Стихотворение китайского поэта Яо Суй (1239 — 1314)

Весенний ветер

Густа-густа трава.
Чиста-чиста синева.
Девушки с юношами весной
гуляют у всех на виду.
В дворцовых покоях скользит ветерок,
ласточка мчит ко гнезду.
Неразлучницы-утки
дремлют в теплом пруду.
Благодатно цветы
расцветают в зелёном саду.

Отредактировано Дмитрий Ленин (2023-02-12 09:56:10)

Невидимая революция

                                                      самое главное  - сказку не спугнуть

Ветреным вечером смолкнут крики птиц.
Звёздный замечу я свет из-под ресниц.
Тихо навстречу мне, тихо навстречу мне
Выйдет доверчивый маленький принц

                                              из песня "Маленький принц".  ( сл. Н. Добронравова, муз. М. Таривердиева)

Цена любви назначена сполна,
Пришлось платить бессоницей и страхом,
А вдруг отпустишь и решатся махом ,
Все те проблемы, что любовь внесла.

                                           Цена любви. Отрывок.
                                                                       Автор: Не твоя иллюзия

– Инга Акимовна – зайдите ко мне, – сказал начальник планового отдела Виталий Михайлович (на самом деле его звали Хаим Моисеевич, но он тщательно скрывал еврейские корни) и красноречиво посмотрел на неё поверх массивных черепаховых очков, – у меня до вас весьма важное дело.
Инга Акимовна работала здесь давно, обладала великолепными математическими способностями и аналитическим складом ума, потому насторожилась, увидев, как вызывающе дерзко сверкнул лукавый взгляд шефа, с вожделением потирающего волосатые ладони.
Так-то он не был липучим, поскольку искренне любил и одновременно побаивался свою уютную многотонную супругу, Сарочку Адировну, но иногда на него находило хулиганистое романтическое настроение, когда мужчина был способен на безумные поступки.
Вот и сейчас, его настроение не предвещало ничего хорошего.
– Подойдите поближе, Инга Акимовна. Какая же вы… стройная, юная, просто ба-ги-ня… да-а-а! Завидую мужчине, которому дозволено держать в руках эту миниатюрную талию, вдыхать аромат сладких персей, вкушать любовный нектар с этих роскошных губ...
– Ага, да, – Виталий Михайлович плотоядно облизнулся, изобразил жестом изучающее женский рельеф движение души, – я и говорю, уважаемая, Сарочка моя с дочуркой отбыла с курсовкой на тёплые моря. Сами понимаете – курсовка, это три, целых три недели одиночества. Вот… какие же у вас прелестные кудряшки, право слово, какая великолепная грудь… а улыбка, а кукольные ручки… и вообще, вы просто прелесть… нежный утренний цветочек.

                                                                                                                                                                                     Цена любви. Отрывок.
                                                                                                                                                                                                                             Валерий Столыпин

Токо - Токо

Я читаю тебя, как Библию, и считаю своей погибелью.
Ты мне сердце лечить пробовал, но лекарство не подошло.
Я целую тебя, как идола, что меня невпопад выдало.
Мне теперь пролетать над пропастью и хромать на одно крыло.

Я касаюсь тебя, как лезвия, от хмельного вина трезвая.
Заливать мне глаза незачем, душу рваную кто б залил...
От твоих ароматов пьяная, беспокойная, покаянная,
Я топила тебя нежностью - ты руками меня топил.

Зарифмую тебя строками, предскажу десятью пророками,
Я тебя наизусть выучу, чтобы ты меня не забыл.
Я слезами тебя выплачу, я сама себе сердце вылечу,
Я люблю тебя и молюсь о том, чтобы ты меня полюбил.

                                    Пролетая над пропастью
                                                                 Автор:  Екатерина Сергеевна Гусева

Эту историю рассказал нам Шурик. Он во время кани­кул собирал кавказский фольклор. Неизвестно доподлин­но, зачем это было ему нужно, но собирал он его добросове­стно, прямо из первоисточника, а не где-нибудь в пыльной библиотеке. Видимо, для него это была одна из ступеней в стремлении стать тем, кем все мы должны были рано или поздно стать: гармоничной личностью. Благодаря, конечно, всеобщей и все обязательной системе усредненного и возвы­шенного образования, плюс стремление само обучиться лю­бой ценой, взять из каждого предмета главное. С точки зрения обучаемого, конечно.

Интересно, что при этом все научиваются одному и то­му же.

Из физики запомнилась сказка о яблоке, угодившем Ньютону в макушку, и закон сообщающихся сосудов. И действительно, сколько нальёшь, столько и выпьешь.

Из географий помним и знаем все места на глобусе, куда, по всей видимости, никогда не попадём.

Иностранные языки изучали так глубоко и долго, как нигде в мире не изучают. Поэтому, если мы находимся в прохладных широтах, то на все вопросы на любом языке на том же языке и отвечаем: «Нихт ферштейн!». Если в тёплых — то: «Моя твоя не понимай!»

