9 / 10 от золотого камня

Орехи, что спрятал я в старом дупле,
Где войско моё на привале в тепле,
Мы осенью с няней собрали вдвоём
На море в прибрежном лесу с родником.

Вот этот свисток (он взаправду хорош!)
Чтоб выстрогать, нам пригодился мой нож,
И ветка платана была нам нужна,
И няня, всех больше трудилась она!

А камень, в котором крупинки блестят,
Донёс я с трудом издалёка в обхват,
Когда обнаружил в одной из канав;
Есть золото в нём, а мой папа неправ.

Но этим похвастать не может никто,
Сокровище это - моё долото;
Есть лезвие в нём и ещё рукоять,
Всамделишный плотник дал мне поиграть!

                                                                                        Мои сокровища
                                                                         Автор: Роберт Льюис Стивенсон

Sting - Desert Rose

Небо на горизонте уже наливалось багрянцем, а потом взошло солнце.

Вспомнив сказанное отцом, Сантьяго развеселился: он уже повидал множество замков и множество красавиц, из которых, впрочем, ни одна не могла сравниться с той, с которой через два дня он встретится вновь.

У него есть отара овец, и куртка, и книга, которую всегда можно обменять на другую.

А самое главное – исполняется его самая заветная мечта: он путешествует. Когда ему наскучат равнины и поля Андалусии, всегда можно продать овец и податься в матросы. А если когда - нибудь надоест скитаться по морям, к тому времени он узнает другие города, других женщин, другие способы быть счастливым.

«Не знаю, удалось бы мне найти Бога в семинарии», – подумал Сантьяго, глядя на восходящее светило.

В своих странствиях он всегда предпочитал следовать по неизведанному пути. И в этой церкви ему ещё ни разу не случалось ночевать, хотя в здешних краях он бывал часто.

Мир огромен и неисчерпаем, и стоило Сантьяго хоть ненадолго предоставить овцам самим выбирать дорогу, на ней непременно встречалось что - нибудь интересное. Только вот сами они не понимают, что каждый день находят новые пути, что меняются пастбища и времена года: в голове у овец только пропитание.

«Может быть, и мы такие же, – думал пастух. – Ведь я и сам ни разу не подумал о других женщинах с тех пор, как познакомился с дочкой суконщика».

Он взглянул на небо, прикинул – выходило, что он ещё до обеда будет в Тарифе. Там надо бы обменять книгу на какую - нибудь другую, потолще, наполнить флягу вином, побриться и постричься, чтобы как следует подготовиться к встрече с дочкой суконщика. О том, что его уже мог опередить какой - нибудь другой пастух, он старался не думать.

«Жизнь тем и интересна, что в ней сны могут стать явью», – думал Сантьяго, поглядывая на нeбo и прибавляя шагу.

Он вспомнил, что в Тарифе живёт старуха, которая умеет толковать сны. Вот пусть и расскажет, что значит этот самый сон, приснившийся ему уже дважды.

Старуха провела гостя в заднюю комнату, отделённую от столовой занавесом из разноцветных пластмассовых бус. В комнате стояли стол и два стула, а на стене висело изображение Сердца Христова.

Хозяйка усадила Сантьяго, села напротив и, взяв его за обе руки, для начала вполголоса прочитала молитву.

Похоже, молитва была цыганская.

Пастуху часто встречались цыгане – они, хоть и не пасли овец, тоже бродили по свету. А люди говорили, что живут они обманом, что продали душу дьяволу, что воруют детей, и те потом становятся в их таборах невольниками.

Сантьяго сам в детстве до смерти боялся, что его украдут цыгане, и теперь, когда старуха взяла его за руки, этот страх вновь в нём проснулся.

«Но ведь здесь – святое Сердце Иисусово», – подумал он, стараясь успокоиться и унять невольную дрожь. Ему не хотелось, чтобы старуха что - нибудь заметила. Для верности он прочитал про себя «Отче наш».

– Очень интересно, – не сводя глаз с линий его руки, пробормотала старуха и вновь погрузилась в молчание.

