С сюрпризом для не подозревающих

Флавий милый! Давно бы показал ты
Мне подружку свою, — ведь ты не скрытен, —
Безобразной не будь она и грубой.
Вижу, вижу, в распутную девчонку
Ты влюбился, и совестно признаться.
Не проводишь ты ночи в одиночку.
Молча, спальня твоя вопит об этом,
Вся в цветах и пропахшая бальзамом,
И подушка, помятая изрядно,
И кровати расшатанной, на ножках
Не стоящей, скрипенье и дрожанье.
Не поможет молчать и отпираться.
Ты таким не ходил бы утомлённым,
Если б втайне греху не предавался.
Расскажи же про радость мне и горе,
И тебя, и любовь твою до неба
Я прославлю крылатыми стихами.

                                                                        Забавы Флавия
                                                             Автор: Адриан Пиотровский

V ( Фрагмент )

Время близилось к вечеру, когда парад закончился и люди стали расходиться.

Почти вся доступная человеческому взору часть неба была затянута серыми тучами.

С деревьев капали остатки послеполуденного дождя.

Мокрый асфальт местами уже успел высохнуть.

Впрочем, воздух был настолько чистым и свежим, что, вздохнув, казалось – через лёгкие проходит вся вселенная.

Пётр Аристархович брёл по тротуару одной из улиц Бишкека, названия которых давались ему с трудом.

Он часто не придавал значения маршруту, из-за тяжёлых дум, овладевавших им в пути.

Нередко терялся и уже почти привык к этому состоянию оцепенения, в котором оказывался, вдруг очнувшись в незнакомом месте.

Более того, он ловил себя на мысли, что ему нравится происходящее с ним.

«Пожалуй, это одна из разноцветных мармеладок жизни: потерять дорогу домой, чтобы снова её отыскать», – чуть улыбаясь от собственной, пришедшей на ум мысли, обычно уже найдя обратную дорогу, заключал Пётр Аристархович.

Итак, как было сказано выше, Пётр Аристархович брёл по одной из улиц города Бишкек.

Эта улица была имени Михаила Васильевича Фрунзе, она беспрерывно тянулась от перекрёстной Ала - Арчинской до перекрёстной имени Михаила Юрьевича Лермонтова.

Без преувеличения можно было сказать, что в эти минуты, погружённый в свои думы, Пётр Аристархович мог пройти, не останавливаясь и не вглядываясь в предметы, от начала до конца улицы, сам того не заметив.

Так бы и случилось, не прекрати судьба его путь в бесконечность.

– Равняйсь! Смирно! – кричал, в метрах пяти от Петра Аристарховича, мужчина маленького роста, с большим брюхом, карими глазами и землянисто - чёрными усами, в расстёгнутом нараспашку военном пиджаке, улыбаясь и быстро подходя.

– Здравие желаю, товарищ!.. – почти машинально прокричал в ответ Пётр Аристархович, стараясь разглядеть погоны приближающегося офицера.

Его сознание, находясь в состоянии высокой концентрации для разрешения вопросов бытия, не успело переключиться на возникшую бытовую ситуацию.

При этом он испытывал чувства человека, который, будучи согретым знойным солнцем пустыни, прыгнул в прорубь ледяной реки.

– Вольно, вольно, боец! – подойдя, мужчина крепко, но с некоторой опаской, присовокупляя к рукопожатию вторую руку, пожал руку Петру Аристарховичу. Его погоны говорили, что он полковник.

– Тьфу! Ты, что ли?! Напугал! – не считаясь со званием и не оказывая знаков внимания сверх тех, которые положены простому человеку, Пётр Аристархович вернулся на прежний курс и, не опасаясь последствий неуставного поведения в отношениях с вышестоящим офицером, продолжил свой путь.

– Да погоди ты, Петруха! – полковник почти вприпрыжку догнал Петра Аристарховича и, взяв за плечо, осторожно (движение не принуждало, а словно просило разрешения) развернул к себе лицом. – Есть предложение! – Предвкушая интерес собеседника, полковник расплылся в довольной улыбке.

– Не пью, не азартен, лгать тоже особо не умею, бескорыстен, честь имею, немногословен. Итак, чем могу служить моей полной противоположности? – небрежно подшутил над полковником Пётр Аристархович.

Основываясь на своём опыте общения с этой личностью, он знал, что единственный способ избавиться от столь нежеланного окружения (особенно когда тому что-то было нужно) – это полушутя - полусерьёзно оскорбить его.

– Ну, зачем ты так? Я как друга хотел попросить… Я ведь тебе, Петруха, плохого никогда не предложил бы… – вроде бы обидевшись, продолжал полковник.

– Ладно - ладно, говори уже! Знаю тебя, ещё минуту – и аплодировать тебе придётся, – раскусив притворство собеседника, с видом человека, которому всё надоело и который хочет быстрее закончить, велел Пётр Аристархович.

– В общем, дело такое: баба моя Людмилка – хороша собой, пышная такая вот! – полковник обрисовывал руками в воздухе её силуэт. – Ну, в общем, ты понял! Так вот, люблю я её очень си… – не успел он договорить.

– Погоди, так женщину твою, кажись, Марьей зовут? – не дослушав, перебил Пётр Аристархович.

