Отмеряющие сезоны

Расковались, оборвались
Златокованны цепочки...
Неужель, Отец, не вспомнишь
О своей любимой дочке?
Солнце вверх летит, что мячик...
Сердцем быстрым холодею...
Ниже, ниже... видны горы...
Тяжелею, тяжелею...
Прорасту теперь травою,
Запою водой нагорной,
И немеркнущее тело
Омрачу землею чёрной.
Вот, дышу, жених, и помню
Про селения благие,
Я, распятая невеста,
А зовут меня – София!

                                    Гностические стихотворения (Отрывок)
                                                   Автор: М. А. Кузмин

Не надо странности искать
И вдаль за ними улетать,
Ведь чудо рядом может быть
И счастье людям подарить.

Было это совсем недавно.

В одной из подмосковных теплиц родился маленький огурчик. Открыв глаза, он увидел, что висит в теплице, где было много таких же маленьких огурчиков, как и он. Огурчик осмотрелся и увидел, что он, как и остальные огурчики, висит на стебельке огуречного растения в теплице. Больше никаких растений в этой теплице не было. Там росли одни огурцы. Часть огурчиков уже появилась на свет, но ещё было очень много цветов и завязей.

Огурчик радостным голосом поздоровался со всеми. Остальные появившиеся на свет маленькие огурчата также приветствовали своего нового соплеменника. А один из маленьких, но уже подросших огурчиков сказал:

- Вот и ещё один наш товарищ появился на свет.

Все молодые огурчики были радостными и довольными и часто разговаривали между собой, рассказывали смешные придуманные истории, пели веселые песенки, как эта:

Я весёлый огуречек,
Я расту как человечек.
Скоро вырасту большим
И пойду гулять один.

И только самый большой и первый появившийся огурец уже совсем как взрослый ворчал на весёлых маленьких огурчат:

- Вот вырастите Вы, сорвут Вас люди, засолят, законсервируют, съедят, в салат покрошат. Чему Вы радуетесь, что растёте? Наоборот, не надо расти. Надо испортиться, заболеть. Тогда люди не съедят Вас, а выкинут.
- И тогда нас съедят свинки или собаки, - весело смеясь, ответил какой -то маленький огурчик.

И все подхватили его смех и начали смеяться и подшучивать над самым большим огурчиком и его ворчанием.

Вот так они и жили, и росли постепенно, набираясь не только зрелости и сочности, но и огуречьего ума. Утром, открывая глаза, наш герой - огуречек видел всё новых и новых своих товарищей, которые появлялись после цветков и завязи. И он радовался каждому новому маленькому огурчику и пел свою, придуманную им, песенку:

На улице солнышко светит,
В теплице тепло, хорошо,
Растём мы на солнышке быстро
И зреем как будто в кино.
   
Каждый день к ним в теплицу заходила большая, по их меркам, женщина, которая их поливала, следила, чтобы они не заболели и не простудились. Она ухаживала за ними и заботилась об огурцах. Если появлялись засохшие листочки, женщина срывала их. Подвязывала ослабшие кустики, подставляла палочки под те кустики, на которых было много тяжёлых огурчиков. Никто так не заботился об огурчиках, как хозяйка теплицы. И всегда, что бы женщина ни делала, она пела:

Милые огурчики мои,
Вы растите, словно лопухи,
Станьте Вы большими, как они.
Буду я тогда Вас всех любить,
В баночки различные солить.
Вы на стол мой сытный попадёте,
И гостей моих Вы там найдёте.
Гости будут кушать и балдеть,
А потом, напившись, песни петь.

Огурчикам очень нравилось, как она пела, ведь они не понимали человеческой речи. Они слушали её зачарованно, забывая обо всём, и каждый огурчик хотел быстрее вырасти, чтобы нежные и тёплые ручки их хозяйки взяли их, сорвали и подержали. От этих мыслей огурчики наливались соком и росли. Они хотели, чтобы их хозяйка взяла каждый огурчик и сделала с ним то, что ей захочется. Огурчики мечтали принести пользу и желали, чтобы хозяйка всегда была ими довольна и радостна. В этот момент они совершенно не думали, что будет с ними дальше. Ведь это их судьба и главное в жизни – помочь своей доброй хозяйке.

Постепенно, день за днем, огурчики становились всё больше и больше. Они уже не были такими уж совсем весёлыми и беспечными. Огурчики повзрослели и вели серьёзные, порой даже философские, беседы. Они обсуждали, как бороться с огуречными паразитами, как этим паразитам давать отпор, какие удобрения лучше подходят для их сорта, и что будет с ними, если переложить или не доложить удобрений. Вот в таких серьёзных беседах проходили дни у старших огурцов. В свои серьёзные беседы молодых и зелёных огурчиков они не допускали. Пусть подрастут да ума наберутся.

Молодые же огурчики продолжали веселиться, балагурить и петь различные песенки. Им казалось, что нет лучше жизни, чем в их родной теплице.

Наш огурчик тоже заметно вырос. Можно сказать, что он не просто вырос, а он был уже самым большим огурцом и всё продолжал расти и расти. Так как он относился к первым огурцам и, соответственно, старшим, то он также принимал активное участие в серьёзных беседах своих друзей. И часто его рассуждения были очень грамотными и взвешенными.

Настало время сбора урожая. Огурчики даже и не заметили, как полностью созрели, и хозяйка каждый день срывала созревшие огурчики и уносила их из теплицы. Что было с ними, никто не интересовался, так как все думали: раз хозяйке так надо, значит, надо. Ведь они все старались помочь и понравиться своей любимой госпоже. Каждый выросший огурчик поворачивался к ней лучшим, наиболее сочным, бочком, чтобы женщина видела, что он уже созрел и рад попасть в её ручки. И как только хозяйка срывала его и держала в своих тёплых руках, то огурчик от радости не просто пел, он сходил с ума от счастья. И обижались те выросшие огурчики, которых хозяйка не трогала и давала им дозревать. Они до конца дня ворчали на всех оставшихся огурцов и мешали им беседовать или веселиться.