Юноша ещё больше забеспокоился. Дрожь передалась в руки, и он их поспешно отнял.

– Я не за тем пришёл, чтобы ты мне гадала по руке, – сказал он, начиная жалеть, что вообще переступил порог этого дома: не лучше ли заплатить, сколько скажут, да и убраться отсюда поскорее. Подумаешь, какой - то сон, который приснился дважды.
– Знаю. Ты пришёл, чтобы я растолковала тебе твой сон, – ответила цыганка. – Сны – это язык, на котором говорит с нами Господь. Когда это один из языков мира, с этого языка я ещё могу перевести. Но если Господь обращается к тебе на языке твоей души, лишь тебе одному будет понятно сказанное Им. Деньги, впрочем, я всё равно с тебя возьму, раз уж ты пришёл за советом.

«Похоже, влип», – подумал Сантьяго, но отступать было некуда. Риск для пастуха – привычное дело: то волки нападут на стадо, то засуха случится. Риск и придаёт соль его жизни.

– Мне дважды снился один и тот же сон, – сказал он. – Будто я пасу своих овец на лугу, и тут появляется ребёнок, хочет с ними поиграть. Я не люблю, когда кто - нибудь подходит к моим овцам: они чужих боятся. Только детей они к себе подпускают без боязни – уж не знаю почему. Не понимаю, как это овцы определяют возраст.
– Рассказывай сон, – перебила старуха. – У меня вон котелок на огне. Денег у тебя немного, а время моё стоит дорого.
– Ребёнок играл да играл с овцами, – продолжал, немного смутясь, Сантьяго, – а потом вдруг подхватил меня на руки и перенёс к египетским пирамидам.

Он помедлил, засомневавшись, знает ли цыганка, что это такое, но она молчала.

– К египетским пирамидам, – повторил он медленно и раздельно, – и там сказал мне так: «Если снова сюда попадёшь, отыщешь спрятанное сокровище». И только захотел он указать мне, где же оно там лежит, как я проснулся. И во второй сон – то же самое.

Старуха долго молчала, потом вновь взяла Сантьяго за обе руки и внимательно вгляделась в ладони.

– Сейчас я с тебя ничего не возьму, – молвила она наконец. – Но если найдёшь сокровище, десятая часть – моя.

Юноша рассмеялся от радости – приснившееся сокровище сохранит ему его жалкие гроши. Старуха, верно, и в самом деле цыганка: у цыган, говорят, не все дома.

– Так растолкуй же мой сон, – попросил он.
– Прежде поклянись. Поклянись, что отдашь мне десятую часть сокровища, тогда растолкую.

Пришлось поклясться. Но старуха потребовала, чтобы он повторил клятву на образе Святого Сердца Иисусова.

– Этот сон на Всеобщем Языке, – сказала она. – Я попытаюсь его растолковать, хоть это и очень трудно. Вот за труды я и прошу у тебя десятую часть сокровища. Слушай же: ты должен оказаться в Египте и найти свои пирамиды. Я сама и не слыхала про такое, но раз ребёнок показал тебе их, значит, они существуют на самом деле. Вот и отправляйся к ним – там ты найдёшь своё сокровище и разбогатеешь.

Сантьяго почувствовал вначале удивление, а потом досаду. Стоило ради такой чепухи разыскивать старуху? Хорошо хоть денег с него не взяла.

– Только время на тебя даром потратил, – сказал он.
– Я предупреждала: сон твой трудно разгадать. Чем необыкновенней что - либо, тем проще оно с виду, и смысл его под силу понять только мудрому. А поскольку я мудростью не отличаюсь, то мне пришлось выучиться другим искусствам – к примеру, гадать по руке.
– Как же я попаду в Египет?
– Это уж не моя печаль. Я умею только толковать сны, а не делать их явью. Иначе разве жила бы я как нищенка, побираясь у собственных дочерей?
– А если я не доберусь до Египта?
– Не доберёшься – останусь без твоей платы за моё гаданье. Мне не впервой. А теперь ступай, не о чем нам больше с тобой разговаривать.

