Полуденица и Полуночница

В одном селе, на краю земли, за реку от которого проклятые земли, где нечисть живет, расстилаются, беда случилась. На исходе жаркого серпня, когда приходит пора пшеницу жать, нашел один из мужиков на краю поля житневого серп ржавый. Хотел принести в село, местной бабке знающей показать – той, что лечила травами-заговорами, беду отводить умела, заломы на колосьях делала, да побоялся в руки взять серп тот. Позвал старуху поглядеть. Опечалилась бабка, как увидела ржу на нем, грила, то Полуденица за что-то на людей осерчала, вот и затребовала серп свой снести сестре родной, Полуночнице. Дева же, что под луной жила, точила серп тот костьми людскими, чистила – тряпицей льняной, в крови смоченной. Пошли и другие люди на поле поглядеть – может, задобрить чем получится костлявую Полуденицу – ан нет, заломы все расплетены, знать, сильно провинилися они. Решили жребий бросать, чтоб по честному было все - кому выпадет черный агат, тот и пойдет серп относить… Тут Янко, парень один, запечалился – мол, того года вы Марьяну, дочку вдовицы, хотели солнцу отдать, да только пожалел я ее, и вместо того, чтоб на поле свести, проводил до города, где в обычай ярмарки бывают, там и оставил. Все ж не на погибель – просилась она сильно не оставлять ее Полуденице. Коль виновен я, говорит этот Янко, так пойду к Полуночнице. Совестливый, знать, был хлопец. Другой бы на его места смолчат, кто знает.
Вот как стемнело, крест нательный снял Янко, трав обережных охапку нагреб – чабрец там, душицу, кошачий глаз, руту да багульник, да еще одежу навыворот надел – может, отпустит дева лунная, чего не бывает?.. Травы те, говорят, от нечисти охраняли, а вот крест все одно не помог бы – только обозлить деву можно, про то давно люди знали.

Отправился Янко к полю – идет по тропе через лесок, стволы сосен светлеют во мраке, филин ухает, стращает криком своим, пахнет вокруг ягодами да грибами, волглый воздух, туманный, но чуть болотом несет, мокрой хвоей… Путь этот вскоре Янко к полю огромному вывел – там люди жито сеяли. Глядит Янко – и впрямь заломов нет, а возле межи серп лежит, его и в руки боялись взять, как нашли, так и не трогали. А на серпе том будто кровь запеклась ржой. Парень травы обережные в венок сплел, взял в одну руку его, в другую – серп, смело шагнул в золотое марево, жито высоко взошло, колосья тяжелые к земле ветер клонит, волнами поле идет, словно бы море расстилается перед Янко. Вдруг видит он – облита лунным светом идет к нему дева высокая, в простой рубахе льняной, на спутанных волосах лента алая на девичий манер, сама бледная, что мертвяк, худущая, косточки все пересчитать можно. А все ж красивая – очи синим льдом горят, скулы высокие, губы пухлые, алые, как ягодки. Глядит на нее Янко, налюбоваться не может. И странно самому – от мар таких бегут люди, а он будто зачарованный стоит. Очнулся потом, венок и серп ей отдал. Стоит, ждет, что дальше будет. А Полуночница серп взяла, и засиял он в ее руках – враки, видать, то были про кости да кровь людскую. А на самом деле пожалела его дева, он-то парень собою хорош – косая сажень в плечах, русые кудри до плеч, в глазах – небо синее… Что там ночью было, под луной дикой, про то поле промочит – но помята пшеница наутро была, будто лежал кто в ней.

Долго думала потом Полуночница, как быть – серп ей отдавать надобно, сестра Полуденица без него пропадет, сгорит в пламени яром, да и люди не смогут жито собрать, голод начнется, все на погост сойдут зимой лютой. Как быть? И решила лунная дева – пусть никогда не увидит она больше милого, а сестре нужней жар его сердца. Снарядила Полуночница Янко своего в путь – и венок заодно попросила сестре отдать. Только вплела в него дивоцвет волшебный, который к осени в поле распускает алые свои лепестки. Сразу Янко понял, что прощание это, что никогда не вернуться ему к лунной деве, да перечить ей не посмел. Молча взял серп и венок, отправился на заре к сестре ее, Полуденице.

Едва истаяла в тумане утреннем лунная дева, как сестра ее на поле показалась – в дымке золотой, шла она по золоту колосьев в алом платье нарядном, и была в точности как сестра – то же узкое лицо, та же бледность могильная, только волосы светлые да глаза медовые… Приняла венок и серп, да только опечалилась, что нарушила Полуночница завет – не той кровью, что положено, отерла серп. Вот он стоит, живой, перед нею – тот, кто слечь сжатым колосом должен был. Заплакала Полуденица, неясытью закричала -запричитала, гроза нашла тут же, запахло дождем, и молнии засверкали в сером небе. Люди, кто видел грозу ту, сказывали – никогда такого не бывало. Гром гремел так, словно землю расколоть хотел. Но разве знал кто, что то Полуденица убивается по сестре своей, которую вовек теперь не увидит – легла Полуночница туманом на поле, рассеялась звездною пылью, свою кровь отдала вместо Янковой.

