"Дать органам много я не могу, а мало мне совесть не позволяет — проклятое воспитание!"
"Неуязвимая Фаина Георгиевна"
.
Грибанов, в силу своей занятости и других обстоятельств, на встречу с Раневской послал молодого опера по фамилии Коршунов, у которого за душой было всего лишь начальное образование и двухлетнее производственное обучение на токаря на заводе «Красный Октябрь». В общем, мы из-за нищеты своей —нехватки эрудированных кадров—выпустили недоучку на рафинированную интеллигентку, народную артистку СССР.
.
Предполагалось, что это будет моментальная вербовка в лоб.
.
Предполагал, как выяснилось, Грибанов, а располагала Раневская!
.
Почему? Да потому, что в той ситуации она проявила себя не только гениальной сценической артисткой, но и величайшей актрисой по жизни, обведя вокруг пальца недотёпу Коршунова, как мальчишку. Словом, бестия, а не женщина!
.
Коршунов начал вербовочную беседу, как тогда было принято, издалека.
.
И о классовой борьбе на международной арене, и о происках иностранных разведок на территории Советского Союза поведал Раневской.
.
Процитировал пару абзацев из новой, хрущёвской Программы КПСС, особо давил на то, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Но! Беда в том, что проклятые наймиты империализма в обличье иностранных секретных служб пытаются подставить подножку нашему народу, семимильными шагами движущемуся к светлому будущему всего человечества — коммунизму.
.
Невзначай напомнил также и о долге каждого советского гражданина, независимо от его профессиональной принадлежности и пола, оказывать посильную помощь органам государственной безопасности в их ратном труде по защите завоеваний социализма...
.
Словом, подал Коршунов себя в наихудшем свете — выступил в роли лектора сельского клуба, а не вербовщика. И великая актриса сразу догадалась, к чему клонит её визави, но виду не подала.
.
Стукачество в артистической среде было всегда, ещё при царях, весьма распространённым явлением. Весь бомонд, не таясь, обсуждал его. И было оно притчей во языцех. А уж вокруг Фаины Георгиевны... Там, вообще, агент на агенте сидел и агентом погонял! Ей ли было не знать, что все её коллеги-артисты уже давно завербованы-перевербованы, так что это Коршунов считал, что он ведёт игру с закрытыми картами, имея старшие козыри на руках. Для Раневской все его потуги были секретом Полишинеля...
.
Полагаю, что, вслушиваясь в страстный монолог Коршунова, Раневская прикидывала, как ей элегантней уйти от предложения, которое, конечно же, должно последовать по окончании пламенной речи этого трибуна из КГБ...
.
Сначала она провела кинжальную разведку боем. Спросила:
.
«Молодой человек, а где вы были раньше, когда я ещё не успела разменять шестой десяток?»
.
«Что вы, что вы, Фаина Георгиевна! — вскричал, переполошившись, Коршунов, которому показалось, что пароход уходит от причала прямо на его глазах.—Вам больше тридцати никто не даёт, поверьте... Вы — просто девочка по сравнению с другими артистками вашего театра!»
.
Коршунов, предвкушая оглушительный триумф после исполненной увертюры, даже не заметил, что допустил оплошность, назвав Раневскую девочкой...
.
Ну, вы представляете, товарищи курсанты, как можно такую глупость в глаза бабушке сказать... Назвать девочкой знаменитую актрису, которая ему по возрасту годилась в матери, это — верх бестактности!
.
А Фаина — ничего. Девочка я для вас, ну что ж, значит, девочка. Так тому и быть! Женщине, в конце концов, столько лет, на сколько она выглядит...
.
Закуривает она очередную «беломорину», хитро так прищуривается и при этом спокойно говорит:
.
«Мне с вами, молодой человек, все понятно... Как, впрочем, и со мной тоже... Без лишних слов, заявляю: я давно ждала этого момента, когда органы оценят меня по достоинству и предложат сотрудничать! Я лично давно к этому готова. Н-да... Разоблачать происки ненавистных мне империалистических выползней... Можно сказать, что это — моя мечта детства. Но... Есть одно маленькое «но»!
