Я нарисую зверя .. в ярости
Иллюстрация от 23. 11. 2024 г.
При составлении иллюстрации ни один пёс не пострадал
Влюбился в статую — кто? Царь Пигмалион,
Как уверяет нас затейливый Назон (*);
Так для чего, скажи, и в кошку не влюбиться?
А правда или ложь — я не могу божиться.
Любовник умолял богов,
Чтоб в женщину его красотку превратили.
Олимпа жители о том поговорили,
Согласны сделались — указ готов,
Часы желанны наступили.
Жених, гордясь своей судьбой,
Пирует с милой красотой.
В чертоге радости — в кровати мышь мелькнула,
С кровати барыня спрыгнула
И стала на часах, чтоб мышку изловить.
Природных склонностей нельзя переменить.
Кошка Невеста (Отрывок)
Автор: Хвостов Д.И.
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Как уверяет нас затейливый Назон - Публий Овидий Назон — древнеримский поэт. Более всего известен как автор поэм «Метаморфозы» и «Наука любви», а также элегий — «Любовные элегии» и «Скорбные элегии».
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Слегка замёрзнув, мы снова отправились в сауну. Вдохнули раскалённый ароматный воздух и с наслаждением растянулись на тёплой деревянной полке. О впечатлениях не спрашивал. И без слов всё было понятно. Вместе с нами предавались блаженной расслабухе ещё четверо: три женщины средних лет и молодой парень. Все не из моей команды. Они лениво болтали о каких - то своих делах, не обращая на нас никакого внимания. Минут через десять они ушли.
— Ну, что, заплесневелая старая дева, пойдём ещё поплескаемся? Не перегрелась?
— Ещё немножко погреемся тут и пойдём. Не представляла себе такого блаженства.
— Никогда в жизни не была в сауне?
— Бывала. Я не только об этом. Фантастический сегодня день. Представляю, какая будет ночь.
— Почему “будет” ? Уже одиннадцать с четвертью.
— Правда? Как ты так точно определил?
— Как факир из анекдота — по часам. Вон они. Не все способны вовремя почувствовать, что перегрелись. И нам уже хватит. Окунёмся ещё разок, и займёмся ещё чем ни будь интересным.
— Блестящая идея! А прямо тут нельзя?
— Нельзя. Вот с этим у нас строго. Часть работников из посёлка. Вот те четверо, что тут были, например. Подписки и запреты действуют, но сама знаешь, информация, она, как керосин у Джерома - Джерома (*) , имеет свойство просачиваться. Мне не надо, что бы нас считали очагом разврата, причём реально доказуемого, а не придуманного старой курицей. Здесь именно и только оздоровительный центр, а не шикарный бардак. Кому это нужно, у тех и так есть, сама знаешь, товарищ майор.
— Похоже, тебе известно больше, чем мне.
Мы вернулись в бассейн. Здесь осталось совсем мало народу. Две юные парочки страстно обнимались на мелкой воде в разных углах бассейна. Не только обнимались, на что Маша немедленно обратила моё внимание. Значит, кому - то можно нарушать правила?
— Прикажешь подойти и гаркнуть: “Чаво творитя, бясстыжаи?!” Что с ними случится может, ты хорошо представляешь. Чем они виноваты, что не устояли перед напором гормонов? Через недельку они получат по письму с фотокарточками и ласковым увещеванием, типа мы всё понимаем, но, если ещё раз... Пока рецидивов не было. И первичных эпизодов становится меньше.
— Говоришь, просачивается? - она тихонько, чтобы не потревожить влюблённых, засмеялась. — А почему через недельку? Хотя, понятно.
Мы немного поплавали в приятно прохладной воде, понежились в джакузи и направились в раздевалку.
— Я даже забыла, что совсем голая, представляешь? Как же приятно, боже мой. Неужели это я? Невероятно! Что бы я вот так, свободно, голая среди кучи людей. Ой, думала, умру, когда мы только сюда вошли. А когда все начали меня разглядывать и обсуждать, чуть не упала в обморок.
— Ага, со смеху. Тоже мне, невинное создание. В Пицунде ни разу на нудистском пляже не была.
— Не была. А знаешь, как хотела? Но если бы встретила там кого - нибудь знакомого, это был бы конец.
— Могла бы и знакомую женщину встретить.
— Что? Не поняла, что ты имеешь в виду.
— Подумай.
Подумала. И впервые за всё время нашего знакомства отчаянно покраснела. Понять эту её реакцию я так и не смог.
— Я совсем не то имела в виду.
— Именно то, на что сейчас смотришь и облизываешься. Это ты своим студентам на лекциях рассказывай, что Фрейд — это сплошная лженаука.
— А ты с моих сисек глаз не сводишь и тоже облизываешься.
— Ага, Я, во - первых, не аскет, а во - вторых — эстет.
— А в - третьих?
— А, в - третьих, давай галопом в мою берлогу, а то я сейчас сам все правила нарушу!
