В служении  Нурредина или ..

Аладдин (*) производит на нас такое освежающее впечатление именно потому, что мы видим в этой пьесе детски гениальную смелость самых причудливых желаний. А многие ли в наше время дерзают действительно пожелать, потребовать что - либо, обращаясь к природе: или, как благовоспитанное дитя, с просьбой «пожалуйста», или с бешенством отчаяния?

В наше время много толкуют о том, что человек создан по образу и подобию Божию, но много ли найдется людей, которые, сознавая это, принимают по отношению к жизни тон повелителя? Не похожи ли мы все на Нурредина (**), низко кланяющегося духу, опасаясь потребовать слишком много или слишком мало? Не низводим ли мы каждое великое требование наше к болезненному созерцанию собственного «я»?

Вместо того чтобы предъявлять требования жизни, мы предъявляем их себе… к этому нас, впрочем, готовят и дрессируют!
________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*)  Аладдин (*) производит на нас такое освежающее впечатление именно потому, что мы видим в этой пьесе детски гениальную смелость самых причудливых желаний. - Драма Эленшлегера. Сюжет взят из «Тысячи и одной ночи». – Прим. перев.

(**) Не похожи ли мы все на Нурредина , низко кланяющегося духу -   Нурэдди́н (крым. nureddin, نور الدين‎) — титул третьего по значимости после хана и калги лица в иерархии Крымского ханства. Слово нурэддин, используемое в мусульманских странах как личное мужское имя, в переводе с арабского означает «луч веры».

                                                                                                                                                                              из книги Сёрен Кьеркегор - «Или – или»

Дубровин ехал к любовнице. Они не виделись две недели, и он успел соскучиться. И сейчас глазами он смотрел на дорогу, а в голове вставили соблазнительные картины предстоящих сексуальных утех. Молодая, красивая, страстная и уже очень умелая в науке любви. От одной мысли о ней закипала кровь сильней, чем вода в чайнике.

Дубровин усмехнулся; ему уже пятьдесят пять лет, у него было столько женщин, а он совершенно не утолил голод по ним. Всё хочется и хочется, почти как в молодости, словно бы года над ним и не властны. Хотя с другой стороны кое-что всё-таки меняется. В молодости он был в сексе груб и примитивен, брал напором, не признавал никаких обходных путей и манёвров. Просто элементарно получал наслаждение почти так же, как это делает бык. Однажды он видел, как тот вспарывает бурёнку, как при этом мычит от огромного удовольствия.

Он был ещё тогда подростком, но его буквально всего пронзило мощным зарядом электричества. Он понял, что сладострастие – самое важное, самое прекрасное, что есть в жизни, то к чему надо стремиться всеми фибрами души, ради чего стоит идти на жертвы, ради чего стоит трудиться денно и ношно, чтобы заработать деньги и получить то, чего тебе так хочется. Но тогда он всё понимал чересчур примитивно, встретился с женщиной, тут же или почти тут же ею овладел. Сколько их было, он давно сбился со счёта. И лишь со временем пришло понимание, что подлинное сладострастие он так и не испытал, все его ощущения оставались на бычьем уровне. И сам он ненамного превосходил это животное, хотя достиг определённой славы, заработал немало денег, поднялся на достаточно высокое общественное положение.

Спасибо Алле, второй жене, она многому его научила, на многое раскрыла глаза. Он постиг внутренний смысл искусства любви, тонкость и изящество любовной игры, способной раздвинуть привычные рамки, порождать всплеск небывалых эмоций, обжигающих, как горячая смола. Тело человека подобно оркестру, способно воспроизводить бесконечную гамму звуков. Но далеко не всем дано это великое умение. Многие даже и не подозревают о таких его возможностях.

Человек должен от грубости и примитивизма идти по направлению к тонкости и изяществу. Таково генеральное направление движения. Об этом он даже написал целый роман, имевший самый большой успех из всех его произведений. Во время работы над ним и сам многому научился, немало понял. Он рос вместе с героями. Конечно, давно это было, без малого пятнадцать лет назад. Но ведь произведение пересдаётся и приносит ему доход, последний раз это случилось всего год назад. Значит, он тогда угадал, как говорится, общественную потребность, написал о том, о чем люди хотели прочесть. Немногим сочинителям выпадает такая удача. А у него получилось. А почему? Да потому что сам изменился. Хватило ума это сделать и таланта хорошо описать.