А наш огурчик всё продолжал расти, и хозяйка почему -то не срывала его. Он уже был в два раза больше всех остальных зрелых огурцов. Его друзей, с которыми он вначале пел песенки, веселился, а затем вёл серьёзные беседы, уже не было. А те огурчики, которые подрастали и пытались с ним беседовать, были слишком молодыми и глупыми по сравнению с ним. Всё, о чём они говорили, наш огурчик уже давно обсуждал со своими друзьями и знал все результаты бесед. Ему стало скучно с подросшими молодыми огурчиками, и он стал философствовать отдельно от всех и ни с кем не общался. Все оставшиеся огурчики в теплице считали его старым и заносчивым. Они перестали с ним общаться и обращать на него внимание.

А нашему огурчику только это и было надо. Он недоумевал, почему хозяйка его не трогает и даёт расти. Он уже был в три раза длиннее и в два раза шире всех зрелых огурцов. Хозяйка привязала его самого и его растение к палкам в теплице, иначе бы наш огурчик уже давно упал на землю, сломав своё растение. А там, на земле, он бы сгнил, и его отдали бы поросятам или собакам. Он не мог понять, почему хозяйка так ухаживает за ним, но в то же время и не срывает. А может, она выделила его как особого, и ему предстоит самое важное задание среди всех огурцов его теплицы? А может, он невкусный, и хозяйка вообще не хочет его срывать? Наш огурчик совсем не знал уже, что и думать.

А в теплице тем временем собрали всех огурчиков. Наступила осень. Солнышко не так часто светило. А наш огурчик висел один - одинёшенек в теплице. Он был уже таким большим и толстым, что ни один из его приятелей - первых огурцов не узнал бы его. За это время наш огурчик чего только ни передумал.

Но вот однажды в теплицу зашла хозяйка и со словами:

- Вот ты, мой великанчик! - сорвала его и положила в корзинку.

Огурчик был вне себя от радости. Его не забыла хозяйка, и он нужен ей. Огурчик чувствовал теплоту её рук и ощутил те же чувства, что и все огурчики – он был просто на седьмом небе от прикосновения рук хозяйки и чуть не сошёл с ума.

А хозяйка тем временем занесла своего огурца домой, обтерла его тряпкой и положила в большую корзинку вместе с огромным помидором и очень большой капустой. Сама она ушла переодеваться, так как им всем предстояло ехать в город.

Наш огурчик, а, точнее огуречище вежливо поздоровался с помидором и капустой. Помидор презрительно посмотрел на огурец и повернулся к нему спиной, так и не ответив на приветствие. А капусточка сказала:

- Здравствуй, огуречек. Я рада, что хоть с тобой можно поговорить, так как я уже с утра в этой корзинке вот с тем надутым и напыщенным помидором. Но мы с ним даже и парой фраз не перекинулись. Он не считает нас серьёзными овощами. Он только один самый главный овощ. А мы все не овощи, а так себе – еда для людей. Так что не обращай на него внимания.
- Слушай, капусточка, - спросил огуречек, - а ты не скажешь, почему нас тут хозяйка собрала. У меня в теплице всех огурцов уже давно собрали. Я последний остался.
- Не знаю, - честно призналась капуста, - давай полежим и подождём.

На этом они и порешили. Через некоторое время пришла хозяйка, взяла корзину с тремя овощами - гигантами, отнесла её в багажник машины, и они поехали.

В багажнике, кроме корзинки, ничего не было, но было темно и плохо пахло. Огурчик, да и капуста с помидором впервые дышали таким воздухом. И если огурец с капустой немного повздыхали из - за плохого воздуха и затем продолжили свои беседы на разные овощные темы, то помидор всю дорогу ворчал и ругался на всех подряд. Он не привык, чтобы с ним так обращались, и требовал лучшего места для себя. Но на него никто не обращал внимания, так как наш огуречек и капусточка всю дорогу очень оживлённо беседовали.

Через некоторое время машина остановилась, хозяйка открыла багажник, достала корзинку и понесла овощи. К каждому овощу она приделала бумажную бирочку и положила на разные места. Наш огурчик оказался рядом с другими огурцами. Они были все разные. Одни такие же длинные, как и он, но намного тоньше. Другие же, наоборот, были не такие длинные, но очень толстые. Капусточку унесли к капустам, а помидора – к помидорам.

Наш огурчик решил спросить у соседних огурцов:

- Добрый день всем Вам, уважаемые огурцы. Не объясните ли Вы мне, почему мы с Вами здесь лежим, и что с нами будут делать?

Один, самый толстый огурец, ответил за всех:

- Здравствуй. Хоть мы и не любим разговаривать между собой, но я тебе отвечу. Ты, как и все мы, присутствуешь на осенней выставке овощей, которую устраивают люди. Из всех нас будут выбирать самого лучшего огурца, помидора, капусту. Люди будут ходить и рассматривать, измерять, взвешивать всех нас. Потом они обсудят и назовут победителей в каждой категории. Среди огурцов, помидоров и других овощей выберут по три самых лучших. Их хозяев наградят. А нас съедят. Вот и всё. И хватит болтать, лежи и жди.

Огурчик понял, что больше никто с ним не будет разговаривать, лёг и стал ждать. Скоро подошли люди и стали выполнять разные действия со всеми огурцами: одни замеряли, другие - взвешивали, третьи – записывали и так далее. Это они проделывали с каждым огурцом. Потом на некоторое время их оставили в покое, выполняя то же самое с другими овощами.

Через некоторое время объявили результаты, и оказалось, что наш огурчик стал победителем среди всех огурцов. Хозяйку наградили разными призами, в том числе и денежным призом. Она очень была рада и держала свой огурец – молодец, высоко подняв его над головой.

Огурчик тоже был очень рад, и ему осталось только дождаться, когда повезут его домой и съедят, пусть и почётно, как победителя, но съедят. От этих мыслей ему было немного печально.

