Тема 3.  Мы живём на дне океана.

Где рыба с блестящим и глупым телом ныряет в зелёной воде лагун,
на камне желаний, большом и белом, сидела шаманка на берегу.
Не ветхой старухой (рубцы-морщины) — весёлой, красивой и молодой. Браслеты из косточек апельсина, и чёрные волосы как гнездо.
А волны шептали шаманке: дышит отец-океан, величав, глубок.
И тонкими были её лодыжки, и стебли тату украшали бок.
Свисали лианы, галдели птицы, лежал и не таял песочный снег.
Тогда мы ещё не носили лица и жили на самом глубоком дне.
Там вечный покой и такой же холод, и щупальцы монстров тянулись вверх.
Там, зубья моста изгибая хордой, забытый загадочный город Р'льех.
Невидимый миру, неслышный уху, лишь айсберги лапой скребли по дну.
На острой вершине спал древний Ктулху, спал Ктулху и видел свою страну,
где звезды зубастые как пираньи,
и космос — не космос, а просто дом.
Сидела шаманка на белом камне, и пела коралловым нежным ртом про стены, колонны и пирамиды,
про глыбы базальта под толщей вод.
Чертила на небе, ловила мидий и гладила круглый, как мяч, живот.
Курильщики, щупальцы, тонны соли, кряхтел и ворочался материк.
В туземке росло и толкалось солнце, вечернее солнце, горячий крик
в бесчисленном множестве измерений, где время с пространством искажены.
Ветра целовали её колени, сновидцы веками смотрели сны,
как спит в иероглифах бедный Ктулху, и родины больше у Ктулху нет.
В коричных глазах у шаманки сухо, в глазах шоколадных — парад планет.
Сидела шаманка, любила лето.
И там, где полнейшая темнота,
рождалось и плакало солнце светом,
и мы говорили младенцу: фхтагн.

Резная Свирель (с)

Oxygene - The Ocean

Тема 5. Завтрак космотуриста.

Он с детства мечтал, что отправится в путешествие по тропам Галактики, звездам и астероидам.
Он будет лететь одуванчиком, мухой, шелестом, и сверху смотреть с неприкрытой незлой иронией
на тех, кто остались внизу, далеко: привычками,
делами, домами. Фантастику любят мальчики.
Перроны кричали железными электричками, и с полными сумками в них загружались дачники,
и он загружался.
Его увозили к бабушке дышать свежим воздухом, пить молоко бурёнкино.
Лежал в рюкзаке бутерброд, а в кармане — камешки.
В деревне все были другими: забавно окали,
носили немодные шмотки и грызли семечки,
ходили на танцы и мыли соседям косточки.
Бабуля читала про лешенек и царевичей,
игноря пришельцев, тарелки и тайны космоса.
Простая еда деревенская, даже грубая: картошка в мундире, огурчики, чай с печеньками.
А очень хотелось попробовать завтрак в тюбике,
и очень хотелось отправиться в приключение.
А где-то в большом космолете с большими люками,
над кольцами пыли и кольцами лунных кратеров, летело зелёное нечто и слизью хлюпало,
и пялилось всеми глазами в иллюминаторы.
В деревне смотрели программу "Давай поженимся", а в небе над крышами ярко сверкали всполохи.
Большой иноземный корабль потерпел крушение и рухнул на поле, где летом росли подсолнухи.
И выбралось нечто, кряхтя, из защитной капсулы,
проверило головы, щупальцы на наличие.
Уже вечерело, дождями на нечто капало,
и кот не желал с ним общаться телепатически. Чудовище кашляло, плакало, безобразило.
За деревом прятался мальчик, сливался с сумраком.
Ведь с детства мечтал о контакте с вселенским разумом (зелёное нечто действительно было умное).
Брехали собаки, горели огни на улице,
и бабушка громко кричала, подслеповатая:
"Зови человека домой, не дай бог простудится".
Сверчок на шестке, сеновал, одеяло ватное,
клубничный компот и подушки набиты травами.
Дремало зелёное нечто, свернувшись в гнездышке,
и думало: "Странное чувство, но мне здесь нравится,
конечно, они некрасивые, но хорошие".
Рассвет рассыпался, как сноп, золотыми искрами, шарахались тени от солнца как черт от ладана.
На бабушек кем-то возложена супермиссия — кормить голодающих плюшками и оладьями:
и космотуристов, и беглых космодесантников, и космопиратов с присосками и плазганами.
Полы нагревались, и котик скакал за бантиком, потом прилетел на подмогу корабль с мигалками. Бабуля лохматым пучком подметала лестницу,
А мальчик продолжил расти и дорос до офиса.
Но, может быть, лет через сто он и нечто встретятся.
Не так уж и много, по сути, по меркам космоса.

Резная Свирель (с)

Harry Potter - Голубая стрела

Тема 7. Из соседнего бункера пришло сообщение.

