В тот час, что встретил я тебя (©)

Всё в орхидее гармонично:
И стан, и нежность лепестков.
Улыбки ловит — символично.
И восхищает мотыльков!
Цветок, как царственное слово.
И равных нет ему в сравнении.
Он хрупок, он всему основа.
Цвет вызывает изумление.
Дарите орхидеи, право.
Что трепетной души оправа

                                                Дарите орхидеи
                                          Автор: Ольги Осенской

Жест.

На улице было и темно, и мокро.

Фонари горели тускло.

Фонари такие подлые: когда человеку на душе худо, они, вместо того, чтобы подбодрить, назло начинают гореть тускло.

У Молоткова на душе было очень худо. А в кармане всего рубль.

Молотков хлюпал калошами и бранил погоду.

– Всё вместе! И скверная погода, и дождь! Небось, в хорошую погоду дождь не пойдёт, а вот, когда и без того мокрель, тут-то он и припустит.

Домой возвращаться не хотелось.

Дома было сыро; под платяным шкапом крыса выводила своё молодое поколение и от полноты бытия пищала по ночам тонким, свирельным писком.

А квартирная хозяйка сказала, что печи топить начнёт только «в дектябре».

А что такое «дектябрь» – кто её знает? Хорошо ещё, если октябрь, а как декабрь – тогда что?

Нет, домой возвращаться не стоило.

А кроме дома, в целом мире был ещё только Петухин. Но к нему идти невозможно, потому что рубль, покоящийся в кармане Молоткова, был занят именно у Петухина.

Печальные мысли Молоткова внезапно были прерваны отрадной и живописной картиной: из дверей маленького ресторанчика швейцар выводил под руки упирающегося господина с котелком на затылке.

Господин ругался громко, но бессвязно.

– Вот где жизнь кипит! – подумал Молотков, и душа его вспыхнула.

Он вспомнил далёкое прошлое, кутежи, попойки.

– Вот ведь и меня когда-то выводили так же из ресторана под ручку, и лакей подталкивал сзади. Кто бы теперь этому поверил? Сколько было выпито, съедено… Турне до а ля… даже забыл, а ля что! Да! Были когда-то и мы рысаками! Согрей мне, братец, бутылочку Понте… ка… как её там?..

Машинально поднялся он по лестнице, почувствовал, как с него снимают пальто, с удивлением посмотрел в зеркало на седенькую, мохрастую бородку и засаленный галстук жгутиком.

Но когда сел за столик, тотчас забыл про то, что увидел в зеркале, постучал по столу и молодцевато заказал чашку кофе.

– Я, может быть, уже пообедал где - нибудь почище. Да-с! А сюда зашёл по дороге выпить кофе. Давненько я не бывал в ресторанах. Как-то у них теперь? Так ли всё, как в наше время? Я, может быть, помещик и живу уже несколько лет в своём имении. В благоустроенном имении. У кого, братец мой, есть благо - устро - енное имение, тот не станет, братец мой, шататься по ресторанам.

Он медленно прихлёбывал кофе, с интересом оглядывал публику.

Вон какие-то три господина пьют водку и что-то заказывают лакею. Лакей почиркал в книжке, побежал в буфет.

– Пcт! Пcт! – перехватил его Молотков и, приподняв брови, спросил таинственно:
– Что они заказали?
– Борщок-с!
– Дур-рачьё! – фыркнул Молотков. – Есть не умеют! Им надо уху с расстегаями, а не борщок! Выдумали тоже – борщок!
– Виноват-с! – метнулся лакей к буфету.

Но Молотков удержал его.

– Постой, братец! Скажи им, что я им советую заказать уху. Скажи: господин Молотков советуют.
– Виноват-с… не могу-с… хорошо-с…

Лакей убежал, а Молотков долго ещё сердито фыркал и повторял:

– Борщок! Дуррачьё! Туда же в ресторан лезут! Ха!

За соседний столик села какая-то парочка. Заказала что-то непонятное.

Молотков снова подозвал лакея и полюбопытствовал:

– Что заказали?
– Раков по-русски.
– Раков? – Молотков сдвинул брови и серьёзно обдумал.
– Раков? Это ещё ничего, это можно. А сказали, чтоб в квасу варил? Этого, небось, сообразить не могут. Вот-то дурачьё! Раков нужно в квасу варить. Скажи им, что это я им посоветовал. Господин Мо - лот - ков. Запомнишь? Вели повару, чтобы в квасу.

Но лакей убежал с таким видом, точно ему решительно всё равно, как нужно варить раков. Молотков оглядел зал и горько усмехнулся.

– И это люди! Хлебают какой-то борщок. А что такое борщок? Кому он дорог? Кому он нужен? Живут, как слепые. Вот тот, рыжий, сидит с дамой, а сам газету читает. Хам! Пcт! Человек! Посмотри-ка, братец, какой там у вас невоспитанный сидит. С дамой, а читает. Правда, братец, нехорошо? А? А? Ведь, это же не того, нехорошо?

Он заискивающе глядел в глаза лакею, искал сочувствия. Но тот усмехнулся криво, неискренно и отошёл.

– Служить не умеют! – подумал Молотков. – Разве это лакей! Я, может быть, богатейший золотоискатель, одеваюсь просто, потому что не хочу бросаться в глаза. Я, может быть, только сегодня кофе пью, а завтра приду да две дюжины шампанского вылакаю. Да я, может быть, завтра все зеркала у них переколочу! Да меня, может быть, завтра под руки выводить придётся, за шиворот выволакивать! Почем они, черти, знают, что у меня один петухинский рубль, занятый на предмет керосина и подлежащий отдаче в четверг полностию? А?

Воспоминание о рубле засосало под ложечкой, но в эту минуту загудела граммофонная труба:

«В час роковой, когда встретил тебя - а».

– Дуррачьё! Жить не умеют. Пcт! Человек! Какое ты им, братец, вино подавал? Как? Лафит? Дурачьё! Пить не умеют! Им нужно было это… Понте-ка… как его там, а не лафит. Ну, иди, иди!

Три господина, безрассудно съевшие борщок, расплатились и вышли.

Молотков подозвал лакея.

– Сколько, братец, они тебе дали?
– Сорок копеек.
– Сорок копеек за три персоны? Сами лакеи!

Он вскочил, негодующий, гордый. Ему даже показалось, что он очень высокий человек в смокинге.

– Сколько с меня? – спросил он, поворачиваясь к лакею в профиль.
– Двадцать пять.

Он сунул руку в карман; глаза его сверкнули.

– Вот вам! – сказал он, бросая рубль лакею. – Сдачи не надо!

* * *
– Да, это был жест! – думал он, напяливая в передней своё серое пальтишко и стараясь не замечать в зеркале старичка, трясущего мохрастой бородёнкой. – Пусть поймут, с кем имели дело!

                                                                                                                                                                                            Жест
                                                                                                                                                                               Автор: Н. А. Тэффи