Белая роза за углом чужого пространства
Выжав с лёгкостью страх -
При рождении - злость,
В параллельных мирах
Я блуждаю как гость.
Не касаясь земли,
Как в парной облаков
В антимире Дали,
Глуп и так бестолков!
И на влажной стене
Мыслью тексты пишу -
Боль потерь не по мне -
Я уже не дышу!
Я - тот пар, я - тот дух,
Я - исчезнувший страх,
Что из млечных разрух
Возродится в стихах!
Параллельные миры
Автор: Стихирянин
— Знаешь, что интересно… — входя на кухню, сказал Котя. — Никаких ярлычков на полотенцах. Никаких знаков на фаянсе. В мыльнице кусок мыла лежит, так вот это просто мыло. Без рисунка, букв, символов. Во флаконе шампунь стоит, так он ничем не пахнет и прозрачный. Но мылится!
— Гипоаллергенный, значит, — сказал я. — Котя. Я пойду и приму душ. Я последний раз знаешь когда мылся? Вчера утром у тебя дома.
— А как же эта… — Котя явно растерялся, — просьба о помощи?
— Просьба? По - моему, это приказ. Не люблю приказов.
— Мы же всё равно хотели туда идти! — воскликнул Котя.
— Искать человека с белой розой? Что-то мне не хочется. Ловушка это какая - то. Лучше вымоюсь.
На лице у Коти поочередно отразились растерянность, обида и даже неприязнь.
— Дама просила, — сказал он. — Ну… смотри. Иди принимай водные процедуры. Я пока твою жратву на кухню перетащу.
Когда я закрывал за собой дверь, то мне послышалось ещё что - то вроде: «Дама просит, а ему двое суток без душа невтерпёж…»
Плевать я хотел на его бурчание! Горячая вода, шампунь неизвестного происхождения, хороший напор в душе — я с наслаждением вымылся и оделся. Увы, о чистом белье я вовремя не задумался, но всё равно мне было хорошо.
Когда я вышел из ванной на кухню, Котя стоял у окна. На плите кипел алюминиевый чайник. При моём появлении Котя демонстративно посмотрел на часы и вздохнул.
— Котя, как ты представляешь себе поиски человека с белой розой в чужом мире? — спросил я, усаживаясь за стол. Надо сказать, что, несмотря на изрядный бардак у себя дома, в гостях Котей овладела какая - то страсть к порядку. Он действительно перетащил на кухню все продукты и аккуратно разложил по шкафам.
— Я представляю, что не тому человеку выпал уникальный шанс исследовать чужой мир! — горько сказал Котя.
— Котя, сейчас семь вечера, — ответил я. — Ещё двадцать минут.
— Так ты пойдёшь? — Он сразу ожил. — А ещё голову морочил… Кстати, здесь та же самая петрушка! Никаких знаков изготовителя, ни на посуде, ни на плите. Я думаю, всё это создано механизмами башни как идеальное отражение конкретных вещей! Своего рода платоновские идеальные вещи!
— Какими механизмами? — спросил я, наливая себе кипятка и бросая в стакан пакетик чая. — Какие идеальные вещи? Этот кривобокий чайник — идеальный чайник?
— Сразу видно, что ты не интересуешься философией. — Котя тоже сделал себе чай. — Между прочим, белая роза — это древний философско магический символ. Как и башня, кстати! Со времён Вавилонской башни…
— Котя… — Я вздохнул. — Это не символ. Мы в нём сидим. И чай пьём тоже не из символа.
— Весь мир состоит из символов, а наша жизнь — тем более! — горячо воскликнул Котя. — Любовь мужчины к женщине тоже глубоко символична. Я думаю, когда эта дама оставила нам записку…
— Котя! — воскликнул я, прозревая. — Дама?
У Коти забегали глаза, но он твёрдо повторил:
— Дама!
Я первый раз присутствовал в момент влюбления моего друга. Вот оно как бывает! Мимолетный взгляд, восхищение фигуркой — и Котя готов. Он ведь и лица её толком рассмотреть не успел! Нет, симпатичная девушка, слов нет. Но…
— Кирилл, если ты согласен, я пойду с тобой, — твёрдо сказал Котя.
— Замёрзнешь. Там снег валит, а у тебя ботиночки на тонкой подошве и куртка на рыбьем меху.
— Она с виду тонкая, а на самом деле очень тёплая!
Я пожал плечами.
— Да пожалуйста! Что я тебе, мать родная, шарфик на шее повязывать? Ты уже большой мальчик, воспаление лёгких сам вылечишь.
— Я пойду с тобой, — упрямо повторил Котя.
В тупичке было темно. По - зимнему, когда небо не разглядишь, но рождающийся в нём белый снег координатной сеткой чертит воздух, а от самой земли будто идёт слабое белое свечение. Едва - едва угадывались заснеженные стены и тёмный контур башни. На ней снег почему - то не налипал.
— Один маленький шаг открывает целый огромный мир, — внезапно сказал Котя.
