Нытьем и черешней

В жару я спасаюсь нытьем и черешней. Точнее, нытьем, черешней и красотой.

Летом во мне просыпается фруктовый сноб, и я хожу пешком в дорогой фруктовый магазин, где круглый год есть все. Зимой там тоже есть черешня, но продается поштучно. А летом лежит горой. Каждая ягодка — эстетическое совершенство. Пробовать необязательно, на вкус они все одинаковые. Можно просто стоять и смотреть.

В этом магазине не то что бы продукты особо дорогие - просто, видимо, в цену включены входные билеты.
Ярмарка фруктового тщеславия: дыня кичится, арбуз выпендривается. Лоснятся толстые персики, как щеки у Красной Шапочки. Нектарины такие, что их не то что хочется купить, на них хочется жениться.
Я сегодня женилась на пятерых. Потом подумала, что нектарины мне, в общем, не нужны, и добавила к ним шестого.
Или шестую?
Какого рода нектарин?
Красота не имеет пола.
Запах от этих нектаринов можно есть, он вполне осязаем и оседает сладостью на губах. Наклонись и нюхай, запомни, возьми с собой. В жару все равно невозможно носить ничего тяжелее запаха.

Иду обратно, рядом скользит полуголый мальчик. То ли опаздывает в университет, то ли стянул что-то с прилавка и теперь убегает, то ли террорист. Но мальчик красив настолько, что впору бежать за ним, чтобы еще посмотреть. Тоже совершенство, как нектарин.
Так же лоснится, только очень торопится.
Слишком жарко так торопиться. Проще бросить на землю нектарин, пусть катится, а я за ним пойду.

Неспешно идет сквозь жару беременная женщина, покачивается, вздыхает, очень ей тяжело. Все-таки жизнь неумолима. Она прет напролом, раздирая все на своем пути. Когда рожать, кого рожать, от кого рожать, эти наши интеллигентские штучки.
Сила жизни — в умении проламывать асфальт.
Все остальное можно догнать и съесть, как нектарин.
Но, если от него останутся косточки...

По какой-то ссылке вышла на фотографии шведской королевской семьи на национальном празднике. Там на трибуне вместе с родителями королевские внуки — белокурая девочка-наследница и ее крошечный младший брат. Смеются, машут лапками многотысячной толпе.

Потом они на концерте, к ним подходят актеры и музыканты. Им вручают подарки, с ними фотографируется дирижер и солисты хора, их поздравляют, в их честь поют отдельную песню.
День бесконечный, программа большая. Девочка поскучнела, мальчик заснул на руках.

Родиться принцем означает, что у тебя всегда будет место в первом ряду. И что ты никуда не сможешь оттуда уйти.

Приятель жалуется — слушай, мне сорок лет.
С утра у меня мигрень, вечерами болит спина.
На глазах очки, на зубах коронки, в обуви ортопедические стельки.
От сухомятки запор, от жирного гастрит, от вина изжога.
Без таблетки из дома не выйдешь, без крема на пляже не позагораешь, без сна вообще не жилец.
Но я же, вроде, здоровый человек!

Ну да, говорю.
Ты и есть здоровый человек.
Так выглядит здоровье.
Потому что болезнь выглядит совсем не так.

Или вот: работаешь без конца, деньги тратишь исключительно на детей.
Питаешься дома, не в ресторанах, носишь хлопок, расслабляешься на диване.
По доходам уверенно входишь в средний класс и даже кое-где из него выходишь.
Почему же в итоге у тебя накоплений — раз в год, вывернув все карманы, отвезти семью к ближайшему морю, туда самолетом, обратно пешком?
Ты же, вроде, богатый?

Ну да, именно так и выглядит богатство.
Бедность выглядит не так.

У меня же прекрасные легкие дети!
Почему же они непослушные, шумные, не гении в математике, и в комнате у них постоянно бардак?

Все просто: так и ведут себя прекрасные легкие дети.
Тяжелые дети ведут себя совсем иначе.

А вот еще: я же, вроде, быстрый!
Почему же все у меня занимает столько времени?
Любые процессы, все изменения?
Да и само понимание?

Все просто: «столько времени» - это и есть «быстро».
Медленно — это гораздо дольше.

А как же жизнь?
Она же короткая, получается?

Нет.
Она длинная.
Очень длинная: восемьдесят, девяносто лет.
Так и выглядит длинная жизнь.
Короткая жизнь — это совсем другое.

Еду после работы мимо парка, где по аллее каждый вечер ковыляют два старичка. Я их знаю лет двадцать, они были красивы, как бывают красивы породистые немолодые люди.
Они были веселыми, боевыми, ездили заграницу, собирали картины, смеялись моим анекдотам. Сейчас как будто уменьшились вдвое. Старушка согнулась, старик опирается на костыли.
Меня не узнали.
Волочат ноги, три шага в пять минут.

Так выглядит счастье.
Несчастье выглядит не так.

Родиться человеком означает, что у тебя всегда будет место в первом ряду.
И что ты никуда не сможешь оттуда уйти.
До тех пор, пока от тебя не останутся косточки.

Не ной.

Потом из них прорастет черешня.

