Вампир

Я мальчишка-газетчик. Стою, продаю газеты. И умён не по возрасту, много газет читал. Чего стоят слова "оппоненты" и "аргументы". Ко мне часто приходит супружеская чета.
Предлагаю свежайшие новости, с пылу, с жару. Покупайте, всего две монеты за адский труд. Казначей застрелился, невеста с певцом сбежала. Они любят хорошие новости. Не берут.
Покупайте газету. Кроссворд, гороскоп, погода, а вот тут в уголочке — статистика мелких краж
Они любят про рыцарей, всадников, мореходов. Я мальчишка-газетчик, не я издаю тираж.

Они очень красивые, боже, они прекрасны.
И глаза невозможной космической глубины.
В нашем городе просто на каждом шагу соблазны. А они видят только друг друга. И влюблены.
Не хочу одного — не хочу, чтоб они старели, чтобы стала морщинистой кожа, сухой — ладонь. Чтобы он вечерами сидел у ее постели, бесконечно пытаясь поддерживать тот огонь, что когда-то горел, ярче солнца и неба выше. Чтоб она у больницы рыдала с его плащом. Чтоб она беспокоилась: вдруг мой старик не дышит, проверяя дыхание — ну, поживи ещё.

Я мальчишка-газетчик, стою, продаю газеты. У меня даже сир —сир играет луной в крикет. Если я хохочу — все вампиры боятся света — рукокрылые мыши смеются на чердаке. И я буду стоять с удовольствием, мне же надо (покупайте газеты: измерили вес души),
наблюдая, как он выбирает жене наряды, а она говорит: по карману ли этот шик.
Как он ей обещает, что мир поменяет в корне.
Как она иронично потом поднимает бровь.
Смерть действительно парень не промах, но я проворней.
И однажды узнаю, насколько сладка их кровь.

Резная Свирель (с)

Morcheeba - The sea

Ведьмин круг

Вы знаете Йохана? Странное имя, да? Ночами гуляет по улице вдоль канала. Родители были большие оригиналы. Придумают имя, а детям потом страдай. Вообще-то он русский. Вообще никакой не швед. И в школе дразнили мальчишку. В дворовой драке противникам враз показал, где зимуют раки. Обидные выпады быстро сошли на "нет".

Ботинки у Йохана стоптаны и грубы. К ботинкам привязан, абсурд понимая чётко.
В них Йохан танцует мазурку, фокстрот, чечётку. Отлично танцует.
И Йохан не ест грибы.
Тень липнет к подошвам — безликий его двойник. Вдвоём обожают леса в листопадной грусти. Считая круги — сыроежки, опята, грузди — танцор обречённо вздыхает: опять они.

Вот альвы, юны и прекрасны, его зовут. Вот Йохан, нормальный, живой, из костей и плоти.
Для Йохана место оставлено в хороводе. Он делает шаг, погружая башмак в листву. Луна появляется. Лес говорит, поёт. "Бессмертный, бессмертный", — стрекочут на ветках птицы.
Найдётся другая страна, колдовство случится, отведай запретное зелье, испей наш мёд.
Земля продолжает крутиться вокруг оси, но время замедлилось, встало в конец куплета.
Теперь что ни ветер, то музыка — арфа, флейта. Теперь что ни старое дерево — Иггдрасиль.

Вот грезится Йохану — он бесконечно крут, танцует на ласковых звёздах, на лунном блюде.
Однажды, конечно, он сможет вернуться к людям, но те, кто когда-то любили его, умрут.
Тогда ощущает ненужным себя таким, как рыба, которая выброшена на сушу.
Тогда он уходит домой, затыкая уши, пиная волнушки, маслята, моховики.

Ботинки у Йохана чёрные, как смола, спешат по брусчатке, скользят, измеряют лужи.
Пищат светофорные птахи: ты нужен, нужен любого характера, имени и числа.
И Йохан смеётся, с рассветом на рукаве. Лицо подставляет под дождик, звонит кому-то, стараясь не думать хотя бы всего минуту про шведскую сказку, засевшую в голове.
Забыть на мгновение про каблучковый стук, круги и грибы.
Абонент говорит: здорово, а феи танцуют, танцуют, танцуют снова. И Йохан упрямо таращится в пустоту.

Резная Свирель (с)

Matthew Adam Green - ‘IIYILF’

Колдовство в сети

Вот сидишь, нахмуренный, на вокзале или в баре (кажется, пьян слегка).
Ты герой геройский, тебе сказали. И воспели имя твоё в веках. А другим неважно — да хоть викарий, хоть поэт, свихнувшийся на любви.
Бюрократы сказочных канцелярий — научили гадов, на что давить:
а у вас для льгот не хватает справок, а у вас вообще по прописке "лес". Современных ведьм, колдунов и мавок, вероятно, тоже задел прогресс.
Колдуны и ведьмы уходят в сети, за экран, за цифры "шестнадцать плюс".
Потому что сети читают дети, а у взрослых сказок несладкий вкус.

Вот живёшь растерянным обалдуем и не знаешь, дурень — разбив горшки, в паутине маги сидят, колдуют. Домовые, банники, лешаки.
Ворожат шишиги упорно, мрачно. У Страшилы — паблик про огород. Вурдалак взял ник "загорелый мачо", на клыки не больно клюёт народ.
Обменяю ступу, учу Огаму. Устраню соперника, шрам, залом. Открываю чакры, меняю карму, соберу на битву с великим злом.

