Вторая история. Аркан: Верховная жрица. И сюда тоже просочилась Изнанка, хотя изначально я это не планировала
____________________________
Изнанка. "Лавочка на углу"

Катя остановилась, разглядывая причудливый вход в магазинчик. Над дверью висела зелёная вывеска с выведенным – вручную, что ли? – названием «Лавочка на углу», а по бокам стояли кашпо с цветами. Дверь, к слову, тоже заслуживала отдельного внимания – деревянная, зелёная, в тон вывеске, она была сплошь покрыта яркими цветочными орнаментами, тоже словно бы нарисованными вручную, а дверная ручка в виде бутона гармонично вписывалась в общую картину. Катя обернулась к Сене и Диме. Парни склонились к витрине и с неподдельным интересом разглядывали её.

– Кать, иди сюда! – махнул рукой Дима. Девушка подошла и не сдержала удивлённого возгласа. На витрине стояло несколько больших старых книг на подставках, тут же в каком-то странном порядке стояли разнообразные шкатулки, статуэтки, украшения и множество других безделушек непонятного назначения. Катя перевела взгляд на стоящую в центре книгу. Судя по всему, это был сборник сказок: на странице красовалось изображение принцессы, в которой безошибочно угадывалась Спящая красавица – тесная комнатка, веретено и удивлённо-растерянное выражение лица героини. Иллюстрация прямо-таки завораживала: все детали были выписаны с поражающей точностью, даже текстура платья принцессы угадывалась, а выражение лица было таким живым, что, казалось, девушка вот-вот снова взмахнёт ресницами и, ахнув, упадёт на пол. То, что принцесса неподвижно замерла на странице, выглядело даже как-то неестественно.
– Иллюстрации потрясающие, скажи? – вдохновлённый Сенька оторвался от разглядывания соседней книги – Катя мельком заметила там рисунок корабля – и перевёл горящие глаза на девушку. – Давайте зайдём? Там наверняка полно интересного.
– Погнали, – с готовностью откликнулся Дима, тоже зажёгшийся интересом к увиденному. Катя только кивнула и проскользнула вслед за парнями внутрь.

Внутри магазинчик… впечатлял. По периметру были расположены книжные полки от пола до потолка, остальное помещение занимали расставленные, кажется, абсолютно в случайном порядке стеллажи, небольшие витрины, столики или полочки с другими безделушками и даже вазы с цветами. Такого причудливого сочетания всего в одном месте Кате видеть ещё не доводилось, но, несмотря на это, магазинчик выглядел удивительно гармонично. Словно, стоило упорядочить вещички и разложить их в аккуратные витрины, из этого места уйдёт его неуловимая сказочная атмосфера, его уют, чувствовавшийся ещё у входа, его душа. В том, что это место было живым, Катя не сомневалась.

Девушка прошла вглубь помещения, слегка касаясь рукой полок, неосознанно пытаясь как можно больше проникнуться атмосферой. Словно это место придавало сил, вселяло душевное спокойствие, заставляло все проблемы отступить на задний план и помогало прийти к равновесию, что ли. Погрузившись в свои мысли, Катя чуть не налетела на будто выскочивший из-под земли низенький круглый столик. На нём, так же то ли совершенно вперемешку, то ли в соответствии с каким-то своеобразным порядком, стояло три флакончика – вероятно, с духами, – пара керамических покрытых цветной эмалью вазочек, блокнотик в кожаной изумрудно-зелёной обложке и необычный плетёный браслет. Украшение захотелось рассмотреть поближе, и Катя поднесла браслет к глазам. На ощупь он оказался гладким и слегка тёплым. Сделан он был, кажется, из проволоки, но какой-то необычной, чуть блестящей и слегка переливающейся на свету. Само плетение в какой-то степени повторяло растительные орнаменты, которые украшали дверь, обложку лежащего здесь же блокнота и, теперь Катя осознала, так или иначе практически всё в этой магазинчике. Каким-то образом в узор вплетались мелкие блестящие перламутром жемчужинки, а в середине всего этого красовался сплетённый из той же проволоки цветок. Ничего подобного Катя никогда не видела, и теперь просто не могла оторвать глаз от такой красоты.

