Букет положительных эмоций для старого солдата

Хэмфри Богарта шляпа, воротник пиджака
строго поднят, прищур, чистые руки...
Комиссар обвиняет - утекает тоска...
И последний патрон - лекарство от скуки...

Супротив он трансформеров и звёздных войн,
как его - Скалы Джонсона и вертких дронов...
И какой, ой какой поднимется вой -
на всех гоблинов хватит последних патронов...

Продолжение кисти револьвер у него,
но устал он стрелять - и реванша не будет...
Он из детства, оттуда - моего, одного...
Нафига мне одетые в чёрное люди...

Я из детства, я помню загадочный зал,
где крутились картинки запойно и рьяно ...
Где впервые я встретил и лично узнал -
самого Миклована... (*)

                                                                   Комиссар Миклован
                                                            Автор: Игорь Трохачевский
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) Тудор Миклован (Молдован) — вымышленный комиссар полиции в исполнении выдающегося румынского актёра и кинорежиссёра Серджиу Николаеску в ряде фильмов.
Его можно охарактеризовать как неподкупного, принципиального, сообразительного человека. В ряду его профессиональных качеств — особое внимание к деталям, мастерское владение стрелковым оружием (он предпочитает револьвер) и собственным телом, хорошо поставленный удар.
Прообразом комиссара Миклована стал Эуджен Алимэнеску, комиссар полиции и майор милиции Бухареста в 1945 – 1951 годах.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Был обычный вечер четверга. Моран, отставной военный, гулял по ночному Эдинбургу. Депрессивный и одинокий, он был никому не нужен, даже родной сестре. У той была семья: муж и дети, а он травмированный и опустошённый не вписывался в дружную семейную обстановку.

Дядя Себа не мог шутить за ужином, говорить тосты и читать сказки детям, одного его взгляда было достаточно чтобы отпугнуть детей. Сестра настаивала на психотерапевте, но что домохозяйка могла понимать, только советовала очевидные вещи. У психотерапевта Моран был, и диагноз был довольно предсказуем — ПТСР. И рекомендации психотерапевта были банальны: курс медикаментов, регулярные сеансы и положительные эмоции.

Сначала Моран пытался следовать направлениям врача: и семье время пытался уделить, и лекарства пил, и в парке гулял и даже за женщинами пытался ухаживать. Но всё было не тем, Морану казалось, что он пытался отыграть чужую роль. Он мог почитать детям сказки, только потом он оказывался в баре, где заливал своё одиночество. Секс с женщинами тоже не приносил удовольствия, безусловно, было приятно, но будто бы он мог обойтись без этого. И многие женщины его сторонились, им было достаточно посмотреть в пустые глаза, чтобы потом тайком через туалет сбежать с первого свидания. Всё же чтобы быть готовым к отношениям, нужно разобраться в себе. Чего Моран отчаянно хотел, но никак не получалось.

И потом на горизонте появился он. Тот, кто с первого взгляда поставил диагноз, назначил правильное лечение и придал его бесполезной жизни смысл. Джеймс Мориарти, молодой парень двадцати восьми лет, ниже и слабее самого Морана смог поставить бывшего снайпера на место и вправить тому мозги. Уже позже Моран, атеист и гордец, смог признать, что эта встреча была судьбоносной. Он никогда не говорил это вслух, но он был благодарен Мориарти, который привнёс в его жизнь буйство красок.

Началось все с того, что очередная дама сердца сбежала со свидания, придумав банальную отговорку. Моран не стал вслушиваться, только сделал учтивый вид, прекрасно понимая, что женщина ему не перезвонит.

— Пятая, — сказал кто-то за спиной. Мужчина в строгом костюме присел за стол рядом с Моран. Хотел бы Себастьян прогнать странного парня, но не стал, незнакомец не сможет сделать этот вечер ещё более паршивым.
— Пятая?
— Пятая женщина сбежала от вас. Я бываю в этом баре каждый день и за эти две недели от вас сбежали пять женщин, а с двумя у вас был секс без обязательств. Ох уж эти современные нравы и сайты знакомств!

Незнакомцу хотелось набить морду. Что этот парнишка мог понимать! Ещё и говорил уверено и надменно, будто он тут хозяин.

