Пусть ночные видения одарят вас истинным вдохновением!
Мирных вам снов, дорогие!

Скифский воин без имени
Под дождём ледяным,
Я за прялкою времени
Пряду твои сны.

Я горами отравлена,
Я одна здесь в горах.
Спят дольмены хрустальные,
Спит в чернике курган.

Слышу зов твой обугленный,
И хочу, и боюсь.
Дай лица тёмно-смуглого,
Лат помятых коснусь.

Из окошка гостиницы
Вижу камни и пруд.
Ты зовёшь опрокинуться
В временную дыру.

Я к Самхейну готовилась,
Убежала от всех…
Чей, скажи, о, ночной мой гость,
На плаще твоём мех?

Дождь раскрыл нам все козыри,
Выдал друг другу нас.
Рыжая лента осени
Оцепила Кавказ.

Мрачных хор наваждение?
Или страждущий дух?
Я за прялкою времени
Сны для тебя пряду.

Ты язык мой не выучил,
Твоего – не понять.
Зов твой – шорох дождя в ночи,
Шелесты октября.

Как в горячем сражении,-
Да мечом – по лицу.
А супруга неверная –
С младшим братом – к венцу.

Мы похожи,- ты спутал нас,
Только я – не она.
Видишь как всё запутано
После долгого сна.

Морок мой, полюби меня,
Посвяти мне печаль…
Скифский воин без имени,-
Волосы по плечам.

Я – колдунья Затмения,
Дочь и жертва луны.
Древней брешью во времени
Забрела в твои сны.

Полюби меня, призрак мой,
Я одна здесь в горах.
Я лицо твоё видела
Каждый год в зеркалах.

Мои куклы и мандалы,
Руны в тёмной воде,-
Всё гадало и ладило
Мне дорогу к тебе.

Собрала чёрный вереск я,
Закрутила венок,
Волчью ягоду терпкую
Вдела вместо серёг…

Что, невеста – не нравится?
Помни: я – не она!
Я боюсь тебя, скифский царь,
И алкаю обнять.

Древний воин без имени
Под дождём ледяным,
Я за прялкою времени
Выпрядаю нам сны:

Звёзды, тускло блестящие,
Алый, с ветром, рассвет,
Ласки, кровь леденящие,
Да на мокрой листве…

Юлия Чернышёва

Elven Dreams - The First Era - Arn Andersson

Позвольте тихой радости проникнуть в душу.
Волшебных снов, дорогие!

Цикорий ещё не отцвёл, но уже пахнет дымом в низинах,
Стареющий август медовым исходит вином...
Где тихие дни, напоённые ласковым дымом,
Рябиновой горечью, терпкой тягучей виной...

Где сочные яблоки с щедрых деревьев из сада,
Прохладная мята в распадках у княжьих холмов,
Осенневолосая дева с узорным колчаном,
И диких гусей опаляющий крик ножевой…

Леса дышат прелью грибною, холодной брусникой,
Терновый король всё печальнее с каждой зарёй:
Он Деву Осеннюю звал, но гусиные крики
Её увели за собой в Радогощ, золотой.

Его поцелуи ей только лицо обжигали,
И плащ запахнув, она молча за стаей ушла…
А где-то цикорий последней лазурью пылает,
И дева другая венок прячет в бабушкин ларь.

Сквозь утренний дождь - запах дыма с чужих огородов,
Обрядовой каши священный густой аромат,
В овинах молотят снопы, помолясь Огнебогу,
И рыжие гроздья рябин над плетнями горят.

Там в жатвенном пышном венке кто-то бродит у леса,
Здесь в срубе у зеркала девка подводит уста,
Кончается песнями длинными зоревник-месяц,
И гуси уносят Осеннюю Деву в закат.

Горят мои губы, король, у ворот Таусеня,
Ни клетчатый плед не спасает, ни сказки, ни дождь…
Я в косы свои заплету листья дуба и перья,
Я стану твоей Девой Осени в счётную ночь.

Пускай, о, пускай её гуси уносят на крыльях,
Я губы рябиной подкрашу и шаль повяжу…
Как много ещё нам отмерено дней этих дымных,
Всё дальше, всё глубже: к снегам, к Коляде, к рубежу!

Пока же цикорий горит у стопы пилигрима,
Туман поднимается с рек в кувшинах серебра...
Горьки как миндаль ароматы осеннего дыма,
И сладостен стук молотилок на гумнах с утра.

