Великолепный абьюзер Ретт Батлер. Трактат в 3-х частях с цитатами

Мировая литература богата абьюзерами, которых пытаются выдать за р-р-романтических героев, но случай "Унесенных ветром" особый, ибо описанную в этой книге историю абьюза критики и читатели воспринимают как историю большой любви. Батлер же предстает едва ли не эталоном "настоящего мужчины" (такой интерпретации немало поспособствовало обаяние актера Кларка Гейбла). На самом же деле отношения Скарлетт и Ретта укладываются в совсем другую формулу: достаточно внимательно перечесть роман, и точки над i расставятся сами собой.

1

В начале книги мы видим 16-летнюю девочку, выросшую в очень патриархальной среде и совершенно не знающую жизни. Бойкость Скарлетт, ее умение флиртовать с мальчиками и самоуверенность не должны вводить в заблуждение: по сути, это еще подросток со всеми вытекающими последствиями. И эта домашняя девочка-подросток нарывается на 35-летнего - то есть годящегося ей в отцы - Ретта Батлера.

С самого начала Батлер смотрит на нее как на ценный приз. ...в его темных глазах она прочла откровенный вызов, словно его пиратский взгляд видел перед собой судно, которое надо взять на абордаж, или женщину, которой надо овладеть. <...> Она понимала, что такой взгляд оскорбителен для женщины, и была раздосадована тем, что не чувствовала себя оскорбленной.

Скарлетт очень юна и пока не понимает, кто перед ней стоит. Впрочем, даже люди поопытнее нее часто не в силах сходу распознать психопата, хотя Батлер не особо маскируется. Его монолог перед гостями о том, что Юг будет неизбежно разбит в грядущей войне, продиктован не желанием продемонстрировать свою проницательность, и тем более не тревогой за родной штат: Батлер испытывает наслаждение, провоцируя других. Можно поспорить на что угодно, что если бы собравшиеся выразили не энтузиазм, а пессимизм и тревогу, Ретт высказался бы в противоположном духе: победа неизбежна, если только ее не сорвут трусы и слабаки.

Ту же линию поведения Батлер продолжает в библиотеке. Поступив омерзительно, он с присущей психопатам изворотливостью делает виноватой жертву.

– Сэр, вы должны были оповестить о своем присутствии!
– В самом деле? – Белые зубы сверкнули, темные глаза открыто смеялись над ней. – Но ведь это вы вторглись в мою обитель.

Библиотека в чужом доме - не его территория, личная жизнь случайной знакомой - не его печаль. Но Скарлетт невольно дала психопату повод развлечься по полной, и этот шанс он не упускает. За три минуты или сколько там продлился его монолог, Батлер успевает выдать экспресс-характеристику ("вы, мисс, – не леди ) Скарлетт, противопоставить ее другим, "скучным" женщинам (классика жанра), и даже спрогнозировать дальнейшее развитие чужого романа (вы будете ненавидеть его до самой смерти! ).

Провоцируя Скарлетт и издеваясь над ней, Ретт не только получает удовольствие, но присматривается к потенциальной жертве. На свою беду, Скарлетт как жертва практически идеальна: она энергична, полна жизни, молода, эмоциональна и неопытна. Ломать такую - особое наслаждение, и Батлер не сможет себе в этом отказать.

О том, что ни о какой "любви" даже в патриархальном понимании говорить не приходится, свидетельствует его поведение. Очень показательна в этом плане встреча на балу. Сперва Батлер занимается тонким психологическим абьюзом: он задает Скарлетт вопросы личного характера и высмеивает ответы.

