Меняя тему

Садись Мухтар к ногам поближе.
Давай дружище помолчим.
А ты всё руки мои лижешь.
Ты, мой дружок неисправим.

Тебя ещё щенком я помню.
Ты был пройдохой, из пройдох.
Мы на всю Жизнь друзья с тобою.
Нас разлучит последний вздох.

Ну, а пока айда на кухню,
Тебе я косточку припас.
Её давно ведь ты унюхал.
Сидишь, не поднимая глаз.

Хвостом виляешь, как угодник.
И уши к голове прижал.
Что я люблю тебя, негодник,
Давным-давно ты это знал.

                                   Мухтару
                    Автор: Пономарёв Алексей

Подари мне платок

Во мне живёт какой-то чёрный дух,
Вцепившись в печень чёрными шипами,
Он до поры сидит и слеп и глух
Но, пробудившись, режется ножами.

Из под ножей текут и гной и желчь
И медленно втекают в сердце с мозгом.
Я сам себя не в силах уберечь
И тает разум, как свеча из воска.

О, я тогда весь мир не узнаю,
Смотрю вокруг кипящими глазами
И песню дикую по дикому пою,
В ней нет стихов, в ней – нервы со слезами.

Но эти слёзы вовсе не мои,
Они текут из глаз прекрасной феи,
А рядом – эльфы, светлые огни,
Напуганные видом бармалея.

                                              Чёрный дух (Отрывок)
                                           Автор: Алексей Пышкоев

Мой остров далёк от других островов и континентов. Вокруг него необозримый океан, символизирующий и манифестирующий безграничное бессознательное, трансцендентное всему, отрицающее всё, кроме самого себя, чаще всего спокойный, но изредка обрушивающий на бетонные стены, окружающие город — тяжёлые тёмные волны, колеблющие его твердь.

Кроме того, архитектура моего острова, хоть и похожа на архитектуру Хасимы, но дома тут не разрушены, а только как бы оставлены людьми, балконы и крыши на месте, улицы не завалены строительным мусором. Бывшие обитатели моего острова не умерли, не исчезли, а претерпели загадочную метаморфозу... и теперь про них нельзя достоверно утверждать, что они там или не там, что они есть, или их нет.

Есть в моём городе и то, чего заведомо нет и не было в реальной Хасиме — несколько квадратных в плане, полу обрушившихся башен, над которыми вьётся дымок, и много-много статуй на улицах. Пластика эта особенная, как и все в этом городе — меняющаяся, вибрирующая, танцующая.

Помню, как меня поразила тогда, во время моего первого проникновения на остров, фигура нагнувшегося мужчины с головой свиньи, одной ногой стоящего на постаменте, а другой — коленом — опирающегося на старомодный короткий костыль. На спине у него лежала мидия, заполненная жемчужинами размером с крупные яблоки. Мидия эта что-то тихонько напевала, а жемчужины посвистывали.

Заметив мой изумлённый взгляд, он неловко дёрнулся, и одна жемчужина выкатилась из мидии. Я схватил её и сжал двумя руками — и она тут же потеряла блеск, стала мягкой и превратилась в оранжевую пятнистую жабу. Жаба эта посмотрела мне в глаза своими зелёными глазищами, повертела у виска трёхпалой лапой и прыгнула на пустой постамент, туда, где ещё несколько мгновений назад стоял мужчина с мидией. Выросла, расправила плечи и окаменела. На постаменте появилась надпись «Розалинда — королева комаров». Последние три буквы в слове «комаров» кто-то уже успел зачеркнуть.

Я отошёл от неё и долго бродил по этому странному городу. К другим статуям не подходил, побаивался. Хотя они меня и подзывали жестами.

Рядом со зданием бывшей военной фабрики (на стене ещё можно было разглядеть колоссальный рекламный щит с изображением танков и трёх улыбающихся работниц в фартуках и платочках на фоне сотен снарядов различного калибра, с надписью — «Мы трудимся для того, чтобы на Земле воцарился мир!»), ко мне подошла женщина в старинном зелёном парчовом платье колоколом с длинной-предлинной конической головой. Лица на этой голове не было, не было и рта, но она заговорила со мной.

— Приветствую тебя, маленький Орос, на нашем чудесном острове! Надеюсь, что ты не поранился, пробиваясь сквозь стену вашего ужасного кооперативного дома, а эта чертовка Розалинда не перепугала тебя до смерти? Она всегда кокетничает с новоприбывшими. Забирается на постамент и выставляет свои лягушачьи прелести на всеобщее обозрение… А этот жалкий трус, Горацио, ну тот, с поддельными жемчужинами и костылем, убегает загорать на крышу воон той башни. Эту башню называют «Небесным капканом». Не вздумай туда забраться. Пропадёшь.

Видишь его? Качается в гамаке и жонглирует жемчугами. Тебя наверное удивляет моя голова. Всех удивляет. И меня тоже. Послушай мою историю, и поймёшь, откуда у меня такое украшение. Когда-то я была фрейлиной при дворе Золотого Императора…

И она начала скучно-прескучно рассказывать свою бесконечную биографию, а я делал вид, что слушаю. Скоро мне это надоело и я… сам не знаю почему, приподнял её парчовое платье и залез под него. Увидел, как и ожидал, две женские ноги в смешных панталончиках. Бывшая фрейлина, казалось, не заметила моей проделки и продолжала свой рассказ… голос её звучал глухо… я обнял одну из её ног, как поэт Есенин обнимал березку, и задремал… только на одно мгновение… а в следующее мгновение у рассказчицы уже было много-много ног… и они были уже не ногами, а высокими деревьями.

Я шёл по тропинке среди буков в густом августовском лесу.

                                                                                                                                            Под юбкой у фрейлины (Избранное)
                                                                                                                                                         Автор: Игорь Шестков