И вот сейчас он пожимает плоды. Дубровин снова стал думать о предстоящем наслаждении, почти физически ощущая, как весь салон автомобиля заполняется каким-то сладострастным благовонием. Внезапно зазвонил телефон.

Звонили из издательства. Но совсем не из того, из какого он ждал звонка. И чем больше он слушал, тем больше удивлялся. Он и забыл про тот эпизод, тем более он произошёл уже полгода назад. Да и с самого начала не придал ему серьёзного значения.

К нему обратились из этого издательства с довольно неожиданным предложением. У них возникло намерение издать серию книг о людях, которые были непохожи на других, резко выделялись из общей массы своими взглядами или своим поведением, необычной биографией. И первым кому они решили посвятить книгу, был выбран Кьеркегор (*).

Конечно, он, Дубровин, писатель известный. И всё же удивился этому предложению, ведь ни о чём подобном он никогда не писал. Все его книги были о современной жизни и далеки от философии. Он сознательно не касался этого пласта, считая, что он только портит повествование, делает его унылым, лишает динамики. И когда он приехал в издательство, то первым делом поинтересовался, почему там решили, что именно он должен стать автором произведения об этом человеке. И получил ответ: потому, что он защитил диссертацию о датском философе.

Этот ответ сильно удивил его тогда. В первую очередь он поразился тому, откуда им известно об этом факте его биографии. В самом деле, после окончания философского факультета, он поступил в аспирантуру. И по совету своего руководителя написал и даже защитил диссертацию о Кьеркегоре. После чего посчитал, что отдал философии всё, что мог, и даже больше и навсегда распростился с этим занятием, малооплачиваемым и по большому счету довольно скучным. Что же касается диссертации, то после банкета в честь её защиты, не только ни разу не перечитывал этот текст, но даже не представлял, где он хранится, если вообще не был выброшен в связи с многочисленными переездами. А место своего проживания он менял неоднократно. И всякий раз оно было лучше предыдущего.

Но не только он не представлял, где находится диссертация, но и об её герое он больше практически не вспоминал. Если быть честным, особого интереса он у него никогда не вызывал, а взялся за написание работы исключительно следуя совету своего преподавателя; тот полагал, что эта странная, нелепая фигура после многих лет забвения скоро станет модной и популярной в стране. И, как ни странно, в чём-то оказался прав, если вдруг через тридцать лет кто-то вытащил из почти полного забвения тот труд. Бывает же такое, верно, говорят, что ничего не происходит напрасно, ничего не проходит бесследно.

Первый возникший импульс - отказаться от заказа, желание снова возвращаться в прошлое, к этому персонажу Дубровин совершенно не испытывал. Но затем его остановила мысль, что дополнительный заработок ему не повредит. Он только что приобрёл настоящий загородный дом – его давняя и наконец, сбывшаяся мечта. Но, чтобы её осуществить, пришлось взять солидный кредит под солидные проценты. Конечно, он расплатится, но всё же дело это не такое простое. Потому и не стоит отказываться от лишних денег.

И всё же заниматься этим проектом ни тогда, ни теперь ему ужасно не хотелось. Как говорят в таких случаях, душа не лежит. К тому же у него много других дел. Если бы не ипотека, он бы отказал сразу и безоговорочно. Мало ли что в молодости он когда-то настрочил. Теперь у него совсем другие интересы. К тому же жизненная философия этого чудака ему просто противна; он вообще ощущает отвращение к любому проявлению аскетизма. И нисколько не верит, что это путь к чему-то высокому и духовному. С его точки зрения это путь к полной деградации всего, что только возможно.

Дубровин посмотрел на часы. Они просят срочно приехать в издательство. Придётся, ехать. Сколько времени это всё займёт? Он не выдержит, если не попадёт сегодня к любовнице, он так распалился в мечтах, что не представляет, как избавиться от вожделения. В отличие от температуры не так-то просто его сбить. Да и не хочется. Но делать нечего, придётся менять маршрут, дела, прежде всего. Этот принцип он соблюдал неукоснительною. Дубровин развернул машину и помчался в противоположном направлении.