– Давно ли скончался ваш супруг?
– Давно. Почти год назад.
– И канул в Лету, думается мне.
Не будучи уверена в том, что такое «Лета», но безошибочно чувствуя, что в этих словах скрыта насмешка, Скарлетт промолчала.
– И долго вы были замужем? Простите мой вопрос, но я давно не заглядывал в эти края.
– Два месяца, – нехотя отвечала Скарлетт.
– Как поистине трагично. – Он произнес это довольно небрежным тоном.
«О, чтобы тебе пропасть!», – в бешенстве подумала Скарлетт. Будь это кто-нибудь другой, она окинула бы его ледяным взглядом и попросила бы удалиться. Но этот человек знал про нее и про Эшли и понимал, что она не любила Чарлза. Она была связана по рукам и ногам

О том, что это именно насилие, а не своеобразный флирт или словесная дуэль, свидетельствует прежде всего дискомфорт жертвы и формы, в которых он проявляется. Скарлетт ощущает себя одновременно связанной, сконфуженной, оскорбленной и невежественной, а насильник, в свою очередь, встает в позу судии. Далее, силы заведомо неравны, и не только потому, что Скарлетт никогда не была большой мастерицей вести такого рода споры, но и потому, что в патриархальном мире женщина виновата по определению, и у Скарлетт мгновенно формируется чувство вины чуть ли не за каждый ее поступок - от брака без любви до появления на балу.

Вдоволь натешившись, Батлер, на первый взгляд, превращает разговор в шутку: Мне просто хотелось снять тяжесть с вашей души. Или вы ожидали, что я скажу: «Стань моей, красавица, не то я открою все!», оказывая при этом чуть ли не благодеяние Скарлетт (ты боялась, что я всем расскажу о тебе и Эшли, но я не такой, детка, как ты могла так плохо обо мне думать!). Психологические насильники любят этот ход, но у Ретта есть и вторая цель, а именно компроментация Скарлетт.

кое-кто из матрон, сидевших в углу, поглядел в их сторону. Заметив, что вдова Чарлза Гамильтона отнюдь, по-видимому, не скучает в обществе какого-то незнакомца, они осуждающе переглянулись и склонили головы еще ближе друг к другу.

Даже в наше время ухудшение имиджа человека в глазах окружающих - серьезный шаг на пути превращения его в жертву, а в то время репутация для женщины значила очень много. Эмоционально раскачав Скарлетт (напомним, что ей 18 лет), Батлер втягивает ее в игру, победа в которой ему гарантирована.

Он пользовался своим преимуществом перед ней, потому что знал ее тайну, и это было невыносимо. Значит, надо найти способ как-то в чем-то восторжествовать над ним.

Проснувшееся желание "переиграть" психопата означает, что Ретту удалось затащить жертву на свою территорию, где он как по нотам разыгрывает Скарлетт. Заканчивается матч в одни ворота знаменитой сценой с танцем, после которой репутация Скарлетт оказывается под ударом. При этом даже не блещущая умом тетушка Питтипэт прекрасно понимает, что произошло: этот ужасный капитан Батлер, который нарочно выставлял вас напоказ.

Тактику "из огня в холод и обратно", столь любимую психопатами, Ретт продолжает и после бала. Он, с одной стороны, увозил Скарлетт кататься в коляске, сопровождал ее на танцы и благотворительные базары и поджидал у ворот госпиталя, чтобы отвезти домой, а с другой - непрерывно издевался: Эти искусные подтрунивания приводили ее порой в такую ярость, что она уже переставала владеть собой. Но восторжествовать ему до поры до времени не удается: даже наивная Скарлетт читала в его откровенно дерзком взгляде, что он считает всех женщин как бы своей собственностью и видит их назначение в том, чтобы доставлять ему наслаждение, ежели он этого пожелает.

Анализируя поведение Батлера в доме тетушки Питтипэт, можно выделить целую кучу любимых психопатами трюков: от преувеличения своих заслуг (он ведь с таким риском добывал для тетушки пуговицы и шпильки для волос!) до демонстративного противопоставления Скарлетт и Мелани. Обращаясь с Мелани как с "истинной леди", он заставляет Скарлетт чувствовать себя недостойной. Если я «куда любезнее» с миссис Уилкс, то лишь потому, что она этого заслуживает. Я мало встречал в своей жизни таких искренних, добрых и бескорыстных людей.

