Городом правит вампирская мафия

Федерика, последнее время мне как-то грустно. Виноваты, конечно, ненастные ноябри. Лёд на лужах с утра, он ломается с громким хрустом. Федерика, ты где, забери меня, забери.
Купим домик у моря — по правую руку скалы, а по левую — город-дракон в чешуе огня.
Засыпаю в российской глубинке, большой, усталый и сижу уже в знойной Италии на камнях. Рядом ты — в фиолетовой юбке. Остатки пиццы, апельсиновый сок — скоро чайки сорвут джекпот.
Контролируют город опасные кровопийцы, не меняется маленький город который год.
Деревянная ратуша с лестницей по спирали, магазины — четыре, зато на любой карман.
"Эти" жили здесь раньше. И "эти" не умирали, словно смерть наотрез отказалась от них сама.
Упыри начеку, контролируют все притоны, все бордели и бар на борту корабля с винтом.
Федерика, родная, я видел глаза их дона, не поверишь, неделю согреться не мог потом.

Федерика, разбуженный город гудит как улей. Был вчера у торговца, искал от добра добра
Удивился торговец, расщедрился, дал мне пулю. Остроносую пулю из чистого серебра.
Я безумно устал, я разношен, как старый тапок. Похудел нереально, остался один скелет.
Вроде рано ложусь, но ворочаюсь с боку на бок.
И держу под подушкой заряженный пистолет.
Прямо в грязные окна заходит ночное небо, и секундная стрелка стучит молотком в виске.
Засыпаю в российской глубинке, больной, нелепый и сижу где-то в жаркой Италии на песке. Рядом ты — в терракотовом платье. Довольно веским представляется повод тебя защитить от бед.
Я работаю в городе солнечным полицейским и смотрю, как смешинка дрожит на твоей губе. И пускай возле дома у нас не растет осина, а растут мандарины, гранаты и прочий фрукт,
но бессмертная мафия всё-таки не всесильна по сравнению с нами, любимая. Книги врут.

Едет "Скорая помощь", мальчишка в футбольных бутсах на витрину красивую пялится сквозь дожди.
Фредерика, я жив, понимаешь, забыл проснуться. И теперь на балконе стоим с тобой и глядим.
"Эти" долго и нудно в тюки собирают вещи и теряют какие-то мелочи по пути. Но зубастые звёзды немного ясней и резче. Не посмеют ослушаться — я приказал светить.
Упыри уезжают под дикие злые ритмы с непременной пузатой бутылкой с дрянным питьём. Их багажник имеет нехилые габариты.
Мы хохочем им вслед и бояться перестаем, потому что у нас, дорогая, сердца корсаров, оловянных солдат, и они не покинут пост.
Надо мной ещё армия солнечных комиссаров. Говорят, в старом городе строится новый мост. Обещали достроить. Осталось дождаться лета.
Над российской провинцией с неба течёт вода.
Федерика летит над Италией белой лентой. Она в принципе солнце, и солнцем была всегда.

Резная Свирель (с)

G-Eazy - Let's Get Lost (Edited) ft. Devon Baldwin

Похитители снов

Когда мы жили далеко, любимые любым, мы не боялись сквозняков и подставляли лбы ветрам, поющим о весне, хранящим волшебство. Когда ложился первый снег, встречали и его.

У нас был город — белый сад, растущие дома. Большие звонкие леса — отрада для ума, где старцы, маги, колдуны, наместники плюща учили снам, умели сны дарить и похищать. Гадюка прятала свой яд, стрелу ломал стрелок, а человеческих совят мы брали под крыло. Вплетали в волосы цветы и постигали суть.
Ещё в святая всех святых нам показали путь, где на дубовых стеллажах, в мерцающей воде хранились сны. Туман дрожал. Я слушал и глядел. Я ничего пока не мог, но я запоминал: дубовый мох, болтливый дождь, зелёная волна, движение губ, касание рук, орнаменты следов.

И оказалось, что вокруг есть много городов. Когда мы шли по ним, шутя, несли отличный бред, то были вроде бы в гостях, а вроде бы и нет. Сновидцы открывались нам, вершителям основ, но не желали верить снам и не хотели снов. Реальность правильная, сон обманка, пустячок — нам утверждали в унисон, надрывно, горячо. Сон — чепуха, мираж, прибой, он только тянет вниз. Тогда забрали сны с собой, раз не нужны они. Несли их мимо мастерских, по тонким струнам рек. Но оказалось, что таких не видели вовек. Был каждый сон — проклятый ад, кошмарные года. У нас — зелёный виноград, у них — печаль-беда. Во снах тонули корабли, пересыхал ручей. Гораздо позже мы нашли, не знали, правда, чей, прекрасный сон, чудесный сон, непонятый ещё, в котором сказкой мир спасён и чудом защищён.
Когда держал его в руках — прозрачный хрупкий шар — то думал: так наверняка и выглядит душа.

А где-то маленький, но бог, смеялся в тишине: застали же меня врасплох, ну ладно, им нужней.

