Портал

Солнце круглое как пятак и пронырливое как бес.
Мать драконов уже не та.
Мать драконов идёт в собес
разобраться на раз-два-три, что наделали со страной.
Мать драконов несет артрит, пенсионный и проездной.
Но не так это всё легко, как казалось на первый взгляд.
У кого-то любимый кот — здесь же выводок драконят,
то есть вечный бардак и гам, словно утренник в детсаду.
Собирает их по дворам, жалко маленьких, пропадут,
засопливятся в холода.
Как попали сюда вообще? Вероятно, дыра, портал, или трещина, или щель,
или тёмный совсем тайник.
Суть не в способе, боже мой.
Вот потом подрастут они, и вернутся потом домой,
где черешня и абрикос, или сладкий заморский фрукт.
У кого-то лохматый пёс, а кого-то драконы ждут.
Опираясь рукой на трость, гулко кашляя при ходьбе,
Мать драконов спешит к метро, улыбаясь сама себе,
и украдкой смотря наверх, через тысячи лет спустя.
Открывает в прихожку дверь,
и драконы летят-летят,
зацепляясь за макинтош, деловито дыша огнем.
Мать драконов вздыхает: "Что ж, поживём еще, поживём".
Ну, не так уж плоха страна, просто северно и бело.
Скоро будет опять весна.
Мать драконов возьмёт седло,
свистнет, гикнет: "Давай, пошли"
(следом тоненько "Йу-ху-ху").
Небо яркое как павлин, солнце — мартовский хулахуп.
И мечтательный господин скажет спутнице: "Брось ключи.
Вон, красиво летят, гляди.
Надо нашего научить".

Резная Свирель (с)

Apsley - Running

Битва

Собравшись и волю собрав в кулак, сарай подперев веслом, выходит последний Иван-дурак на битву с Великим Злом. И думает Ваня: пардоньте, стоп. Вы все не в своём уме. Великое Зло — василиск, циклоп, большой трехголовый змей?
Медовую вечность лежал в стогу, вальсировал на краю. А вдруг не узнаю (чего — могу), а вдруг не того убью? Я помню, как выглядят морж и скат, ондатра и плавунец. Отсыпьте хотя бы инструкций, карт. Клубков, на худой конец. Побудьте людьми, укажите брод
Ему говорят: отстань. С инструкцией каждый дурак допрёт, а ты уникальный, Вань.
Висит над туманом Калинов мост.
Свистит подневольный рак. Иванушка — чёлка как лисий хвост — шагает туда, где враг.
Собравшись и волю собрав в кулак, сарай подперев веслом.

На битву с Иваном семейство Зла в слезах провожает Зло. Совсем уже взрослое, — плачет мать, — кровиночка, первый бой. Да брось ты, отец, погоди снимать. У нас разговор с тобой. Ведь ты, дорогой, и когда был пьян, ни слова не разболтал — какой он? Ну, первый, ну твой Иван? Одетый в сукно, в металл?
Дед смотрит презрительно, щурит глаз, косится на трын-траву: поверь — убивали сто тысяч раз, нормально, фигня, живу. Считаюсь в собесе лихой казак, бедовая голова. А Зло всё не может закрыть рюкзак, запутавшись в рукавах. Слегка долговязо, слегка больно́. Позорище, а не жуть. Плетётся, с грехом пополам, оно на улицу, к гаражу.

Иван не пытается скрыть восторг, что свойственно молодым. Беснуется запад, горит восток, на севере тают льды. Сбивает до крови шаман ладонь, качая туман во рту. Из чёрной дыры вылезает хтонь, из белых снегов — шатун. Вселенные мимо плывут — не счесть, рождаются города.

Но Зло намекает: пора поесть. Кивает Ванюша: да. Кидают монетку, берут такси, хоть вроде и ни к чему. Сидят вон в каком-нибудь KFС, в каком-нибудь там "Му-му", болтают о сне, выбирают снедь.
И в сумраке, как в плаще, уходит последний Иван умнеть. Зачем приходил вообще? И Зло возвращается в отчий дом. Кричит на болоте стерх. Пожалуй, продолжится бой. Потом. Никто не одержит верх.

Резная Свирель (с)

Joe Hicks -- 'Talk to Me’

Красавица и Чудовище

Чудовище никто не превращал. Росло оно в любви, на радость маме. Гуляло полутёмными дворами и отхватило пару раз леща, поскольку драться просто не могло. Оно же было страшным только с виду. По внешности угадывалась придурь, а из спины прорезалось крыло. Да, равных монстру не нашлось нигде.
Чудовище вышагивало в замок и думало: нельзя ли в замок зама для всяких скучных ежедневных дел.
До дрожи в лапах надоел дворец.
Плевался кучер: мне б твои проблемы.
В саду росли фиалки, хризантемы, пионы (не садовник, а творец). Чудовищу не нравились цветы.
Они, увы, не стоили мучений.
Чудовищу хотелось приключений, чтоб цеппелины, рычаги, винты, ночные песни, танцы при луне. Чтоб задушевный разговор с богами.
Хотя бы отражением в амальгаме довольствовалось чудище вполне.

Красавицу никто не заставлял.
Как ни крути, Красавица — оторва. По вечерам играла на валторне на пристани туземным кораблям.
Ругалась виртуозно, аки чёрт, рвалась вперёд, перегибала палку. Ещё, пожалуй, нравились фиалки, ромашки, гладиолусы, и чё. Тюльпаны не мешали ни на грош орать на крышах целыми ночами, и, гаечными бряцая ключами, носить за голенищем острый нож. Блестели звёзды — мятая фольга. Легко брала Красавица аккорды, косилась в зеркала: досталась морда, зато врагов ей здорово пугать.

Рассказу полагается финал, тем более пока герои в сборе. Красавица залезла в сад, проспорив. Она была, естественно, пьяна. Но шаг её был лёгок, глаз остёр. В саду благоухали апельсины. Водились в родословной ассасины, разбойники и даже мушкетёр, печально не доживший до седин.
Но (провалиться
в бездну — что я вижу) цветочек алый, штучный, краснокнижный, под колпаком блаженствовал один, бессовестно Красавицу дразня. Чудовище — почувствовало что-то — сидело рядом в позе Дон Кихота, которому не выдали коня.

***
Чудовище зовёт невесту "скво". К ним по утрам заглядывает солнце. В обнимку удивительно смеётся, грустится, впрочем, тоже ничего.
Он ей подарит бархат и поплин. Она ему — большой набор отвёрток. И чем не повод для последних сводок — Чудовище купило цеппелин. И поручни натёрты — прямо блеск (Чудовище к блестящему предвзято).
А замок — арендуют поросята. Им до соседней сказки через лес.

Резная Свирель (с)

Carry You Home (Tribute Version) - Akerman