края... В песне ветра я слышу что-то знакомое-только мне...погружаюсь в воспоминания и вижу твою тень, и чувствую твою руку в своих ладонях... А помнишь...моя голова у тебя на коленях, как ты перебираешь пальцами мои волосы и слышу стук твоего сердца, так спокойно... Я вижу тебя всё яснее, чувствую твое тепло... И поцелуй...долгий, вся дрожь наслаждения в этом поцелуе... Люблю смотреть на тебя, как ты сидишь, глядя в даль и глаза так хороши, и в них МИР...Мой мир. А сейчас, слышишь шепот моря и волны бросают пену на берег. Даже небо за нас, вон там...видишь? Где небо тонет в море...Облако...Видишь? Да нет, смотри сердцем, вот же... Облако, такое необычное, как рука с открытой ладонью. Давай загадаем желание, одно на двоих, может это знак и будет дано. Ведь ладонь открыта. Закрой глаза...Что ты видишь, когда закрываешь глаза?
Автор: Татьяна Ветрова "Что ты видишь, когда закрываешь глаза?" (Отрывок)
— Начнём с молодежи, — сказал А. С. Хвостов, — у кого что есть, господа?
Мы, сидевшие позади около стен, переглянулись друг с другом и почти все в один голос объявили, что ничего не взяли с собой.
— Так не знаете ли чего наизусть? — смеясь продолжал Хвостов. — Как же это вы идете на сражение без всякого оружия?
Щулепников отвечал, что может прочитать стихи свои "Трубочке".
— Ну хоть "К Трубочке!" — подхватил Захаров, покровитель Щулепникова, — стишки очень хорошие.
Щулепников подвинулся к столу и прочитал десятка три куплетов к своей "Трубочке", но не произвёл никакого впечатления на слушателей... Гаврила Романович, видя, что на молодежь покамест надеяться нечего, вынул из кармана свои стихи "Гимн кротости" и заставил читать меня. Я прочитал этот гимн к полному удовольствию автора и, кажется, заслужил репутацию хорошего чтеца. Разумеется, все присутствующие были или казались в восторге, и похвалам Державину не было конца".
Под прогрессом языка и, следовательно, письма следует понимать его качественное и количественное обогащение. Письмо является формой, через которую выражается язык. Всякая форма с течением времени стремится к самостоятельному существованию, но даже и в этой как бы независимой субстанции продолжает (зачастую не отдавая уже себе как следует отчета) служить породившей её функции. В данном случае: языку. Обретая видимую самостоятельность, форма создаёт как бы свои собственные законы, свою диалектику, эстетику и проч. Однако форма, при всем своем прогрессе, не в состоянии влиять на функцию. Капитель имеет смысл только при наличии фасада. Когда же функцию подчиняют форме, колонна заслоняет окно. Предполагаемая реформа русской орфографии носит сугубо формальный характер, она -- реформа в наивысшем смысле этого слова: ре-форма. Ибо наивно предполагать, что морфологическую структуру языка можно изменять или направлять посредством тех или иных правил. Язык эволюционирует, а не революционизируется, и в этом смысле он напоминает о своей природе. Существует три рода реформ, три рода формальных преобразований: украшательство, утилитаризм и функциональная последовательность. Данная реформа -- не первое и не третье. Данная реформа -- второе. Её сходство с первым заключается в том, что на перегруженный фасад столь же неприятно смотреть, как и на казарму. Своим же происхождением она, по сути, обязана неправильному пониманию третьего... Ибо функция, обладающая собственной пластикой, стремится освободиться от лишних элементов, в которых она не нуждается, стремится к превращению формы в свое стопроцентное выражение. Говоря проще, письмо должно в максимальной степени выражать всё многообразие языка. В этом цель и смысл письма, и оно имеет к этому все возможности и средства. Разумеется, современный язык сложен, разумеется, в нём многое можно упростить. Но суть упрощений состоит в том, во имя чего они проводятся. Сложность языка является не пороком, а -- и это прежде всего -- свидетельством духовного богатства создавшего его народа. И целью реформ должны быть поиски средств, позволяющих полнее и быстрее овладевать этим богатством, а вовсе не упрощения, которые, по сути дела, являются обкрадыванием языка. Организаторы реформы объясняют возражения против неё гипнозом привычки. Но если