Она говорила...

Она говорила: "Я море, я море, мама.
Солёная кровь моя, губы мои — кораллы.
Я стану русалкой, чтоб петь морякам о скалах,
и пусть эта песня звучит для волны как "amen".
И значит, несчастье поссорится с моряками.
Я море, я самое глупое море, мама".

А мама, смеясь, отвечала:
"Да нет, ты город.
Глаза твои — окна, распахнутые от ветра.
Но если ты хочешь, мы можем купить креветок,
уснувшую рыбу и можем поехать в горы.
Какое ты всё-таки счастье, какое горе.
Ты город, но кажется, лучший на свете город".

И мама вела в магазин, покупала пикшу, лимон, базилик и ещё непонятных специй.
И мама велела не ныть и тепло одеться.
Вокруг мамы плавали люди, никто не слышал,
как солнечным дождиком море лупило в крышу.
Хранители маяков поднимались выше,
на дно, на глубокое дно опускалось сердце.

Потом загорались фонарики, как брусники, как кислые, но витаминные аскорбинки.
И все отправлялись в кровати и крепко спали. А море стальными барашками закипало.
Над маревной бездной парил треугольный парус,
И чайки кричали пронзительно белым криком.

***
А он говорил: "Я, мама, песок и камни, я древний янтарь или дырка в курином боге.
Внутри — слишком много всего, а меня немного.
Внутри меня — бури, атоллы и осьминоги.
Их можно почувствовать, жаль, что нельзя потрогать,
но я ощущаю их кожей и позвонками.

А мама, шутя, отвечала: "Ты поле, мальчик,
Ты поле, в котором построили мегаполис.
Глаза твои — стрелы, направленные на полюс.
А льдам от пылающих стрел ну какая польза.
Иди-ка ты лучше поешь, накормлю горячим.
Ты поле, бетонное сильное поле, мальчик.

И мама вела в магазин, покупала кеды, красивые кеды, чтоб было удобно бегать.
А где-то касаток выбрасывало на берег.
Рычали бенгальские тигры, качались перья.
Росли абрикос и инжир, алыча и персик.
И юнги кадрили девчонок в смешных беретах.

А ночь командиром полка приводила войско
солдатиков звёздных, плененных, остроконечных.
И эта война не могла продолжаться вечно.
Из трубки пират с попугаем пускал колечки.
Спасительно Эльмы на мачтах палили свечки,
на палубы капая лунным шипящим воском.

***
Двоим суждено было встретиться на вокзале.
Иначе никак, но подробностей я не знаю.
Она — неспокойное море, он — мягкий камень.
Любовь оказалась безудержной, как цунами.
И вряд ли об этом рассказывал кто-то маме.
А может, рассказывал. Я бы не рассказала.

И стала их жизнь разноцветной, как кубик-рубик.
И дали им моря.
"Люблю", — уверяет море.
"Люблю", — шелестит им песок, от приливов мокрый.
"Люблю", — камень тычется в ногу округлой мордой.
"Люблю", — так они говорят, потому что любят.

Резная Свирель (с)

Wake Up Effect · Dan Benson

Герой

Когда заставили выбрать тело, шагая с облака, как с моста, он встал в ту очередь, где висела табличка с надписью "высота". Дверь слева — "полюс", дверь справа — "пристань", чуть дальше — "море", а здесь в толпе стояли лётчики, альпинисты и пять любителей голубей.
Четыре дружных эквилибриста, канатоходец и космонавт.

И было небо большим и чистым, слегка взъерошенным после сна.

Когда заполнил красиво бланки, то даже сам перестал грустить. Сидел в окошке дежурный ангел (обед с тринадцати тридцати). Распределение по квартирам, по семьям, странам и городам. Смотри же, каждая точка мира к твоим услугам, к твоим годам. "Предпочитаете мягкий климат?" "Забрали Ялту, мне очень жаль".

Когда добрался до херувима, то понял, как же он налажал.

Печати, справки (наверно, важной) не оказалось, вот как назло. Толкали в спину пилот, монтажник и шесть похищенных НЛО. Пока доказывал и ругался, пока метался туда-сюда, остался только уборщик снега и плюс сбиватель сосуль и льда. И город, северный хмурый город — тащи тяжелый свинцовый крест.

А как же горы, ну дайте горы? Памир, Карпаты и Эверест.

"Ну извините, лимит исчерпан. Ну может, после, не в этот раз. Возьмите фирменное печенье". А кто-то штурмом берет Кавказ, выходит кто-то в открытый космос.
Освобождая плацдарм весне, он, неудачник, взирая косо, берет лопату и чистит снег. И если вдруг устаёт бороться с зимой, чиновниками, хандрой,

к нему на крышу садится солнце, напоминая, что он — герой.