Как понял он то, так и обратился от горя деревом, чтобы никогда не расставаться с туманами сизыми, с полем пшеничным, чтобы никогда к людям не возвращаться.
А такой грозы отродясь больше в тех краях и не бывало.

(с) Мэб

Гроза · Эрика Лундмоен

На излёте дорог...

На излёте дорог нам не место, и время не наше,
Острозубые камни вонзаются холодом в кожу.
Захлебнувшись осколками сломанной нами же чаши,
Мы ступаем вперёд, растворяясь во снах осторожно.

Отгорит темнота, отпоют менестрели в долине,
Заплетя тихий шелест ручьёв в обветшалую песню,
Мы уйдём сквозь туман, и наш след в одночасье остынет,
И останется эхо блуждать по садам поднебесья.

А дорога легка, и прощанием клёкот орлиный
Дарит Имя тропе, ускользая меж снежных столетий;
На страницах судьбы ещё столько не пройденных линий,
Что едва ли наш путь в этой бездне однажды заметят.

Мы уйдём сквозь туман, пробуждая лесные просторы,
Нам не склеить миры, не прожить неизбежность стихами…
Мы вернёмся Домой, только это случится нескоро –
Может, в новой легенде, а может, и вовсе не с нами…

/Kailan, странничество и стихотворчество/

Мельница Воин Вереска

Фея сумеречных лесов и дитя людей…

Август смотрит в глаза застенчивым королём, ветер позднего лета пьян как глоток вина,
У Морвенны МакКензи волосы будто лён, и наощупь – что пряжа бархатного руна,
У Морвенны глаза – холодный аквамарин, кожа цвета слоновой кости, а на спине
Под доспехом корсета режется и горит раскалённый росток крыла – с каждым днём больней.
Ей всегда тяжело ложиться, ведь там, во снах, она видит, едва забывшись, другую жизнь,
В тёмном золоте кубков – вязкую кровь вина, в окнах стрельчатых – разноцветные витражи,

Россыпь пёстрых цветов в душистой лесной траве, трепет полупрозрачных крыльев вблизи плеча,
Полнолуние, дым костров, хороводы фей… Дверь скрипит, и служанка вносит зелёный чай.
Новый день бесконечно скучен, как дождь в окне, как урок пианино и подгоревший тост,
Как овсянка на завтрак, улицы в полусне, кипы мятых газет о жизни дворян и звёзд,
Высший свет, женихи, семейные вечера, скачки, карты, приёмы, сплетни, крокет и гольф…
Да растут у Морвенны крылья из серебра, и набатом в висках – дурная лесная кровь.

Вот сентябрь идёт – багряный кленовый плащ, скоро царствовать будет зимний небла́гий двор,
У Элизабет косы воронова крыла, и на платье зелёном – кельтский витой узор,
У Элизабет беззаботный весёлый нрав, потому она любит людные города,
Посиделки в трактирах, музыку до утра – ведь она ещё так безжалостно молода,
Ведь она не из тех, кто пляшет во мраке чащ, чью красу именуют царственно-неземной,
Крыльев нет за спиной – и даром, что горяча, ей ли, смертной, быть королевою и женой

Господину лесных болот и пустых холмов, с кем она с юных лет без спросу обручена?
Говорят, что на пользу феям людская кровь, да не будет, увы, девица ему верна.
Ведь она влюблена неистово в шум таверн, краски ярмарок, трюки уличных циркачей,
Буйство жизни людской, да музыку в голове, не скакать ей в Самайн со стрелами на плече,
Не творить заклинаний, трон не делить с царём, ей милее простые радости – танцы, хмель,
Толпы бойких подруг, девиз – «Один раз живём!», комплименты парней, весёлая карусель

Модных вальсов в столичных пабах и на балах – у неё есть привычка ночью тайком сбегать,
Воровать пироги и яблоки со стола, никогда не бывает Лиззи к себе строга,
Этикет соблюдает – всё-таки, при дворе, но едва отвернёшься – вытворит что-нибудь…
У Элизабет коронация на заре, да надежда сбежать цветёт, распаляя грудь.
Утро, горький октябрь с привкусом волшебства, только в синих глазах – затравленная тоска,
У Морвенны болит и кружится голова, вот уж крылья порвали платья тугую ткань,

У Элизабет сердце бесится, как в силках, лес ей видится тёмным, сумрачным и чужим,
Бьётся птицей Морвенна в бархате и шелках, Лиззи к людям бежит по грудь в золотистой ржи,
Спотыкаясь, Морвенна в косы плетёт цветы, у Элизабет перья птиц в волосах пестры,
Так они и столкнутся у городской черты, два подменыша, почитай что почти сестры,
Романтичная леди и одичавший зверь, фея сумеречных лесов и дитя людей…
Так и ходят они по свету вдвоём теперь, помогая заблудшим душам в любой беде,

От зловещих холмов – к задумчивым городам, каждый раз исчезая, только придёт рассвет,
Эти девы бредут, не в силах сказать, куда, по границе миров, в которых им места нет.