Обратите внимание, с какой достоверностью Митчелл раскрывает нам внутренний мир патологической личности. Хорошее обращение для психопата не есть нечто естественное, само собой разумеющееся: это милость, которую нужно заслужить (!). Кто заслуживает такой милости, разумеется, решает только он сам, ибо он стоит неизмеримо выше других людей. Напрасно наивная девочка Скарлетт пытается пробрать Батлера, называя его грубым, негодяем и т.д.: во-первых, у психопатов своя мораль, а во-вторых, все остальные люди для них не более чем вещи, объекты. Представьте, что вас обозвал чайник или зонтик: не станете же вы всерьез воспринимать их писк?

О психопатии Батлера свидетельствует не только его обращение со Скарлетт, но и весь его жизненный путь: его исключили из Вест-Пойнта за попойки и за «что-то, связанное с женщинами». Чудовищно скандальная история с чарльстонской девицей, которую он скомпрометировал, и с ее братом, которого он застрелил на дуэли, давно стала всеобщим достоянием. Из переписки с чарльстонскими друзьями и знакомыми были почерпнуты новые факты: выяснилось, что его отец, очаровательный старый джентльмен – человек железного характера и несгибаемой воли, – выгнал его из дома без гроша в кармане, когда ему едва сравнялось двадцать лет, и даже вычеркнул его имя из семейного молитвенника.

2

Возникает вопрос: а почему, собственно, подобный персонаж оказался вхож в "свет", т.е. в общество более-менее приличных людей? Отчасти сыграли роль обстоятельства: не переверни война все представления вверх тормашками и не нуждайся правительство Конфедерации в услугах капитана Батлера, никто в Атланте не пустил бы его к себе на порог, отчасти - полезные навыки Баттлера, который пользовался славой лучшего лоцмана на всем Юге – дерзкого, бесстрашного, с железными нервами. Но не менее важен и культурный контекст: как давно доказано, рабовладельческие южные штаты в 1860-х, т.е. безнадежно отстав от всего мира, донашивали ветхие одежды романтизма с его культом загадочных демонических личностей. Батлер - поздняя производная Каинов и Манфредов, уже почти лишенная блесток и мишуры, и потому отчетливо демонстрирующая подлинную природу всех этих романтических сверхгероев. Но это мы сегодня такие умные, и то не все, а тогда подобный типаж был очень в ходу, и немудрено, что Мало кто из дам мог устоять против его чар, когда он давал себе труд пускать их в ход.

Утвердившись на светском небосклоне Атланты, Батлер дает волю своим наклонностям, издеваясь и провоцируя.
Подобно шкодливому мальчишке, который не может удержаться, чтобы не проткнуть булавкой воздушный шарик, он не мог устоять против желания поубавить спеси чванливым ханжам и ура-патриотам. Он беспощадно разоблачал их невежество, лицемерие и фанатизм и делал это столь искусно, проявляя к собеседнику вежливый и якобы неподдельный интерес, что его жертва до тех пор не понимала, куда он клонит, пока не оказывалась в смешном положении самонадеянного пустобреха.
И это еще одна характерная черта психопатов: их патологические желания им дороже, чем социальный успех. Унижение окружающих, причинение им боли - это своего рода наркотик, от которого психопат не в силах отказаться. И Батлер, как мы помним, в итоге устраивает скандал в доме миссис Элсинг, за которым следует формальное изгнание капитана из общества.

Любопытно, что Скарлетт начинает понимать его подлинную природу:
Она знала, что его изысканная галантность и помпезные речи таят в себе глубоко скрытую иронию. Она понимала, что он просто забавляется, играя роль отчаянно смелого патриота-контрабандиста. Порой он даже, напоминал ей мальчишек – друзей ее детства... Но сходство было неполным: под маской небрежной беспечности Ретта Батлера угадывался злобный умысел, какая-то почти зловещая, хотя и неуловимая, мстительная жестокость.

Батлер ненавидит общество южан, но здесь он не оригинален. Психопаты редко в ладах с обществом, будь то рабовладельческие штаты США 1860-х, средневековая Франция или современная Южная Корея. Дело в том, что общество все же заинтересовано в поддержании какого-никакого порядка, а любой порядок ограничивает широту души и спонтанность психопата.
От вас требуют, чтобы вы делали тысячу каких-то ненужных вещей только потому, что так делалось всегда. И по той же причине тысячу совершенно безвредных вещей вам делать не дозволяется. А сколько при этом всевозможных нелепостей!