— А? — Я вздрогнул. — Ты чего?
— Ну… мы же впервые вышли в иной мир. Надо что - то сказать. — Под моим взглядом Котя даже в темноте начал мяться. — Что - то умное.
— Впервые? Тут люди так и шастают! Туда - сюда! И мы уже выходили час назад, башню осматривали.
— Тот раз не считается… Пошли?
Я решил, что бороться с романтическим порывом Коти бесполезно, и двинулся прочь от башни. Туда, откуда приезжал почтальон и куда, вероятно, отправилось ландо (*) с незнакомой дамой и её спутником. Снега за прошедший час насыпало изрядно, но следы от повозки всё - таки оставались, и мы старались держаться их.
— Неправильно всё, — вздыхал за спиной Котя. — Надо было приборы захватить. Термометр, барометр… Какова разница температур между нашим миром и этим? Почему не возникает перепадов давления?
Снег бы хорошо взять на анализ… Проверить, работает ли здесь радио…
— У меня в телефоне есть радиоприёмник, — похвастался я.
— О!
— Только надо наушники втыкать, они вместо антенны. А их нет.
— Мобильник! — спохватился Котя. — Сейчас… — Он извлёк из кармана телефон и обиженно сказал: — Блин… Сеть недоступна!
— Хватит болтать на морозе, точно горло застудим.
Думаете, Котя успокоился? Он обсуждал со мной архитектуру окрестных строений — хотя что тут можно было рассмотреть, в темноте. Выдвигал и опровергал гипотезы о мире Кимгима — к примеру, у него получалось, что мир этот может быть куда развитее нашего, а гужевой транспорт жители используют из соображений экологии и любви к старине.
Я его почти не слушал. Шёл, месил ногами рыхлый пушистый снег. Есть люди, которые в непонятной ситуации замыкаются в себе и ждут развития событий. А есть такие, кто начинает болтать и фонтанировать идеями. Я раньше считал, что и сам из таких. Но рядом с Котей невольно стал молчуном.
Меня куда больше волновало, что делать, если мы и впрямь найдём человека с белой розой. Какие вопросы задать. И какие ответы мы получим…
Улица закончилась как - то неожиданно вовремя. Котя, шедший за мной, вначале перестал тараторить, потом тяжело задышал, потом сказал, что я пру как танк и совершенно не жалею работника умственного труда, не привыкшего торить снежные тропы.
Похоже, он уже готов был сдаться и отправиться назад. Но тут впереди забрезжил слабый свет, мы оба невольно ускорили шаг и через несколько минут вышли на открытое пространство.
Для полноты наших впечатлений и снегопад немного поутих.
— Убиться веником! — воскликнул Котя. — Где это мы?
Я был с ним абсолютно солидарен.
Мне почему - то казалось, что тупичок расположен где - то в центре города. Что достаточно из него выйти — и мы окажемся в гуще местной жизни.
Чудились какие - то кривые улочки, прижавшиеся друг к другу дома в три - четыре этажа, маленькие площади с фонтанами и крошечные лавочки с товаром непонятного происхождения и назначения, чинно расхаживающий люд, конные экипажи…
Фиг там.
Мы вышли к морю. На длинную заснеженную набережную, под которой набегали на каменистый берег серые холодные волны.
С одной стороны море, с другой — однотипные здания из красного кирпича, с присыпанными снежком железными крышами, без единого огонька в окнах, прореженные уходящими от берега улочками. Как далеко тянулись здания вдоль берега, снегопад мешал рассмотреть. Уж на километр в обе стороны от нас — точно.
Со стороны моря шёл довольно высокий, мне по грудь, каменный парапет. И на нём, на пузатых столбиках, горели неярким дрожащим светом большие, с метр диаметром, шары молочно - белого стекла. Фонари стояли нечасто, но благодаря снегу вся набережная была освещена.
— Свет, похоже, не электрический, — с интонациями естествоиспытателя произнёс Котя. — Гляди, а что там?
Мы подошли к обледенелому, мокрому от брызг парапету. Вдали, в море, и впрямь медленно двигались огоньки — целое созвездие, плывущее за мутным снежным занавесом.
— Корабль, — предположил я.
— Угу.
— На Питер похоже, — сказал Котя. — Нет, не на Питер. На Юрмалу.
— Хочешь сказать…
— Нет, не хочу. — Котя поёжился. — Какое - то всё чужое… Тебе не страшно, Кирилл?
Я подумал и покачал головой. Нет, страшно не было. Любопытство, лёгкая настороженность — и всё.
из фантастического романа Сергея Лукьяненко о червоточинах между мирами - «Черновик»
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) откуда приезжал почтальон и куда, вероятно, отправилось ландо с незнакомой дамой - Ландо - Четырёхместная повозка со складывающейся вперёд и назад крышей. Название образовалось от города Ландау в Германии, где повозки этого типа были изобретены в XVIII веке. Пассажирские сиденья в экипаже расположены в два ряда лицом друг к другу.