Резная Свирель (с)

Sting - If You Can't Love Me

Чернее ночи

Город выгнул мостами болезненный позвоночник
и зажёг фонари.
Город светится, словно ёлка.
Я завел себе черную кошку, чернее ночи,
и купил ей ошейник от блох.
Выбирал недолго.
Выбирал, чтобы было не тесно, функционально.
Чтоб застежка была понадежней, но не тугая.
Поломалась, как детская кукла, моя реальность.
Стала сниться мне сказка про кошку, и я пугаюсь.

Я вообще не пугливый,
я в детстве сидел на крыше и, болтая ногами в пространстве, горланил песни.
Но мне снится, как кошка идёт по ковру неслышно, темноту поедая глазами — подгнивший персик.
Меня тянет за ней, но я бабочка в лунном круге, и бежать мне, спешить — да какого дракона ради.
Пол становится зыбким, из стен вырастают руки.
Руки чувствуют кошку, и гладят её, и гладят.
Я готов повторить, что вот это меня пугает.
Стал рассеян и бледен (заметил вчера начальник).
Моя кошка умеет, шутя, говорить с богами.
И, что самое странное, боги ей отвечают.
Треплют мягкую шёрстку и пузо, кладут в лукошко,
на закате приносят креветок и крупных мидий.
Иногда сомневаюсь, что это взаправду кошка.
Ну и ладно, да ну и плевать. Поживём — увидим.
Может, чёрная кошка приставлена вместо стража,
Амулет, талисман, оберег для души и тела.
Эх, тебе рассказал и вдруг понял, что мне не страшно.
Даже радостно мне, и понятно, что надо делать.

Через тысячи лет (извини, смерть не входит в планы)
я на улице встречу прекрасную незнакомку.
И она будет двигаться томно, лениво, плавно.
Платье цвета упавшей звезды, в волосах — заколка.
И прическа, чуть-чуть старомодная и чудная (здесь могу ошибаться, и в принципе не уверен).
В чём я точно уверен — что сразу её узнаю по глазам,
или вон по походке, по крайней мере.
Мы в июне сорвемся на море, где много солнца.
И режим, словно в садике — дрёма, прогулка, полдник.
И однажды, услышав, как звонко она смеётся,
я скажу:
"Но ведь ты была кошкой. Не помнишь? Вспомни".
Но не вспомнит, конечно. Мы выпьем немного граппы.
Ночь свернётся пушистым клубочком на покрывале.
Толстым пледом укрою любимой босые лапы
и открою окно, чтобы боги полюбовались.

Резная Свирель (с)

Маша Ржевская - Когда я стану кошкой

Почему всё так плохо, Марта?

Почему всё так плохо, Марта?
Завтра в городе карнавал.
Они праздновать станут, Марта, день квадратного колеса.
Они ходят, как тени, Марта, и воруют мои слова.
У них тонкие злые руки, у них кукольные глаза.
И они голосуют "за".

Завтра в городе фейерверки, соберётся весёлый люд.
Будут сладости, будут танцы, много слипшихся потных тел.
Чтобы я ни сказал им, Марта, они тотчас же переврут.
И потом распинайся, Марта, что другое сказать хотел
(не касайся запретных тем).

Почему всё так страшно, Марта?
Завтра в городе маскарад.
Ты представь себе только, Марта, они станут рыдать под блюз.
Я сменил распорядок, Марта (чтоб на это сказал Сократ?),
не стреляю сквозь дымоходы и не ем незнакомых блюд
(зато ты говоришь "люблю") .

Марта, ты ведь должна про порох, помнишь, Марта, очнись, балда.
Про луну, про оленя с вишней (а какой потом был компот).
И вернуть бы всё это, Марта, но мы разные города,
и пока дорогой Всевышний не придумал нам телепорт
(но клянётся который год).

Почему всё так глупо, фрау?
Я выращиваю цветы.
Они враз раскупают розы для покойников и невест.
Завтра в городе будет праздник всепрощающей доброты.
Будет здорово, будет славно, но сначала пройдет процесс
(они просят, чтоб я воскрес).

Мне спокойно писать об этом в предрассветные полчаса.
Я всегда был слегка поэтом, самой белой из всех ворон.
Я пишу тебе, фрау Марта. Постарайся мне не писать.
До свиданья.
Садовник Мюллер. Бывший, как говорят, барон.
(и вот тут раздаётся звон).

Резная Свирель (с)

Ночные Снайперы - Секунду назад.