.
Во-первых, я живу в коммунальной квартире, а во-вторых, что важнее, я громко разговариваю во сне. Вот и давайте, коллега, а по-другому я вас, молодой человек, и не мыслю с тех пор, как мы встретились. Да, вы — мой коллега! Так вот, давайте вместе, как чекисты, поразмыслим...
.
Представьте, вы даёте мне секретное задание, и я, будучи человеком обязательным и ответственным, денно и нощно обдумываю, как лучше его выполнить, а мыслительные процессы, как вы, конечно, знаете из психологии, в голове интеллектуалов происходят беспрерывно — и днём и ночью... И вдруг! И вдруг ночью, во сне, я начинаю сама с собой обсуждать способы выполнения вашего задания. Называть фамилии, имена, клички объектов, явки, пароли, время встреч и прочее... А вокруг меня соседи, которые неотступно за мной следят вот уже который год подряд. Они же у меня под дверью круглосуточно, как сторожевые псы лежат, чтобы услышать, о чём и с кем это Раневская там по телефону говорит! И что? Я, вместо того, чтобы принести свою помощь на алтарь органов госбезопасности, предаю вас! Я пробалтываюсь, потому что громко говорю во сне... Нет-Нет-нетя просто кричу обо всём, что у меня в голове...
.
Я говорю вам о своих недостатках заранее и честно... Ведь между нами, коллегами, не должно быть недомолвок, как вы считаете?»
.
«Разумеется, Фаина Георгиевна...»
.
«Вы поймите меня правильно. Я хочу, чтобы наше с вами будущее сотрудничество развивалось на принципах взаимного доверия и искренности, или я ошибаюсь? Если я ошибаюсь — поправьте меня, уберегите меня от совершения в будущем роковой ошибки! Я бы даже сказала — от непредумышленного предательства... Но что делать, если мои родители передали мне такой порок — громко разговаривать во сне? Я уже обращалась к врачам, к светилам медицины — всё пустое, ничего поделать не могут... Никакие снотворные и транквилизаторы не помогают... Может быть, у вас, товарищ Коршман, извините, товарищ Коршунов... имеются какие-то спецпрепараты, чтобы не выбалтывать секреты... во сне?»
.
Страстный и сценически выверенный монолог Раневской потряс Коршунова. С явки он ушел подавленный и напрочь разбитый железными аргументами кандидатки на вербовку.
.
Доложив о состоявшейся вербовочной беседе Грибанову, он в заключение доклада сказал:
.
«Баба согласна работать на нас, я это нутром чую, Олег Михайлович! Но... Есть объективные сложности, выражающиеся в особенностях её ночной физиологии...»
.
«Что ещё за особенности? — спросил Грибанов.—Мочится в постель, что ли?»
.
«Нет-нет! Громко разговаривает во сне... Да и потом, Олег Михайлович, как-то несолидно получается... Негоже всё-таки, нашей прославленной артистке занимать комнату в коммунальной квартире... Полагаю, что ради того, чтобы привлечь Раневскую к секретному сотрудничеству и эффективно её использовать в наших интересах, надо бы ей выделить отдельную квартиру... У меня — всё!»
.
«Что ж, подумаем...» — ответил неопределённо Грибанов, но через месяц Раневская праздновала новоселье в высотке на Котельнической набережной.
.
И тогда Коршунов вновь пошел на приступ, стал названивать в театр Моссовета, где трудилась Раневская, чтобы, значит, встретиться с нею и формально узаконить состоявшуюся вербовку отбором подписки о добровольном сотрудничестве, неразглашении и т.д. Ну, в общем, соблюсти все формальности.
.
Однако каждый раз выяснялось, что Фаина Георгиевна не может с ним встретиться либо по причине своей занятости, либо состояния здоровья — то она готовится к премьере, то у неё сплин, то насморк.