источник

Желания, всегда ли они только мешают?
Не выдержанные - да, однозначно забирают энергию.
А вот выдержанные, выношенные до наиболее полного его осознания наоборот.
Нет такого, выношенного желания, нет и запаса сил. (с)

Слышишь?

А вот говорят "лето проходит, ой!"
А потом говорят "надоела эта жара"
А еще "нечем дышать, дайте скорее дождь"
А следом "осень, на хрена ты опять пришла"

А потом "что, уже скоро зима?!"
И снова "выключите холода"
И опять "дайте уже снегов"
И плачут "где ты же ты, блин, весна"

И весной "что только 5 дней тепла?!"
И летом "опять жара!"
Осенью "опять нет грибов. блин"
И зимой "да когда же уже зима?!"

У этой басни морали нет
Ну кроме, может, совсем одной
Когда на улице валит снег -
Подставь снежинке свою ладонь...

Другой такой больше нет
А сделали - как навечно
Ценой миллиардов лет
Для целой секунды встречи.

P.S.
И ты не забудь, человек
В тебе - миллиардов сила
Ты выжил в вечной борьбе
Родился, живешь и дышишь
Другого такого нет
Не забывай это, слышишь?

Песок в трусах

Среди моих приятелей есть один тип, который за двадцать лет нашего знакомства умудрился практически не измениться. Он даже живот не наел, а отсутствие печали в глазах и морщин на лбу заставляет подозревать, что у него нет нервов, соответственно, совести, и вообще, что он редкая сволочь.

Но речь не о том.

Этот человек-консерва портит настроение окружающим, однако оказалось, что и у нашего вечнозеленого кипариса есть проблемы.

Обобщая, он назвал их «песком в трусах».

— Понимаешь, — признался он однажды, — я всегда любил море. В детстве я обожал, наплававшись до синевы, выбраться на берег, развалиться на горячих камнях и греться, пропекаться, как рыба-гриль, до тех пор, пока станет совсем невмочь, и тогда, раскаленным снарядом, опять броситься в прохладные морские волны.
— Так вот, недавно я обнаружил, — всхлипнул он, — что валяться на камнях страшно неудобно, а песок, набившийся в мокрые трусы, не дает спокойно валяться в шезлонге. Теперь, для того чтобы расслабиться, мне надо два раза принять душ, вытереться, сменить мокрые плавки на сухие. Мне еще нет 50-ти, а у меня уже полно проблем!

Ок, с годами человек меняется.

Накапливает и наращивает не только кругозор и опыт, но и жирок на боку, делается подозрительным, упертым, привередливым, теряет лихой аллюр и любопытство во взгляде. Теперь все всё знают, меньше спрашивают и чаще поучают. Все оборачиваются очкастыми экспертами и прожженными занудами, которым не угодишь, которые уже все видели и с усталым видом обсуждают, какая нефть на вкус слаще.

В результате понты и потребности заводят в тупик, и для многих настоящей катастрофой оборачиваются самые простые вещи.

Справедливости ради, надо признать, что привередливость и поганый нрав проявляются независимо от успешности и карьерного роста. Кромешное занудство уравнивает бюджетника и человека с достатком. Но если первый еще вызывает понимание и сочувствие, когда ропщет на судьбу, забросившую его с прожиточным минимумом и хищной тещей в пучину, то капризы раздобревшей на платиновых карточках личности уже ничего хорошего не вызывают.

Вместе с легкостью на подъем и неприхотливостью сдает и способность удивляться и радоваться жизни. Понятно, что сложно с той же искренностью, что и в первый раз, восхищаться сто сороковой поездкой в Париж или продолжать верить в любовь до гроба, стоя у алтаря с пятым мужчиной. Мало кто сохраняет оптимизм во взгляде на мир, женщину, мировую закулису и перспективу красиво заработать или промотать деньги.

А зря.

С возрастом некоторые, так или иначе преуспевшие в жизни товарищи, до такой степени разочаровываются во всем, что начинают увлекаться какими-то неадекватными развлечениями, тонут в пороках или заводят себе юную и смешливую подружку, клокочущую от предвкушений, счастья и надежд. У них самих все предвкушения и надежды давно выгорели дотла. А чтобы заставить их что-то почувствовать, им надо шило втыкать в известное место, и то не факт, что из этого что-то получится.

Хорошо, никто не говорит, что и в сорок надо быть таким же беспечным придурком, как в двадцать. Но одно дело, печаль в глазах и опыт в анамнезе, и совсем другое — свинец в ногах и райдерский список в голове.

Говорят, это неизбежно.

Не верю.

Мне кажется, даже если человека не наградили нестареющим энтузиазмом, любопытством к жизни, легкостью на подъем и готовностью в одночасье лишиться своих бесценных миллионов или привычек, в процесс остывания души можно успешно вмешаться.
Следить за ней, как за своей селезенкой.
Одни изменения поддерживать, а другие контролировать.

Хотя бы пытаться.

Потому что, когда человеку еще жить да жить, а у него из всех щелей песок сыплется, ему все не то и все не так, кругом одни твари, мир прогнил и от Парижа с души воротит, это как-то совсем печально.

Несправедливо расставаться с огнем в глазах и простыми радостями жизни только потому что вы повзрослели или преуспели.

Может, стоит хотя бы попробовать?

/Источник/