— Не ваше дело. Пейте свой виски.

Моран был раздражён, но не глуп, чтобы устаивать мордобой в баре. Да и парнишка был ниже и меньше, Моран бы его в два счета скрутил.

— Я сам решу что мне делать. Из нас двоих только вы привыкли подчиняться. За что отправили в отставку? Не соответствуете уставу? С таким-то характером.
— Да что вы себе позволяете?!

Подождите, а как вы узнали? Следили за мной?

За минуту настроение Морана поменялось несколько раз: от раздражения и злости до заинтересованности. Давно такого не было. И Морану понравилась эта эмоциональная встряска. Незнакомец внезапно перестал раздражать.

— Я волшебник, Себастьян. Ну или консультант. Меня зовут мистер М. Или Наполеон. Выбирайте что нравится.
— Вы кто?
— Я же говорю, волшебник. И сегодня могу исполнить любое твое желание. Но не советую загадывать проститутку или миллион долларов, вы меня разочаруете.

                                       Гении вне закона. Глава 22. « Меня зовут мистер М. Или Наполеон. Выбирайте что нравится» (Отрывок)
                                                                                                                 Автор: Valeriya_Homos

Прогулки в белых облаках

Я хочу улететь с тобой
В неземные, далёкие дали,
И побыть лишь вдвоём,
Иной жизни вкус ощутить,

Ведь не знали ..  вкус такой,
Непонятный, манящий ........
Сердца стук .........
Привкус губ пьянящий ......

Я хочу улететь с тобой
От проблем, не понятий, обмана
Знаю,знаю, что нужно домой,
Не могу, не хочу, не стану...

Я хочу улететь с тобой
Просто так,
Потому, что люблю я
И понять, что ты только мой,
И меня лишь одну целуешь.....

                                                     Я хочу улететь
                                        Автор: Любовь Белоногова

Сегодня было много заботливых жён, сестёр, коллег и подруг ) которые пришли присмотреть к празднику подарки для своих Мужчин... Но Она с первых минут показалась мне интересной. Неспешный шаг, мягкость во взгляде, голосе, движениях ...

Ей на вид было лет 40, консервативный стиль , собранный волос.

Я отпускала людей, она не спешно разглядывала изделия. Две женщины бурно обсуждали корпоративный подарок:

- Мне так нравится эта серия кошельков с тиснением ! Такие шикарные, аж хочется самой ) Жаль дорогие , можно было нашим взять.
- Делать нечего , хватит им и этих обычных! Они их тоже не заслужили и вообще мужчин нельзя баловать, мне ещё нужно несколько купить , столько расходов ! Хотя всем не буду делать , обойдутся, что хорошего эти мужики  мне сделали ?!

Дама не вмешалась в их разговор, но было видно, что она не разделяет этого мнения ...

Тем временем женщины выбрали и я их рассчитывала, сумма вышла около 5000 , та вторая опять продолжила разговор.

- Ну ладно мужу куплю одну обложку на паспорт, большего  он не заслужил, это тоже много ему ! Лучше бы не было бы его, жить хоть легче было бы!

При этих словах Дама  всё таки вмешалась - Не говорите так, пожалуйста! Он же отец ваших детей...

- Много ума прям надо детей сделать, их ещё поднимать надо, а он до сих пор дом не достроил сыну! И она вышла , продолжая жаловаться на своего мужа ...

Дама грустно вздохнула им вслед, она держала в руках красивое портмоне рыжего цвета с тиснением, я отметила, что это самая красивая серия в моем магазине.

- Моему Абакару! Произнесла она улыбнувшись ... ему бы понравилось

А он в отъезде, вы заранее покупаете  к его приезду?

- Да , уже восемь лет, как он в отъезде и я не знаю когда он приедет   ...

Мне было очень интересно, как это ?!

Восемь лет назад её муж уехал в командировку в столицу и не вернулся , они его искали , долго искали. Но никто ничего не знал, родственники у которых он жил, сказали что вышел на встречу, не сказал к кому ... Милиция , больницы , морги .. год она жила его поисками, но дети и родня вернули  к реальной жизни...

Каждый праздник она пишет ему письмо, покупает ему подарок, подписывает и кладёт на его полку  , к приезду ...