– О, вижу, приглянулось украшение? – раздался рядом тихий мягкий голос. Катя вздрогнула от неожиданности и встретилась с лукавым взглядом тёплых зелёных глаз. Пожилая женщина – язык не поворачивался назвать её старушкой – улыбнулась, поправила очки, оправу которых украшал всё тот же растительный орнамент и уточнила: – Я про браслетик.
– А… да, красивый очень, – отозвалась Катя, изо всех сил стараясь не пялиться. Да, настолько необычных женщин она в своей жизни никогда не видела. Хотя, странно было бы ожидать чего-то другого от хозяйки этого места. То, что это и есть хозяйка, сомнений не вызывало. В самом деле, женщина полностью соответствовала местному антуражу, словно являлась неотъемлемой его частью; впрочем, так оно и было. На плечи хозяйки была наброшена зелёная с белыми цветочками шаль, одета она была в длинное платье в тон и шали, и всему магазину, а её длинные серебристо-седые волосы были украшены многочисленными заколками и ленточками в виде – да, цветов, или чего-то похожего растительно-зелёного. В целом женщина вызывала стойкие ассоциации с чем-то магическим, и Катя мысленно обозвала её лесной феей.
– Он сплетён из лунного света, бликующего на лесном озере в тёплую летнюю ночь, – с мягкой улыбкой сообщила хозяйка, игнорируя расширившиеся в изумлении глаза Кати. Сама Катя была совершенно не уверена, говорит хозяйка правду или просто придумала красивую сказку.
– Ого, – только и смогла выдохнуть она.
– Смотрю, он тебе откликнулся, – заметила женщина. – Ты не целительница, случаем?
– Кто?.. – хлопнула глазами Катя, но всё же сообразила: – А, ну да. На врача учусь.
Хозяйка удовлетворённо кивнула.
– Возьми браслетик, он тебе пригодится. Селины благоволят целителям, да и им самим нет равных в этом мастерстве.
– Селины? – переспросила Катя, чувствуя себя бесконечно странно. Будто попала в сказку и не понимает совершенно элементарных вещей, составляющих основу этой сказки.
– Лунные духи, – пожав плечами, объяснила хозяйка, и Катя, ещё больше уверившись в «волшебности» происходящего, вновь перевела взгляд на браслет. А, подняв глаза, хозяйки перед собой уже не увидела. Только едва слышно из-за витрин и стеллажей доносились её шаги и шелест платья.

Катя в задумчивости двинулась ко входу, где оставила Сеню и Диму. Первым нашёлся Дима. Калашников стоял около стеллажа, вертел в руках подвеску с каким-то амулетом и мыслями явно был где-то очень далеко. Катя тихонько окликнула его, и Дима вздрогнул.
– О, привет. Видела хозяйку? – спросил он и после Катиного кивка изумлённо покачал головой. – Это нечто… Я даже не знаю, как описать. Она как будто…
– Из другого мира? – подсказала Катя.
– Точно, – протянул Дима. – Тут всё такое… завораживающее и как будто волшебное. И вот, смотри, что нашёл.
Друг протянул Кате амулет, который держал в руках, и девушка восхищённо охнула. Внутри прозрачного корпуса клубился цветной туман, переливаясь оттенками от глубокого тёмно-синего, почти чёрного, до полупрозрачного небесно-голубого. Из-за игры света казалось, что туман живой, сам двигается внутри амулета и меняет цвета. А может, так оно и было?..
– Хозяйка сказала, что внутри него заперта песня сирены, – сказал Дима и в ответ на Катин удивлённый взгляд энергично закивал. – Серьёзно, так и сказала! Но, знаешь, если долго в него смотреть, то он гипнотизирует, что ли. И… я не знаю, что там и как оно сделано, но на песню сирены оно действительно похоже.
– И правда, – согласилась Катя. – А мне она вот про браслет сказала, что он сплетён духами-селинами из лунного света… Представляешь?