Как ему дали звание, я не понял.
Очень худой, но с большой головой как пони.
Форма на нем висела, ремень болтался, вместо хоккея мать отдала на танцы.
Танцы он бросил (мог бы служить в балете).
Мы с этим чудиком с самых курсантов вместе.
Вместе служили с Сашкой в войсках ракетных:
не офицер, не воин, а что-то с чем-то.
Рядом в казарме стояли у нас кровати.
Мы проходили тесты на адекватность, психи пускай себе бесятся на гражданке. Кожа молочная, белая, цвет сметаны, а по щекам — веснушки весенней медью. Клички давали — его окрестили Смертью.
Смерть засыпал, как нарочно, на карауле,
Смерть с турника умудрился свалиться кулем, весь непонятно чудной, несуразный, мятый, с шага сбивался, словом, дохляк и мямля.
В армии, знаете, хлюпикам не до жиру.
Но мы к нему привыкли и подружились.
Просто дружить с ним было легко до жути.
Это случилось осенью, на дежурстве.
В тучах блестела луна — голубой карбункул. Падали листья.
Мы обживали бункер: толстые двери, радары и мониторы.
Серые стены, серые коридоры.
За разговорами время бежит быстрее.
А в тишине телефон разорвался трелью: вынуть из шахты ракету и кинуть тонны
в небо, как будто воланчик для бадминтона,
и выполняйте, мать его бога душу.
Сашка не верил, Сашка молчал и слушал, вдруг это шутка, плохая-плохая шутка.
Руки у Смерти дрожали, и было жутко.
Сашку прозвали Смертью, но понарошку.
Ядерный щит у страны, колыбель у кошки, служба почётная — звёздочки и медали.
Как говорится, приказы не обсуждают, их выполняют, сурово, без промедленья.
Знаете, что натворил этот чёртов гений?
Сделал лицо кирпичом, мол, ага, конечно.
Так-то он часто казался спокойным внешне, я представляю, как ему было трудно.
Смерть побледнел, не сдержался и бросил трубку.
Дальше уже не казался нам томным вечер, дальше сидели мы, шеи втянули в плечи,
глупые дети, мы ждали позорной славы, что нас распнут, в крайнем случае, обезглавят,
скормят пираньям, акулам и крокодилам.
А ничего, ничего не происходило.
Я уже вроде забыл, а вчера вдруг вспомнил,
как воробьиная шея торчала в пройме,
как он краснел, когда мы над ним смеялись,
ну потому что он правда дохляк и мямля,
голову он потеряет и не заметит.
Только однажды и Смерть спас других от смерти.

Резная Свирель (с)

Adele - Skyfall (Lyric Video)

Тема 9. Кто из нас робот?

Чем ты хочешь заняться, когда к нам вернётся снег?
Я, наверно, отправлюсь к соседу: "Привет, сосед!"
Сяду в угол на кучу подушек, спиной к стене.
Зимы — самое время для сказочек и бесед.

Я пожалуюсь другу, что лето опять прошло
и оставило дырочки в сердце и кошельке.
А сосед улыбнется: "Тебе просто нужен слон.
Очень маленький, с хоботом, в спичечном коробке".
У соседа в карманах — отвёртка, игла и нить.
Он не слушает рок, никогда не терзает дрель.
Вероятно, я должен вам кое-что объяснить.
Мой сосед сочиняет прекрасных чудных зверей.

Он из тех мастеров, что легко подкуют блоху,
на комоде — жираф, в умывальнике синий кит.
Летом в небе катается огненный хулахуп, а за дверью соседа прохладно как у реки.
Джигу-дрыгу танцует осиновый табурет,
вместо тюля сквозняк попадает в желе медуз.
У меня день рождения в пасмурном ноябре.
Каждый год мне вручает подарки, и я смеюсь.
В позапрошлом году это, кажется, был геккон.

В том году я нашёл механического щенка.
Когда улицы станут замерзшее молоко, я пойду и нажму на пластмассовый нос звонка.
И сосед мне откроет, сперва поглядев в глазок.
Он не любит чужих, но ведь я не чужой ему.
Без царя в голове, перманентно без тормозов,
вот однажды бы взять да и сделать всё по уму,
а то вечно ломлюсь в неизвестность как в бой берсерк.
У соседа плетёт марсианские сны гамак.
Я открою вам страшную тайну: я человек, а сосед мой — машина и робот, но добрый маг.

Он не знает заклятий, и гаечный ключ в плаще,
плащ пропах канифолью, и маслом, и пылью звёзд,
но зато мой сосед создаёт из любых вещей волшебство, до которого я пока не дорос.
И летают по комнате мыльные пузыри.
И цветы распускаются ярче, чем на Бали.
А ведь я никогда ничего ему не дарил,
приходил со своими проблемами и скулил.

Когда станет земля как крупинчатый творожок,
Я соседу скажу, что я понял, кто человек.
И зима будет славной, не длинной и не чужой.
И мы будем пить чай и смотреть на парящий снег.

Резная Свирель (с)

Робот, стань человеком (Из к/ф "Его звали Роберт") · Алиса Фрейндлих