- Я знаю он вернётся, я это чувствую понимаете ! И детям говорю, папа жив;

Иногда, когда очень тяжело я обнимаю его одежду, разговариваю как с ним и мне легче...
 
- У вас есть муж ?
- Да.
- Берегите его Айза , раз вы с ним живёте , значит есть за что его любить ...

Не надо как та женщина, если вы живёте с мужем, его надо уважать , если его не за что уважать , то зачем вы с ним живёте ?!
Я бы отдала пол жизни , чтоб снова обнять своего Абакара, послушать его ворчания , приготовить ему ужин.

Мы ценим то, что  есть , только когда теряем это увы ...
Дама ушла, а я расплакалась (((

Как, как надо любить , восемь лет каждый праздник , восемь лет каждый день ...  Ждать, верить и не сдаваться ...

Берегите мужей!

                                                                                                                                                                                                            Пропавший муж
                                                                                                                                                                                                     Автор: Айзанат Алиева

Накрахмаливая  жизни истории

я поел оливье и повесил тарелку на стену,
перенёсшись в Эл Эй на какое - то чудо - мгновенье.
Заточу я салат с ананасом, и грудкой, и сыром.
Помещу блюдо над угловым диваном на кухне.
Мне обрыдло держать рифму, что - то вещать, аки телек.
Мир искусства, прощай.
Было вкусно и сытно.
Всё съели.
                                                                                       плавильный котёл живописи
                                                                                        Автор: Балам Ахау Другое

Когда любишь Искусство, никакие жертвы не тяжелы.

Такова предпосылка. Наш рассказ явится выводом из этой предпосылки и вместе с тем её опровержением. Это будет оригинально и ново с точки зрения логики, а как литературный приём — лишь немногим древнее, чем Великая китайская стена.

Джо Лэрреби рос среди вековых дубов и плоских равнин Среднего Запада, пылая страстью к изобразительному искусству. В шесть лет он запечатлел на картоне городскую водокачку и одного почтенного обывателя, в большой спешке проходящего мимо. Этот плод творческих усилий был заключён в раму и выставлен в окне аптеки, рядом с удивительным початком кукурузы, в котором зёрна составляли нечётное количество рядов. Когда же Джо Лэрреби исполнилось двадцать лет, он, свободно повязав галстук и потуже затянув пояс, отбыл из родного города в Нью-Йорк.

Дилия Кэрузер жила на Юге, в окружённом соснами селении, и звуки, которые она умела извлекать из шести октав фортепьянной клавиатуры, порождали столь большие надежды в сердцах её родственников, что с помощью последних в её копилке собралось достаточно денег для поездки «на Север» с целью «завершения музыкального образования». Как именно она его завершит, её родственники предугадать не могли… впрочем, об этом мы и поведём рассказ.

Джо и Дилия встретились в студии, где молодые люди, изучающие живопись или музыку, собирались чтобы потолковать о светотени, Вагнере, музыке, творениях Рембрандта, картинах, обоях, Вальдтейфеле, Шопене и Улонге.(*)

Джо и Дилия влюбились друг в друга или полюбились друг другу — как вам больше по вкусу — и, не теряя времени, вступили в брак, ибо (смотри выше), когда любишь Искусство, никакие жертвы не тяжелы.

Мистер и миссис Лэрреби сняли квартирку и стали вести хозяйство. Это была уединённая квартирка, затерявшаяся в каком-то закоулке, подобно самому нижнему ля диез фортепьянной клавиатуры. Супруги были счастливы. Они принадлежали друг другу, а Искусство принадлежало им. И вот мой совет тому, кто молод и богат: продай имение твоё и раздай нищим… а ещё лучше — отдай эти денежки привратнику, чтобы поселиться в такой же квартирке со своей Дилией и своим Искусством.

Обитатели квартирок, несомненно, подпишутся под моим заявлением, что они самые счастливые люди на свете. Дом, в котором царит счастье, не может быть слишком тесен. Пусть комод, упав ничком, заменит вам бильярд, каминная доска — трюмо, письменный стол — комнату для гостей, а умывальник — пианино! И если все четыре стены вздумают надвинуться на вас, — не беда! Лишь бы вы со своей Дилией уместились между ними. Ну а уж если нет в вашем доме доброго согласия, тогда пусть он будет велик и просторен, чтобы вы могли войти в него через Золотые ворота, повесить шляпу на мыс Гаттерас, платье — на мыс Горн и выйти через Лабрадор!

