Сержант милиции.

Минисериал маститого ленфильмовца Герберта Раппапорта снимался одновременно с «Тремя днями в Москве» (телевизионная премьера - 13 августа 1975 года). Практически дословное совпадение двух сцен демонстративного милицейского произвола, никак не связанного с т.н. «охраной общественного порядка» (в картине Коренева милиционер Федотов прессует Коробкова за брошенную мимо урны спичку; главный герой фильма Раппапорта – сержант линейного отдела ленинградской транспортной милиции Захаров (аккуратный Алексей Минин) угрожает студенту ЛГУ Ленчику (Сергей Межов) 15-ю сутками административного ареста за брошенный мимо урны окурок) могло бы показаться случайным, если бы не было отражением нового витка противостояния властей и податного люда, начавшегося после печально известного постановления Совета министров СССР «О мерах по усилению борьбы с преступностью», в котором главными преступниками были назначены пьяницы и мелкие хулиганы. Первые зрители «Сержанта милиции», конечно же, хорошо помнили недавние события в Днепродзержинске, где 25 июня 1972 года два сержанта милиции заживо сожгли в «воронке» трех случайно заметенных уличным патрулем алкашей. Начавшийся в городе ментовской погром быстро захлебнулся, но оживил в памяти миллионов давнишние призывы Ленина и его соратников «делать ненужной ту полицию, которая под видом охранительницы общественной тишины и спокойствия насильничает над беднотой».

«Серость», - шипит в спину мента студент филфака Ленчик. У него и его сокурсников, уже успевших наиграться в революционную молодежь, но еще сохраняющих ACABовские установки, нет под рукой настойчиво рекомендованных Лениным «кислот для обливания полицейских»; их единственное оружие – презрение и игнор. «С милицией я знакомлюсь только тогда, когда меня задерживают», - отшивает Ленчик сержанта Захарова – своего соперника в борьбе за руку и сердце юной прелестницы Наташи (отчаянно пытающаяся быть прелестной телеведущая Татьяна Веденеева). «А Наташа у нас под конвоем, Наташа задержана на 15 суток», - смеются в спину идущей под руку с сержантом Наташе ее однокурсницы. Не отстает от молодежи и Наташина мама: «Представь себе, меня спросят: «Ну, как Наташа?», а я отвечу: «Ушла гулять с милиционером»,  – ёрничает под  одобрительное ржание гостей старая ленинградская акабовка, еще помнящая первый бой, который дали ментам болельщики «Зенита» в далеком 1957 году. Раппапорт, не случайно перенесший (в соавторстве с блестящим сценаристом Феликсом Миронером) действие популярной повести Ивана Лазутина из Москвы 50-х в Ленинград 70-х, прямо цитирует здесь антиментовские шутки из ситуационистского манифеста «Улица полна неожиданностей», снятого на «Ленфильме» по горячим следам тех событий.

Il piccolo sergente

В этой истории о столкновении интересов населения и милиции - сомнительного института, призванного оберегать исключительно покой самоназначенной власти, - как-то затерялась, стала ненужной «бандитская» сюжетная линия. Петухов, в книге Лазутина бывший «чуть ли не патриархом банды “Черная кошка”», превратился в мелкого трусоватого жулика, а его безжалостные головорезы – в бездельников, коротающих  время в знаменитом пивном баре «Прибой» под меланхоличный лаунж, льющийся из польского джукбокса «Меломан» (создатели картины, заметая следы, перенесли вход в свое любимое питейное заведение с улицы Салтыкова-Щедрина на Кировский проспект). Олег Янковский (бандит по кличке Князь, от книжного образа которого остался только заботливо воспроизведенный гримерами шрам на правой щеке (еврокрайм Фернандо ди Лео «Мистер Скарфейс» выйдет на экраны через полтора года после «Сержанта...»)) откровенно скучает в привычном амплуа симпатичного «лишнего человека» в обществе обаятельной мошенницы Лёли (шикарная Светлана Меньшикова), чтобы в самом конце фильма, после традиционной автомобильной и мотоциклетной погони, проникновенно сказать менту Захарову и его сослуживцам: «Ненавижу вас, гады».

moskovitza (с)

Сержант милиции (1974) серия 1/3

Сержант милиции (1974) серия 2/3

Сержант милиции (1974) серия 3/3

Незаконченный ужин.

