Вселюбовь отменяющая предательство

Я предал всех, ради любимой,
Хотел я завести семью,
А у неё другой любимый,
Пришлось доверяться вранью.

Я предал всех, ради любимой,
Я даже написал ей стих,
Который ты читаешь с мимой,
Ведь он написан той любимой.

Я предал всех, ради любимой,
Теперь осталось только жить
И думать что моей любимой,
Найдется кого бы полюбить.

Я предал всех ради любимой,
Я знаю, что смеётесь вы,
Но вы посмейтесь над собою,
Ведь я любил душою, не как вы.

                                                      Я предал всех, ради любимой... (Отрывок)
                                                                       Автор: Вуууди

Преподавательница, старенькая Анна Натальевна, не мучала учащихся строгостями.

Она была из идейных сердоболок (1), называла лицеистов «детками» и не упускала случая пнуть павшую династию — даже провела один раз урок на тему

«Трагедия и подвиг русского народа как кормовая база семьи Михалковых».

На уроке показали лихой кино отрывок про ограбление поезда, а потом Анна Натальевна долго рассказывала про Михалковых - Ашкеназов.
 
  Оказывается, династия произошла не из чресел великого русского режиссёра — клонов вырастили из нескольких волосков его левого уса, сохранившихся в качестве вещдока в архиве Департамента Юстиции.

Михалковы не размножались обычным порядком — по мере необходимости их, как выразилась Анна Натальевна, «допечатывали».

Ашкеназами династию называли потому, что в её геном были добавлены сегменты кода Четырёх Великих Матерей, от которых вела род почти половина евреев - ашкеназов. Это превратило клонированных государей в галахических евреев по DNA - Галахе. Вдобавок их сделали ещё и генетическими неграми — во всяком случае, people of color (2) по американским понятиям.
 
  — Однако никакой дополнительной легитимности России это не добавило, — подвела Анна Натальевна горький итог. — Увы, дело было не в генах, а в контроле над ресурсами. И сейчас дела обстоят точно так же. Только ресурсы уже не там, — она показала в пол, — а вот тут…
 
  И она постучала себя костяшками по голове тем самым жестом, который так любил коуч по трын - трану (3).
 
  Зачёты Анна Натальевна принимала в весёлой игровой форме — следовало выбирать подписи под картинками на экране (например, так: «что изображено на рисунке?

1) Американский астронавт Дарт Вейдер без шлема
2) Сионист Боб Дилан, играющий на губной гармошке
3) Как русский человек, не вижу принципиальной разницы между личинами иудео - саксонской культурной экспансии»), причём за любой ответ что - то начислялось, так что завалить зачёт было трудно даже на спор, хотя некоторым удавалось всё равно.
 
  Но имелся у неё и недостаток. Она была тайной кришнаиткой и постоянно выводила на экран всякие индийские картинки, часто неприличные, что очень нравилось девочкам и смущало мальчиков.
 
  Ужас случился от очередной индийской картинки. В этот раз она была пристойной — но при первом же взгляде на неё Маня ощутила, как где - то глубоко внутри просыпается тёмный, беспричинный и словно бы забытый давным - давно страх.
 
  На экране была индусская статуя — некто многоголовый с каменной гирляндой на груди. У него было огромное число лиц: мужские, женские, даже звериные морды, расходящиеся в разные стороны над плечами. На разноцветные головы были надеты какие - то древнеиндийские каски, похожие на прототип германского военного шлема. По бокам туловища поднимались как бы крылья из множества растопыренных рук. А на коленях перед этим невероятным существом сидел усатый каменный юноша.
 
  Анна Натальевна привела эту картинку в качестве иллюстрации принципа «e pluribus unum»(4), но её тут же спросили, что это на самом деле — и она с удовольствием нырнула в свой индуизм.
 
— Перед вами так называемый Вишварупа — «универсальная все - форма» господа Вишну, или же господа Кришны как его аватара.