Дима снова покачал головой, не сводя со своего амулета заворожённого взгляда. Катя покрутила головой в поисках Сени и наконец заметила его около полок с книгами. Парень листал какой-то огромный талмуд, который, кажется, полностью завладел его вниманием. Девушка чуть слышно усмехнулась, махнула Диме и направилась к Маеву. Подойдя, заглянула через плечо. Увлечённый чтением Сеня заметил её не сразу, и Катя успела зацепиться взглядом за пару строчек и, конечно же, иллюстрацию. Выполненная с поразительной тщательностью картинка изображала скачущего через степь в закат всадника и принадлежала, кажется, кисти того же художника, что и Спящая красавица в книге при входе.
– Ого, что за книга? – спросил подошедший Дима.
– Про путешествия, – откликнулся Сеня. Он вздохнул, разочарованный тем, что пришлось оторваться от истории, и закрыл книгу. – Что-то про волшебные миры, магию и сказочных существ… Мне нравится, хочу взять!
– О, да, это в твоём стиле, – улыбнулась Катя.
– Ребята, вам приглянулись вещички? – внезапно раздался голос словно бы из ниоткуда возникшей хозяйки.
– Да, – кивнул Дима и протянул свою подвеску. – Вот… можно?
– Конечно, – заулыбалась женщина. – Эта вещичка как раз для тебя, юноша. Не теряй глубину внутри себя, она хранит многое и будет помогать тебе на твоём пути.
Дима изумлённо хлопнул глазами, а «лесная фея» уже повернулась к Сене:
– А ты увлёкся историями? Вижу, душа просит странствий и приключений. У тебя достаточно смелости, чтобы самому писать свою историю, не похожую ни на какие другие, и достаточно душевного богатства, чтобы делиться им с теми, кого любишь.
Сенька явственно порозовел – видимо, слова хозяйки живо отозвались, задели что-то сокровенное. Ещё бы, такому романтику только бы слушать сказки про лунных духов, поверит ведь… Хотя сама Катя была очень близка к тому, чтобы воспринять слова хозяйки всерьёз.

Расплатившись и выйдя из магазина, ребята молчали. Думали, наверное, приблизительно об одном и том же, но обсуждать необычное место и его хозяйку не хотелось, словно слова могли нарушить то волшебство, что так неожиданно ворвалось в их будни. Браслет мягко обнимал запястье, и Катя, пожалуй, начинала понемногу верить в лунных духов. А ещё в сирен и лесных фей.

чай с лавандой и звёздное небо (с)

Третья история. Аркан: Императрица. Пишу, пока пишется, и снова про Изнанку. Отсылка к этой сказке.
____________________________
Изнанка. По струнам души

В полутёмном тесноватом зале пахнет свечами и кофе, чёрным и крепким. В воздухе между столиками витает предвкушение чего-то волшебного. На маленькой сцене в конце зала стоит простой деревянный стул и микрофон – они тоже, кажется, замерли в ожидании. Вот на сцену падает пятно тёплого жёлтого света, и негромкие разговоры затихают, все взгляды оборачиваются на сцену.

Девушка выходит, улыбается, здоровается. Садится на стул и поудобнее перехватывает гитару.

– Спасибо, что пришли, – говорит она. Голос у неё звонкий, как тысячи колокольчиков или горный ручей, а глаза светятся искренней радостью и вдохновением. – Я очень рада петь сегодня для вас.

Она трогает струны, гитара отзывается глубоким звоном, и помещение наполняется звуками музыки. Над столиками плывёт песня о дожде и задумчивости, и кажется, будто шум дождя раздаётся прямо здесь. Мелодия льётся прохладными струями, слова разбиваются у земли звонкими каплями, а в головах слушателей сами собой рождаются немного грустные мысли, такие, какие обычно бывают во время долгих вечерних дождей.

Лицо мужчины за правым столиком на глазах оживает, морщины на лбу разглаживаются, а из мыслей уходит неприятный разговор с начальником, не дававший покоя весь день. Он отвлекается от плохих воспоминаний, даёт песне войти в душу и проникнуть в самые сокровенные уголки сердца.