Сантьяго вышел от цыганки в сильном разочаровании и решил, что никогда больше снам верить не будет.

Тут он вспомнил, что пора и делами заняться: отправился в лавку, купил кое - какой еды, обменял свою книгу на другую, потолще, и уселся на площади на скамейку попробовать нового вина.

День был жаркий, и вино волшебным образом охладило юношу.

                                                                                                                                                                из романа Пауло Коэльо - «Алхимик»

Сквозь хлёсткие ветви кошмаров

ПРОСНУЛСЯ РЕЗКО Я В НОЧИ,
КОШМАР ПРИ СНИЛСЯ, ХОТЬ КРИЧИ.
ОПЯТЬ ТЕ СНЫ СТРАШНЫХ ВРЕМЁН,
ЖИТЬ С НИМИ ПРОСТО ОБРЕЧЁН.

ПОКОЯ МНЕ ОТ НИХ ВСЕ НЕТ,
И ПОЛУЧИТЬ ХОЧУ ОТВЕТ.
НУ СКОЛЬКО ИХ ЕЩЁ СМОТРЕТЬ,
ВОЗМОЖНО ТАК И УМЕРЕТЬ.

УСНУВ ОДНАЖДЫ НЕ ПОНЯТЬ,
ЧТО УТРОМ МОЖНО И НЕ ВСТАТЬ.
ПАРИТЬ СПОКОЙНО В ВЕЧНОМ СНЕ,
В ПОКОЕ, СЧАСТЬЕ, ТИШИНЕ.

ВОКРУГ ЛИШЬ АНГЕЛЫ ЛЕТЯТ,
ИХ КРЫЛЬЯ ТИХО ШЕЛЕСТЯТ.
ОНИ ЗОВУТ МЕНЯ С СОБОЙ,
ТЕПЕРЬ НАМ БЫТЬ ОДНОЙ СЕМЬЕЙ.

ПРИДЁТСЯ АНГЕЛОМ ТАМ СТАТЬ,
С НЕБЕС ТЕБЯ ОБЕРЕГАТЬ.
МЕЧТАТЬ О ВСТРЕЧЕ,ЧУДЕСАХ,
НУ, ЧТО СКАЗАТЬ, ДА ПРОСТО АХ.

ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ ВОТ СНЯТСЯ СНЫ,
ОНИ ВСЕГДА ЯРКО ВИДНЫ.
И В НИХ ВСЕГДА ОДИН СЮЖЕТ,
К УТРУ МЕНЯ ЖИВЫМ УЖ НЕТ.

МНЕ НЕ ИЗБАВИТЬСЯ НИКАК,
В ВОСПОМИНАНЬЯХ ЖИТЬ ВОТ ТАК.
ЗАЧЕМ УГРОБИЛ ЖИЗНЬ СВОЮ,
ОТВЕТ НИКАК Я НЕ НАЙДУ.

                                                              Кошмарные сны
                                                    Автор: Анатолий Казанский

Анастасия Заворотнюк и др в сериале Между нами девочками. Продолжение (2018) - С

… До спасительного леса оставались каких - нибудь две сотни ярдов.

Слева слышен непрерывный треск, как будто кто-то быстро ломает сухие ветки одну за другой. Но Виктор знает, что это не ветки. Это по ним вразнобой ведут огонь с полсотни винтовок.

“Как охотники по зайцам”, – вихрем проносится в голове. Далеко впереди мелькают спины в хаки: через поросшее высокой травой ярко - зелёное поле их взвод прорывается к подножью горной цепи, покрытой низкорослым корявым лесом.

Превозмогая усталость, из последних сил он тоже бежит вперёд, стараясь не отставать.

В пересохшем горле першит, и во рту чувствуется солоноватый привкус крови.

Сырая податливая земля с травой почти по пояс затрудняет бег. От сырости места вся одежда промокла и отяжелела, и мокрые ботинки бешено рвут хрустящие сочные стебли. Каждые несколько секунд слышатся звонкие хлопки, и тогда спереди или сзади в воздух взлетают комья земли – это взрываются падающие с визгом мины.

