Выпил .. а потом уснул
Уснул, и вижу сон.
Проснулся, рядом крот
Засунул сразу 20 в рот
И прокричал - "Я не курю!".
Увидев пьяную тоску
В глазах дымившего крота,
Спросил - "Кого-то ждёшь?".
Из под кровати вылез ёж
И заворчал - " Вот срамота... ".
Я понял, что стряслась беда,
И закричал ежу в ответ -
"Ты веришь в Бога или нет?"
"И где твой Бог, когда война?"
Вошёл Иисус - "Кому вина?"
Закашлял крот.
Ёж тут же вышел из себя
И, сделав плавный поворот,
Немедля выполз вон.
Послышался истошный стон.
Последний вздох пыхтевшего крота
Я не забуду никогда.
Остались мы вдвоём.
"Мы пьём или не пьём?"
Спросил Иисус, не глядя на меня.
Я понял что стряслась беда...
Уснул...
Автор: Попов Вася
София Ротару и Машина Времени За тех, кто в море (1981) # Ротару София
Глава седьмая (Фрагмент)
Потом пили чай с «наполеоном», который дядя Левон в шутку называл «бонапартом», а потом сдвинули стол в сторону, принесли большой голубой патефон с выдвижной плоской трубой и принялись выбирать пластинки для танцев.
У Оганянов пластинок было много, не только Апрелевского завода, на красных или голубых наклейках которых была кремлёвская башня, но и довоенных польских, по чёрным наклейкам которых шли золотые мелкие надписи иностранными буквами.
Начали ставить, конечно, польские и не пошли дальше фокстрота «Воскресенье» , девчонки принялись танцевать, как говорил дядя Левон, шерочка с машерочкой, а мальчишки стояли вокруг патефона и слушали голосовой квартет и резкие медные проигрыши оркестра.
Тут Киреев и осуществил давно задуманное: за спинами пролез к столу, быстро в первый попавшийся стакан налил на треть жёлтой водки и, спеша, давясь и пуча глаза, её проглотил в два глотка.
Впрочем, видимо, он к этому хорошо готовился, присматривался к взрослым, потому что ещё успел и приготовить стакан с компотом, так что не закашлялся, а сразу водку запил.
Проделав всё это действительно мгновенно — не успел кончиться оркестровый проигрыш, Киреев сделался страшно важный и снисходительно кивнул Мишке, дескать, подходи, устрою и тебе.
И, конечно, Мишка поддался.
Он протиснулся к столу за спинами мальчишек, рассматривавших пластинки, вынимая каждую из тонкого полупрозрачного бумажного конверта и держа за ребро, так же быстро, как Киреев, налил водки — правда, в свой стакан, который запомнил, и не на треть, а почти до половины — и выпил, показав Кирееву, что и он знает, как полагается: резко выдохнул, как делал дядя Сеня, и почти всю водку, чуть - чуть на дне осталось, проглотил за один раз.
Ничего особенного, кроме лёгкого ожога горла, а потом и желудка, он не почувствовал.
Киреев показал большой палец, но Мишка демонстративно от него отвернулся, подумаешь, он ещё будет хвалить…
Девчонки всё танцевали, теперь уже под танго «Брызги шампанского» в исполнении оркестра радиокомитета п/у Варламова, причём кто-то — кажется, неугомонный Киреев — тихо и фальшиво пел «новый год, порядки новые, колючей проволокой наш лагерь окружён», и Мишке в голову вдруг пришла странная идея.
Нина танцевала с Надькой, Надька вела, а Мишке стало как-то обидно, не то чтобы он обиделся на Нину, но вообще на всех вместе, никто не знал, что ещё совсем недавно они с Ниной сидели у Вальки и трогали друг друга где угодно, и Мишка бы умер, если бы кто - нибудь узнал, но в то же время ему хотелось, чтобы об этом знали все, а он с Ниной мог танцевать, прижимаясь, как танцуют, например, дядя Лёва Нехамкин с тётей Тоней, или Славка Петренко с Галькой Половцовой, а потом уйти вместе домой, чтобы у них был общий дом и он снимал сапоги деревянной рогулькой, а Нина подставляла эту рогульку и сердилась, что Мишка не может вставить в неё сапог, промахивается…
И, расстроенный этими мыслями, Мишка решил осуществить свою странную, но теперь казавшуюся ему абсолютно правильной идею: он раздвинул начавшую качаться — видно, все напились жёлтой водки дяди Левона — толпу мальчишек и пригласил на вальс «Сказки Венского леса» в исполнении духового оркестра краковских пожарных Инку Оганян, которая как раз стояла одна в углу и обмахивалась рукой.
Они пошли танцевать на «раз - два - три», которые Мишка всё время проговаривал про себя, и получалось очень хорошо, Мишка ни разу не сбился, вовремя выносил назад ногу при поворотах и вообще выглядел ничуть не хуже какого - нибудь суворовца, бал которых и танцы показывали в киножурнале.
Один раз, правда, он споткнулся об Инкину ногу, но Инка нисколько не обиделась, за что Мишка её поцеловал.
После этого Гарик и дядя Левон взяли Мишку за плечи и подколенки и зачем-то положили на кровать дяди Левона и тёти Лели в другой комнате, с которой Мишка не мог встать, потому что она наверняка была с панцирной сеткой, и эта проклятая сетка проваливалась, когда Мишка ворочался и пытался подняться, и, поняв, что с нею не справиться, Мишка смирился и заснул.
Ему приснилось, что вошла Нина и за что-то ударила его кулаком по лбу, было совсем не больно, но Мишка чуть не заплакал, почти заплакал, но сдержался.
Потом ему приснилось, что пришёл Киреев, помог ему выбраться из проклятой сетки, они пошли в прихожую, где долго обувались, а Гарик смотрел на них сверху, и Мишка снизу посмотрел на Гарика, и, встретившись с ним глазами, Гарик негромко, но очень внятно сказал «не пей больше, Миша, теперь у тебя жизнь будет трудная, а будешь пить — пропадёшь», но Мишка тут же забыл эти слова, а запомнил только, что теперь будет плохо, и как-то сразу понял, что «теперь» означает «когда нет дяди Пети», но потом забыл и это.
Ещё ему приснилось, как они с Киреевым идут домой, Киреев делает крюк, чтобы проводить его, Мишку, хотя Мишке это совершенно не нравится, он хотел бы идти домой один и вспоминать Инку Оганян, Гарика и его слова, лицо Нины, каким оно было, когда Нина приснилась ему, и музыку «Брызги шампанского», но Киреев не отстаёт, да ещё все время говорит «стой, давай поссым», как он надоел, Мишка хочет спокойно спать, чтобы не мешали ему ни Нина, ни Киреев.
И он наконец засыпает, хотя и в этом сне ему снится кошмар: над ним стоит отец и говорит такое, чего Мишка никогда наяву от него не слышал, — «скотина», вот что говорит отец, отворачивается и уходит из Мишкиного сна.
из романа Александра Кабакова - «Всё поправимо. Хроники частной жизни»
