Художник Паоло Веронезе: загадка Геракла
Венецианская живопись XVI века — воплощение грёз о богатстве и престиже, которыми жила итальянская знать эпохи Возрождения. Нарциссизм местной элиты достигал высот, сделавших бы честь древнеримским императорам. Те тоже любили строить свою власть по формуле: «Хлеба и зрелищ». Вот только венецианские купцы и аристократы шли ещё дальше. Их приближённая клиентела ела свой хлеб не иначе как с позолоченной посуды, а на место главных героев зрелищ они без стеснения ставили самих себя.
Сквозь прозрачную глубину веков образы венецианских дожей смотрят на нас с картин и барельефов, взирают с постаментов и витражей. Пресытившись парадными портретами и возмечтав об особом месте в Истории, эти патриции эпохи Ренессанса желали быть увековеченными не только обликом, но и блеском своих свершений. Ну а если такового блеска не имелось (а чаще всего именно так и было) — художнику препоручалось его измыслить, преувеличить, акцентировать и всячески расцветить.
Паоло Веронезе, «Семья Дария до Александра», 1565, холст, масло, 236 х 475 см, Национальная галерея, Лондон
Именно поэтому работать с венецианскими портретами, постепенно превратившимися в сложные жанровые полотна — та ещё морока. И даже если точно известно, кто именно изображён на полотне,— разобраться в значении аллегорий, которыми буквально «нашпигованы» эти живописные работы — трудноподъёмная задача. Чтобы расшифровать все эти стародавние контексты, ветхозаветные отсылки, средневековые социально-политические намёки и прочие «мемы» пятисотлетней давности, требуется изрядно поломать голову. Усердно покопать источники, знатно порастрясти интуицию и надеяться на удачу. Проигнорировать же весь этот набор живописных метафор никак нельзя. Ибо утратится авторский посыл. А вслед за ним и смысл всего произведения. Последним рухнет культурно-историческое значение полотна, но это уже скорее забота экспертов...
Итак. Одним из самых выдающихся мастеров венецианского портретного жанра 16 столетия от Рождества Христова являлся Паоло Веронезе. Его картины — это переполненные театральными эффектами композиции. Но при этом они воспроизводят достоверные события из жизни совершенно реальных людей. И в этой «нестыковке» — главная проблема общения с живописью Веронезе.
Наш герой прославился как мастер весьма эффектного, а главное — крайне эффективного использования тонов и контрастов. Их баланс превращал картины в пиршество эмоций и эстетики. Но сегодня для нас куда важнее его работа с аллегориями. С их помощью художник транслировал зрителю широчайший спектр идеи и настроений, делая это очень точно и наглядно. И всё же, несмотря на такую вот краткую, но ёмкую (даром что иносказательную) манеру обращения с аллегориями, трудно до конца разобраться в тонкостях его творчества. Сегодня люди мыслят совсем другими категориями и предают значение совсем иным аспектам живописного нарратива.
Взглянем, к примеру, на картину «Выбор». Весьма необычное построение жанровой сцены, не правда ли? В работе сразу же ощущается внутреннее напряжение. Различные её участки разнятся по преобладающей тональности, по смыслу (и темпу развития) сюжета, а особенно сильно — по настроению. И всё же — благодаря таланту художника — складываются в целостное, пусть и туманное, послание.
Паоло Веронезе, «Выбор», около 1565
Вроде бы нам с Вами понятен общий смысл происходящего на полотне. Но лишь на уровне интуиции. Не понимая сути образов действующих лиц; не воспринимая символизма предметов и явлений; не замечая тех деталей, что бросились бы в глаза любому венецианцу, жившему в 16 веке, мы с Вами словно бы смотрим на кадр из концовки фильма, начало и середину которого не застали. И задаёмся вопросами: «Кто все эти люди/боги/духи? Чего хотят, к чему призывают, что олицетворяют? И в чём вообще заключается значимость происходящего?»
Пожалуй, начнём «расшифровку» с двух женских образов. Дама слева облачена в богатое оранжево-синее платье, открывающее взглядам зрителей её обнаженную спину. В её волосах — цветы цикламены, которые в старину считались ингредиентом любовных снадобий. Да и вообще, сами по себе они весьма ядовиты.
