Глава двенадцатая. Чёрные перья

(эпилог)
Где-то там, посреди белоснежных вершин,
где средь скал ледяных не найти ни души,
за туманом, что память способен отнять,
за провалом, чей голод вовек не унять,
возвышается храм, позабытый в веках,
и раздроблен хрусталь потолка.

Каждый год, в октябре, на исходе луны,
поднимаются трупы из чрев ледяных,
выползают наверх, в двери храма стучат;
в мёртвом клёкоте глоток - и злость, и печаль.
И взлетает над куполом рухнувшим тень,
и пикирует вниз в темноте.

И клинками когтей рассекается плоть,
и под клювом трещат черепа, как стекло,
и истлевшие кости по снегу и льду
улетают в провал; и в смердящем аду
пляшут бешено крылья под светом луны
средь молчащих камней ледяных.

...Говорят, звездочёт этот храм возводил.
Говорят, через купол он зорко следил
за мирами, что в чёрной небес пустоте.
Говорят, что туда он мечтал улететь.
Говорят, что все стены - в заметках его...
Но молва остаётся молвой.

Говорят, что потом этот храм опустел.
Говорят, что однажды средь каменных стен
заточили девчонку. За что? Не узнать.
Нити судеб скатали в колтун времена.
Говорят, что девчушку сумели спасти,
лишь какую-то дань заплатив.

Говорят, говорят... От отцов к сыновьям
та легенда течёт, в каждом доме - своя:
нарастают, как мох на распиле бревна,
устремления, судьбы, слова, имена...
И не выведать правды о храме в горах,
что поныне наводит лишь страх.

И кружится гигантская птица в ночи,
и, роняя из клюва добычу, кричит,
и как будто бы голос в том крике людской -
словно ищет кого-то с печалью, тоской...
И спускаются тучи, сгущается тьма,
и над миром бушует зима.

...И закрыты врата - их волшебная вязь
покрывает узором, сто раз повторясь;
и сквозь ночь, и сквозь бурю искрятся слова -
ни ногтям, ни когтям их вовек не сорвать:
«Наслаждайся бессмертием, друга предав!
Знай - тебя не спасут. Никогда.»

Автор: Антон Кушнер

Софія Ротару - Сизокрилий птах