К концу 70-х годов прошлого века еврокрайм стал утрачивать популярность; зрителям в равной степени надоели как простенькие истории про недалеких деревенских участковых и городскую ментовскую лимиту, так и банальные псевдооткровения о сращивании мафии и власти. Наиболее предприимчивые кинематографисты, не дожидаясь вырождения полициотеско в самопародию, принялись лепить «иронические» краймы по модели, впервые предложенной пионером жанра Стено еще в 1973 году в картине «По прозвищу Громила» со знаменитым Бадом Спенсером в роли колоритного инспектора Риццо. Самые популярные двойники Спенсера появились практически одновременно в Венгрии и Латвии: рижская премьера фильма плодовитого мастера Яниса Стрейча «Незаконченный ужин» со спенсероподобным Улдисом Ваздиксом в роли инспектора Пера Монссона прошла в январе 1980 года, а фильм режиссера Дьюлы Месароша «Языческая мадонна» с Иштваном Буйтором  в роли инспектора Тибора Этвоша по прозвищу Капелька вышел на экраны кинотеатров  ВНР 28 мая 1981 года (к этому времени телеверсия «Ужина» уже добралась до всесоюзного эфира).

Венгерскому клону Громилы было проще: Буйтор был лично знаком со Спенсером и дублировал его во всех четырех фильмах об инспекторе Риццо, с успехом шедших в венгерском прокате (будапештская премьера последнего из них – «Громила в Египте» - совпала по времени с выходом «Языческой мадонны», подарив избалованным зрителям возможность для сравнения). Тем удивительнее результат, продемонстрированный Ваздиксом: действуя наощупь и не рассчитывая на подготовленную аудиторию, он создал убедительный образ тяжеловесного, невозмутимого, ироничного, разочарованного жизнью и службой полицейского в расстегнутой на груди и лопающейся на пивном животе пропотевшей рубашке, одной рукой мнущего с трудом раздобытую бутафорским цехом Рижской киностудии банку из-под «Левенбрау», а другой - ломающего «нечестному» бизнесмену, проходящему по делу в качестве свидетеля, челюсть с одного увесистого удара. Но режиссер Стрейч не дает Ваздиксу особо развернуться: «шоу крадет» блистательная Аквелина Ливмане, чья героиня - инспектор полициии нравов Оса Турелль – не признает полицейской рутины и добывает улики в борьбе без правил. Сцена жестокого кэтфайта, в котором Туррель заламывает элитную девушку по вызову Хелену Ханссон (яркая Анита Грубе), может соперничать с лучшими женскими драками Болливуда и не имеет аналогов в еврокрайме (пожалуй, единственный жанровый образчик – потасовка героинь Мализы Лонго и Мэргит Ньютон в фильме Роберто Джирометти «Мафия – закон, который не прощает», вышедшем в прокат годом позже «Ужина»). Так же хороша Туррель и в смешанных единоборствах со своим спарринг-партнером комиссаром Беком (красавец Ромуалдс Анцанс).

Catfight Lettone

Ироническое остранение создателей фильма от жанрового канона позволяет им игнорировать привычную лефтистскую трескотню Пера Валё и  Май Шёвалль, роман которых «Полиция, полиция, картофельное пюре!» лег в основу сценария Алвиса Лапиньша. О «стойких антибуржуазных взглядах» Пера Монссона зритель узнает из одной фразы закадрового комментария, а пафосный призыв к социальной справедливости сводится к незамысловатой сентенции: если ты неудачник и винишь в своих бедах богатых, берись за оружие. Для удобства зрителей история спившегося мусорщика Бертиля Свенссона (Эдгарс Лиепиньш), по неведомой причине убежденного в том, что его мечту стать художником убил промышленник Пальмгрен, и решившего в одиночку бороться с программой реновации, затронувшей его земельный самозахват (в фильме это тихий уголок Майори на берегу Лиелупе), скомкана в несколько последних минут экраннного времени.

moskovitza (с)

Незаконченный ужин (1979)

Инспектор Лосев.

