Изгнание
Когда Сату распахнула дверь в её кабинет, Ро уже знала - надо отказывать. С таким решительным видом о простых вещах не просят, а сложные Ро не желала втискивать в свой распорядок.
Но было же ещё и обязательство, Сату потратила достаточно сил на работу с её проблемой, даже слегла на пару дней. Поэтому Ро оправила платье, улыбнулась самой неприятной из своих улыбок и спросила:
- Ты уверена, что тебе нужна моя помощь?
В глазах Сату легко читался отрицательный ответ и чуть заметная тоска.
...
Ро чувствовала застарелую смерть внутри сильного молодого тела, точно зная за кого борется. Если ты жив, молод, да к тому же не обижен природой внешностью, а может даже мозгами - то справишься сам. Особенно, если однажды кто-то возьмётся за труд помочь сохранить эти дары.
А вот за мёртвых никто не беспокоится, никто не хочет смотреть на мир их глазами.
Она никому не рассказывала, но после войны первым делом бросилась домой. Конечно, после того как эпидемия пошла на спад, иначе совесть лишила бы её и сна и покоя.
Она вернулась героиней, вдовой, сестрой потерявший брата, а встретила холодное удивление.
Мачеха ограничилась: "Наконец-то ты стала честной женщиной. Жаль, что для этого мужчине пришлось умереть". Отец и её сын объединились в пугающем молчании, им не хотелось пускать женщину в свой мужской мир. Наконец-то семья получила подходящего наследника, даже лучше младшего брата. Поэтому она не рассказала ни одной тайны.
Ро просто сбилась с дороги, пришлось заново искать свою. Потому сейчас, вместо того, чтобы приятно проводить время за чашкой чего-то согревающего, она заламывает руки молодой девушке и тащит её к зеркалу. Пусть смотрят и девушка, и тот кто в ней и сама Ро. Пусть видят, что двое из них не на той тропе, пора разделиться.
Пора уходить, отпускать тех, кому не нужен.
Pied Berries (с)
All I've Ever Known · Bahamas