Девушка на сцене замолкает на минуту, а затем начинает новую песню. Она о женщине, танцующей в пустом зале при лунном свете. Зал заполняется звуками вальса, и кажется, что он освещается не свечами, расставленными на столиках, а белым светом луны, падающем на лица зрителей, на столики, на сцену, играет в волосах поющей девушки, путается в струнах гитары и словно сам танцует вместе с женщиной из песни.

Сидящая за столиком во втором ряду женщина грустно улыбается и подпирает рукой щёку, погружаясь в мечты. Она уже знает, что вечером придёт домой, включит любимый сборник вальсов и закружится в танце посреди гостиной, отбросив все проблемы, грустные мысли и заботы завтрашнего дня.

Гитара снова ненадолго замолкает, чтобы вновь наполнить помещение серебристым перезвоном. Это сказка о любви, и все зрители словно наяву видят рыцаря, отдавшего сердце единственной и самой прекрасной женщине в этом мире. В воздухе едва уловимо пахнет розами и морем, солёные брызги разбиваются о стены замка, в котором сидит возлюбленная рыцаря и перебирает струны арфы, вспоминая его, и все сидящие в зале видят эту картину так, будто сами находятся там.

Девушка за ближним столиком распахивает глаза, боясь упустить хоть одну ноту мелодии. Её глаза вдохновлённо сияют: она любит слушать сказки, верит в любовь и умеет ей делиться со всем миром и с высоким красивым юношей с лукавым взглядом, в котором весь её мир сосредоточен и который сейчас сидит рядом с ней и смотрит на неё, не сводя глаз.

Песни льются чистым ручьём, звенят весенним ветром, согревают теплом яркого костра и светят мерцанием звёзд на ночном небе. Они задевают самые сокровенные струны души, заставляют смеяться и плакать, вспоминать о любви и радости, оживляют потухшие взгляды и затягивают самые глубокие раны.

Последняя песня – о добре и волшебстве. Её слушают так же, затаив дыхание и тихо улыбаясь. Голос поющей девушки заполняет собой всё пространство зала, звенит гитара, а между столиками будто гуляет тёплый ветер, согревая и вселяя веру в лучшее.

Я сижу за самым дальним столиком в углу и улыбаюсь. Моя сестра и в этот раз потрясающе справилась. Ради улыбок этих людей, пусть они всего на один вечер, стоит приходить в этот мир и плести для них песни или сказки. Чтобы сделать их живыми, чтобы разбудить их спящие сердца. И моя сестра обладает этим даром – согревать и оживлять. Не в этом ли состоит наше предназначение?

чай с лавандой и звёздное небо (с)

Четвёртая история. Аркан: Император.
____________________________
Повелитель уличных котов

Всё начиналось с одного маленького котёнка.

В то утро настроение у Алекса было максимально паршивое. Раздражение подогревалось ещё и тем, что Алекс не мог объяснить, что же, в сущности, ему не нравится. Бесило всё, от слишком долго закипающего чайника до крана в ванной, который никак не мог повернуться так, чтобы вода была нормальной температуры. Злясь на себя, на жизнь в целом и это дурацкое утро в частности, Алекс кое-как покидал в рюкзак учебники, вышел из квартиры, всё больше закипая от неясного раздражения и… замер, увидев маленький несчастный серый комочек. Котёнок сидел прямо под дверью и смотрел на Алекса жалобными зелёными глазами.
– Ну и чего? – вздохнул Алекс. – Что ты хочешь от меня?
Котёнок медленно моргнул и продолжил смотреть.
– Ты откуда-то сюда пришёл? Вот туда и иди. К маме, к хозяину или к кому там.
Котёнок продолжал сидеть.

А потом тоненько протяжно мяукнул. И у Алекса не осталось ни шанса. К тому же, на пары идти сегодня всё равно не хотелось.

Котёнок был впущен, согрет, накормлен и приласкан. Спустя пару часов он облюбовал Алексову подушку, обнюхал ноут, погрыз тетрадки с конспектами по вышмату (за что отхватил по носу) и по риторике (вот её вообще не жалко было, так что Алекс был коту даже благодарен), прогулялся по обеденному столу и чуть не съел наушники. Но, надо сказать, при любом замечании Алекса сразу виновато мяукал и ошибок своих не повторял.