Джо обучался живописи у самого великого Маэстри. Вы, без сомнения, слышали это имя. Дерёт он за свои уроки крепко, а обучает слегка, что, вероятно, и снискало ему громкую славу мастера эффектных контрастов. Дилия училась музыке у Розенштока — вы знаете, конечно, какой широкой известностью пользуется этот возмутитель покоя фортепьянных клавиш.

Джо и Дилия были очень счастливы, пока не прожили всех своих денег. Так оно всегда… но я не хочу показаться циником. Стоявшая перед ними цель была им совершенно ясна. Джо в самом непродолжительном времени должен был написать такие полотна, ради обладания которыми пожилые джентльмены с тощими бакенбардами и толстыми бумажниками будут лупить друг друга кистенем по голове у него в мастерской. Дилия же должна была познать все тайны Музыки, затем пресытиться ею и приобрести обыкновение при виде непроданных мест в партере или в ложах лечить внезапную мигрень омарами, уединившись в своих личных апартаментах и отказываясь выйти на эстраду.

Но прекраснее всего, на мой взгляд, была сама их жизнь в маленькой квартирке: горячие, увлекательные беседы по возвращении с уроков; уютные обеды вдвоем и лёгкие, необременительные завтраки; обмен честолюбивыми мечтами — причём каждый грезил не столько своими успехами, сколько успехами другого; взаимная готовность помочь и ободрить, и — да простят мне непритязательность моих вкусов — бутерброды с сыром и маслины перед отходом ко сну.

Однако дни шли, и высоко поднятое знамя Искусства бессильно повисло на своем древке. Так оно бывает порой, хотя знаменосец и не виноват. Все из дома и ничего в дом, как говорят грубые, одержимые практицизмом люди. Не стало денег, чтобы оплачивать ценные услуги мистера Маэстри и герра Розенштока. Но, когда любишь Искусство, никакие жертвы не тяжелы. И вот Дилия заявила однажды, что намерена давать уроки музыки, так как нужно свести концы с концами.

День за днём она уходила из дома вербовать учеников и, наконец, однажды вернулась домой к вечеру в очень приподнятом настроении.

— Джо, дорогой мой, я получила урок! — торжествующе объявила она. — И, знаешь, такие милые люди! Генерал… генерал А. Б. Пинкни с дочкой. У них свой дом на Семьдесят первой улице. Роскошный дом, Джо! Поглядел бы ты на их подъезд! Византийский стиль — так, кажется, ты это называешь. А комнаты! Ах, Джо, я никогда не видала ничего подобного!

Я буду давать уроки его дочке Клементине. И представь, я просто привязалась к ней с первого взгляда. Она такая нежная, деликатная и так просто держится. И вся в белом с головы до пят. Ей восемнадцать лет. Я буду заниматься с ней три раза в неделю. Ты только подумай, Джо, урок пять долларов! Это же чудно! Ещё два - три таких урока, и я возобновлю занятия с герром Розенштоком. Ну, пожалуйста, родной, перестань хмуриться и давай устроим хороший ужин.

— Тебе легко говорить, Дили, — возразил Джо, вооружась столовым ножом и топориком и бросаясь в атаку на банку консервированного горошка. — А мне каково? Ты, значит, будешь бегать по урокам и зарабатывать на жизнь, а я — беззаботно витать в сферах высокого искусства? Ну уж нет, клянусь останками Бенвенуто Челлини! Я, вероятно, тоже могу продавать газеты или мостить улицы и приносить в дом доллар - другой.

Дилия подошла и повисла у него на шее.