Скоро хозяйка положила его обратно в корзину. Там уже лежали помидор и капусточка. Наш огурчик поинтересовался у них:

- Как Ваши дела? Какое место заняли Вы на овощной выставке?

Опять ответила только капуста, так как помидор отвернулся от всех и не стал разговаривать:

- Я заняла третье место среди всех разнообразных капуст. Помидор вообще не попал даже в тройку призёров, а ты какое место взял?
- А я – первое, - гордо сказал огурчик.
- Вот это да! - воскликнула капусточка, а помидор только поёжился, - ты у нас молодец. Хозяйка будет очень довольна.

И так они продолжали беседовать всю обратную дорогу.

Когда они приехали, хозяйка выгрузила их из машины и отнесла на кухню. Там они некоторое время лежали и молчали. Каждый ждал, когда его достанут и съедят. Так пролежали они до следующего утра, не разговаривая, молча дожидаясь своей участи.

Рано утром на кухню зашли хозяйка с хозяином. Женщина достала огурец и показала его своему мужу. Рассказала ему про его первое место и награды, которая она получила. Затем показала рукой на капусту, а помидора даже и не заметила. Посмотрев всё, муж сказал хозяйке:

- Дорогая моя, давай помидор мы съедим прямо сейчас, не заслуживает он внимания и хорошего отношения. На следующий год ты вырастишь ещё больше и лучше. Капусточку нам с тобой придётся засолить. Она всё равно иначе испортится и загниёт.

А вот огурчика я предлагаю повесить на стенку вместе с грамотами и наградами. И пусть висит всю осень и зиму. Все, кто к нам будут приходить, будут видеть, какого героя ты вырастила. Они будут завидовать тебе. А весной мы из него достанем семена и попробуем посадить и вырастить сразу несколько таких гигантов.

А кушать его – что, у нас огурцов мало, что ли?

Со словами своего мужа хозяйка согласилась, и они повесили нашего огурца – молодца, победителя, на виду у всех вместе с призами и наградами.

Наш огурчик был очень горд собой, ведь как - никак, а именно его оставили на размножение, а не просто съели. Значит, не зря он рос.
Огурчик видел, как съели заносчивого помидора, засолили капустку. С ней он, правда, успел ещё один раз побеседовать.

Так он провисел до весны. И все люди удивлялись, до каких размеров вырос огурчик. Все восхваляли хозяйку и её мужа, поздравляли с победой. Просили весной дать семечек от их огурца - победителя. Хозяева были не против.

Так и прожил наш герой – огурчик дольше всех огурцов из их теплицы и стал самым известным огурцом во всей деревне.

Вот и вся история. Спасибо Вам за внимание.

Простое счастье у людей
Быть может только от идей.
И даже просто огурец
Дать может счастье для сердец

                                                                                                                                              Сказка про огурца - молодца, победителя
                                                                                                                                                              Автор: Игорь Антипин

Щука

Щука шла из Новогорода. Слава!
Она хвост волокла из Бела - озера. Слава!
Как у щуки чешуйки серебряные. Слава!
Что серебряные, позолоченные, Слава!
Как у щуки спина жемчугом сплетена. Слава!
Как головка у щуки унизанная. Слава!
А на место глаз - дорогой алмаз. Слава!

                                                                                Щука
                                                            Подблюдная русская песня (*)
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Подблюдная русская песня - Подблюдные пе́сни — русские обрядовые песни, исполняемые во время святочных гаданий по жребию, которые в иносказательной форме предвещают будущее каждому участнику. Наиболее широко распространены на Русском Севере (вологод., костром., новгород., твер., владимир.), у русского населения Западной Сибири; зафиксированы также в центральных и южнорусских областях (смолен., москов., калуж., рязан., тул., орлов.).
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(сказка по мотивам легенд и мифов народа ханты)

Давно это было. Тогда люди ещё со зверями и птицами дружно жили, даже язык их понимали. Так давно это было, что даже на снег похожий старик, живущий в вечерней стороне солнца среди нескончаемых болот, не на своём веку  видел. Ему, говорят, сам Але-Ике – Большой старик о том поведал, а он уже и людям рассказал, теперь все знают. Говорят и старуха, похожая на лёд, живущая в утренней стороне солнца тоже историю про прожорливую щуку сказывала. Откуда ей о щуке стало известно – никто не знает, она и сама уже не помнит. В те времена все люди на земле знали о страшном звере – щуке, поедающей и зверей и птиц и людей.

Говорят, что была она такой огромной, что если кто встречал её, то от страху терял рассудок и сам полезал в открытую щучью пасть. Ей же оставалось только проглотить. Бывало, что и лось мог угодить щуке на обед, что уж говорить о птицах или о зайцах, которых ненасытная щука проглатывала прямо целыми выводками.

Стали в стойбищах замечать, что люди пропадают: в одном месте старик ушёл в лес с топором и не вернулся, в другом – женщина пропала. За хворостом ушла, и нет её до сих пор. А тут и вовсе рыбак исчез вместе с обласом (*). Пошли слухи, что из Большого озера по ночам стала выходить на сушу  огромная щука. Вот и начала она охотиться и на людей и на зверей. Всех, кого ни повстречает на своём пути, непременно съест.

        Думали-думали люди, как быть, и решили идти к богатырю – сыну золотого света Ими Хили, живущему посреди большого соснового бора в огромном чуме из ста сорока золотых оленьих шкур, возвышающемся над деревьями – далеко его видать, примета верная. Сам Нум Торум – главный бог народа ханты поставил богатыря, чтобы людей защищал, чтобы учил их охотиться да рыбу ловить. Люди давно уже и охотиться научились и рыбу добывать. Теперь великану не о чем заботиться. Обленился он немножко без работы. Давно никого не видел, давно его никто ни о чём не просит, давно уже никто  не докучает ему.