– Машка-то моя месяц как сбежала от меня в Москву! – сказал полковник, понурив голову, блестяще изображая чувства, о которых на самом деле не ведал, – тоску и горечь потери любимой женщины.

«Правильно сделала! Будь я на её месте, бежал бы в Сибирь, подальше от тебя», – подумал про себя Пётр Аристархович. Но вслух произнес – с некоторой насмешкой:

– Смотрю, недолго ты горевал, а, Ильюха?

– Да нет же, ты всё неправильно понял! Я с Людмилкой давно знаком, вот в горе моём помогла, утешила. Жениться на ней хочу. Время, Петруха, идёт, а мы не молодеем. Мне уже не тридцать и даже не сорок. Да и тебе тоже… – полковник вздохнул, искренне сожалея о бесцельно потраченных годах и отсутствии возможности наверстать упущенное.

– Ну, чего пригорюнился? Рассказал бы я тебе о том, что на всё воля Божья и что горем делу не поможешь. Ведь не дело думать о том, чего уже не вернуть и не исправить. Да вот только не возьмёшь ведь в толк!

– Пётр Аристархович расстроился, вспоминая неудачные наставления в адрес полковника и свои попытки направить его на путь истинный, слепить из этой живой горы шлака человека.

Напрасные старания, растворившиеся бесследно в бермудском треугольнике чужой сущности. – Ну да хватит нюни разводить, говори, в чём дело или уйди с дороги! – Пётр Аристархович был по-настоящему раздражён.

– Рассказываю, Петруха, рассказываю! Так вот, за Людмилкой моей подруга увязалась – Лерка! Сердцем дьявол, пленяет красотой. Ей - богу, брат родимый, мамой клянусь, не видал красивей, и девица – огонь!

Ей мужик, как ты, нужен – жёсткий! Чтоб как сказал один раз! Как посмотрел один раз! – и она сразу поняла: либо продолжать, либо смерть!!! – последние слова полковник почти прокричал.

– Я ведь хотел предложение сегодня сделать Людмиле Муратовне, – полковник от безысходности, ненароком раскрывая тайну, ударился в подробности. – Как полагается, стать, знаешь ли, на колено, чтобы просить её руку и сердце. Речь даже подготовил. В этом, как его?.. – щёлкая пальцами, он силился вспомнить.

– Да как же там он называется?.. Ну, этот, который самый престижный, дорогой ресторан в Бишкеке? Тьфу ты, забыл! В общем, в этом самом ресторане я отдельное место забронировал, а там, сам знаешь, как с бронью туго, – нужен задаток.

Успех или нет, а деньги не воротят; чистой воды бессердечность, так сказать. Да ещё и предварительный заказ блюд, и про отдельный уголок не забыть, так сказать! Не будешь же при людях колени пачкать?

Так вот, солидная сумма ушла только на подготовку: тому дай! этому дай! задаток оставь!

А напитки! Напитки! – всё более оживляясь, продолжал полковник. – Веришь, Петруха, я ведь ради неё всю зарплату потратил! Хотел сюрприз ей сделать, она-то ведь и не подозревает ничего, а тут!.. – Полковник опустил голову и помолчал.

– Нет, Лерка хорошая, добрая девчушка, да вот только сегодня она лишняя… Её заранее поставить в известность – так обрадуется за подругу и поведением выдаст себя. Не удержится, разболтает и сюрпризу не быть!

А деньги-то и пропадут… – уже заранее, поддавшись воображению, скорбел о потраченных средствах полковник.

Недовольный взгляд Петра Аристарховича стеснил его, и тот понял, что в сердечных делах о таких вещах и речи быть не должно.

– Впрочем, не в деньгах дело! – опомнившись, продолжил полковник.

– Так сказать, сюрприз ведь главное в этом вопросе… Эм-м, так сказать, настроение, ощущение того, что всё ради неё… И память, память о самом моменте, о волшебных мгновениях, которые случаются раз в жизни… О восторге – вот что ведь действительно важно!

Поэтому я и прошу тебя: отвлеки Лерку, своди её куда - нибудь, а? В кино, в столовую, мороженым угости или просто прогуляйся с нею по Дзержинскому бульвару – сейчас это модно, потом проводишь её до дома, и всего-то!

Пётр Аристархович, зная натуру полковника, был удивлён его намерению жениться.

Не то чтобы он не одобрял брачного союза, просто хорошо знал этого человека, который всю жизнь беспечно растрачивал данное ему от природы.

При любом удобном стечении обстоятельств обманывал, притворялся и даже, по мере потребности, в зависимости от ситуации, словно хамелеон, перевоплощался в каких-то других людей, но ненадолго.

Без колебаний предавался любому пороку, не задумываясь о последствиях.

Его невероятная изворотливость, точнее будет сказать, беспринципность, аморфность позволяли ему пролезть в любую щель, в замочную скважину, в потаённые уголки души каждого из нас, где мы держим свои секреты.

Отличительной чертой полковника было его уменье находить выгоду в чём угодно.

                                                                                                                                  — из романа Урмата Саламатова - «Плата за рай»

( кадр из фильма «Выйти замуж за капитана» 1985 )