Если вы помните Махабхарату, принц Арджуна и его братья сражались против своей собственной семьи. Арджуну это невероятно мучило, и Кришне, который был его колесничим, приходилось всячески его убеждать и уговаривать. В конце концов он вынужден был показать Арджуне свою универсальную все - форму, аллегорическое изображение которой вы сейчас видите… Поскольку речь идёт о духовном зрении, слово «показать» здесь следует понимать в значении «дать пережить».
 
  — Это бог? — спросил кто - то.
  — Бог — просто слово, — ответила Анна Натальевна.

— В некоторых культурах так называли смазанный бычьей кровью камень. В других — мраморную статую. В третьих — сумасшедшего демона пустыни. Но если вы имеете в виду наивысшую вообразимую сущность, то да — это бог.

У этой статуи множество лиц и рук. Но даже такое их количество — это understatement (5).

У Вишварупы бесчисленное число глаз, щупальцев, ушей, плавников, чего хотите — эта форма включает в себя всех существ Вселенной, даже нас с вами. Он — это всё.

Знаете, детки, почему бог для нас непостижим? Потому что мы не в силах понять, каково это — быть всем сразу. Здесь тайна.

Кришна смог. А мы с Арджуной — вряд ли… Нас с вами выстрогали для другого, и состояние Вишварупы для нас программное табу. Не зря один из самых жутких кислотных трипов — это когда вы сперва раздваиваетесь, потом расчетверяетесь и так далее. Будете под кислотой, детки, даже не ходите в эту сторону, хотя вас будут всячески уговаривать и зазывать.

Арджуна, например, испытал от переживания Вишварупы такой ужас, что не выдержал и упросил Кришну принять форму попроще… Как вы понимаете, после такого трипа Арджуне стало уже всё равно, кого мочить…
 
К этому моменту Мане сделалось так невыразимо страшно, словно Арджуной была она сама.

Она встала и, стараясь двигаться спокойно и неторопливо, покинула аудиторию. К счастью, никто не понял, что с ней произошел нервный срыв — мало ли зачем человеку нужно выйти. В туалете её вырвало. А потом ужас прошёл так же внезапно, как начался.

                                                                                                                           из романа Виктора Пелевина - «Transhumanism Inc.»
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(1) Она была из идейных сердоболок - «Сердобол». «Над толпой поднялась кумачовая лента с надписью: СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ ЕВРАЗИЙСКИЕ РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ДЕМОКРАТЫ - ОХРАНИТЕЛИ (б)» (В. Пелевин, TRANSHUMANISM INC.). Идейная сердоболка у Виктора Пелевина — это представитель партии сердоболов, которая в романе «Transhumanism Inc.» делает вид, что борется с баночным режимом.

(2) во всяком случае, people of color по американским понятиям - «People of color» — термин, который означает любых людей, которые не считаются «белыми» в рамках конкретной классификации. В современном значении термин возник в Соединённых Штатах, но с 2010 - х годов начал использоваться и в других странах, включая Великобританию, Канаду, Австралию, Ирландию, Южную Африку и Сингапур. К «цветным людям» в США относятся афроамериканцы, американцы азиатского происхождения, коренные американцы, американцы островов Тихого океана, мультирасовые американцы и некоторые латиноамериканцы.

(3) который так любил коуч по трын - трану -  курс лекций упоминающийся в данном романе под названием «Три Ветви Трансгуманизма».

(4) в качестве иллюстрации принципа «e pluribus unum» - «E pluribus unum» — это латинская фраза, которая переводится как «Из многих — одно». Исторически она связана с Соединёнными Штатами Америки и представляет идею единства и формирования сплочённой нации из разнообразной группы людей. Фраза является официальным девизом Соединённых Штатов Америки и часто встречается на американских денежных купюрах, а также используется в других официальных и символических контекстах..
Автор романа даёт данной фразе символический перевод - Демократия умирает во тьме.

(5) Но даже такое их количество — это understatement -  Understatement (АНГЛ.) - занижение.

Да..  Ложка есть .. Но что это меняет ?