         Знают люди, что не любит богатырь, когда попусту тревожат. Стали рядиться, кто же пойдёт. Страшно – а вдруг осердится, что зря покоя лишили самого Ими Хили – сына золотого света. С одной стороны – дело-то не пустяшное: люди же пропадают, много зверей щука извела. Скоро охотиться не на кого будет. А с другой стороны если посмотреть, то покажется ли богатырю такие людские неприятности заслуживающими его богатырского внимания.

Трое только решились идти к богатырю: у одного отец пропал, тот, что с топором ушёл в ближайший бор; у другого жена из лесу не вернулась – за хворостом ушла; а третьего взяли с собой – он самолично видел, как лось  в щучью пасть полез.

        Семь дней и семь ночей шли отважные мужчины в сторону полуденного солнца, в тот бор, где жил великан Ими Хили. Ночью зажигали  яркие факела из смолья. Все знали, что щука света боится, и не посмеет приблизиться к человеку с огненным факелом  в руках.

        А вот и чум над деревьями возвышается, а над ним дым поднимается клубами до самого неба. Заходят в чум великана мужчины, кланяются низко.

- Зачем пришли ко мне? – спрашивает Ими Хили. А голос такой зычный, что задрожало всё, даже огромные медные чаны зазвенели.
- Щука  большая - пребольшая ходит по ночам в нашем лесу. Людей много погубила, - говорит один, – мою жену кровожадная проглотила.
- Моего отца хищница съела вместе с топором. Внуки плачут – деда лишились…, - подхватил другой.
- Может вы духов вашей земли потревожили, может, не почитаете их?  Вот и забрал  людей лесной дух Кар-Ики, - говорит великан.
- Духов леса и воды мы почитаем, и недавно лучшего оленя белого в жертву принесли, песни им пели, пляски плясали.  Не за что на нас гневаться духам земли, - говорит один.
- Мы почитаем землю свою, ничего не делаем такого, чтобы вызвать гнев её, - подтверждает  другой.
- Кто видел щуку прожорливую?  Есть ли свидетели её бесчинств, и кто подтвердить может, что щука такая большая и всесильная людей забирает, зверей изводит?

Тут наступила очередь третьего мужчины.

- Я видел, как большой лось с огромными, как дерево, рогами остановился, будто завороженный, а перед ним, как пещера большая разверзлась щучья пасть. Я даже лук опустил, не стал стрелять лося.  А он послушно шагнул в пасть её и там скрылся. Мне повезло, что  я в стороне стоял, что не выдал себя выстрелом. Не заметила меня щука, да и, видимо насытилась она таким большим лосем.

        Задумался великан – сын золотого света. Слышал он про щуку, но ему казалось, что люди выдумали эту историю, что это Кар-Ики – лесной дух забирает мужчин и женщин за грехи ими вершимые; но рассказ отважного охотника убедил великана в том, что это именно щука наводит на них такой ужас.

- Помоги, добрый и справедливый Ими Хили, - услышал он просьбу посланцев  стойбища, - помоги избавиться от страшного зверя – этой прожорливой щуки.

        Долго молчал великан. Думал, как помочь людям. Понимал, что может не хватить ему силы богатырской, чтобы справиться с таким ненасытным чудовищем.

- Даже мои собаки бессильны перед силой такой щуки: не обучены они охоте на такого зверя. Раскроет щука пасть,  они и полезут ей в глотку послушно. Нет у них силы против щучьего глаза, - пророкотал Ими Хили.
- Так сила щуки в глазах её? – спрашивает один.
- Так вот почему звери и люди каменеют перед этим чудовищем, - удивляется другой.
- Вот почему они сами полезают в ее пасть, - испуганно удивляется третий.
- Да, сила щуки в её жгучих глазах. Они свет - огонь душу изводящий излучают. Тут без шамана не обойтись, тут знать нужно, чего щука боится, в чём слабость её. Ждите меня в чуме, чаю попейте, мяса оленьего отведайте, а я к шаману пойду, совет его нужен, - сказал великан. Одел малицу (**) бобровую, сшитую из семидесяти бобровых шкур, и вышел.

        Только через семь дней услышали мужчины шаги великана. Зашёл он в чум, сел на свой огромный стул, ножки у которого были толщиной с толстый кедр. Налил себе семи ведёрную кружку чая.

- У шамана был, пророкотал великан, - вот, что он сказал: боится щука света дневного. От солнечного света силу свою теряет. Велел большую яму вырыть в светлом бору, чтобы свет в неё проникал, а приманкой будут семь лучших оленей – по одному с каждого стада.
- Не жалко нам оленей, не боимся мы труда: выкопаем яму такую, чтобы не смогла щука вылезти из неё.

        Семь дней копали яму. Даже дети помогали, так хотелось ненасытную щуку изловить, чтобы страх ушёл, чтобы не пропадали люди, чтобы не переводились звери в лесу. Великан Ими Хили тоже в помощь пришёл с лопатой своей богатырской. Без него не справиться бы с такой работой.

С лесными зверями, птицами сговорились, чтобы никто семь дней и ночей не выходил в лес из своих лежбищ, гнёзд и нор.

- Пусть изголодается щука тогда и попадётся на приманку, - так сказал шаман великану Ими Хили, так передавали  друг другу люди; так и зверям и птицам растолковали на их зверином и птичьем языке люди, которые ещё не забыли язык зверей и птиц.

        И вот на седьмой день прилетел ворон в стойбище и сообщил весть добрую – попалась щука в яму. Как ни  старалась  вылезти, а не получается: края песчаные осыпаются и никак не может она подняться к краю глубокой ямы. Наступило утро, взошло солнце. Стали лучи его проникать в яму, ослепили они щуку, и лишилась она сил своих колдовских.

Начали люди тащить её наверх, но никак поднять не могут, такая она была огромная. Слух и до великана дошёл, что попалась щука. Ворон весть принёс, и рассказал, что люди вытащить её не могут, помощи просят.