К вечеру кот стал прямо-таки паинькой, и на следующий день Алекс, отправляясь в институт, рискнул оставить его одного в квартире. А, вернувшись, увидел под дверью уже двоих. Каким-то образом вчерашний серый приятель выбрался из квартиры и привёл друга – такого же мелкого, но рыжего и наглого. Алекс скептически оглядел парочку и попытался найти объяснение такому внезапному нашествию. Не нашёл, открыл квартиру, впустил серого, отогнал рыжего, сходил на кухню за молоком для обоих, налил в миску серому, прогнал рыжего, вынес миску в коридор, снова занёс в квартиру серого, прогнал в коридор рыжего и, закрыв дверь, наконец выдохнул.

Через неделю под дверью сидело уже трое.

А через две недели, встретив пятерых, Алекс уже не удивился.

Коллективный разум котов работал не только в отношении еды. Те же коты, что с завидным упорством дежурили под дверью, провожали до института, шпионили под дверью зоомагазина и пушистой свитой следовали по пятам практически везде.
Не то чтобы Алекс был сильно против. Он любил животных в целом и кошек в частности, а такое внимание было забавным. Правда, на корме он, кажется, скоро совсем разорится.

Что было более странно, коты слушались. Например, ни в институт, ни в магазин следом за Алексом не заходили и, подчинившись всего один раз сказанному «стоп, нельзя!», покорно ждали снаружи. Алекс поначалу удивлялся, потом посмеивался, а вскоре, развеселившись, провозгласил сам себя Повелителем уличных котов. Куда уж там одиноким старушкам-кошатницам! О, Алекс мог составить конкуренцию любой из них! Объяснения такой любви котов к себе, он, правда, так и не нашёл – в голову просилось только дурацкое романтическое «благодарность за накормленного серого». Хотя, несмотря на всю пафосность и сказочность таких мыслей, чем дольше Алекс об этом думал, тем больше в них верил. Наблюдая за котами, он не мог не заметить, что у них существует чёткая иерархия, структура общества, что ли, а также своя система общения и, как ни странно, распорядок дежурств около Алекса. Против воли напрашивались предположения о существовании кошачьей цивилизации.

Котам был знаком каждый уголок города, даже самый потаённый и глубоко запрятанный. Они знали о городе всё и брали от него всё, что он мог им дать. И взамен отдавали столько же, оказывая городу услуги: от ловли крыс до патрулирования ночных крыш. Алекс не мог рационально объяснить это, но чувствовал, что коты охраняют город от чего-то важного, и отсутствие усатых товарищей на улицах вызывало неясную тревогу. Невольно вспоминались сказки про то, что коты могут путешествовать между мирами, видеть духов, чуть ли не колдовать – не зря же их издавна считают спутниками ведьм и колдунов… В голове засело настойчивое желание как-нибудь выбраться на улицу ночью, чтобы выяснить всё самому.

Однажды Алекс решился. Промаявшись часов до двух ночи, он наконец не выдержал – накинул куртку и вышел на улицу, сопровождаемый верными котами, которых сегодня было двое: полосатый и трёхцветный. Город спал – ему было далеко до оживлённых мегаполисов, в которых даже ночью жизнь бьёт ключом. Черноту ночи оживлял только свет уличных фонарей, шелест ветра в кронах деревьев да тихие шаги Алекса. Не было даже припозднившихся прохожих. Казалось, что всё вокруг замерло. Время словно остановилось.
Чувство неясной опасности захлестнуло неподалёку от главной площади. Разум подсказывал развернуться и бежать домой, ему вторили выгнувшие спину и угрожающе шипящие коты; наверное, именно поэтому Алекс крадучись преодолел последние несколько шагов по переулку до площади и остановился, осторожно выглянув из-за угла дома.

Картина, представшая его взгляду, словно сошла со страниц книги сказок и заставляла поверить в магию раз и навсегда, не оставляя ни малейших сомнений. Происходящее было настолько же реальным, насколько дома вокруг, мостовая под подошвами кроссов и лёгкое прикосновение прохладного ночного ветра к щекам.