Волшебный лён

Ori and the Blind Forest OST - 09 - The Spirit Tree (feat. Aeralie Brighton)

Bellum in Asia

I
Сны на Востоке

Дико пахнет от кожаных наручей маслом жасмина, горько-пряной смолой и сражений проигранных дымом. Ты стоишь на холме, как в зените жестокое солнце, и с лицом ледяным от врагов принимаешь посольство.
Я молю о дожде третьи сутки, Марцелл, пусть он смоет эту кровь, эту грязь, страсть распалившие смолы, мы сойдём здесь с ума от сражений, шелков и бальзамов, как была бы желанна сейчас молодая гроза нам! Голова закружилась: везде майоран и корица, я сижу над флаконами, свитками Диоскорида*, господин, господин, силы кончились, бледная слабость паутиной опутала члены, как облачный ладан, и не надо ни злата, ни славы, ни вин италийских, только чтобы проклятое солнце хоть день не палило, только сон, только обморок, только туман с океана, никаких, никаких, господин, не осталось желаний, это бедное тело, тебя умоляю, - не трогай, - путы сна оказались сильнее пут страсти жестокой.

II
Рубины и гранаты

Я - подарок легату, сквозь весь меня лагерь солдаты. умащённую щедро, к палатке ведут в красном платье. У него говорят много ценных в шкатулках каменьев, цвета пепла глаза и, как мёд золотые колени. У меня - только голос мой птичий, да флейта двойная, кольца светлых волос и томящее имя - Даная. Подвели. Мрамор плеч из под алого шёлка, браслеты... Так глаза опустив, пред тобой я стояла тем летом.
Ты шкатулку открыл и колье достаёшь из гранатов, отвернувшись, смотрю я куда-то сквозь полог палатки,
- Эй, рабыня, смотри на меня!- кисти в наручах чёрных, гроздь гранатовых бус и вдруг жаркая мысль: «нареченный».
Я пыталась бежать. Первый раз ты догнал меня быстро, и помчались назад на коне мы стремительной рысью, поперёк обхватив твою талию, пурпурный плащ твой, я смотрела в тоске, как на нас надвигается лагерь, было горько и холодно, волосы вились по ветру, но так странно томил твой гранатовый палудаментум, так мне нравился цвет его, ткани струенье и сила... Родилась бы мужчиною, - тоже такой бы носила.
Господин, господин, что за крики на заднем подворье? Это снова поймали в воротах одну из невольниц, привязали к столбу, ходит плётка по коже, как персик, господин, господин, загляни в своё римское сердце.
По плечам иссечённым рассыпалось локонов злато... Он к столбу подбежал, вырвал плеть из руки у солдата:
-Что ты сделала, девушка? Кровь по спине, как порфира...
-Вот и мне багряницу, империя, милый, ссудила...
Усмехаюсь, лохмотьями туники грудь прикрывая, ах, не стой, господин, не смотри так, - ещё я живая.
Запах аромамасел той ночью был душен и сладок, и не кровь будто в жилах струилась, а чёрное пламя, олимпийский ихор*, грозовое желанье слепое, обжигающий хор юных жриц, полный сладостной боли...
Ты смотрел мне в глаза, а казалось, что в самую душу, утром яд припасённый я вылила в тмин за конюшни.

III
Дождь

Ветры, дикие ветры, что мне от судьбы нужно было? Я бежала опять через травы степей голубые, а очнулась в шатре занавешенном тирскою тканью, ты стоял надо мной, - и лицо твоё было, как камень. Непривычной прохладной дышало восточное лето, и шуршал по шатровому пологу дождь наконец-то.
Господин, господин, почему твои очи так мрачны? Почему ты так смотришь, где воинский плащ твой прекрасный?
Звук дождя, и щемящий, и нежный, мне в сердце пролился, я смотрю на него, и мне хочется петь и молиться.
Попросила с рубином кольцо, осеклась на пол слове, неужели теперь закуёшь меня, милый, в колодки?

Он ларец открывает узорный с усмешкой кривою, и подходит, и вместо кольца, подаёт свиток Вольной.

Вмиг весь мир во главе со свободой померк пред глазами,
Как мне жить без тебя, господин, расскажи, я не знаю.
.................................................................

Педаний Диоскорид* – древнегреческий военный врач. Автор одного из самых полных и значительных собраний рецептов лекарственных препаратов, дошедших до наших дней, известных под названием De Materia Medica. Эта работа состоит из пяти книг, и первая из них, над которой возможно сидела героиня стихотворения, называется: «Специи, масла, мази и деревья, а также соки, смолы и фрукты.»

Ихор* - нетленная прозрачная кровь богов в греческой мифологии.

Волшебный лён

Caprice-Sage

Позвольте мудрости Вселенной посещать вас ночами.
Мирных снов, дорогие!

Необъяснимый вакуум в душе:
ничто не тяготит, ничто не ноет,
но и ничто не радует уже -
приелось и померкло всё земное.

И тянет за невидимую грань,
за рамки ощущаемого мира, -
туда, где на окне цветёт герань
и птички за окном щебечут мило,

и свет напоминает о земном,
но кажется вещественнее, точно
сон явью стал, жизнь обернулась сном,
и возвратилось всё к исходной точке.

Пестряков Станислав

Axl Rosenberg - Luna