         Помог великан достать щуку из глубокой ямы. Тут и шаман прибыл на своей лодке. Велел щучью голову сварить. Не оказалось на стойбище казана достаточно большого, чтобы щучья голова туда поместилась. Снова помощь доброго великана Ими Хили понадобилась: притащил он свой огромный медный казан. Как раз голова хищной щуки поместилась. Много больших деревьев ушло на то, чтобы достаточно жаркий костер развести, чтобы такой большой казан на него водрузить, да чтобы закипело такое большое количество воды. Через семь дней сварилась щучья голова.

Стали  голову разбирать. Достаёт большую кость шаман и говорит:

- Это лосиная нога, – и все видят лосиную ногу.

        Вдруг начинает она покрываться шерстью, а потом и вовсе в лося превращается. Лось встряхнул рогами и умчался в лес.

- А это женщина с охапкой дров, - говорит, как будто заклинает шаман.

        И вдруг чудесным образом оживает недавно потерявшаяся женщина. И муж обнимает её и радуется.

- Но ведь эта кость и на мужчину с топором похожа, - лукаво подмигивает шаман. И таких косточек в голове щуки - две.

        Как только он так сказал,  кость в тот же миг ожила и превратилась в мужчину с топором. И внуки узнали в нём своего дедушку. Обступили его, радостно кричат:

- Дедушка, дедушка!
- А вот и облас, а в нём человек - рыбак сидит, - показывает всем шаман ещё одну косточку.

    Чудесным образом облас превращается в настоящий  рыбацкий челн, а в нём  пропавший рыбак сидит.

- Это муж мой, - узнала молодая женщина, и громко засмеялась, впервые с тех пор, как пропал её муж - рыбак.
- А это глухарь, - хотел показать косточку шаман, но не успели люди даже разглядеть её, как вдруг прямо с руки взлетел один глухарь, потом другой.

        И стали веселиться люди стойбища. А как не веселиться, если теперь нет в  лесу такого страшного зверя. А ещё больше радовались  от того,  что сам верховный бог Нум Торум повелел отныне щукам жить только в воде, и не ходить по лесам, не пугать людей, зверей и птиц. Шаман об этом поведал – ему слово божье доступно.

Глоссарий:

Але-Ике – Большой старик, почитаемый народом ханты, который помогает людям, у него ханты спрашивают совета.
Нум Торум – верховное божество, бог.
Ими Хили –  сын золотого света, Торум поставил его  помогать людям.
Облас – деревянная лодка  долбленка из цельного дерева.
Кар-Ики – злой дух леса, который может наказать тех, кто не почитает духов земли.

                                                                                                                                                                                                             Щука
                                                                                                                                                                                      Автор: Валерий Михайловский
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) А тут и вовсе рыбак исчез вместе с обласом - Облас — это сибирская гребная лодка - долблёнка, используемая коренным (южные селькупы, ханты, манси, кеты) и старожильческим русским населением Западной и Средней Сибири на таёжных реках. Облас изготавливается без киля. Его внутреннюю часть выбирают или прожигают. Лодка изготавливается из крупных кусков дерева (кедр, осина, тополь-осокорь), смолится (заливается гудроном) длиной до 4 и более метров.

(**) Одел малицу  бобровую, сшитую из семидесяти бобровых шкур - МАЛИЦА (ненецкое – мальця), мужская плечевая одежда у оленеводческих народов европ. и зап.-сибирской тундры (ненцы, сев. группы коми, хантов, манси и русских) – глухая рубаха длиной ниже колен. У коми М. носили также женщины. Шьётся из 2 -ух цельных оленьих шкур (т. н. приуральский тип) мехом внутрь; иногда с боков вшиваются ещё 2 небольшие шкуры, подол надставляют широкой полосой меха.

В золотом бархате августа

Всё крепче брак с годами, как вино,
Мы короб запечатаем надёжно,
Чтоб через годы распечатать вновь
Могли вы те слова, в которых сложно
⠀
Не разглядеть всю силу той любви,
Что светится в глазах у вас сегодня
И много счастья принесёт двоим.
Пусть этот короб будет ежегодно
⠀
Напоминать, как ценен ваш союз.
Пусть сладок, как игристое, он будет,
Пусть крепостью напомнит крепость уз,
Соединивших две дороги судеб.
⠀
Открыв вино и выпив по глотку,
Вы вспомните то самое мгновение,
Когда подобно яркому цветку
Любовь в сердцах вам стала откровением.

                                                   Стихотворение к винной церемонии
                                                          Автор: Татьяны Агаповой

Эта история произошла вдали от городов и сёл, в большом тёмном и дремучем лесу. «Что за история?» — спросите вы. Я хочу рассказать вам о свадьбе соек...

Сойка Захарий решил жениться на очаровательной сойке Кетеване, славившейся не только своей красотой, но и необыкновенным лукавством.

Венчал молодых почтенный старец сойка Фома. Он старательно возвёл очи горе и возгласил:

«Благослови, господи, новобрачных, внуши им взаимную любовь и верность! И да размножатся они, яко рыба в воде и звёзды в небе! Да хранится в неизменной чистоте ложе раба твоего Захария и рабы твоей Кетеваны. Аминь!»

И сказавши это, он возложил на головы молодых великолепные венцы, сплетённые из полевых цветов.

«Аминь! Аминь!» — послышались отовсюду возгласы. Это закричали званые гости: сойки, щеглы, чибисы, зяблики, краснозобики, куропатки, ореховки, зиньки, чижи, дятлы, горлинки, голуби и многие другие.

Гостей собралось такое великое множество, что ступить было некуда.

Для свадебного пира выбрали чудесное место: лесную поляну, густо заросшую травой и усеянную всевозможными цветами. Огромные деревья защищали её со всех сторон. Цветы тоже были настроены радостно: они были гостями на этой свадьбе. Тут же пробивался из - под земли холодный прозрачный родник.

Длинный стол был уставлен разнообразными яствами и фруктами. К столу были поданы тысячи различных червячков и мошек и семена всевозможных трав...

Молодых усадили на тахту, засыпанную цветами, уселись и гости, и начался великий пир.