вдуматься, залог живучести своих предполагаемых преобразований они видят не в чём ином, как в возникновении новой привычки. Это процесс бесконечный. В конце концов, можно перейти на язык жестов и к нему привыкнуть. Неизвестно, будет ли это прогрессом, но это определенно проще, чем раздумывать, сколько "н" ставить в слове "деревянный". А именно к простоте стремятся инициаторы реформы. Сказанное, конечно же, крайность, но этой крайности, в то же время, нельзя, к сожалению, отказать в известной логической последовательности. Форма не влияет на функцию, но изуродовать её может. Во всяком случае -- создать превратное представление. Утилитаризм и стандартизация, повторяем, столь же вредны, как перегрузка деталями. Манеж, лишенный колонны, превращается в сарай; колоннада функциональна: она играет роль, подобную фонетике. А фонетика -- это языковой эквивалент осязания, это чувственная, что ли, основа языка. Два "н" в слове "деревянный" неслучайны. Артикуляция дифтонгов и открытых гласных даже не колоннада, а фундамент языка. Злополучные суффиксы -- единственный способ качественного выражения в речи. "Деревянный" передает качество и фактуру за счёт пластики, растягивая звук как во времени, так и в пространстве. "Деревянный" ограничен порядком букв и смысловой ассоциацией, никаких дополнительных указаний и ощущений слово не содержит. Разумеется, можно привыкнуть -- и очень быстро -- к "деревяному". Мы приобретаем в простоте правописания, но потеряем в смысле. Потому что -- "как пишем, так и произносим" -- мы будем произносить на букву (на звук) меньше, и буква отступит, унося с собой всю суть, оставляя графическую оболочку, из которой ушёл воздух. В результате мы рискуем получить язык, обедненный фонетически и -- семантически. При этом совершенно непонятно, во имя чего это делается. Вместо изучения и овладевания этим кладом -- пусть не скоропалительным, но столь обогащающим! -- нам предлагается линия наименьшего сопротивления, обрезание и усекновение, этакая эрзац-грамматика. При этом выдвигается совершенно поразительная научная аргументация, взывающая к примеру других славянских языков и апеллирующая к реформе 1918 г. Неужели же непонятно, что другой язык, будь он трижды славянский, это прежде всего другая психология, и никаких аналогий поэтому быть не может. И неужели сегодня в стране такое же катастрофическое положение с грамотностью, как в 1918 году, когда, между прочим, люди сумели овладеть грамматикой, которую нам предлагают упростить сегодня. Язык следует изучать, а не сокращать. Письмо, буквы должны в максимальной степени отражать всё богатство, все многообразие, всю полифонию речи. Письмо должно быть числителем, а не знаменателем языка. Ко всему, представляющемуся в языке нерациональным, следует подходить осторожно и едва ли не с благоговением, ибо это нерациональное уже само есть язык, и оно в каком-то смысле старше и ограничений наших мнений. К языку нельзя принимать полицейские меры: отсечение и изоляцию. Мы должны думать о том, как освоить этот материал, а не о том, как его сократить. Мы должны искать методы, а не ножницы. Язык -- это великая, большая дорога, которой незачем сужаться в наши дни.
В тёмной материи, в тёмной энергии, В Антивселенной, где сны Наши о времени, нашем же бремени – Реальность являли они. Тайною Космоса Вечность вопросами Душу полнит и сердца. Жили философы, были философы, Но не нашлось мудреца. Где-то под звёздами, светлой той россыпью, Молча стоял человек. Будет ли Жизнь без нас, будет ли Смерть одна – Свет он искал и ответ.
Вселенная и Антивселенная. Цикл Наука в стихах. (Отрывок). Автор: Ксения Мира
Вселенная возникает для нас благодаря тому, что наш интеллект выливает впечатления, получаемые извне, в формы времени, пространства и причинности. Раздражения организма изнутри, из симпатической нервной системы, оказывают днем в лучшем случае бессознательное влияние на наше душевное состояние. Ночью же, когда прекращается чрезмерное воздействие дневных впечатлений, впечатления, исходящие изнутри, привлекают к себе внимание, подобно тому, как ночью мы слышим журчание ручейка, которое заглушается дневным шумом. Зигмунд Фрейд "Толкование сновидений" Цитата.