— Джо, любимый мой, ну какой ты глупый! Ты не должен бросать живопись. Ты пойми — ведь если бы я оставила музыку и занялась чем-то посторонним… а я сама учусь, когда даю уроки. Я же не расстаюсь с моей музыкой. А на пятнадцать долларов в неделю мы будем жить, как миллионеры. И думать не смей бросать мистера Маэстри.
— Ладно, — сказал Джо, доставая с полки голубой фарфоровый салатник в форме раковины. — Все же мне очень горько, что ты должна бегать по урокам. Нет, это не Искусство. Но ты, конечно, настоящее сокровище и молодчина.
— Когда любишь Искусство, никакие жертвы не тяжелы, — изрекла Дилия.
— Маэстри похвалил небо на том этюде, что я писал в парке, — сообщил Джо. — А Тинкл разрешил мне выставить две вещи у него в витрине. Может, кто и купит одну из них, если они попадутся на глаза какому - нибудь подходящему идиоту с деньгами.
— Непременно купят, — нежно проворковала Дилия. — А сейчас возблагодарим судьбу за генерала Пинкни и эту телячью грудинку.

Всю следующую неделю чета Лэрреби рано садилась завтракать. Джо был необычайно увлечен эффектами утреннего освещения в Центральном парке, где он делал зарисовки, и в семь часов Дилия провожала его, насытив завтраком, нежными заботами, поцелуями и поощрениями.

Искусство — требовательная возлюбленная. Джо теперь редко возвращался домой раньше семи часов вечера.

В субботу Дилия, немного бледная и утомлённая, но исполненная милой горделивости, торжественно выложила три пятидолларовые бумажки на маленький (восемь на десять дюймов) столик в маленькой (восемь на десять футов) гостиной.

— Клементина удручает меня порой, — сказала она чуть - чуть устало. — Боюсь, что она недостаточно прилежна. Приходится повторять ей одно и то же по нескольку раз. И эти её белые одеяния стали уже нагонять тоску. Но генерал Пинкни — вот чудесный старик! Жаль, что ты не знаком с ним, Джо. Он иногда заходит к нам во время урока — он ведь одинокий, вдовец — и стоит, теребя свою белую козлиную бородку. «Ну, как шестнадцатые и тридцать вторые? — спрашивает он всегда. — Идут на лад?»

Ах, Джо, если бы ты видел, какие у них панели в гостиной! А какие мягкие шерстяные портьеры! Клементина немножко покашливает. Надеюсь, что она крепче, чем кажется с виду. Ты знаешь, я в самом деле очень привязалась к ней — она такая ласковая и кроткая и так хорошо воспитана. Брат генерала Пинкни был одно время посланником в Боливии.

Но тут Джо, словно какой-нибудь граф Монте - Кристо, извлёк из кармана сначала десять долларов, потом пять, потом ещё два и ещё один — четыре самые что ни на есть настоящие банкноты — и положил их рядом с заработком своей жены.

— Продал акварель с обелиском одному субъекту из Пеории, — преподнёс он ошеломляющее известие.
— Ты шутишь, Джо, — сказала Дилия. — Не может быть, чтобы из Пеории!
— Да вот, представь себе. Жаль, что ты не видала его, Дилия. Толстый, в шерстяном кашне и с гусиной зубочисткой. Он заметил мой этюд в витрине у Тинкла и принял его сначала за изображение ветряной мельницы. Но он славный малый и купил вместо мельницы обелиск и даже заказал мне ещё одну картину — маслом: вид на Лэкуонскую товарную станцию. Повезёт её с собой. Ох уж эти мне уроки музыки! Ну ладно, ладно, они, конечно, неотделимы от Искусства.
— Я так рада, что ты занимаешься своим делом, — горячо сказала Дилия. — Тебя ждёт успех, дорогой. Тридцать три доллара! Мы никогда не жили так богато. У нас будут сегодня устрицы на ужин.
— И филе - миньон с шампиньонами, — добавил Джо. — А ты не знаешь, где вилка для маслин?

В следующую субботу Джо вернулся домой первым. Он положил восемнадцать долларов на столик в гостиной и поспешно смыл с рук что-то чёрное — по-видимому, толстый слой масляной краски.

А через полчаса появилась и Дилия. Кисть её правой руки, вся обмотанная бинтами, была похожа на какой-то бесформенный узел.

— Что случилось, Дилия? — спросил Джо, целуя жену.

Дилия рассмеялась, но как-то не очень весело.