Еды и питья было в избытке.

Вина лились разные, а кахетинское, рубиновое, лилось рекой.

Все выпили за здоровье молодых, щедро одарив их подарками. Дятел, примостившийся неподалеку, у дупла сгнившего пня, громко затянул «Мравалжамиер» (*).

— Эй ты, крикун! Что же ты вина не пьёшь? Разве это дело?! А ну, выпей! — закричали в один голос все птицы.
— Постойте, друзья, погодите одну минутку, благослови вас господи. Я тут одну жирную гусеницу нашёл — дайте мне её выколупнуть, а там поите меня вином, сколько вашей душе будет угодно! — отвечал дятел, принимаясь старательно колупать гнилушку.
— А ну, посмотрим, чего ты стоишь! — закричали опять птицы. — Смотри, не промахнись, не сумеешь её вытащить, пропадёт твоя головушка — голодом тебя заморим, так и знай!

Дятел довольно долго долбил гнилушку клювом и постукивал по ней лапками. Наконец его старания увенчались успехом: он вытащил длинного червяка, напоминавшего сброшенную змеиную шкурку, и поднёс его в клюве молодым.

— Да здравствуют новобрачные! — закричал дятел громко. — Слава всей честной компании! Ура!
— Да здравствуют, да здравствуют все! Ура! Молодчина дятел! Ни себя, ни нас не посрамил! — кричали птицы.

Тамада поднял тост за «доброго молодца» — дятел своей отвагой и ловкостью вполне заслужил его — и передал ему турий рог, наполненный вином. Дятел не переводя дыхания осушил его и бросил обратно тамаде.

А тамадою был всё тот же старец Фома.

— Что ж это — хлеб едят, вино пьют, а песен не поют! — крикнул вдруг ворон и своим прекрасным голосом грянул застольную. Ему стали вторить остальные, и песня загремела с такой силой, что содрогнулись леса и горы.

Цветы покатывались со смеху.

Неподалёку в своей норке жил мышонок. Свадебный шум и крики нарушили его покой, и он выглянул наружу. Долго смотрел он на птичий пир и веселье, на жирные, вкусные и обильные угощения и глотал голодную слюну. Долго он крепился и наконец не выдержал:

«Будь что будет», — сказал он сам себе, подбежал поближе и скок! — очутился прямо перед молодыми на большой вазе с орехами.

— За вновь прибывшего! Да здравствует вновь прибывший Пискун! — приветствовал его птичий хор. — Молодец, что пришёл к нам, порадовал нас, дружище! — кричали подгулявшие гости.
— Будьте здоровы, будьте счастливы, дорогие! Пусть не иссякают веселье и добрые дела в вашем доме, да благословит вас господь! — попискивал мышонок, с усердием вгрызаясь в самый большой орех.
—  А ну, поднесите вина Пискуну! Вина! — воскликнул тамада. — Ему надо побольше выпить, чтобы догнать нас!
— Милые мои, ведь не пью я! Вот орехи — это да! Орехи для меня дороже света дневного! Вы продолжайте веселиться, а я пока орешками займусь, в обиде не останусь!
— Что ты сказал? «Не пью?» Это что за ответ? На, выпей, не то на голову все тебе выльем! — угрожающе проговорил тамада, передавая дятлу рог с вином. Тот, почтительно приняв из рук тамады рог, подсел к мышонку.
— Выпей, дружок! Ведь сегодня у нас свадьба, а не что - нибудь! А где это слыхано, чтобы на свадьбе грызть орешки! Осуши этот рог, а там грызи, сколько душе твоей будет угодно! — упрашивал дятел, настойчиво протягивая Пискуну рог.
— Не могу, братец, отстань ты от меня! Не умею, и все тут! — отказывался мышонок, отворачиваясь от вина.
— Лейте, лейте ему прямо на голову! Пусть не упрямится, — распалился тамада. — Неужели ты, невежа, не выпьешь даже за здоровье молодых?!
— В жизни я вина не пил, люди добрые, а вы хотите меня сразу приучить! Как же это можно, что за каприз такой? Вы ведь народ порядочный, солидный!.. Вот лучше за здоровье молодых я съем один желудь.
— Влейте в него! Насильно влейте в этого разбойника! Зачем он приплёлся сюда, если не умеет пить! Лейте ему прямо в глотку! — уже хором кричали птицы.

Дятел ухватил Пискуна одной рукой за шиворот, а другой стал лить вино из полного рога прямо ему в рот.

— Будь твоя воля, ты бы, конечно, не выпил, сударь, а здесь слово тамады — закон! Посмотри, сколько здесь народу — и все пьют, один только ты такой упрямый нашёлся! Смелей! Смелей! Грех отказываться от такого добра, оно на пользу идёт, как материнское молоко!

                                                                                                                                                                                                  Свадьба соек (Отрывок)
                                                                                                                                                                                                  Автор: Важа ПШАВЕЛА
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) громко затянул «Мравалжамиер» - «Мравалжамиер» — это грузинское слово, которое в переводе означает «многие лета». Так же это название национальной песни, исполняемой грузинским многоголосием на Новый год и свадьбах. В этой песне грузины обращаются к Богу и просят у него долгих лет для всех мужчин, кто собрался за столом, и благословения во всех делах.

Сказка  - Ложь ..  про Блоху и других Н.

Жил старик со своею старухою,
лет пятьдесяти (примечание).
И любил он её до безумия,
несмотря на года,
отчаянно.
А иначе б не шёл так безропотно
к рыбке золотой,
с пожеланьями,
И не возвращался потом домой,
прямо как агнец на заклание.
Сразу попросил бы себе избу
и жену молодую, красивую,
Да ещё,
чтоб его новый дом стоял
по ту сторону моря синего...

                                 Сказка ложь, да в ней намёк... (Избранное)
                                                 Автор: Оксана Герман

Motto: Viribus unitis res parvae… dilabuntur! (1)

Жила-была Блоха. И была она легкомысленна. По крайней мере, так аттестовали её другие кусательные насекомые. В том числе и свои сёстры - блохи:

— Легкомысленная блоха! Беспринципная блоха!