Коты, ощетинившись и яростно шипя, теснили в угол извивающуюся, перетекающую из одной формы в другую тень. Тень не издавала ни звука, но исходящее от неё чувство угрозы, до этого легко приглушаемое любопытством, многократно выросло. Алекс почувствовал, как холодеют руки, а всё внутри сковывает ледяным ужасом, и тело отказывается слушаться. Запоздало дошло, что похожее чувство вызывают ночные кошмары, а ещё через мгновение пришло осознание, что эта тень, должно быть, и есть Ночной кошмар. Тень менялась, не задерживаясь в одной форме дольше секунды, оборачивалась то чёрным смерчем, то монстром с угрожающе торчащими из пасти клыками, то огромной змеёй, и под давлением котов отступала очень медленно и неохотно. Алекс сделал глубокий вдох, огромным усилием воли придавил прочно обосновавшийся в груди ужас и шагнул на площадь. Тень взвилась по стене дома, коты зарычали, а Алекс, ни секунды не сомневаясь в собственных действиях, вытянул руку вперёд и, выцепив взглядом троих особенно крупных котов, мысленно отдал приказ. Коты угрожающе рявкнули и бросились на тень. Когти полоснули по черноте тени, и Кошмар уменьшился чуть ли не вдвое. Алекс послал остальных котов вслед – тень осталось просто добить, такого парализующего страха, как в начале, она уже не вызывала. Всё доблестное кошачье войско с торжествующими мявками разодрало всё, что осталось от тени, в клочья, и Алекс не смог сдержать победный клич.
На город вновь опустилось ночное спокойствие, а воздух будто стал теплее.

Спустя неделю Алекс в сопровождении пятерых котов неторопливо шагал по крыше ночного города и был уверен, что и этой ночью, и каждой следующей, до тех пор, пока существуют уличные коты, город точно будет в безопасности.

чай с лавандой и звёздное небо (с)

Пятая история. Аркан: Иерофант.
Картинка больше по атмосфере (что-то вечерне-городское), чем по конкретной истории.
_________________________________
Уличные поэты

Вечерний город мягко окутывали глубокие тёмно-синие сумерки, улицы освещались мягким светом фонарей, тут и там раздавались оживлённые разговоры и смех прохожих. На центральном бульваре по-вечернему сильно благоухала сирень, шуршал гравий под ногами неторопливо прогуливающихся горожан, в аккуратных клумбах между лавочек цвели анютины глазки, маргаритки и ещё какие-то мелкие розовые цветочки.
Молодой парень, по возрасту – едва за двадцать, стоял посреди улицы и громко, во весь голос, с выражением читал стихи. Он артистично взмахивал руками, менял темп, громкость и тембр голоса, когда того требовало стихотворение, и, кажется, пропускал каждую строчку через себя насквозь, через сердце, обнажая душу и вкладывая всего себя в чтение. Прохожие невольно ненадолго останавливались послушать, некоторые даже опускали деньги в лежащую на земле рядом с парнем шляпу. Заканчивая одно стихотворение, парень широко улыбался и, завидев новых прохожих, пробегал пару шагов вперёд и лихо и весело восклицал:
– Господа, поддержите молодых артистов! Послушайте стихи! Когда вы ещё такое услышите!
А затем начинал новое стихотворение. Знакомые всем с детства строки сменялись другими, неизвестными стихами, принадлежащим, видимо, перу самого парня. Его вдохновлённое лицо менялось вслед за настроением стихов. Улыбался он широко и тепло, в зелёных глазах загорались задорные искры, копна непослушных соломенных волос в свете фонарей походила на солнечный ореол, а веснушки на лице добавляли образу простой и искренней весёлости.