Штурман сосредоточенно всматривался в центральный экран звездолёта. Увидел вслед за командиром, как галактики из центра расширяющейся Вселенной разбегаются в разные стороны, увеличивая тем самым расстояния между собой. А вот уже ближе к ним, находящимся на пороге этой же их Вселенной, начинают словно притормаживать свой бег. Зависают, чтобы расположиться относительно друг друга более плотными слоями. Это чем-то отдалённо напоминало Виктору картинку его детства. Когда он перед тем, как улететь со своими родителями на Марс, жил в посёлке на берегу большой реки, несущей свои воды в Ледовитый океан. Помнит, как по весне река вскрывалась ледоходом. И где-то внизу по течению в суженной части её русла возникал ледяной затор. Он, семилетним мальчишкой, с местной детворой бежал на берег посмотреть, как с глухим оглушительным треском лопался ледяной панцирь реки. Что-то было завораживающее в этом устрашающем буйстве стихии… Виктор воспринимал на экране разбегающиеся друг от друга галактики, как стремительно плывущие по Реке Времени льдины из его далёкого детства. Но вот почему они перед порогом Вселенной замедляют свой бег?! – это был единственный вопрос, что не давал покоя обоим астронавтам. Значит, на пограничной черте их мира возникал затор…. Появлялась пока ещё не известная никому силовая составляющая, вектор направления которой указывал в противоположную сторону расширения Вселенной после Большого взрыва. Галактики, расширяясь внутри себя, как блюдца, летели из её центра. Они потом, словно натыкались на непонятно откуда взявшуюся преграду. Казалось, неизвестно, кто тормозил звёздные материки…. Ловил их невидимым сачком, выстраивал по кругу, не давая возможности дальше разбегаться. Виктор, вспоминая свой сон, попытался объяснить Крайзу, как он это всё представляет. - Ты помнишь, я рассказывал, что видел во сне. - Может быть не всё…. Давай ещё раз, я послушаю. - Вот что я понял…, узнал из своего сна. Кто-то «запускает каждый раз часовой механизм Вселенной…. Повторяюсь, вакуум «насыщен» двумя видами энергии. Одна из них, значительно меньшая часть, несущая в себе информацию в нулевой отсчёт повторяющихся циклов, порождает пары разбегающихся и расширяющихся внутри себя Вселенных, противоположных по знаку. Другая большая часть - это тёмная энергия, изначально лишённая информации, сразу в момент Большого взрыва становится расталкивающей силой для народившихся галактик, что является основной причиной расширения Вселенной. Она порождает анти тяготение – отталкивание, превышающее по своей величине притяжение галактик друг к другу. Вижу, словно со стороны, как неведомый мне стекольщик - стеклодув выдувает из пустоты не один, а два пузыря Вселенных, которые, отдаляясь друг от друга, расширяются, улавливая и вбирая дыхание своего Создателя. Одновременно в каждом из этих «пузырей» происходит переход тёмной энергии в тёмную материю, которая вначале концентрируется на их границах. На так называемом пороге, где мы с тобой находимся. Это как пограничный слой воды со стенками сосуда, вынесенного на мороз, превращается в лёд. И, как результат, мы видим сейчас на нашем экране остановившиеся галактики, точно спортсмены, закончившие пробежку на финише. Их скопления теперь можно воспринимать, как ракушки, нанизанные на космические струны, расстояния между которыми на какое-то время остаются замороженными. И когда этот процесс достигает своей критической точки, то есть больше половины объёма рассматриваемого космического пространства будет заполнено тёмной материей и уменьшающейся тёмной энергией, тогда вступит в силу закон всемирного тяготения. Сравниваю опять с тем, как вода, замерзая в сосуде, становится по всему объёму льдом. Именно усиливающаяся гравитация начнёт стягивать галактики друг к другу, окончательно прекратит расширение Вселенной и сменит её состояние на Большое сжатие. То же самое одновременно происходит и во Вселенной из антиматерии. И когда в этой паре Вселенных, как среди двоих танцующих партнёров, наступит общее состояние перехода от расширения на Большое сжатие, они начинают сближаться, входят друг в друга, аннигилируют по формуле Эйнштейна, полностью превращаясь в энергию, готовую к новому циклу.
Год Тигра. Антивселенная (Отрывок) Автор: Сергей Весенин