А Иван Иванович Клоп добавлял басом из щели:

— Жаль мне Блоху. Пропадёт Блоха ни за понюх табаки. Жаль. И талант ей кусательный отпущен от природы, и прыткость изрядная: на сто корпусов выше самой себя скачет. И по белому свету Блоха попрыгала: образованная! Видывала людей всякой кожи и крови, — а вот глубины мысли, да традиций, да принципов ей Бог не дал.

Кусательные насекомые почтительно выслушивали умные речи Клопа, а наиболее юные и любознательные вопрошали:

— Иван Иванович! Какие, собственно, суть блошиные традиции, и чем эта недостойная Блоха им изменяет?

Иван Иванович отвечал:

— В том, судари мои, заключается легкомыслие её и недостойность, что куслива-то она весьма, да не по расписанию кусает. А насекомое солидное должно кусаться с основательностью, соблюдая строгую верность программе.
— А что такое программа, Иван Иванович? — любопытствовали насекомые. Он объяснял:
— Программа, друзья, есть слово иностранное, и значит оно по-русски — умеренность и аккуратность. Золотые, сударики мои, качества! Кто ими проникнут и напитан, тот, можно сказать, всю книгу жизни насквозь постиг и весь век до конца дней своих безбедно в родимой щели прожуирует.
— А вы, Иван Иванович, вы? Вы умеренны и аккуратны?
— Я? Господи Ты Боже мой! Да как же мне умеренным и аккуратным не быть, коли я всю молодость свою у самого Алексея Степановича Молчалина (2) в турецком диване прожил? Хе-хе-хе! Лиза, горничная, меня из кухни — вот этакого — на лифчике занесла, да в амурных попыхах на диване и оставила. Почтенный человек был Алексей Степанович, муж совета, добродетельный. Сосёшь, бывало, кровь из него, так и чувствуешь, как в тебя программа переливается. Мудрый-с!
— Но ведь вы-то, Иван Иванович, всё-таки, либерал?
— Либерал-с. А на счёт чужой кожи даже большой либерал. Да ведь что же? Либерализм, сударики, не грех, а грешны лишь неумелые проявления либерализма. А ежели кто, как я, от самого Алексея Степановича программу всосал, так тому и либерализм — сполагоря. Даже в пользу! Потому — такой клоп ко всем оборотам жизни заранее приуготовлен. Знает, когда слиберальничать, знает, когда начальству угодить. А вот Блоха-с в молчалинском диване не жила, — оттого она принципов к жизни и не имеет.
— Ещё бы! — хором хохочут кусательные насекомые. — Откуда ей, шельме, принципов набраться? Всю жизнь по актёрикам, да по танцоркам прыгала. Известно, какой это народ. Самый легкомысленный народ!
— Легкомысленный и беспринципный!
— Беспринципный и легкомысленный!

Другой Клоп скрипит, — Пётр Иванович — из другой щели:

— Из-за её беспринципной неосторожности и мы все рискуем в ответ попасть, под персидский порошок этот… фи! для клопа с возвышенными чувствами — abominable! (3) .. Я понимаю: кусать. Я сам кусака, это наше назначение — кусать, мы, nous autres punaises (4), не можем не кусать. Но — знайте же меру, mes chers! (5) Уши выше лба не растут. Кусай, но кусай по чину!
— Золотые ваши слова, Пётр Иванович! — восторгались насекомые, а Иван Иванович из молчалинского дивана одобрительно откликался.
— Верно-с. Кусать кусайся, а табели о рангах забывать не моги. Вот, скажем к примеру, живём мы с вами теперича на куфне у господ Звездинцевых и Бога за своё благодушество хвалим. Так уж я и знаю свой термин: в господскую спальню не ползу. Потому имею соображение. Коль скоро я, заползши в перину к господину Звездинцеву, растерзаю его плоть, явится это ощущение для господина Звездинцева новым, непривычным, неожиданным. И, — от новости, пробудясь, — может господин Звездинцев меня, в испуге, прихлопнуть ладонью, и останется от меня мокренько. А если господин Звездинцев меня не прихлопнет на месте, то завтра по утру, пия кофей, всё же непременно скажет своей супруге: — Душенька! в прошедшую ночь что-то ползучее меня пренеприятно кусало. Должно быть, у нас клопы развелись. Распорядись, чтобы люди хорошенько вытрясли перину и посыпали её персидским порошком. Стало быть, помимо меры, лично против меня, клопа Ивана Ивановича, направленной, получится ещё мера общая, преследующая цель истребления всего клоповьего рода, чрез персидский порошок. Так ли я говорю, или не так-с?

Насекомые безмолвно, но восторженно лапкоплескали. Иван Иванович Клоп самодовольно продолжал:

— Вот почему я, жалея себя и весь клоповий род, никогда не кусаю ни господ Звездинцевых, ни барченка Вово, ни барышню Бетси, ни родню их, ни гостей их, ни даже камердинера Фёдора Ивановича, горничную Таню и франта - лакея Григория, хотя у них и кожа тонкая, и кровь вкуснее, наигранная от сладкой пищи. Но демократически выжидаю, покуда уснут кухарка Лукерья или друг её, Старый Повар, и тогда, спустясь на них из щели, кусаю и сосу в полное удовольствие. Это и питательно, и вкусно, и безопасно. Потому что кухарка Лукерья и Старый Повар — люди простые, едят пряники неписанные. Они привыкли служить пищею клопу, они почти готовы видеть своё провиденциальное назначение в том, чтобы клоп их ел. Вот-с. Оттого я, Иван Иванович Клоп, и живу, сыт, жирен и благополучен, что знаю, кого позволительно кусать-с и когда кусать-с. А Блоха… Нет, она себе шею сломит! Высоко прыгает Блоха! Легкомысленна Блоха! Легкомысленна и беспринципна!