И ты выключаешь один за другим слова,
погружаешь в беспамятство с камнями на тонкой шее.
Никто не выплывет. Никогда.
Тюрьма - иллюзия как лоза
вонзается в плечи, и тяжелеет
внутри —
там строится Вавилон, пронзенный спицами как зародыш,
в пески вонзающий гипс колонн,
облитый старостью, шёлком, тенью,
идущий следом и как набат
бронзой наречий гудящий в сердце.
Никто не пустит тебя назад,
кровью пропитано полотенце,
а лёгкие будто обнажены,
и рёбра ноют как в первой драке
забудь и выплюнь свои мечты,
и улыбайся же, ну, щербатый..
Но ты ещё помнишь — нёбо щекочет смех,
и выгнул Гольфстрим синий дельфиний хвост,
и ангел отводит бури от (имя рек.),
но над тобой — вода, и полночный мост.
Но кислорода в лёгких —
на поцелуй,
там ветвится ясень, и рвётся сквозь кожу вверх
ты кричишь
как пальцы любят нервозность струн,
как пахнул черёмухой светлый апрельский снег,
как ты обещаешь, как веришь,
как хочешь жить...
Но гаснут один за другим простые слова,
и донные рыбы плавниками коснутся глаз —
никто не выплывет. Никогда..

                                                                        И ты выключаешь один за другим...
                                                                                 Автор: Тамеан Теви

Бытует мнение, что перспектива быть наутро повешенным необычайно помогает человеку собраться с мыслями. К сожалению, собравшись, они неизбежно сосредотачиваются на том, что голова, в которой они собрались, наутро окажется в петле.

Человека, который должен был оказаться в петле, при рождении недальновидные, но любящие родители нарекли Мокрицем фон Липвигом, и он не собирался очернять это имя (хотя, казалось бы, куда уж дальше), будучи под ним повешенным. В миру вообще и в приказе о смертном приговоре в частности он значился Альбертом Стеклярсом.

К ситуации он подошёл с самой оптимистической стороны и, собравшись с мыслями, думал о том, как бы в петле не оказаться и, в частности, как бы при помощи ложки соскрести крошащийся цемент вокруг камня в стене его камеры. Он корпел над этим уже пять недель, и ложка теперь больше походила на пилку для ногтей. На его счастье, тюремщики ни разу не меняли ему постель – иначе они обнаружили бы в камере самый тяжёлый на свете матрац.

Всё внимание Мокрица было сосредоточено на увесистом булыжнике и на пригвождённой к нему железной скобе – для крепления кандалов, в частности.

Мокриц уселся лицом к стене, упёрся в неё ногами, обеими руками ухватился за железное кольцо и потянул.

Его плечи вспыхнули огнём, перед глазами поплыл алый туман, но камень сдвинулся и пополз, почему - то слабо позвякивая. Мокрицу удалось высвободить камень из стены, и он заглянул в дыру.

На том конце крепко сидел ещё один камень, и цемент вокруг него выглядел подозрительно прочным и свежим.

Прямо у стенки лежала новая ложка. Лежала и сверкала.

Мокриц так и стоял, уставившись на неё, пока не услышал из - за спины хлопки. Он обернулся, и его натянутые жилы так и взвыли от боли. Через решётку камеры за ним наблюдали тюремщики.

– Отличная работа, господин Стеклярс! – воскликнул один из них. – Рон теперь должен мне пять долларов! А я говорил ему, что ты упрямый! Говорил я?
– Твоих рук дело, Вилкинсон? – обессиленно спросил Мокриц, глядя на отражение света в ложке.
– О нет, куда мне. Приказ лорда Витинари. Он считает, что всем смертникам нужно предоставлять проспективу свободы.
– Свободы? Да тут же камень опять, чёрт подери!
– Да, всё так, тут ты прав, всё так, – согласился тюремщик. – Так ведь речь - то только о проспективе, вот оно что. А не о настоящей свободе, когда ты на свободе. Хе - хе, это было бы глупо с нашей стороны, да?
– Ну, видимо, да, – сказал Мокриц. И не добавил: «Скотины вы этакие». Минувшие полтора месяца тюремщики обращались с ним очень даже по - божески, и вообще он всегда предпочитал находить с людьми общий язык. Это ему очень, очень хорошо удавалось. Навыки общения были важной частью его арсенала – практически составляли этот арсенал целиком.