С директором издательства он практически не был знаком, видел всего один раз во время первой встречи. И даже не запомнил его имени. Ещё довольно молод, и, судя по всему, амбициозен, хочет отвоевать место на рынке. Он, Дубровин совсем не против этого, но только он-то тут причём. Если этот парень желает, чтобы он написал книгу, ему придётся серьёзно раскошелиться. Времена, когда он работал за гроши, давно канули в лету. Ладно, сейчас он всё узнает.

Секретарша открыла ему дверь в кабинет, куда Дубровин вошёл решительной походкой человека знающего себе цену. Директор издательства поспешил ему на встречу.

- Безмерно рад, что вы так оперативно откликнулись на наш зов, Глеб Романович, - проговорил директор издательства, пожимая ему руку. – Для нас это большая честь.
- Ну что вы, это для меня честь, что вспомнили обо мне... - замялся Дубровин.

Директор издательства понял причину его замешательства.

- Меня зовут Ашот Вагранович Погосян. Думаю, запомните, так как надеюсь, нам предстоит плодотворное сотрудничество. Проходите, садитесь.

Только сейчас Дубровин заметил в кабинете директора издательства ещё одного мужчину. Он сел рядом с ним и посмотрел на него. Вряд ли ему был больше двадцати пяти, брюнет, судя по длине ног, довольно высокий. Правда, одет как-то невразумительно, какой-то потёртый свитер, которому явно не один год, потёртые на коленях джинсы. В общем, видок не слишком приглядный. Хотя какая ему разница, что хочет, то пусть и напяливает на себя. Только, когда человек так к себе относится, ему редко сопутствует удача. Это он хорошо знает.

Директор издательства занял своё законное место за письменным столом.

- Как вы знаете, господа, наше издательство объявило конкурс на написание книги о Кьеркегоре. Было получено несколько заявок, мы отобрали две, как самые достойные. И вот пришло время объявить о результате.

Дубровин удивлённо смотрел на Погосяна, он отлично помнил, что ни о каком конкурсе во время их первой встрече тот ничего не говорил. Он бы такие вещи не пропустил мимо ушей. Как-то ему всё это не слишком нравится.

- Мы тщательно изучили каждую заявку, - продолжил директор, - очень внимательно проанализировали представленные в них аргументы. И я готов огласить решение. В конкурсе победил Дубровин Глеб Романович. Поздравляю вас.

Погосян захотел выйти из-за стола, чтобы поздравить победителя. Но в этот момент плохо одетый молодой человек резко вскочил с места и, едва не сшиб директора издательства, быстрыми шагами направился к выходу. Дверь громко хлопнула за ним.

Погосян проводил его взглядом.

- Что это за решительный молодой человек? – поинтересовался Дубровин.
- К сожалению, сам мало о нём знаю. Зовут Виталий Молев. У него была довольно любопытная заявка. Но, как видите, ему не повезло, у него оказался слишком достойный конкурент.
- А если им был бы не я, ему достался бы заказ?
- Возможно. Его заявка, как я вам сказал, была весьма интересной.
- Но я-то никакую заявку не подавал.
- Мы решили, что ваша диссертация и есть ваша заявка.
- Вы её читали?
- А как же. Вот этими глазами, - засмеялся Погосян. - Специально ходил в библиотеку.
- И что?
- Очень интересно. Хотя и написана с позиции того времени. Но книга, надеюсь, будет ещё интересней, а главное современной. Многие мысли требуют развития, к тому же не мне вас учить, произведение и диссертация – разные вещи. Это должен быть живой и яркий рассказ о человеке, читатель не должен отрываться от текста до самой последней страницы. Нисколько не сомневаюсь, что у вас всё получится.
- Да, конечно, - довольно кисло произнёс Дубровин.

У него возникла мысль слегка переделать свою диссертацию и в таком виде отдать рукопись в издательство. Но после слов директора об этой прекрасной идеи придётся забыть, этот чертов Погосян в таком варианте её не примет. Это означает, что следует писать всё от начала и до конца заново. А значит, придётся вспомнить давно забытое, погрузиться в соответствующую необозримую литературу об этом чёртовом Кьеркегоре. Только от одной этой мысли становится тошно, он давно отвык от подобных утомительных, словно бег в гору, студий. Может, всё же отказаться под каким-нибудь предлогом. Например, под предлогом занятости. Тем более, это действительно так, у него уже обязательство перед другим издательством.