Резная Свирель (с)

The Light The Heat - ‘Afterlight’

Оборот бракованной магии

Что посеешь, милая — то пожнёшь. Я смешной, дурашливый, молодой. Всё ношу с собой неразменный грош и торгую разной белибердой. Говорила мама: учись, сынок. Я ловил на озере окуней. Вот бы пару лишних и быстрых ног, пару цепких рук и башку умней. Отрастут — какие мои года. У меня есть шляпа из камыша. Бизнес-плана не было никогда, бизнес-план бы точно не помешал.
Потому что в будущем прогорю. Говорила тетя: учись, дурак. Я лениво щурился на зарю. Мне сбывают часто ненужный брак: то подсунут зеркало, что хамит, то котел, что варит невкусный суп,
то геолог маленький сталагмит принесёт и выдаст за древний зуб.

Магазин стоит на семи ветрах, на пяти углах четырех сторон. Он открыт с восьми тридцати утра. На скрипучей вывеске — шесть ворон. Колокольчик медный, тугая дверь и дверная ручка ворчит, как дед. Не менять же, правда, ее теперь. За порогом — я, в тишину одет, жду весёлых, чокнутых, заводных. Покупайте палочки, зелья, рог. Без обеда пашем, без выходных.
Покупайте сладости, лучше впрок. Можно оптом, в розницу и гуртом. Оставляйте отзыв на чудеса.
Если можно, я расскажу о том, как однажды я промахнулся сам?

Это было летом. Просили гроз, собирались к морю и пили квас. В магазин пришёл человек-матрос, хотя с виду да — человек-матрас. Басовитый, рыжий, огромный шкаф, на предплечье — якорь и попугай. Очень долго странствовал, отыскав на пути заветные берега, как любой находит, в конце концов, даже если путает даль и близь.
Для меня драконье привез яйцо (там, на скалах, этого завались).
А крылатых ящеров я любил и забрал яйцо. И забыл о нём. Говорила бабка: учись, дебил. Убегал в закат поиграть с огнём.
Но дракона не было мне, хоть плачь. Не случилась магия, что ловить.
Пополнять коллекцию неудач — прямо хобби, прямо уже в крови.
В сентябре на небе сломалась печь, начались дожди, и, конечно, я не успел заделать на крыше течь (ты представь: в истерике вся семья, зять нырнул в заначку за коньяком).
Я помчался в лавку по темноте. В магазине, в луже сидел дракон, улыбался мне и хотел взлететь.

Ты его не видишь. А почему? Он давно окреп, возмужал, подрос
и живёт на море. Ещё к нему приплывает лясы точить матрос.
А когда ругает меня родня, я лечу к дракону, и мой птенец говорит, что правильней нет меня, что хороший, мудрый и молодец.

Резная Свирель (с)

Soll - ‘River’

Колдуны играют в покер

Добрые граждане дрыхнут спокойным сном. Если в любви не везёт — значит, быть богатым. Терри работает в городе колдуном. По воскресеньям обычно играет в карты. Он обожает такое, чего ему: важен процесс, щедрый выигрыш — просто бонус. Он призывает в свидетели свет и тьму. Зная про Гарвард, мечтая попасть в Сорбонну, не изучал по ночам никаких наук, кроме науки иллюзии и обмана. Покер, малыш, тоже фокусы — ловкость рук, главное, дурень — в глаза напустить тумана. Пусть ротозеи считают, мол, повезло, щеки завистников жарко горят, как маки.

По понедельникам Терри, смурной и злой, едет в вагоне метро в Министерство магий. Там он не шулер, вполне заурядный клерк, мелкая сошка, пустой дармоед, бездельник.
В среду — планерка у шефа, дедлайн в четверг, в пятницу спустит в кафешке немного денег, выкинет снова заботы из головы, спать до обеда, смотреть на диване фильмы.
Терри давно бы уволился, но, увы, так он внушает доверие простофилям.

Тусклая лампа, каре, флеш рояль и стрит. Галстук болтается. Чашка с кофейной гущей. Терри приветствует, скалится, говорит. Очень весёлый, и кажется, всемогущий, словно отмерило небо бессмертный срок, тысяча вёсен до встречи с господней дворней. Рядом неловко садится ещё игрок. Выглядит Терри сочувственней, но притворней:
как же он молод, о боги, юнец совсем, петь бы ему под гитару в пыли обочин.
Терри на днях исполняется тридцать семь, правда, не празднует. Он это всё не очень.
Даже слегка ощущает укол вины. Здесь на него озираются, там не рады. Только мальчишки играют на щелбаны. Делаем ставки, не жадничаем, пираты.

Терри тасует колоду: малой, держись, фирменный почерк, смотри, куда ветер дует. Парень смеётся: слабо поиграть на жизнь. Терри мальчишке проигрывает вчистую. Долго сидит в одиночестве за столом, чуя, что карточный долг отдавать придется. Ангел бредет на закат, волоча крыло.

Утром над городом радостно светит солнце. Город к зиме белоснежен и приодет. Выпечкой пахнет, и в целом, довольно славно. Незаменимых у нас, как известно, нет, а в Министерстве-то магии и подавно.
Воздух на небе имеет чуть сладкий вкус. Терри уже тридцать семь, но в душе семнадцать. В левом кармане ветровки — краплёный туз. Ангел, до ужаса хочется отыграться.

Резная Свирель (с)

Honoraries -- 'New Colors (feat. Dan Read)’