Вот бежишь к метро или там, к трамваю, или к маме, весело и легко.
А у ведьмы друг, а чего, бывает, друг на самом деле пушистый кот. В человечьем теле умён как Шива, а в кошачьем теле совсем беда. То утащит мышь со стола, паршивец, то грызёт кроссовки и провода.
И владелец банка кусает локти, у хозяйки фабрики тьма проблем: в переписке смайлик скребётся когтем, в документ случайно забрался мем.

Ведьма трёт ладошки, успев к началу. Если плачет ведьма без слёз и слов, кот — огромный, бдительный, величавый, нажимает лапой на кнопку "оff" и не ходит вправо, не ходит влево, завсегда на месте, и что с того:
не грустите, тёмная королева, у вас очень мрачное колдовство.
То есть, правда мрачное? Абсолютно.
Вы в сети реально коварней всех.
И прогнать бы этого лизоблюда с глаз подальше, только терзает смех.
Кот привязан к ведьме до нежной дрожи, серенады в ухо поёт в ночи.
Колдовство продолжится, мой хороший. Умоляю, просто вай-фай включи.

Вот сидишь, на сердце сплошная рана, зашиваешь крылья и паруса.
Хорошо, хоть кто-то внутри экрана может хоть какие-то чудеса.

Резная Свирель (с)

Gatlin - ‘What If I Love You (Stripped)’

Клуб охотников за странными людьми

Бери жетон. У нас закрытый клуб.
И если ты действительно не глуп, болтать не станешь, не король на троне.
А если станешь, мальчик — ничего.
С предателем короткий разговор.
Ты умный, славный. Мы тебя не тронем.

Присаживайся. В кресло, на диван.
У нас здесь каждый сыт, и каждый пьян, не винами, а тайнами, конечно.
Ведём охоту сутками подряд за странными людьми. Часы стоят, чинитель занят — он меняет внешность.
Раскусят, рассекретят — как тогда?
Парик и накладная борода — помощники плохие, да хоть что-то.
Вот все бы разучились колдовать — у нас бы не болела голова.
Ужасно кропотливая работа.

Осенний сумрак колпаком накрыл.
Не мы диктуем правила игры.
Не оберёшься суетной мороки.
Надвинь поглубже чёрный капюшон, тут городок слегка умалишён.
Пошли уже, расскажем по дороге.
Вон, видишь, подозрительный старик. Спроси его открыто, напрямик — начнёт хитрить, увиливать, канючить, искать очки. Проблема не в очках.
На первый взгляд — не выдержит тычка.
А это, брат, вообще тяжёлый случай.

Поскольку город выдумал он сам.
Сначала долго шлялся по лесам, потом решил остепениться, чудик.
Придумал город на краю земли.
Возможно, ему люди помогли.
Ты представляешь, братец, что за люди!
Мы наблюдали, вытирая пот: росли дома, базар, аэропорт, проклюнулись киоски у обочин.
В засаде мы сидели по кустам,
А дворник нас метелкой отхлыстал, придуманной, а неприятно. Очень.

Хвала богам — не допустили драк.
Старик у нас известен как дурак.
У горожан известен как Фонарщик.
Он демиург, точнее, главный босс.
Больных идей тележка и обоз.
У нас для связи есть почтовый ящик.
Будь начеку, прокладывай маршрут.
По свежим сводкам карты улиц врут, трамваи врут. Нужны ориентиры.
Запутанные нынче времена. Фонарщик переехал жить в фонарь.
Теперь фонарь подобие квартиры.

Продавленная койка, стол и стул.
Мы в клубе целиком за красоту, но волшебство опасно как цунами.
Допустим, всякий маленький сурок успеет напридумывать мирок — что делать с миром?
С миром ладно — с нами?
Пока реальность — мрамор и гранит, Фонарщика нам надо устранить. Попозже устраним, не этой ночью.
Сегодня зябко. Ты легко одет.

Забавно — в фонаре живёт мой дед. Вернусь, чайку заварим, похохочем.
Так получилось — с дедом мы родня.
Умеет тоже внешность изменять.
К тому же, старый — председатель клуба,
босс, демиург.
С утра довольно тих.
Придумал город и придумал их —
своих врагов, чтоб не скучать. И клумбы.
По чьей-то воле я несу свой крест.
С каким трудом мне дался переезд, мог умереть, мог заработать грыжу.
Был трижды проклят, трижды и прощён.
Дед города придумает ещё. И переедет, лишь бы не на крышу.

Бери жетон, у нас закрытый клуб.
Драконы в небе, призраки в углу.
Свеча горит, неярко, еле-еле.
Мон шер, добро пожаловать домой, где в полумраке маг, Фонарщик мой, наигрывает сон на укулеле.
Присаживайся. Рядом, не робей.
Зима подарки тащит на горбе: стеклянный шарик, куклы и машинки, печальный рыцарь, парусный корвет.
И будет Рождество, и будет свет.
И будем мы.
И полетят снежинки.

Резная Свирель (с)

Meskerem Mees - 'The Writer’