И вторил хор:

— Легкомысленна! дерзка! беспринципна!
— И себя погубит, и других под персидский порошок подведёт!

Иногда Блоху приводило в ярость тупое лицемерие её кусательных коллег, и, в мстительном негодовании она бросалась на кого либо из насекомых - Молчалиных и закусывала его на смерть. Тогда прочие бежали, кто куда горазд, но, удирая, не забывали кричать друг другу:

— Вы видели? Она уже бросается на своих! Ну, не правду ли мы говорили, что у неё нет никаких принципов?

А пальцы надвигались…

— Да, помогите же мне, чёрт вас возьми! — в бешенстве говорила Блоха кусательным насекомым. — Ведь свои же мы, наконец! В одной каторге-то маемся!

Но они отвечали:

— То есть, как вам сказать? Конечно… хотя… впрочем… однако… мы, собственно, никогда не были одного лагеря. А затем, видите ли, ведь вы, говоря правду, сами виноваты. Такая беспринципная неосторожность… Нет! Нет! Будь, что будет! Мы умываем лапки и утираем щупальца. Ибо, если мы примем вашу сторону против пальцев, то боимся, не посыпали бы нас всех персидским порошком.

И увидала Блоха, что стоит она на белом свете одним-одна, одна - одинёшенька, и осенил её дух отчаяния. И выпрямилась Блоха, и возопила она во весь свой блошиный голос:

— Коли так, погибни, душа моя, с филистимлянами! (6)

И сама бросившись прямо на грозные пальцы, принялась кусать и язвить их, так что пальцы завизжали, покраснели, распухли, болезненно щёлкая дружка о дружку верхними суставами. А Блоха неистовствовала и, гордая своим предсмертным азартом, воображала, что она — Самсон (7).

Но то продолжалось лишь одно мгновение. В следующее — Блоха, как маковая росинка, чернела в карающей руке между перстами большим и указательным…

— Умираю за свободу кусаться! — успела слабо пискнуть она. Презрительный смех кусательных насекомых был ей ответом.

Ноготь щёлкнул. От Блохи осталось маленькое коричневое пятнышко. Это был её единственный некролог. Но между кусательными насекомыми о ней до сих пор рассказывают сказки детям, заключая их полезным нравоучением:

— Вот, что значат легкомыслие и беспринципность!

Дети ужасаются и научаются быть принципиальными и глубокомысленными.

Но персидским порошком всех их, всё-таки, время от времени посыпают. И тогда они дохнут коллективно. И в коллективном издыхании находят нравственное удовлетворение.

                                                                                                            Сказка о легкомысленной блохе и её житейских огорчениях
                                                                                                                                              Автор: Амфитеатров
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(1) Motto: Viribus unitis res parvae… dilabuntur! (лат.) - Девиз: объединив усилия, маленькие объекты распадаются на части...

(2) у самого Алексея Степановича Молчалина в турецком диване прожил -   Алексей Степанович Молчалин — один из главных героев стихотворной комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», секретарь Фамусова, коллежский асессор. Молчалин — человек, поднявшийся из низов (Фамусов называет его «безродным»). По характеру — приспособленец, таким его воспитывал отец. Молчалин кажется застенчивым и несмелым, почтительным и послушным. Он, как отзывается о нём острослов Чацкий, «услужлив, скромненький», «на цыпочках», «не богат словами». Молчалин имеет скрытую от других глаз цель, к которой идёт медленно, но верно, — занять своё место в верхушке общества. Ради достижения этой цели он готов отказываться от развлечений, свойственных молодости, притворяться. Имя Молчалина стало нарицательным, обозначающим льстецов, подхалимов, послушных исполнителей всех распоряжений руководства, скрывающих своё собственное мнение.

(3) для клопа с возвышенными чувствами — abominable! -  Abominable(фр.) - Мерзость!

(4)  кусать, мы, nous autres punaises - nous autres punaises (фр.) - мы, другие клопы

(5) Но — знайте же меру, mes chers! - mes chers (фр.) - мои дорогие

(6) Коли так, погибни, душа моя, с филистимлянами! - Филистимляне — древний народ, живший на восточном побережье Средиземного моря. В конце 2-го тысячелетия до н. э. они были частью коалиции народов моря. После распада коалиции поселились на побережье области, которая по наименованию народа получила название Палестина. Пять городов, в которых они расселились, образовали религиозно - политический союз вокруг культа бога Дагона. В 12 веке до н. э. филистимляне начали активную экспансию, фактически установив гегемонию над всей Палестиной. В конце 7 века до н. э. они оказались в зависимости от Вавилонии. Значительная часть филистимлян была переселена в Месопотамию, в результате чего они как народ исчезли, слившись с окружающим населением.

(7) и, гордая своим предсмертным азартом, воображала, что она — Самсон -  Самсон - Самсон — ветхозаветный судья - герой, прославившийся своими подвигами в борьбе с филистимлянами. Подвиги Самсона описаны в библейской Книге Судей (главы 13 – 16). Он происходил из колена Дана, наиболее страдавшего от порабощения филистимлянами. Сын Маноаха и его жены. Самсон вырос среди рабского унижения своего народа и решил отомстить поработителям, чего и достиг, совершив множество избиений филистимлян. Будучи посвящён Богу в качестве назорея (*), он носил длинные волосы (в семи косах), служившие источником его необычайного могущества.

(*) Будучи посвящён Богу в качестве назорея - Назорей - Назорей (отделенный или посвящённый) — название человека (мужчины или женщины), который дал Богу обет не пить вина или крепких напитков, не есть виноградных ягод и вообще пищи, приготовленной из плодов виноградной лозы, и во время обета не стричь волос. По закону назорей должен был считать себя посвящённым Господу и тщательно следить, чтобы не прикасаться к мёртвому телу. Некоторые были назореями от чрева матери, то есть посвящёнными ещё до рождения, как, например, Самсон, Самуил и Иоанн Креститель.