Когда же наконец в телефонной трубке он услышал её воркующий голос, очень доверительно сообщивший ему, как коллеге и товарищу по борьбе, что у нес начались какие-то «критические дни», и поэтому она просит вновь перенести свидание, он рассвирепел и в сердцах бросил ей что послезавтра приедет к ней домой, в новую отдельную квартиру, для окончательного расчёта. Не знал молодой лейтенант с начальным школьным образованием, с кем столкнула его судьба, и какой прожжённой бестией оказалась обхаживаемая им «кандидат на вербовку»!
.
...На следующий после разговора Коршунова с Раневской день, рано утром, в приёмной КГБ при Совете Министров СССР появился некий мужчина с испитой рожей неопределённого возраста — от пятнадцати до восьмидесяти пяти—и попросил принять от него заявление.
.
Настаивал, чтобы оно было обязательно зарегистрировано, потому как дело чрезвычайной государственной важности...
.
Коллективное заявление жильцов высотки на Котельнической набережной, где уже месяц проживала Раневская, через час лежало на столе у Грибанова, потому что ему и было адресовано.
.
В своём обращении квартиросъемщики (всего десять подписей), проживавшие над квартирой Раневской, просили органы госбезопасности разобраться с некой артисткой (фамилия Раневской в заявлении не указывалась), которая ночи напролёт вопит о происках империалистических разведок. Рассуждает, как разделается с ненавистными супостатами, и какую Кузькину мать она им покажет, едва только сё примут в органы госбезопасности внештатным сотрудником.
.
Через час Коршунов стоял по стойке «смирно» в генеральском кабинете. Грибанов отдал ему заявление со словами:
.
«На Фаине поставь крест, ищи кого-нибудь другого... Молчащего во сне. Всё! Свободен!»
.
По прошествии некоторого времени Коршунову от агентуры, окружавшей Раневскую в театре им. Моссовета, стали известны подробности создания пресловутого «коллективного заявления».
.
Артистка за две бутылки водки соблазнила на эту акцию сантехника из ЖЭК, того самого заявителя с испитым лицом. В общем, наш поезд проследовал дальше без Раневской...
.
— А квартира, товарищ генерал-майор? — хором воскликнули курсанты.
.
— Квартира осталась Раневской! Как сказала бы артистка, перефразируя свой собственный афоризм об отношении больного и медицины: «Если прославленная артистка очень хочет жить в элитном доме, то КГБ бессилен!»
.
Впоследствии Фаина Георгиевна, приглашая коллег—среди них было немало наших агентов, которые по ней и работали, что для неё секретом не являлось—на чашку чая в свою новую квартиру на Котельнической набережной, ещё долго вспоминала общение с Коршуновым. Как бы оправдывая свой дьявольски изощренный трюк с «коллективным заявлением», неизменно повторяла:
.
«Девочки, вы должны меня понять. Я отказала гэбэ лишь по одной причине. Дать органам много я не могу, а мало мне совесть не позволяет — проклятое воспитание!»
.
Вот после такого ее фортеля Олег Михайлович и принял решение срочно заменить Фаину Георгиевну...
.
Слава Богу, не скудеет земля русская красивыми умными женщинами! Нашли! Ларису (Лору) Кронберг-Соболевскую, разведенную актрису, которой предстояло сыграть в своей жизни главную, а в жизни посла Франции — роковую роль.
.
И она ее исполнила с блеском. За что была награждена генералом Грибановым роскошными швейцарскими часами, выполненными из золота и бриллиантов. А ваш покорный слуга, — Козлов пальцем ткнул себя в грудь, — получил орден Красной Звезды!"
©
.
Книга называется "КГБ. Последний аргумент"
.
* * *
.