Первый фильм из задуманной амбициозным режиссером-довженковцем Олегом Гойдой социально-криминальной трилогии по романам Аркадия Адамова, показанный по телевидению в ноябре 1983 года, по праву претендует на лавры самого мрачного еврокрайма. Гойда, взявший за образец знаменитую трилогию ди Лео, предложил свою визуализацию популярного тезиса «Мафия бессмертна» на фоне проникнутого атмосферой безысходности, политической апатии, глубинного невроза и дезориентированности общества брежневской эпохи. Книги Адамова о трикотажной мафии «Злым ветром» и «Квадрат сложности» пришли к читателю в 1972-73 годах (рукописи буквально рвали друг у друга из рук журналы «Советская милиция», «Аврора» и «Юность»). Именно в это время ГУБХСС проводило операцию «Мафия», в результате которой в азербайджанском городке Казах был внезапно обнаружен не подпольный цех, а действовавший у всех на глазах гигантский «подпольный» комбинат, «незаконно» снабжавший население СССР полным ассортиментом дефицитной трикотажной продукции отличного качества.

В начале 80-х, когда Адамов перерабатывал свой роман в сценарий, в «теневую» экономику так или иначе было вовлечено все население СССР, поэтому  в «черном» еврокрайме Гойды нет ходульных положительных персонажей. И обэхээсовец  Эдик Албанян (Рубен Симонов), с пеной у рта доказывающий, что торговля с наценкой кофточками дефицитной васильковой расцветки, а не привычного оттенка застиранных матросских кальсон– «это не только экономическая диверсия, это политический и нравственный удар по государственной системе торговли, подрыв доверия к ней!» («За это надо карать беспощадно!» - орет безумец с промытыми левацкими идеями мозгами), и зловещий мафиози Зурих (Александр Лазарев- старший), поднявшийся на торговле этими самыми кофточками и уверяющий доверчивых собеседников, что он использует «уязвимые слабые точки и звенья советской системы управления и производства», при всем их внешнем антагонизме работают на одну задачу: сохранить автаркию гибридной квази-экономики на том уровне, который позволит и дальше поддерживать товарный дефицит, вытесняющий продукцию народного потребления в сферу символического обмена.

Подлинными бенефициарами такой системы являются, как дает понять Гойда, не выживший из ума низовой работник спецслужб и не загнанный в угол, дрожащий от страха мафиози, а оставшиеся за кадром высшие государственные чины, одной рукой подписывающие рапорты о росте ВВП (свой вклад в который внесли и трикотажная фабрика, выпустившая из-за дефицита красителей заведомо нереализуемые кофточки, и завод, отправивший этот неликвид во вторичную переработку), а другой осуществляющие административный контроль за распределением ресурсов, конечной целью которого является вывод неучтенки в «тень» с последующей реализацией и валютной конвертацией прибыли. Может быть, только главный герой - циничный, беспринципный и равнодушный к содержанию споров своих коллег и подследственных старший лейтенант Виталий Лосев (отличная работа Юрия Шлыкова) чувствует себя в этой ситуации как рыба в воде.

Il Commissario Losev

Инспектор МУРа Лосев, чем-то напоминающий героя  Ивана Рассимова - полицейского инспектора Клиффа, любит играть по-грязному, охотно работает под прикрытием, изображая полукриминального плейбоя из столичного джет-сета, при каждом удобном случае пускает в ход кулаки и палит из табельной волыны, щеголяет в импортной кожаной курточке, приобретенной за бесценок в закрытой секции универмага, торгующей ментовским конфискатом, не задумываясь, предъявляет милицейскую корочку или использует блат, чтобы раздобыть «дефицит», с видимым удовольствием спускает командировочныев дорогом кабаке в компании элегантной фарцовщицы Элеоноры Михайловны (элегантная Нина Шацкая) и азартно затаскивает в кровать фигурантку дела, хищную «девушку мафии» мадемуазель Галю (непременная участница еврокраймов рубежа 70-80-х годов Лариса Удовиченко старается соответствовать восклицанию книжного Лосева: «Секс прямо-таки прет из нее! Ничего не скажешь, соблазнительная бабенка»), не забывая оценивать своих пассий ревнивым взглядом советского товарного фетишиста, привыкшего строго спрашивать «за шмот».