С экономикой всё было в порядке: экономика должна быть экономной!

Астрономия — астрономной...

И ни у кого, кроме лентяев, не возникало сомнений в необходимости такого широкого спектра обязательных познаний. Так что, если у вас возникало желание изучить мертвый язык ацтеков в свободное от разгрузки вагонов время, вы могли заручиться широкой общественной под­держкой и содействием масс.

Шурик не был лентяем, и поэтому свято верил в абсо­лютную целесообразность своей моноэкспедиции. Его энтузиазм передавался окружающим, вызывая в них стремле­ние всячески благоприятствовать юному следопыту, жела­ющему пополнить калейдоскоп наших познаний еще одним лоскутком.

Шурика интересовали различные легенды, обряды, то­сты, анекдоты, древние обычаи. Его воображение будора­жили сведения о совершенно экзотических обрядах, кото­рые совершали аборигены на экваториальных островах.

Например, на острове Тутонго-Энтого в день свадьбы невесте и жениху в специальном храме специальным на­пильником спиливают передние зубы до половины. Потом празднование свадьбы продолжается пять месяцев, и все приглашенные с аппетитом едят белую глину, смешанную с листьями токо-токо.

Шурик был уверен, что на одной шестой части всей земной суши можно разыскать перлы не менее замечатель­ные. И поэтому все выше забирался в горы, надеясь там найти хотя бы следы древних обычаев.

                                                                                                                                                          Иванов Виктор. Вступление.
                                                                                                                                                                                   Кавказская пленница

Тэнно хэйка, Бандзай!

Блажен, в ком сердце не хладеет
Ко ощущенью сих красот;
Предохранять себя умеет
От скуки и разврата тот.
Коль дух в изящное вперяет,
Он истинную жизнь вкушает
И живо чувствует себя;
Он презрит злато, пышность, чести,
Не будет он поэтом лести,
Прямую красоту любя.

Александр Востоков Парнас, или гора изящности (Отрывок)

Чехов об образовании в России. Из воспоминаний Максима Горького.

"Однажды он (А.П. Чехов) позвал меня к себе в деревню Кучук-Кой, где у него был маленький клочок земли и белый двухэтажный домик. Там, показывая мне свое "имение", он оживленно заговорил:

- Если бы у меня было много денег, я устроил бы здесь санаторий для больных сельских учителей. Знаете, я выстроил бы этакое светлое здание - очень светлое, с большими окнами и с высокими потолками. У меня была бы прекрасная библиотека, разные музыкальные инструменты, пчельник, огород, фруктовый сад; можно бы читать лекции по агрономии, метеорологии, учителю нужно всё знать, батенька, всё!

Он вдруг замолчал, кашлянул, посмотрел на меня сбоку и улыбнулся своей мягкой, милой улыбкой, которая всегда так неотразимо влекла к нему и возбуждала особенное, острое внимание к его словам.

- Вам скучно слушать мои фантазии? А я люблю говорить об этом. Если б вы знали, как необходим русской деревне хороший, умный, образованный учитель! У нас в России его необходимо поставить в какие-то особенные условия, и это нужно сделать скорее, если мы понимаем, что без широкого образования народа государство развалится, как дом, сложенный из плохо обожженного кирпича! Учитель должен быть артист, художник, горячо влюбленный в свое дело, а у нас - это чернорабочий, плохо образованный человек, который идет учить ребят в деревню с такой же охотой, с какой пошел бы в ссылку. Он голоден, забит, запуган возможностью потерять кусок хлеба. А нужно, чтобы он был первым человеком в деревне, чтобы он мог ответить мужику на все его вопросы, чтобы мужики признавали в нем силу, достойную внимания и уважения, чтобы никто не смел орать на него... унижать его личность, как это делают у нас все: урядник, богатый лавочник, поп, становой, попечитель школы, старшина и тот чиновник, который носит звание инспектора школ, но заботится не о лучшей постановке образования, а только о тщательном исполнении циркуляров округа. Нелепо же платить гроши человеку, который призван воспитывать народ, - вы понимаете? - воспитывать народ! Нельзя же допускать, чтоб этот человек ходил в лохмотьях, дрожал от холода в сырых, дырявых школах, угорал, простужался, наживал себе к тридцати годам лярингит, ревматизм, туберкулез... ведь это же стыдно нам! Наш учитель восемь, девять месяцев в году живет, как отшельник, ему не с кем сказать слова, он тупеет в одиночестве, без книг, без развлечений. А созовет он к себе товарищей - его обвинят в неблагонадежности, - глупое слово, которым хитрые люди пугают дураков!.. Отвратительно всё это... какое-то издевательство над человеком, который делает большую, страшно важную работу. Знаете, - когда я вижу учителя, - мне делается неловко перед ним и за его робость, и за то, что он плохо одет, мне кажется, что в этом убожестве учителя и сам я чем-то виноват... серьезно!

Максим Горький - Отрывок "Из воспоминаний. А. П. Чехов"