Время как будто остановилось, и кажется, что этот кошмар никогда не закончится.

Забег Виктору даётся нелегко, потому что до этого дня он никогда не умел хорошо бегать. Правое колено всё чаще ударяется об углы массивного железного корпуса рации, которую он несёт за заплечные ремни в онемевшей от груза руке. Подумалось о том, что колено наверняка уже превратилось в сплошной кровоподтёк.

Рассекая в беге море высокой травы, Виктор оборачивается всего лишь на мгновение, чтобы посмотреть, сколько ещё товарищей бежит позади.

Вдруг он оступается, зацепившись рантом ботинка за болотную кочку, и с размаху падает ничком в мокрую траву. И тут же слева в нескольких шагах звонко лопается воздух, крупные комья чёрной земли с пучками травы взлетают вверх и с глухим стуком падают рядом, и мелкие комки грязи барабанят по стальному шлему, по спине и плечам.

Рухнув лицом вниз, Виктор каким-то чудом успевает перевернуться в воздухе правым боком вверх, вытягивая руку, и железный короб спасённой рации беспощадно бьёт по рёбрам и тазовой кости так, что всё тело слышит деревянный стук. Искры из глаз.

Миг спустя он приходит в себя, и слышит сверху охрипший голос Далласа:

- Зацепило? Тебя зацепило?! – В ушах звенит, и пока ещё он плохо слышит. В ответ отрицательно тупо мотает головой: нет, осколки его не задели. – Тогда вставай!!!

Быстро поднимаясь с колен, он замечает, как здорово перемазался жидкой грязью. Ладонь левой руки рассечена, и она становится липкой от крови.

Пальба не прекращается, и кажется, что стреляют со всех сторон. В нестройный хор винтовок включился раскатистый бас зенитного автомата: “Буф - буф - буф - буф... Буф - буф-  буф-буф... Буф - буф - буф - буф...”

Мелькнула мысль о том, что попасть по бегущим людям из зенитки сложно, ведь сетка прицела у “Эрликона” рассчитана для стрельбы по летящим целям. Чёрт, откуда он взял, что это непременно должен быть “Эрликон”?

Почему-то эта мысль тут же переросла в уверенность, которая придала дополнительные силы. Виктор распрямляется и снова бежит вперёд за опередившим на полтора десятка шагов Далласом.

Поясной ремень с пистолетом съехал вниз, и тяжёлый “Кольт” мотается у паха влево и вправо, колотит по бёдрам обеих ног, мешая выдерживать нужный темп.

Виктор загнанно хрипит и свободной рукой на бегу попеременно поправляет то сползающий на глаза тяжёлый стальной шлем, то пистолетный ремень, оттягивая кобуру в сторону. Он так и несётся по следу в примятой траве, глядя только в спину Далласу, который стал для него сейчас единственным ориентиром, маяком к спасению.

“Буф - буф - буф - буф…” Вдруг голова Далласа подпрыгивает и слетает с плеч, вертясь и вихляя в воздухе, как кожаная дыня футбольного мяча.

Разбрызгивая тёмно  -красные капли, она улетает в сторону на несколько шагов. Из обезглавленных плеч взбрызгивает алый фонтанчик, и тут же опадает. Безголовое тело роняет карабин, делает ещё два шага вперёд, заваливаясь набок, и глухо падает в траву. Виктор во всё горло орёт от ужаса...

- Витя, Витя! – закатившись в крике, он уже успел открыть глаза, но ещё не опознал склонившуюся над ним мать. Она трясёт его, обнимая и покрывая поцелуями мокрое от слёз лицо. – Витенька, мой маленький, тебе приснился дурной сон? Не плачь, это был всего лишь сон!

В сумеречном свете городской ночи сквозь слёзы Виктор видит маму и стоящего рядом встревоженного отца…

                                                                                                                                                                         Жуткие сны (отрывок)
                                                                                                                                                                             Автор: Евин Сын

Там ..  Высоко (©)

В лунной горелке времени
Солнце зажгло фитиль.
Солнечное затмение –
Это любовь светил!