/MariLafitt. Стихи и песни/

Artemis - Lindsey Stirling

Хранители порталов...

Вот уж сюрпризище получается, когда приходит понимание, озарение, синхрон с большой реальностью или резонанс!
Очередной пример был и сегодня.
Проснувшись под звуки аудио-книги, прозвучала инфа, которая долгое время была интересна!

* * * *
В 2010 пришлось ехать в другой город по прежней работе. Перед отъездом оставалось 3 часа ожидания на старом вокзале, где никак не было возможности переждать в зале ожидания... зал был наполнен спящими бездомными, которые разогревшись с мороза, благоухали так, что весь воздух с перепугу улетел из того зала осталась удушающая вонь. Кароче люди, ожидающие ночные рейсы, туда входили, но у кого работало обоняние - сразу уходили. Решено было переждать те 3 часа на улице, уж лучше минус 10, чем задохнуться.
Стоять долго было холодно, потому нужно было "погулять"... Куда идти гулять в чужом городе с 23.00 почти 3 часа, когда пьяных бомжей больше, чем всех остальных и они, ако зомби в кино, бродят то по ж/д путям и где им нравится, а спящие... ух...
Какой-то дед с волочащимися по земле бинтами и свисающим с него рваным тряпьём пришёл на перрон из темноты рельс, причитая: "где бы взять 23 копеечки?"    Ох, приятного мало, когда стоишь на том перроне. Но предлагать тому деду помощь в виде 23 копеек казалось страшным...
Пошли бродить по заснеженным аллейкам. Дошли до угла и вдруг странное ощущение, что ЗА НАМИ КТО-ТО НАБЛЮДАЕТ. ПРИСТАЛЬНО... Этот кто-то очень большой. Чувство опасности нарастало ещё и после вспоминания - кто и сколько в зале ожидания, полночь, безлюдное местечко и т.д.

Но опасность чувствовалась совсем иная, не знакомая ранее. Когда попутчица сообщила, что (при приближении к зданию с куполом) у неё ТРЯСУТСЯ ГЛАЗНЫЕ ЯБЛОКИ и она от того плохо видит дорогу и её шатает, стало не только жутко, но и очень интересно!
Боковым зрением ЕГО БЫЛО ВИДНО!!!!! На куполе крыши университетского корпуса по окружности медленно передвигался огромный КТО-ТО, напоминающий симбиоз дракона*горгульи, но смотреть на НЕГО прямо было невероятно страшно, он РАЗВОРАЧИВАЛ взгляд от наблюдения за ним! Но интерес зашкаливал! ОН смотрел на нас, с холодным интересом разглядывая с большой высоты, сильно наклонившись в нашу сторону... пронизывающие ощущения, жуть и интерес гоняли нас по аллейкам, так как вернуться на вокзал было нельзя. Существо смотрело за нашими передвижениями на большом радиусе - высота крыши позволяла и ЕГО рост, кажется он был более 20 метров высотой... Но с крыши ОН не слазил и была уверенность, что ТО ЕГО МЕСТО. .... Было ещё много загадок в ту ночь, но то другое...
Нечто похожее на НИХ есть на этих картинках:

Лицо и голова как у дракона с горгульей, а тело на остальные изо... Примерно...
* * * *
А сегодня аудио-книга дала ответ - точно такое же описание существа, названного ХРАНИТЕЛЕМ ПОРТАЛОВ.
И вспомнилось ещё одно. Однажды, весной того 2010, было видно на НАШЕМ портале существо, подобное увиденному зимой! Только наш Хранитель был намного меньшим, будто ребёнком всего метров 5-7 высотой...
Но гулял он на подобном (но меньше) куполе и был очень похож на первого из увиденных мною. Виден он был только пару раз. Хотя Хранителей у нашего портала много, они частенько бывают видны, но всегда они из "другой породы"
Было мимолётное ощущение, что "ребёнок" был мною "привезен" каким-то чудесным образом... Хотя то может быть фантазией
Но польза от встречи была и есть! С тех пор моё ВИДЕНЬЕ открылось и с того времени многое изменилось в Жизни...
источник