Но оставим взаимоотношения мистера Батлера и общества и вернемся к его "роману" со Скарлетт. Южане отступают, Атланта в осаде, и Скарлетт с беременной Мелани остаются в доме одни. Тут-то Батлер, которого Скарлетт перед этим послала по известному адресу, снова возникает перед ней: жертва измучена неопределенностью, страхами, всей сложившейся ситуацией, пора дожимать.

Сперва Батлер весело иронизирует над страхами Скарлетт.
– Но ведь янки же меня…
– Изнасилуют? Не обязательно. Хотя, понятно, такое желание может у них возникнуть.
– Если вы будете говорить гадости, я уйду в дом! – воскликнула Скарлетт, благодаря небо за то, что тьма скрывает ее пылающие щеки.
– Скажите откровенно: разве вы не это имели в виду?
– Разумеется, нет!
– Разумеется, это! Не к чему злиться на меня за то, что я разгадал ваши мысли. Ведь именно так думают все наши чистые, деликатные дамы-южанки. У них это не выходит из головы. Бьюсь об заклад, что даже такие почтенные вдовы, как миссис Мерриуэзер…

Тут, правда, трудно сказать, что движет Батлером: культура изнасилования или психопатические наклонности. В любом случае, проекция налицо: это не он хочет овладеть Скарлетт, это ей, хе-хе, не дает спать похоть. Унизив таким образом женщину, он предлагает ей стать его любовницей.

Рассчитывал ли Батлер, что Скарлетт скажет "Да"? Исключено. Это не признание, а еще один удар по жертве: как бы она не отреагировала, она будет виноватой (в который раз). Скарлетт выпалила первое, что подвернулось на язык, и немедленно испытала стыд за реакцию, не достойную истинной леди. А мы получаем возможность присмотреться к еще одной тактике психопата: сначала он объявляет свою жертву "недостойной", приписывает ей некие неодобряемые обществом намерения и мысли, провоцирует ее, а потом, когда она сама в это поверит, использует "недостойность" в качестве оправдания своему поведению. Дескать, будь Скарлетт истинная леди, как Мелани, он бы ни в жисть, даже в голову бы не пришло, но поскольку она не леди, то пусть не обижается: сама виновата.

Подлинное "Я" Батлера великолепно раскрывается в самой драматичной сцене романа. Город горит, янки наступают, население в замешательстве, короче, хаос, безмерно радующий психопата. В темных глазах Ретта плясали веселые искорки, словно все происходившее сильно его забавляло, словно адский грохот и зловещее зарево могли напугать только детишек. Вне сомнений, он остался в городе только для того, чтобы насладиться зрелищем. Не позови его Скарлетт, он и не вспомнил бы о судьбе "любимой женщины", но раз уж позвала, можно и сыграть роль спасателя, да и вообще поиграть, наслаждаясь эффектным моментом. Но даже в этой ситуации психопат не может удержаться от любимого развлечения.

– Это Чарлза.
– Чарлза?
– Ну да, Чарлза – моего мужа.
– А у вас в самом деле был когда-то муж, малютка? – негромко проговорил Ретт и рассмеялся.
Хоть бы уж он перестал смеяться! Хоть бы скорее увез их отсюда!
– А откуда же, по-вашему, у меня ребенок? – с вызовом спросила она.
– Ну, муж-это не единственная возможность…
– Замолчите и поезжайте быстрей!

Впрочем, издевки и подколки - это лишь разминка, закуска перед главным блюдом. Едва выбравшись за город, Ретт сообщает Скарлетт, что он передумал ее спасать. Он решил прямо сейчас идти в армию. В нем, видите ли, взыграло еще не изжитое до конца донкихотство. При этом не забывает напомнить Скарлетт, что она - такая же эгоистичная дрянь, как и он - но он, разумеется, неизмеримо выше, ибо способен в последний миг пожертвовать собой.