"Cведения о сотрудничестве граждан с органами безопасности - гостайна. Я не могу называть конкретных лиц, скажу лишь, что их было очень много. Особо смышленых актеров даже использовали в спецоперациях. Многие артисты - авантюристы по жизни, готовы к приключениям. Лицедеи опять же, могут и разыграть некую выдуманную историю в интересах КГБ."
.
.
- Да, среди деятелей творческой интеллигенции было много агентов КГБ, - рассказал «КП» бывший контрразведчик, подполковник КГБ Игорь Атаманенко. - Мне известна такая история: чекисты попросили поэта Сергея Михалкова помочь как бы случайно познакомить посла Франции мсье Мориса Дежана с актрисой Лорой Кронберг-Соболевской. КГБ планировал сделать Дежана своим агентом влияния, поскольку он дружил с де Голлем.
.
Как бы случайное знакомство с Лорой переросло для Дежана, падкого на женщин, в роман, развивавшийся несколько месяцев. Генерал КГБ Грибанов, руководящий операцией, решил наконец подтолкнуть влюбленных к плотским отношениям. Жена посла как раз убыла из Союза на отдых в Альпы. Объект остался один. В Москву был срочно вызван некто Муса (он в 30-е годы работал по тюрьмам НКВД палачом, расстреливая «врагов народа»). Кроме Мусы в столицу доставили бывшего уголовника, которого в свое время подручные Берия использовали в качестве убийцы-ликвидатора. Ему предстояло сыграть роль мужа Лоры, который якобы неожиданно вернулся домой из командировки. Соболевская в общении с «душкой Дежанчиком» постоянно жаловалась ему на жестокость и патологическую ревность «мужа». stihiya.org
.
Посол Морис Дежан стал жертвой спецоперации, где роль наживки отвели актрисе Лоре Кронберг-Соболевской.
Фото: кадр из фильма, wikipedia.org
.
Все в жилом доме № 2 на Ананьевской улице. Квартира была напичкана аудио-, кино- и фотоаппаратурой. Псевдомуж и Муса, выступавший в роли его приятеля, извлекли голых Дежана и Лору из постели и начали лупить. Били не по лицу, а в область сердца, печени и почек. В пылу потасовки досталось и Лоре, которая без устали кричала: «Прекратите! Вы убьете его! Это же посол Франции!»
.
Со своей стороны, псевдомуж кричал, что подаст на совратителя своей жены в суд. Дежану удалось выскользнуть из квартиры и добраться до посольства.
.
В тот же вечер Дежан должен был встретиться с советником председателя Совмина СССР по фамилии Горбунов (на самом деле это и был Грибанов). При встрече Дежан пожаловался новому знакомому на проблемы и попросил вмешаться, чтобы «муж» Лоры забрал заявление из милиции. «Тайна», в которую Дежан посвятил Грибанова, привела к установлению между ними особых отношений. В непринужденных беседах Дежан делился информацией о западных дипломатах, пересказывал свои беседы с ними, сообщал об их планах в отношении Советского Союза. В свою очередь, Грибанов через Дежана доводил до де Голля то, что было выгодно СССР. В качестве вознаграждения послу предоставляли возможность изложить свое видение международной ситуации в советской прессе. За что он получал огромные гонорары в валюте и ценные подарки..."
.
* * *
.
На фото в начале статьи Лина Кавальери, которую признали “самой красивой женщиной мира” и королевой Belle Époque – оба эти титула до сих пор принадлежит лишь ей.
.
Неудивительно, что за свою жизнь она получила более 840 предложений руки и сердца, одно, например, от Бенито Муссолини – а ведь ей на тот момент было уже за шестьдесят.
.
Всего год спустя после столь блистательного начала карьеры в Париже, Кавальери получила приглашение выступать в России. И стоило ей ступить на заснеженную питерскую землю, как она сразила наповал не кого-нибудь, а сразу князя, принадлежавшего к одной из богатейших семей страны – Александра Барятинского.
.
От него же родила сына. Но это другая история
.
Лина Кавальери
источник