К тому же у тюремщиков были большие дубинки. Поэтому Мокриц осторожно добавил:

– Кто - то мог бы сказать, что это жестоко, Вилкинсон.
– Да, мы тоже так подумали, но Витинари сказал, что нет, мы не правы. Он сказал, это… – он наморщил лоб, – труда - ти - рапия, физзарядка, и вообще, не даёт затосковать и дарует величайшее из всех сокровищ, каковое есть Надежда.
– Надежда, – проворчал Мокриц.
– Ты не расстроился, а, господин Стеклярс?
– Расстроился? Я? С чего бы, Вилкинсон?
– Да вот, твой предшественник ухитрился вылезти в эту трубу. Такой маленький был. И юркий.

Мокриц глянул на небольшую решётку в полу. Этот вариант он отбросил сразу.

– Труба хоть ведёт к реке? – спросил он.

Тюремщик ухмыльнулся.

– Все так думают. Как он был огорчён, когда мы его выловили. Приятно видеть, что ты уловил суть, господин Стеклярс. Нам всем с тебя только пример можно брать. Как ты всё это провернул! Песок в матрац? Как умно, как аккуратно. Как опрятно. Нам было в радость наблюдать за тобой. Кстати, жена моя сердечно благодарит за корзину с фруктами. Такая солидная корзина. Даже кумкваты (*) есть!
– Не за что, Вилкинсон.
– Смотритель, правда, чуток обиделся из - за кумкватов, у него - то были одни финики, а я так и сказал ему, что фруктовая корзина – она как жизнь: никогда не знаешь, что попадётся. Он тоже передает спасибо.
– Рад, что ему понравилось, Вилкинсон, – ответил Мокриц рассеянно. Несколько его бывших квартирных хозяек приносили гостинцы «бедному, сбившемуся с пути мальчику», а Мокриц всегда делал ставку на щедрость. В конце концов, в его профессии всё держалось на стиле.
– И вот ещё что, – сказал Вилкинсон. – Мы тут с ребятами подумали, вдруг ты всё - таки решился облегчить душу на предмет адреса того самого места, где расположено местонахождение, где, чтобы не ходить вокруг да около, ты спрятал деньги?..

В тюрьме стало тихо. Даже тараканы прислушались.

– Нет, на это я пойти не могу, Вилкинсон, – громко ответил Мокриц, театрально выдержав паузу. Он похлопал себя по карману сюртука, поднял вверх палец и подмигнул.

Тюремщики усмехнулись в ответ.

– Прекрасно тебя понимаем. А сейчас я бы на твоём месте отдохнул, потому что тебя повесят через полчаса, – сказал Вилкинсон.
– Эй, а завтрак мне не положен?
– Завтрак только после семи, – отозвался тюремщик с сожалением. – Но знаешь, я сделаю тебе сэндвич с беконом. Только ради тебя, господин Стеклярс.

До рассвета оставались считаные минуты, когда его провели по небольшому коридору в каморку под эшафотом. Мокриц заметил, что наблюдает за собой как бы со стороны, словно он уже частично покинул своё тело и парил, как воздушный шарик, который только и ждёт, чтобы оторваться от нитки.

                                                                         из фантазийного романа английского писателя Терри Пратчетта - «Держи марку!»
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*)  Даже кумкваты есть! - Кумкват — это плод, напоминающий маленький овальный апельсин 2. По вкусу он сладкий, сочный и немного терпкий. Кумкват едят целиком, не очищая его . У этого фрукта кислая мякоть и сладковатая кожура с лёгкой приятной горчинкой. Косточки обычно выбрасывают. Кумкват можно есть просто так или класть в овощные и фруктовые салаты. Этот плод также используют в вареньях и соусах, добавляют к мясу и украшают им торты. Ещё из кумкватов делают цукаты, джемы и варенья, сиропы, настойки и ликёры.