О том, что поступок Батлера был выходкой психопата, а не порывом пусть сложного, но не лишенного положительных качеств человека, красноречиво свидетельствует тот факт, что до Тары, куда так стремилась Скарлетт, было не более двух суток пути. Какая разница, когда "раскаявшийся" Батлер присоединится к армии побежденных: на 2 дня раньше или на 2 дня позже? Что мешало довезти двух женщин и трех детей (включая служанку Присси) до Тары, а уже оттуда отправиться донкихотствовать? Видимо, то, что на жизнь и безопасность Скарлетт, как и всех остальных людей, ему было глубочайше наплевать. Погибни Скарлетт по дороге, Батлер бы недолго печалился - если бы печалился вообще.

Предвижу возражения, что Батлер вообще был не обязан спасать Скарлетт: в конце концов, он ей никто. Но тогда непонятно, причем здесь "любовь" и прочее мимими: за любимого человека все же переживают, его безопасность важна. А вот в парадигму отношений психопата и его жертвы поступок Батлера укладывается полностью.

3

Пока Скарлетт яростно борется за жизнь, став фактической главой семьи, пока она пашет, как вол, и командует, как капрал, о Ретте нет ни слуха, ни духа, хотя после войны он появляется в Атланте с кучей денег. Слухи о преуспевании Ретта и угроза утратить Тару побуждают Скарлетт к совершению нелепого поступка: она решается предложить себя Батлеру в обмен на 300 долларов, доставив тому огромное удовольствие.

Вы с самого начала знали, о чем я буду с вами говорить, и знали, что не дадите мне денег. И однако же вы не остановили меня. А ведь могли бы пожалеть…
– Пожалеть и не услышать всего, что вы тут наговорили? Ну, нет. У меня здесь так мало развлечений. Право, не помню, чтобы я когда-нибудь слышал более приятные вещи. – И он вдруг рассмеялся с обычной своей издевкой.

Надо признать, что отсутствие у Ретта возможности немедленно достать деньги оказалось большим счастьем для Скарлетт, ибо видя, каким абьюзером он оказался в роли мужа, можно догадаться, как бы он разгулялся в роли "спонсора".

Брак с Реттом радует Скарлетт лишь поначалу, хотя и тогда вспышки страсти порой были окрашены жестокостью, а порой – раздражающей издевкой.

Он мог быть страстным, почти нежным любовником, но это длилось недолго, а через мгновение перед ней был хохочущий дьявол, который срывал крышку с пороховой бочки ее чувств, поджигал запал и наслаждался взрывом. Она узнала, что его комплименты всегда двояки, а самым нежным выражениям его чувств не всегда можно верить.

Но музыка играет недолго. Уловив, что Скарлетт подумала об Эшли, Баттлер произнес в тишине:
– Хоть бы бог отправил твою мелкую лживую душонку на веки вечные в ад!
Он встал, оделся и вышел из комнаты, несмотря на ее испуганные вопросы и протесты. Вернулся он лишь на следующее утро, когда она завтракала у себя в номере, – вернулся пьяный, мятый, в самом саркастическом настроении; он не извинился перед ней и никак не объяснил своего отсутствия.

После этого инцидента Скарлетт начинают мучить кошмары, чего с ней прежде никогда не было. Вообще надо признать, что превратить на редкость сильную физически и психологически молодую женщину в нервную начинающую алкоголичку Батлеру удалось довольно быстро.

Муж-абьюзер последовательно и методично ломает Скарлетт, отрицая ее положительные качества, наклеивая на нее ярлык недостаточно хорошей матери и всячески унижая, в том числе и в присутствии ребенка.

Ты вырастешь и будешь таким же храбрым, как твой отец, Уэйд. Постарайся быть таким, как он, потому что он был героем, и никому не позволяй говорить о нем иначе. Он ведь женился на твоей матери, верно? Ну, так вот, это уже достаточное доказательство его героизма.