– А молодец наш Ник, – заметил русоволосый парень в очках, сидящий на лавочке напротив в компании ещё нескольких молодых ребят, так же, как и он, наблюдавших за уличным артистом. – Хорошо читает, правда?
– Не то слово, – отозвалась девушка с каштановыми волосами, заплетёнными в длинную толстую косу, перекинутую через плечо. – Не зря всё-таки в театральное поступил.
– Надо будет тоже попробовать, – задумчиво протянул парень с тонкими, почти аристократическими чертами лица, вальяжно откинувшийся на спинку скамейки.
– Что попробовать? – нахмурилась девушка.
– Так же почитать стихи, – совершенно серьёзно ответил тот. – Есть у меня в арсенале несколько…
– Ничего себе, – хмыкнула девушка. – А тебе-то зачем? Ты же не актёр.
– Как зачем? Тебя впечатлить, дорогая, – парень повернулся к девушке и бросил на неё лукавый взгляд. Та усмехнулась, пытаясь скрыть смущение за притворным равнодушием. Зато молчавший до этого третий парень, высокий блондин, громко расхохотался:
– Чарли, ну ты как всегда! Не можешь спокойно сидеть, обязательно надо порисоваться. И дело тут не только в Кэти, тебе просто нравится быть в центре внимания.
– Я просто в душе великий артист, – нимало не смутившись, отозвался Чарли.
– Да ну… У тебя всё равно так хорошо не получится.
– У меня?! А вот спорим, что получится!
– Пфф, не буду я с тобой спорить.

Чарли презрительно фыркнул и вновь повернулся к читающему стихи Нику. Когда тот закончил очередное стихотворение, Чарли молниеносно подскочил к нему, сказал пару слов, вызвал удивлённо взлетевшие на середину лба брови, но в итоге Ник, со смешком одобрительно хлопнув друга по спине, оставил того стоять посреди бульвара, а сам плюхнулся на лавочку рядом с остальными.
– Смотри-ка, Ник, вдохновляешь людей на творчество! – усмехнулся парень в очках. Ник в ответ только рассмеялся.

Чарли тем временем постоял несколько секунд, настраиваясь, затем резко поднял голову и начал читать. У него это получалось совершенно иначе – глубокий, низкий, с чуть слышной хрипотцей голос составлял резкий контраст со звонким голосом Ника, но внимания притягивал не меньше. Было что-то завораживающее и в этом голосе, и в чертах Чарли, и в его жестах, и в целом в манере чтения. Он читал негромко, будто рассказывал историю, сидя ночью на кухне с молчаливым собеседником за чашкой чая, порой обращался к кому-то из прохожих напрямую, протягивая руку, подмигивая и посылая улыбку и лукавый взгляд.

– Ну, он тоже хорош, – признал светловолосый парень, не веривший в успех Чарли.
– Том, ты просто завидуешь, что сам ни за что не решишься, – усмехнулся Ник. – Кстати, ребята, не хотите после него тоже попробовать? Дейв? Кэти?
– Подождите пока, – тихо отозвалась Кэти, не сводя глаз с Чарли. – У него и правда здорово получается.
– Да уж, впечатлять он умеет, – рассмеялся Том.
– А я бы действительно попробовал тоже почитать. После Чарли, конечно же, – сказал парень в очках – Дейв – и, покопавшись в рюкзаке, извлёк из него маленький потёртый томик. – Только я наизусть мало помню.
– Читай по книге, почему нет, – пожал плечами Ник. – Главное, чтобы нравилось.

Кэти по-прежнему наблюдала за Чарли. Затем, усмехнувшись каким-то своим мыслям, дождалась паузы, соскочила с лавочки и подбежала к парню. Сказала тому пару слов, вызвав сначала самодовольную улыбку, а после этого – радостный смешок. Чарли на мгновение приобнял девушку за плечи, Кэти тряхнула головой, отбросив косу за спину, и звонко выкрикнула, обращаясь к прохожим:
– Поддержите молодых артистов!
А следующее стихотворение они читали уже вместе.

– А знаете, – сказал вдруг Ник. – В таких, как мы, душа города.
Ребята недоумённо посмотрели на него, а он в ответ развёл руками, будто объяснял совершенно очевидную вещь:
– Вы же не сомневаетесь в том, что город живой? Так вот, пока мы есть, пока можно мечтать, ловить мгновение и читать стихи на бульваре, он будет живым. Всегда.

чай с лавандой и звёздное небо (с)