Там, на небесной улице,
Прямо средь бела дня,
Солнце с Луной целуются,
Мир без вина пьяня.

Вызнай Селены чаянье,
Счастье созрело – жни!
Дарит кольцо венчальное
Деве своей жених.

Рвы не страшны и рытвины –
Даль всё равно светла.
Что же в окно раскрытое
Грустно глядит Земля?

                                                  Солнечное затмение
                                                 Автор: Галина Булатова

Глава 4 ( Фрагмент )

Пока Джек затаскивал коробки, что-то бурча себе под нос, Вирджиния разглядывала новую квартиру, радуясь тому, что находится именно здесь, а не в доме на берегу Персидского залива, который она очень любила, но сейчас он был слишком большим для неё одной, казался одиноким и пустым без разговоров родителей и смеха Кристиана.

Здесь ей будет гораздо уютней.

– Ты мне так ничего и не рассказала про свой первый рейс, – напомнил Арчер.

Улыбка девушки пропала, как только она вспомнила Саида.

Он подошёл к ним в аэропорту, пожал руку Джеку и даже улыбнулся.

Смотрел при этом только на Арчера. И не сознался, что был её капитаном.

Хотел как можно скорее забыть это недоразумение. И у него это получалось лучше, чем у неё.

– Я же сказала, что всё хорошо. Ты случайно не летишь через десять часов в Денпасар?

Арчер поставил коробку на пол и, улыбаясь, посмотрел на часы:

– Не пугай меня, через десять часов у меня свидание с Бриджит. Но до этого у меня свидание с Маргарет.
– А до Маргарет? – засмеялась Джини. – Ты свободен?

Он пригрозил ей пальцем. В шутку.

– Свидание с самим собой. Кстати, насчёт свиданий. – Он достал ключ. – Даниэль оставил его, чтобы я имел доступ к этой квартире и контролировал тебя, пока его нет. Но на кой чёрт мне это нужно? Кто бы проконтролировал меня. – Он сунул ей ключ. – Даниэль сказал, чтобы здесь не было Мэта. Кстати, вы назначили дату свадьбы?
– Не успели.
– Ещё лучше. Может, вообще не стоит торопиться. Свадьба – это слишком серьёзно, а ты ещё молода.
– Джек, мне дотянуть до твоего возраста?

Капитан задумался. Да, он не был женат, но чувствовал себя при этом отлично. Его больше устраивала свобода.

– Давай разберёмся с тобой. Я закрываю глаза на Мэта, на правила в этой стране, отдай этот ключ ему и живите дружно. – Арчер гордо улыбнулся, но тут же осёкся. – Только выгони его перед тем, как приедет твой отец.

Девушка снова засмеялась:

– К сожалению, я очень исполнительна и не хочу огорчать отца. Его правила для меня – высший закон. Я никогда их не нарушу.
– Зная, чья кровь течёт в тебе, я сильно сомневаюсь в правдивости этих слов. – Джек обнял её и поцеловал в щёку. – Что бы ты ни решила – это твоя жизнь.

Он направился к двери, схватился за ручку, но вдруг обернулся:

– Ты можешь делать что хочешь, только соблюдай одно моё правило: не рассматривай Саида Шараф аль - Дина во все глаза, ни разу не моргнув.

Он не ровня тебе. Саид – дубаец, и он – Шараф аль - Дин.

Вирджиния открыла рот от удивления. Она не могла смотреть на него так, как сейчас описал Джек.

Он явно преувеличивал. Неужели со стороны всё выглядело именно так?..

– Просто держись от него подальше, и всё будет хорошо.

Джек ушёл, закрыв за собой дверь, а девушка так и продолжила стоять, нахмурив брови.

Да, она рассматривала Саида, это правда. Но она не любовалась им. Просто пыталась лучше его понять, сопоставить внешность с характером.

Саид бесчувственный, угрюмый и молчаливый, но в то же время властный, и эти черты подчёркивали внешние данные.