moskovitza (с)

Инспектор Лосев (1982)

Простите, вас ожидает смерть

Юная красавица Нани находит в переполненном утреннем автобусе записную книжку с именами жителей Тбилиси, осужденных на смерть. Напротив каждой из фамилий указан способ, каким будет совершено убийство. Нани опрометью бежит в отделение милиции, но ей не удается убедить расслабленных грузинских стражей порядка в важности своей находки. Владелец записной книжки не является для милиционеров частью т.н. «преступного мира» - он существует в деперсонифицированной и безличной форме, а, стало быть, не может быть эффективно вовлечен в работу дисциплинарной системы. Нани получает совет читать поменьше детективов и, оставшись один на один с невидимым убийцей, становится Девушкой, которая знает слишком много...

Картину, поставленную режиссером Караманом “Гугули” Мгеладзе на студии «Грузия-фильм», объединяет с первым джалло Марио Бавы La Ragazza che sapeva troppo не только сюжетное сходство. Пришедшие к мировой зрительской аудитории практически одновременно (первый тбилисский показ фильма Мгеладзе состоялся в тот же мартовский день 1965 года, что и лондонская премьера «Девушки..»), эти картины манифестировали наступление новой кинематографической реальности - реальности немыслимого и невыразимого, одинаково далекой и от средневековой мистики, и от модернистской рациональной калькуляции. Мгеладзе и Бава решительно размежевались и с набиравшим популярность готическим хоррором (первые шедевры возродившегося жанра - «Маска демона» того же Бавы и «Тучи над Борском» Василия Ордынского – вышли на экраны в 1960 году), и с полицейским детективом, успевшим набить зрителю оскомину унылой процедурной рутиной.

В союзниках у первых – черно-белых - джалло оставался разве что нуар; не случайно в том же 1965 году на студии «Грузия-фильм» Нели Ненова и Гено Цулая экранизировали классический «черный роман» Уильяма Айриша "Срок истекает на рассвете" с блистательной Ариадной Шенгелая в роли танцовщицы Брик. А на главный источник своего вдохновения Бава и Мгеладзе указали прямо: названия фильмов и повторяющиеся сцены телефонных звонков предполагаемым жертвам отсылают к картинам Хичкока «В случае убийства набирайте «М»» и «Человек, который знал слишком много».

Простите, вас ожидает смерть (1965)

Дали Ратиани в роли Нани, пытающейся подобрать ключ к записям убийцы в записной книжке, и Летиция Роман в роли Норы, ошеломленной откровениями из газетных вырезкок, похожи как близнецы, разбросанные судьбой по разным углам Средиземноморского мира. Касакад иронично обрывающихся сцен саспенса, придуманных начинающим сценаристом Арли Такайшвили, запомнившимся зрителю по успешному дебюту – вуду-блэксплотейшну «Куклы смеются», созвучен ритму знаковых сцен "Девушки...". Но главное сходство, позволяющее отнести Мгеладзе и Баву к подлинным пионерам жанра, в другом. Из мрака барочной складки джалло не ползут одержимые демоном сектанты, за тяжелыми драпировками не имитируют непримиримую схватку полицейские и воры – с невидимым маньяком в кажущуюся обыденность киноповествования вторгается реальное как предел человеческого. Вторгается - как нож, делая тело жертвы местом пересечения внутреннего и внешнего и тут же разглаживая эту временную складку. Через год после выхода картины Мгеладзе тезис об «исчезновении человека» окажется в центре всеобщего внимания, а джалло станет модным и востребованным жанром.

moskovitza (с)