- Вы чем-то обеспокоены? – поинтересовался Погосян, внимательно наблюдая за Погодиным.
- Я до сих пор не знаю условий контракта.
- Разве мы с вами не обсуждали эту тему? – удивился директор издательства.
- Насколько, я помню, нет.
- Сейчас всё исправим. Вот наши условия. - Погосян протянул ему бланк договора. - Я так понимаю, вас в первую очередь интересует размер гонорара. Посмотрите, там всё прописано, остаётся поставить только вашу подпись. И деньги, считайте, у вас в кармане.

Дубровин нетерпеливо стал искать строчку с размером гонорара. И почувствовал волнение, он не ожидал такой щедрости. За такую сумму стоит постараться. По крайней мере, он будет последним идиотом, если откажется от контракта.

- Вас удовлетворяет сумма гонорара? – спросил директор издательства.
- Вполне. – Дубровин постарался ответить как можно невозмутимей, чтобы Погосян не обнаружил его волнения.
- К сожалению, контракт не предполагает аванса. Деньги вы получите после того, как мы окончательно примем рукопись. Вас устраивают такие условия?
- Да.
- Не знаете, заметили ли вы, но там есть один важный пунктик.
- Что за пунктик? – мгновенно насторожился Погодин.
- От момента подписания контракта до сдачи рукописи должно пройти не более четырёх месяцев.
- Как четырёх?! – одновременно изумился и возмутился Дубровин. – Это очень короткий срок для написания такой книги.
- Таковы наши условия. Именно за срочность мы вам выплачиваем повышенный гонорар. Надеюсь, вы согласны, что это более чем хорошая оплата за ваш труд.
- Согласен, но четыре месяца – это не реальный срок.

Погосян хитро улыбнулся.

- Я не первый год в этом бизнесе, издал большое количество книг. И хорошо представляю реальные сроки написания. Да, сроки жёсткие, но вполне достижимые. В конечном итоге мы платим за работу, уважаемый Глеб Романович, а не за ваше громкое имя. Хотя, не скрою, оно для нас тоже имеет не маловажное значение. Но решать, конечно, вам.

Что же ему делать, заметалась мысль, как пойманный заяц. Отказаться от такой суммы с его стороны было бы сверх опрометчиво. Но подписать контракт - это означает обречь себя на муторную и очень непростую работу, к которой совершенно не лежит сердце. Ему снова придётся по макушку погрузиться в эту скучную для него тему, проштудировать массу литературы. К тому же одновременно с этим придётся выполнять уже ранее взятое на себя обязательство. Можно будет напрочь забыть обо всём, кроме тяжёлого непрерывного труда.

Вот если бы можно было найти хоть какой-то компромисс, какой-то неожиданный выход? Но какой? Увы, в голову ничего не лезет.

- Глеб Романович, какое вы принимаете решение? – напомнил о себе директор издательства.

Дубровин положил бланк договора на стол, достал ручку и подписал. Затем протянул его Погосяну.

- Замечательно! – не стал скрывать своей радости Погосян. – Я не сомневался, что мы с вами поладим. Не желаете выпить за успех нашего сотрудничества рюмочку великолепного армянского коньяка?
- Коньяка? Вообще-то я за рулём. А чёрт с ним, давайте выпьем. - Дубровину вдруг захотелось выпить. Надо же как-то разрядить напряжение внутри себя.

                                                                                                                                                                                              Или или (Отрывок)
                                                                                                                                                                                       Автор: Владимир Гурвич
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) И первым кому они решили посвятить книгу, был выбран Кьеркегор - Сёрен Кьеркегор — датский психолог, философ, теолог и писатель, один из основателей экзистенциализма.
Родился 5 мая 1813 года в Копенгагене в обеспеченной семье купца.
В 1843 году Кьеркегор под псевдонимом опубликовал философские труды «Или - Или», где впервые сформировал учение о трёх стадиях человеческого существования.
Учёный опубликовал множество статей о страхе, любви, христианских ценностях, болезни и смерти.
Творчество Кьеркегора вдохновляло читателей, его тексты разбирали на цитаты и афоризмы.
Плодовитый философ заболел туберкулёзом в 1855 году.
Врачам не удалось спасти жизнь писателя.
Датский теолог похоронен в родном Копенгагене.