Кем надо быть, чтобы говорить такие гадости мальчику о его матери? Впрочем, по вескому мнению психопата, Скарлетт недостойна быть матерью его дочери.

Скарлетт, вы вели себя как последняя дура. Вам следовало обеспечить своим детям место в обществе много лет назад, а вы этого не сделали. Вы даже не позаботились о том, чтобы удержать то, которое сами там занимали.

Батлер начинает разыгрывать из себя образцового отца, более того - отца-страдальца. Вновь, как и когда-то на балу, он разрушает репутацию Скарлетт. Скарлетт предстает мерзкой, корыстной женщиной, продажной тварью, а несостоявшийся висельник и неоднократный убийца - джентльменом и человеком чести.

Вчера, под проливным дождем, он ездил в карете со всеми тремя детьми-заметьте, там была и малютка – вверх и вниз по Персиковой улице и даже меня до дому подвез. И когда я сказала: «Капитан Батлер, вы что, с ума сошли, зачем вы держите детей в сырости! Почему не везете их домой?», он ни слова не ответил, но вид у него был смущенный. Тогда Мамушка вдруг говорит: «В доме-то у нас полным-полно всяких белых подонков, так что деткам лучше быть под дождем, чем дома!»
....
Знаете, Долли, мне в самом деле кажется, что он… ну, словом, что он стыдится Скарлетт, но, будучи джентльменом, не показывает этого.
....
Когда мужчина растит маленькую девочку – в этом есть что-то патетическое. Ретт прекрасно понимал, сколь душещипательна создаваемая им картина, а то, что это бросало тень на репутацию Скарлетт, ничуть не волновало его.

Вопрос, любил ли Бонни Ретт на самом деле, относится к числу риторических. Ребенок для него - такая же вещь, как и все остальные люди, инструмент, с помощью которого он вбил клинышек в стену отчуждения, которой окружила его Атланта.
...
Люди, никогда не любившие Ретта, теперь улыбались при виде крошечной фигурки, торчавшей перед ним в седле. Матроны, до сих пор считавшие, что ни одна женщина не может чувствовать себя спокойной в его обществе, начали останавливаться и беседовать с ним на улице, любуясь Бонни.

Наконец Скарлетт совершает ужасное преступление: поддавшись порыву, бросается в объятия Эшли. Разыгрывается сцена праведного гнева, тем более фальшивая, что о чувствах к Эшли Ретт знал с первого же дня знакомства с Скарлетт.

Если вы не покажетесь сегодня вечером, то вы уже до конца дней своих никогда и нигде не сможете в этом городе показаться. И если я еще готов терпеть то, что у меня жена – проститутка, трусихи я не потерплю.

Скарлетт не хочет идти на прием, но Ретт заставляет ее, насильно одевая.

Он взялся обеими руками за тесемки ее корсета и так их дернул, что она закричала, испуганная, приниженная, смущенная столь непривычной ситуацией.
– Больно, да? – Он отрывисто рассмеялся, но она не видела его лица. – Жаль, что эта тесемка не на вашей шее.

После приема Ретт фактически насилует Скарлетт. Правда, той понравилось - ну так не будем забывать, что и автор "Унесенных ветром", увы, выросла в той же культуре изнасилования, что и ее герои. Нет, речь не о том, что пьяный секс в исполнении человека, который сумел запугать и сломить ее, вызвал у Скарлетт бешеный оргазм, а в том, что она окончательно превратилась в жертву. В той искаженной реальности, в которой она оказалась, психопат и абьюзер превращается в пылко влюбленного, а унижение приносит удовольствие (он унизил ее, причинил ей боль, делал с ней что хотел на протяжении всей этой дикой, безумной ночи, и она лишь упивалась этим).

Увы, наутро Скарлетт ждет очередной "ледяной душ": ей сообщают, что она ничем не отличается от проститутки, у которой Батлер проводил вечера, что она ужасная мать и вообще редкая дрянь. После этого Батлер забирает Бонни и уезжает на 3 месяца, превращая Скарлетт в объект пересудов и сплетен. Если бы не Мелани, она стала изгоем.

