В блеске уроненной серёжки

Панихида по листьям пропета
В этот хмурый простуженный день
И надежда печалью отпета,
Умирать ей опять не лень.

Превратилась я в точку отчаяния,
Что растёт с каждым мигом быстрей,
Растеряла веру нечаянно
Среди хмурых осенних полей.

Душу рвут на куски сомнения,
Завываю я волком в ночи,
Одиночество, страхи, гонения -
Это всё мои палачи.

В пору мне умереть и забыть,
Как жестоки осенние дни,
Как предательство может убить,
Растоптав все искры любви.

                                                        Отчаяние (из цикла «Отчаяние и Надежда»)
                                                                 Автор: Светлана Катеринкина

К двери гостиницы подкатила большая машина, забрызганная грязью. Шофёр в ливрее открыл дверцу седеющему мужчине, который инстинктивно отшатнулся от фотографов, на всякий случай целивших на него свои аппараты.

- Глядите! - тихо произнёс Мегрэ. - Держу пари, что это её отец!

Комиссар не ошибся, однако напрасно он опасался тягостной сцены. Нотариус Ла Поммерэ держался с замечательной выдержкой и достоинством. Он умело и уверенно уклонился от осаждавших его журналистов и последовал за Мегрэ в маленькую гостиную.

- Жермен Ла Поммерэ, нотариус из Версаля, - представился он.

И профессия его, и город, где он жил, как нельзя более подходили к его высокой породистой фигуре, матовой коже и спокойным чертам лица, которые лишь чуть дрогнули, когда он, опустив взгляд, спросил:

- Вы нашли её?
- Я вынужден, - со вздохом сказал Мегрэ, - задать вам несколько вполне определённых вопросов, за которые заранее прошу меня извинить.

Нотариус сделал жест, означавший: "Ну что ж, ничего не поделаешь..."

- Прежде всего, можете ли вы мне сказать, как вы пришли к мысли, что ваша дочь могла быть замешана в этой истории?
- Вы сейчас поймёте. Моей дочери Вивиане семнадцать лет, но она выглядит на все двадцать. Я говорю в настоящем времени, хотя, вероятно, надо уже говорить в прошедшем. Она очень впечатлительна и порывиста, как и её мать. Прав я или нет, но, особенно с тех пор, как я овдовел, я старался не противоречить её желаниям. Я не знаю точно, где она познакомилась с этим Жаном Вербуа, но мне кажется, это произошло не то в плавательном бассейне, не то в спортивном клубе близ Булонского леса.
- Знакомы ли вы лично с Жаном Вербуа?
- Я видел его однажды. Моя дочь, как я уже сказал вам, очень импульсивна. Однажды вечером она вдруг ни с того ни с сего заявила: "Папа, я выхожу замуж!"

Мегрэ встал и резко распахнул дверь, бросив презрительный взгляд на журналиста, подслушивавшего у замочной скважины.

- Продолжайте, пожалуйста.
- Сначала я решил отшутиться. Потом, видя, что дело обстоит серьёзно, я попросил представить мне её избранника. Таким вот образом однажды днём Жан Вербуа появился в Версале. Мне сразу не понравилась одна деталь: он приехал на дорогой спортивной машине, взятой у товарища. Не знаю, поймёте ли вы меня. Молодые люди имеют право на честолюбие, но мне не нравится, когда в двадцать лет таким дешёвым способом удовлетворяется стремление к роскоши, особенно к роскоши дурного тона.
- Словом, встреча оказалась прохладной?
- Более того, она была явно недружелюбной. Я спросил молодого человека, на какие средства он рассчитывает содержать жену, и выслушал вполне откровенный ответ, что, пока он не достигнет более блестящего положения, приданое моей дочери, во всяком случае, не даст ей умереть с голоду. Как видите, это вполне сложившийся тип мелкого, циничного карьериста как в своих высказываниях, так и в манере держаться! В какой - то момент я даже подумал, не является ли этот цинизм позой и не скрывается ли за ним робость и неуверенность в себе. Вербуа произнёс длинную речь о чрезмерных правах, которые присваивают себе родители, и об отсталых идеях известной части буржуазии, к законченным представителям которой он соблаговолил причислить и меня. После часа такой беседы я выставил его вон.

