Не думать о плохом. Не верить в плохое...
Лес остался, а старуха исчезла. Развеялась белым дымом, который молочной змеей уполз за голые кусты шиповника. Острые колючки, испачканные в засохшей крови, сухие мертвые цветы, серо-багровые, словно из пергамента.
Мрак и тревожный шелест листьев под ногами.
Все мертво здесь, все спит в вечной ночи иного мира.
Зеленые огни вдалеке, что вспыхивают бедово и таинственно, манят и могут сгубить. Мертвое, гиблое место. То самое место, те самые болота, что перемололи меня, вынули душу, лишили памяти, заставили забыть прежнюю жизнь. Здесь никогда и не было жизни – даже эти цветы никогда не распускались. Покрытые плесенью и паутиной, присыпанные пеплом, дрожали они на холодном ветру, даря мертвому миру отвратный запах прелости и кладбищенской земли.
А те огни, что сверкают во мраке, могут быть глазами хищников – опасных мертвых тварей, что здесь, в мертвом мире, в полной мере ощущают свою силу. Они в своем праве. И любой, кто выйдет им навстречу, станет законной добычей. А может, это болотные огни, заманивающие странников в гиблые топи. Никто никогда не отыщет даже твоих костей, если останешься здесь… На дне мутных заболоченных озер живут чудища с кинжально-острыми зубами и костяными плавниками. В них течет вместо крови болотная жижа, у них водоросли вместо волос. Они умеют превращаться в прекрасных юношей и девушек, умеют заморочить так, что навеки забудешь себя… Откуда я это знаю?.. Я замерла, пристально вглядываясь во мрак мертвого леса. И память подбросила яркую и страшную картинку – избушка на болотах, полусгнившие сваи и покосившееся крыльцо. Черепа в окнах. Ряска на дверях и крыше. Гнилостный запах тины и застоявшейся воды. А на крыльце сидит прекрасный юноша с золотистыми волосами, отливающими проклятой зеленью. И алые у него глаза. И острые зубы хищника. И когти как у дикого зверя.
Мелькнуло видение – и исчезло. А я все так же стояла среди сухой колкой травы, не зная, куда идти. Почему старуха бросила меня? Сказала же, что поможет!
- Я согласна! – закричала я испуганно во мрак чащи. – Согласна! Будь моей тенью, я выведу тебя из этих лесов! Только верни меня к людям! Слышишь? Согласна! Согласна! И я сдержу свое слово!
Голос мой был хриплым, сорванным, и в тишине мертвого мира, который смотрел на меня из тьмы зелеными болотными огнями или глазами тварей, показалось, что никто не услышит. Никогда. Останусь бродить зачарованными тропинками, попаду в брюхо чудовищу, у которого нет имени, но люди, не привыкшие к такому, окрестили подобных ему Охотниками.
Видимо, на Той Стороне, где остался Никита и брошенная деревня, меня услышали. Потому что под ногами появилась золотистая яркая нить, как будто на траву бросили волшебный клубок из сказок. Нить засверкала, заискрилась, потянулась куда-то в сторону, и я загнанным зверем метнулась за ней. Нить вела меня мимо поваленных деревьев, покрытых мхом, мимо выбеленных временем костей, мимо черепов, в чьих глазницах сверкали гиблые огни или копошились белесые черви, мимо кроваво-алой клюквы, что так манила сорвать ее, ощутить на губах горечь проклятого сока… Я едва удержалась – уже потянулась к ягодам, уже почти коснулась мха, среди которого краснели ягоды. Но смогла скинуть морок, смогла пойти дальше за путеводной нитью, ощущая на губах сухость. И страшная, внезапно появившаяся жажда едва не заставила меня вернуться.
- Ничего не ешь, - сказал я громко, чтобы справиться с этой жаждой и победить свой страх. – Ничего не пей. Ни к чему не прикасайся. Ничего не оставляй в мертвом мире. Иначе придется вернуться… Иначе не выберешься.
Откуда я это знала? Не помнила. Ничего не помнила о том, как блуждала в этом лесу целый год или больше. Что же произошло со мной в этом мире, полном чудовищ, и как я смогла покинуть его? И вдруг я осознала, что нога моя не болит. Я спокойно иду, не ощущая боли в лодыжке. И рука – она больше не висит плетью. Я сжала пальцы, распрямила – и правда не болит. Провела ладонью по ребрам, огладила плечо. Я все еще грязна, как чудище этой самой бездны, но ран на мне, кажется, нет.
А может, я сплю? Может, ничего не болит только потому, что я провалилась в кошмар? И этой старухи никогда не было? Она тоже порождение моего больного сознания?.. Кто знает, возможно, и Никита ненастоящий. И деревни той нет.
И меня нет… лежат мои кости под колючими кустами с багровыми цветами, мертвыми и сухими. Лежат во мху и серых листьях. Лежат и белеют во мраке.
От этой мысли я споткнулась и едва не угодила в огромный капкан, который сверкал острыми зубьями среди полуистлевшей осиновой листвы. Кровавый кусок мяса, полусгнивший, источавший смрад, лежал там, обсаженный личинками. Меня едва не вывернуло от отвращения, и я бросилась вперед, за волшебной золотой нитью, которая – я верила – выведет из этого мертвого леса.
Не думать. Не думать о плохом. Не верить в плохое. Все страхи и все мысли здесь оживают. Все тени обретают плоть. Как там говорят люди? Не смотри в бездну, иначе бездна посмотрит в тебя.
Иди по тропе, иди через темный мертвый лес навстречу жизни. Навстречу людям. Навстречу свету.
Я увидела огонек свечи, горевший так ярко и пронзительно… И за ним – очертания знакомой уже деревни. Вот стоит за покосившимся забором машина Никиты, вот тот дом, в котором мы решили переночевать. Вот старуха в своем тряпье стоит на пороге.
Будто кого-то ждет.
Меня?..
Мэб Королева-Фей