Можно ли было не устраивать скандал, учитывая, что брак фактически был открыт, что супруги довольно давно не спали вместе и что на самом Ретте клейма негде ставить? Можно, конечно, тем более, что скандал бил и по репутации малышки Бонни, которую Батлер так любил, ну так любил. Но нельзя же упустить такой случай поиздеваться всласть над женой.

По возвращении психопат устраивает подлинный бенефис, доводя Скарлетт до выкидыша, едва не отправившего ее на тот свет. Пока жена лежит между жизнью и смертью, можно разыграть великолепную сцену перед Мелани. В "священной борьбе" против жены союзник не помешает. В следующей главе околпаченная Мелани поможет психопату лишить свою жену лесопилок - предмета ее гордости. Эти лесопилки были реальным доказательством того, чего она сумела достичь сама, вопреки всему, и она гордилась ими и собой.
...
Нет, она не собиралась их продавать, но мысль о том, что Ретт выставил ее перед Эшли в столь правдивом и столь неблаговидном свете, мгновенно заставила ее передумать. Надо отдать эти лесопилки Эшли – и по такой низкой цене, что ее великодушие сразу бросится ему в глаза.
– Я продам их ему! – разозлившись, воскликнула она. – Ну, что вы теперь скажете?
Глаза Ретта еле заметно торжествующе сверкнули, и он наклонился, чтобы завязать Бонни шнурок.

Причина такого поступка понятна: абьюзер последовательно лишает жертву всех ее ресурсов, до каких может дотянуться. Он лишает Скарлетт любви Бонни, а затем и ее самой. Виноватой, однако, опять оказывается Скарлетт: что такое скорбь матери по сравнению с демонстративными страданиями отца-психопата! Ведь даже публичный дом – это рай для несчастного по сравнению с этим адом, в котором я живу.

Долгие месяцы Батлер упивается своим горем, сумев нажить на трагедии нехилый социальный капитал.
Они понимали или считали, что понимают. Когда он ехал домой в сумерки, пьяный, еле держась в седле, хмуро глядя на тех, кто с ним заговаривал, дамы говорили: «Бедняга!» – и удваивали усилия, стараясь проявить мягкость и доброту. Они очень его жалели – этого человека с разбитым сердцем, который возвращался домой к такому утешителю, как Скарлетт.
А все знали, до чего она холодная и бессердечная. Все были потрясены тем, как, казалось, легко и быстро она оправилась после смерти Бонни, и никто так и не понял, да и не пытался понять, скольких усилий ей это стоило. Всеобщее искреннее сочувствие было на стороне Ретта, а он не знал этого и не ценил. Скарлетт же все в городе просто не выносили, в то время как именно сейчас она так нуждалась в сочувствии старых друзей.

После смерти Мелани Скарлетт наконец разочаровывается в Эшли, она готова начать все сначала, но не тут-то было. Сломанная жертва уже не интересна психопату. Но нельзя же вот так просто взять и уйти? Надо засадить в душу жертве гарпун, который она не сможет вытащить, чтобы она подольше истекала кровью.

Финальный монолог Батлера великолепен.

Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что я любил вас так, как только может мужчина любить женщину? Любил многие годы, прежде чем добился вас? Во время войны я уезжал, пытаясь забыть вас, но не мог и снова возвращался. После войны, зная, что рискую попасть под арест, я все же вернулся, чтобы отыскать вас. Вы мне были так дороги, что мне казалось, я готов был убить Фрэнка Кеннеди, и убил бы, если бы он не умер. Я любил вас, но не мог дать вам это понять. Вы так жестоки к тем, кто любит вас, Скарлетт.

Там еще много прелестного, но ничего нового к портрету Батлера эти нюансы не добавят. Укутавшись в плащ благородного страдальца, он уезжает в старые города и древние края, оставив Скарлетт в отчаянии. Но то, что он уезжает, вовсе не так плохо: в отсутствие абьюзера Скарлетт быстро восстановится.
Плохо то, что когда она восстановится, психопат вернется. К счастью, об этом Митчелл написать не успела.

Ампаро (с)