В левой руке у неё — колода карт, а позади — статуя в виде женщины со львиными лапами. То есть образ мифического сфинкса, знаменитого любовью к загадыванию загадок путешественникам. И поеданию тех из них, кто даёт неверные ответы.... Вдобавок — словно всех этих символов опасности и тайны художнику показалось мало, прямо перед сфинксом он расположил большой нож для разделки мяса. Чтобы даже самый невнимательный зритель уж точно осознал всё коварство загадочной дамы... А ещё, дорогой читатель, мы не видим лица этой женщины. То есть видим в её образе совсем не то, что видит мужчина, одетый в белое. Всё самое опасное и порочное скрыто от него, но открыто для нас. Впрочем, для того чтобы распознать в её образе грозящую опасность, мужчине хватило и острых ногтей правой руки героини, которыми она только что порвала его штаны и поцарапала его самого, стремясь удержать подле себя.
А вот располагающаяся напротив женщина одета куда сдержаннее. Хоть материал её платья не менее дорог. На голове она носит лавровый веток, с античных времён символизирующий славу и победу. Её светлый лик полон спокойствия и достоинства, а движения — уверенности. Мужчина явно стремится в её объятья, но не ради чувственного наслаждения, а в поисках спасения от той, первой, что замыслила недоброе.
Вот всё и встало на свои места. Совершенно очевидно, дорогой читатель, что мужчина на картине — это Геракл. Спасибо за внимание, надеемся что наша статья Вам понравилась, до новых встреч.
Шутка. На самом деле готовы поставить свою годовую премию против ломаного гроша, что Вам совершенно неясно, с чего бы этот мужчина вдруг оказался Гераклом. Сейчас всё объясним. А точнее — объяснит художник Аннибале Карраччи. Огромный знаток и ценитель творчества Веронезе, решивший спустя столетие после создания «Выбора» написать собственную версию той же истории. Но уже с куда более ясными метафорами и аллегориями. Ему был во многом известен творческий замысел Веронезе, и потому он решился при помощи своей собственной картины «расшифровать» для потомков послания великого венецианца. За что мы, потомки, ему безмерно благодарны! Ведь на сегодняшний день всё, что требуется для дешифровки аллегорического послания Веронезе — найти его «младшего брата» кисти Карраччи. И хорошенько присмотреться к композиции, копирующей оригинал как в части взаимного расположения женских персонажей, так и в различных мелочах вроде цвета их платьев и мифологического происхождения их «свиты».
Герой Карраччи не столь таинственен, как «мужчина с порванными штанами» кисти Веронезе. Он одет в львиную шкуру и является счастливым обладателем солидных дубины, бороды и мускулатуры. Что недвусмысленно намекает на то, что перед нами — Геракл Зевсович собственной персоной. Образы древнегреческих богинь, сатиров и прочих единорогов также поданы художником, что называется, «в лоб». Их узнает любой, хоть раз в жизни читавший мифы и легенды древней Эллады.
Карраччи, «Выбор Геракла», холст, масло, 17 век
И вот теперь все аллегорические загадки полотна гениального венецианца действительно разъяснились. Вернее — почти все. Веронезе, а вслед за ним и Карраччи, излагают нам классическую историю о молодом древнегреческом супергерое, оказавшемся на перепутье судьбы. В точке судьбоносного выбора меж пороком и благочестием. И о его единственно верном выборе.
Внимательный читатель спросит нас, почему мы говорим, что разъяснилось «почти» все загадки? Потому что и сам Карраччи кое-что явно недопонял. Или упустил. Или упростил, не включив в свою картину важной живописной метафоры.
Обратите внимание, уважаемый читатель, на надпись в левом верхнем углу картины Веронезе. Расположенная над головой древней статуи, она гласит на латыни: «Честь и добродетель расцветут после гибели». А ещё главный герой Веронезе — единственный персонаж картины, облачённый в современный его эпохе костюм. А знаете ли Вы, что в 16 веке означал белый цвет светского одеяния? Верно: не только высокую мораль, но и конец земного пути...
Таким образом, перед нами предстают новые детали аллегорического живописного повествования. Данная работа всего скорее является рассказом художника Паоло Веронезе о некоем человеке, который на момент её написания уже ушёл из жизни. Но прежде сделал сложный, но верный моральный выбор, пойдя дорогой добродетели. За что — судя по символичности ран, изображенным на картине, — немало пострадал.
Кто это был? Увы, не знаем. Как не знает достоверно ни один эксперт во всём мире. Была ли та история, о которой повествует полотно великого венецианского мастера, действительно столь драматична? Или же была данью пожеланию богатого заказчика, решившего обессмертить историю своей семьи и преувеличить добродетели предка? Как знать... Главное —мы с Вами решили ещё одну загадку из числа тех, что хранятся в бездонных запасниках Мировой Живописи. Как бы искусно она не пряталась от нас за сплошными завесами художественных аллегорий. Приятное чувство, не так ли?
Автор: Лёля Городная.