- Когда это произошло? - спросил Мегрэ.
- Тому нет и недели. Когда после этого я разговаривал с дочерью, она заявила мне, что выйдет замуж только за Вербуа, что я его не понял, не сумел оценить, и так далее. Верите ли, она пригрозила мне, что, если я не дам согласия на брак, она убежит с ним.
- Вы не поддались?
- Увы! Я не поверил в серьёзность этой угрозы. Я решил, что время всё уладит. И вот во вторник днём Вивиана исчезла. В тот же день вечером я отправился на квартиру к Вербуа на улицу Акаций, и там мне сообщили, что он уехал... Я расспросил привратницу и обрёл твёрдую уверенность, что его сопровождала молоденькая девушка - иначе говоря, Вивиана. Вот почему сегодня, прочитав в газетах отчёт о событиях минувшей ночи...

Он не терял самообладания и достоинства. Однако капли пота выступили на его лбу, когда он проговорил, глядя в сторону:

- Я прошу у вас, комиссар, только одного: быть со мной откровенным. Я достаточно крепок, чтобы принять прямой удар, но вряд ли выдержу длительную смену надежды и отчаяния. Жива ли, по - вашему, моя дочь?

Мегрэ ответил после долгой паузы:

- Позвольте мне сначала задать вам последний вопрос. Вы как будто хорошо знаете свою дочь. Как мне представляется, её любовь к Вербуа это цельное чувство, не только пылкое, но и романтическое. Не спешите с ответом. Предположите, что ваша дочь пришла к любовнику. Простите за грубое слово, оно, к несчастью, точное. И тут она узнаёт, что ради того, чтобы иметь возможность и средства, необходимые для побега с нею, он был вынужден пойти на убийство...

Оба помолчали. Наконец господин Ла Поммерэ вздохнул:

- Не знаю... Я скажу вам нечто такое, комиссар, чего никто не знает. Я говорил вам, что я вдовец. Это правда. Моя жена умерла три года назад в Южной Америке, куда уехала одиннадцать лет назад вместе с неким кофейным плантатором. Покидая мой дом, она захватила с собой сто тысяч франков, изъяв их из сейфа в моей конторе. И Вивиана похожа на мать.

Он вздрогнул, услышав, как Мегрэ пробормотал со вздохом:

- Будем надеяться на это!
- Что вы хотите сказать?
- Видите ли, если у Жана Вербуа нет причин опасаться своей спутницы, он не станет желать её гибели. Если же, напротив, обнаружив в багажнике труп, ваша дочь возмутилась и высказала какие - либо угрозы...
- Я понимаю вашу мысль, но ход событий представляется мне иным, чем он описан в газетах. В момент столкновения машина не была пуста, раз водитель грузовика и судовщик услышали крики о помощи. У Вербуа и Вивианы не было повода расстаться. Следовательно...
- Река прочёсывается с самого утра. До сих пор ничего не нашли. Могу ли я попросить вас подняться со мной в комнату, которую занимала в гостинице эта пара?

Вполне обыкновенная комната, обои в цветочек, никелированная кровать, зеркальный шкаф красного дерева. На туалетном столике бритва, кисточка для бритья, две зубные щётки, одна из них новая.

- Вот видите, - промолвил Мегрэ, - он взял в дорогу свои вещи. Но по пути им пришлось остановиться, чтобы купить зубную щётку для девушки и эти дорожные тапочки, которые стоят под кроватью. И всё же мне хотелось бы найти какое - то доказательство, что речь идет именно о вашей дочери.
- Вот оно,- печально сказал отец, указывая пальцем на коврик, где поблёскивала уроненная серьга. - Вивиана всегда носила эти серьги, принадлежавшие её матери. У одной из них испорченный замочек, дочь не раз теряла её и каким - то чудом находила. Вот она! Есть ли у меня, по - вашему, хоть слабая надежда, что дочь жива?

Мегрэ не решился ответить ему, что в этом случае м-ль Вивиана Ла Поммерэ, по всей вероятности, будет обвинена в соучастии в убийстве.

Пришлось настоять, чтобы нотариус вернулся в Версаль. Дождь не утихал, и "Приют утопленников" всё больше походил на военный штаб.

                                                                                                                                     из рассказа - Жоржа  Сименон - «Приют утопленников»