Его спина всегда прямая, он гордо держит осанку, он высокий и стройный, чёрные брови чаще нахмурены, а агатовые глаза прищурены, что свидетельствует…

О чём? О недоверии? Или о высокомерии?

Она устала думать о Саиде и занялась распаковкой вещей.

Свадьба… Мэт позвал её замуж. Она скажет ему «да». Ведь он этого хочет.

Вирджиния положила платье, которое собиралась повесить на вешалку, обратно в коробку и присела на корточки.

А она? Она хочет так же? Раньше она об этом не задумывалась. Не было никаких сомнений.

Всё было решено ещё четыре года назад. Мэт признался ей в любви на улице в Ливерпуле. Внезапно.

Просто обернулся и произнёс:

«Я люблю тебя, Джини».

И это был самый яркий момент в её жизни! Она набросилась на него, улыбаясь, целуя и шепча:

«Я тоже».

Сейчас она сидела возле открытой коробки и понимала, что душа её закрыта на ключ.

И она сама ещё не разобралась, какой именно подойдёт. Но очень надеялась, что знает Мэт.

Она выйдет замуж за него, лучше человека ей не найти.

Она мечтательно закрыла глаза… и почему-то опять вспомнила Саида.

Вирджиния тряхнула головой, прогоняя видение.

Так она совсем не отдохнёт, если будет постоянно вспоминать арабского капитана. Скоро рейс в Денпасар, а она ещё не отошла от Парижа.

Решив отложить раскладывание вещей на выходной после прилёта с Бали, она легла на диван и закрыла глаза. Ей надо хорошо выспаться, иначе второй рейс будет хуже первого.

Вирджинии снился Бали, райский уголок, утопающий в зелени.

Журчание маленького ручейка успокаивало и умиротворяло. Звук воды разрезал крик какой-то птицы, но даже это не нарушило идиллии. Во сне она увидела себя.

Она вышла на пляж, когда солнце уже садилось, ступая босыми ногами по тёплому песку. И улыбалась, ощущая столько оранжевого света, что глаза с трудом привыкали.

Она закрыла их и подставила лицо морскому бризу, нежному дуновению ветра. Кульминация заката. Это всегда прекрасно.

Она ждала Мэта и почувствовала его приближение. Но её окутал восточный аромат…

Вирджиния открыла глаза и вздрогнула. Это Саид, а не Мэт загораживал собой солнце и шёл навстречу.

Вирджиния проснулась от собственного крика и, тяжело дыша, простонала:

– Боже, какой ужас.

Сон смыло водой того самого ручейка, что журчал возле камней. Сердце бешено колотилось.

– Чудовище! – Вирджиния вскочила с дивана, слегка пошатнувшись.

Ночной рейс пройдёт «на ура», она «отдохнула» так, что злость закипала внутри. Угораздило же присниться такому.

Выдохнув, она приказала себе собираться. Открыла ноутбук и принялась смотреть погоду в Денпасаре.

Не став долго ждать, девушка пришла в аэропорт раньше, сначала зайдя в диспетчерский пункт за маршрутом.

– Погода по дороге туда ожидается хорошая, – диспетчер протянул ей план полёта, – обратно не очень, но всё может измениться. Счастливого полёта, мисс первая леди - пилот.

Вирджиния улыбнулась. Она уже стала популярна среди наземного персонала. Они её приняли, чего не скажешь о Саиде…

Но в жизни не бывает совпадений, два раза нельзя выиграть в лотерею, так что сегодняшним капитаном будет точно не он.

Эти мысли заставили её расслабиться и двигаться дальше – в комнату для брифинга.

Ещё есть время, чтобы изучить план и выпить чашечку кофе.

Это её первый ночной рейс: полёт среди звёзд, подсветка в кабине пилотов и убаюкивающая тишина.

Красота ночи на высоте в тридцать восемь тысяч футов. Они полетят навстречу рассвету, в рай, туда, где просыпается солнце.

                                                 из книги Аны Шерри написанной в жанре сентиментальной прозы - «Одно небо на двоих»