— Клементине пришла фантазия угостить меня после урока гренками по-валлийски, — сказала она. — Вообще это девушка со странностями. В пять часов вечера — гренки по-валлийски!

Генерал был дома, и посмотрел бы ты, как он ринулся за сковородкой, можно подумать, что у них нет прислуги. У Клементины, конечно, что-то неладно со здоровьем — она такая нервная. Плеснула мне на руку растопленным сыром, когда поливала им гренки. Ужас как больно было! Бедняжка расстроилась до слёз. А генерал Пинкни… ты знаешь, старик просто чуть с ума не сошёл. Сам помчался вниз в подвал и послал кого-то — кажется, истопника — в аптеку за мазью и бинтами. Сейчас уже не так больно.

— А что это у тебя тут? — спросил Джо, нежно приподымая её забинтованную руку и осторожно потягивая за кончики каких-то белых лохмотьев, торчащих из-под бинта.
— Это такая мягкая штука, на которую кладут мазь, — сказала Дилия. — Господи, Джо, неужели ты продал ещё один этюд? — Она только сейчас заметила на маленьком столике деньги.
— Продал ли я этюд! Спроси об этом нашего друга из Пеории. Он забрал сегодня свою товарную станцию и, кажется, склонен заказать мне ещё пейзаж в парке и вид на Гудзон. В котором часу стряслось с тобой это несчастье, Дили?
— Часов в пять, должно быть, — жалобно сказала Дилия. — Утюг… то есть сыр сняли с плиты примерно в это время. Ты бы посмотрел на генерала Пинкни, Джо, когда он…
— Поди - ка сюда, Дили, — сказал Джо. Он опустился на кушетку, притянул к себе жену и обнял её за плечи.
— Чем это ты занималась последние две недели? — спросил он.

Дилия храбро посмотрела мужу в глаза — взглядом, исполненным любви и упрямства, — и забормотала что-то насчёт генерала Пинкни… потом опустила голову, и правда вылилась наружу в бурном потоке слёз.

— Я не могла найти уроков, — призналась Дилия. — И не могла допустить, чтобы ты бросил живопись. Тогда я поступила в эту большую прачечную — знаешь, на Двадцать четвёртой улице — гладить рубашки. А правда, я здорово придумала всё это — насчёт генерала Пинкни и Клементины, — как ты считаешь, Джо? И сегодня, когда одна девушка в прачечной обожгла мне руку утюгом, я всю дорогу домой сочиняла эту историю с гренками. Ты не сердишься, Джо? Ведь если бы я не устроилась на работу, ты бы, может быть, не продал своих этюдов этому господину из Пеории.
— Он, между прочим, не из Пеории, — с расстановкой проговорил Джо.
— Ну, это уж не важно, откуда он. Ты такой молодчина, Джо, и скажи, пожалуйста… нет, поцелуй меня сначала… скажи, пожалуйста, как это ты догадался, что я не даю уроков?
— Я и не догадывался… до последней минуты, — сказал Джо. — И теперь бы не догадался, но сегодня я послал из котельной наверх, в прачечную, лигнин (**) и мазь для какой-то девушки, которой обожгли руку утюгом. Я уже две недели как топлю котёл в этой прачечной.
— Так, значит, ты не…
— Мой покупатель из Пеории — так же, как и твой генерал Пинкни, — всего лишь произведение искусства, которое, кстати, не имеет ничего общего ни с живописью, ни с музыкой.

Оба рассмеялись, и Джо начал:

— Когда любишь Искусство, никакие жертвы…

Но Дилия не дала мужу договорить, зажав ему рот рукой.

— Нет, — сказала она. — Просто: когда любишь…

                                                                                           Четыре миллиона - Из любви к искусству. Глава «Из любви к искусству» 
                                                                                                                                        Автор: О. Генри
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) собирались чтобы потолковать о светотени, Вагнере, музыке, творениях Рембрандта, картинах, обоях, Вальдтейфеле, Шопене и Улонге - Улонг. Сорт китайского чая.

(**) я послал из котельной наверх, в прачечную, лигнин - Лигнин — вещество, пропитывающее стенки растительных клеток в процессе их одревеснения. Сложное полимерное соединение использующееся в том числе и фармацевтическом производстве.