Когда мы уходили из кабинета, я успел нажать кнопки у изголовья и открыть оба зеркала. Маша этого не заметила. На это и был расчёт. Удивлять, так удивлять. Как только дверь закрылась, мы моментально сорвали друг с друга тряпки и, обнявшись, обрушились на тахту. Прав был Пушкин: “Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает, но и любовь — мелодия”. Какая, к дьяволу, прелюдия? Крещендо форте, фортиссимо (**) и оглушительный финал! Впервые за несколько месяцев я был не учителем, не лечителем, не спасателем — я был... просто был. Не отдавал — брал, хапал со звериной жадностью, насыщаясь.
Она лежала на спине, шумно и глубоко дыша, медленно приходя в себя.
— Ты всегда такой? И со всеми?
— Нет, очень редко. Но не только с тобой.
— Честный. Я тоже второй или третий раз в жизни — так. А может — четвёртый. Нет, третий.
Она медленно открыла глаза и уставилась на наше отражение в потолке. Моментально зажмурилась, потрясла головой и посмотрела снова.
— Ох, боже мой?! Что это?
— Зеркало. Слева от тебя такое же. Посмотри.
Посмотрела. Потом опять вверх.
— Кош - мар. - проговорила раздельно. — Ты жуткий бесстыдник, но это уже за пределом. Надо же до такого додуматься. Как это тебе в голову пришло?
Произнося всё это, она не сводила изучающий взгляд с отражений, только переходила с фаса на потолке к профилю на стенке.
— Не мне. Украл идею из одного романа. “День триффидов” Уиндема. Там героиня проснулась в брошенном доме после жутких приключений и обнаружила зеркало над собой. Так и сказала: “Это уже предел разврата”. Прямо, как ты. Закрыть, целомудренная?
— Точно, прямо, как я. Нет, не надо, не закрывай. Мы сейчас отдохнём и нам опять захочется. - она засмеялась. — Я хочу всё видеть, что мы с тобой делаем. Интересно как!
— Но зато я сам придумал зеркало сбоку. Роман был пятьдесят первого года, тогда секс был таким патриархальным.
Она вдруг стала очень серьёзной, даже вдруг опечалилась. Понятно, насмотрелась.
— Роман, наверно, фантастический, и мне с тобой хорошо фантастически, но вот смотрю в это зеркало: ты такой молодой и фантастически красивый, а я? Только не надо врать. Не ври, что все по - своему красивые и прочее, что я вру своим больным.
— Грудь у тебя изумительная. Дай ещё по лапаю, а то вдруг мне только так кажется.
— Как - то не так ты лапаешь, не как любовник. Обдумываешь что - то.
— Да. Как их сохранить и вернуть лет на пятнадцать хотя бы. Остальное проще.
Она подскочила, села и уставилась на меня сверху. Голос у неё пропал, и она не проговорила — продышала:
— Не верю. Если ты сейчас врёшь, то ты последний негодяй, садист, ублюдок.
— Женщины прекраснее всего в любви и в ярости. Сядь на меня и наклонись, упрись мне руками в плечи. Мне нужно посмотреть в этой позиции. Но это можно и позже.
— Тьфу на тебя!
— Как этот мир несправедлив!
Постарался максимально понизить голос и проревел басом: “Вы всегда плюёте, люди, в тех, кто хочет вам добраааа!”
— Мерзкий шут и паяц!
— Не - а, это Шостакович с Евтушенкой.
— Что?!
— “Казнь Степана Разина”. Если не слышала, то очень рекомендую. Всё, успокойся. Есть вещи, которыми не шутят даже последние негодяи с ублюдками вроде меня. Готовься к тяжёлой работе, какой у тебя отродясь не было. Завтра ещё будем отдыхать и баловаться. В субботу сам бог отдыхал. В воскресенье люди отдыхают независимо от бога. А потом... потом будешь вкалывать, как негра на плантации.
В “Учебку” мы пошли только в три часа. Надо же было хоть немного поспать после всего, что мы вытворяли ночью. Не смотря на выходной, народу там было немало. Понедельник у нас, как в сказке для младших научных сотрудников, начинался в субботу.
Всё равно же работу с нашими пациентами нельзя полностью прерывать. И чем заниматься в свободное время в нашей глухомани? Не водку же пьянствовать и в посёлке безобразия нарушать. А у природы до фига плохой погоды, что бы там в песенке не пелось, поэтому на её лоно не шибко тянет. А среди своих не скучно. К тому же обещана разгадка тайны незнакомки.
Пигмалион. Сага о Другом и о Других (Отрывок)
Автор: Голод Аркадий
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) информация, она, как керосин у Джерома - Джерома, имеет свойство просачиваться - И керосин просачивался до самого неба и губил солнечные закаты, а лунный свет положительно провонял керосином. Роман Джером Клапка Джером - «Трое в лодке, не считая собаки» (Цитата).
(**) Крещендо форте, фортиссимо - Крещендо. Крещендо (итал. crescendo, буквально — «увеличивая») — музыкальный термин, обозначающий постепенное увеличение силы звука. Крещендо стали регулярно использоваться в музыке в XVIII веке — в период расцвета скрипичного исполнительства. Многие старинные инструменты (например, клавесин) не обладали техническими возможностями постепенного увеличения силы звука. Эту проблему решило создание фортепьяно. Примеры использования крещендо: симфонические сочинения Людвига ван Бетховена, «Болеро» Мориса Равеля.
Форте - Громко, в полную силу звука.
Фортиссимо - Ещё громче, ещё сильнее, чем форте.