До рассвета завтрашнего дня

Я б могла стать хранителем острова
И добрейших кормить черепах,
Иль писать чудо-тексты для постеров,
Или свой издавать альманах,

Или стать дегустатором сладостей
Или тонких изысканных вин,
Чтоб работу приветствовать радостно
И купаться в ответной любви.

Но, видать, в небесах перепутали,
И комета задела хвостом
Мое счастье красиво-минутное,
И плутать мне в пространстве простом,

Под завязку напичканном числами,
Применяя убогую речь,
В суете бесконечно-бессмысленной,
Там, где нет черепаховых встреч.

Я б могла стать хранителем острова…

                         Я б могла стать хранителем острова...
                                          Автор: Евгения Носова

Миша стоял на главной площади перед замком и топал ногами, крича: 'Хочу к МАМЕ!' ТОП-ТОП. 'Хочу к МАМЕ!' ТОП-ТОП. Здания подпрыгивали и с них слетали крыши. Стекла звенели, а ребёнок не унимался. Вокруг него на безопасном расстоянии от домов толпились эльфы. Близко никто не подходил, но и по узким улочкам передвигаться было опасно... Хотя... Всё равно завтра с утра будут как новенькие... Я подошёл к Мише поближе.

— Миша, нам нужно поговорить. — Сказал я.

Михаил отреагировал на моё появление достаточно специфично. Он заплакал. Сильно, горько и очень жалобно. В ответ на его слёзы с абсолютно ясного неба полился дождь, который только усиливался. Вскоре стояла сплошная стена воды отделяя нас с ним от остальных обитателей этого города. Миша плакал, а я прижал его к себе и пытался успокоить. Какой он всё же маленький и такие испытания выпали на его долю. Миша вскоре успокоился и я начал рассказывать о том, что маму его уже ищут, что все ему передают привет и что его привезли сюда не со зла, а от безысходности. Что этот мир не может развиваться без волшебника... Что только очень сильное воображение может излечить его... Я говорил долго и убедительно ( 'ну, это я так считаю' прим. автора.) Миша похлюпол носом и спросил меня можно ли ему безобразничать? Я естественно ответил, что нет, нельзя. Он должен лечить этот мир, а не уничтожать его. Тогда Миша остановил дождь и спросил, должен ли он восстановить всё, что учинил до этого. Я его спросил, что он сделал. В ответ меня повели в замок.

Миша ходил по замковым коридорам и ему на встречу выходили светящиеся скелеты. Самое интересное, что у них у всех были большие эльфийские уши. Это было и смешно и жутко. Особенно когда Миша сообщил, что такие жители появились во всех домах города. Они ходили, завывали, стучали костями по стенам и столам. Между ними бегали скелетики маленьких собачек — любимец знатных эльфиек. Собачки иногда подбегали к скелетам и утаскивали из них косточки. Из картин периодически вытягивались руки и хватали у проходивших мимо скелетов черепа, дергали их за уши и потом отправляли катиться вдоль коридора, а скелет бежал за своей головой... Всё это было жутко. Я попросил Мишу их убрать. Миша сказал, что с ними весело и отказался... Мы поспорили, но последним аргументом внука было то что всё придет в норму вместе с рассветом следующего дня. На чем и порешили. Мне ещё долго будет сниться этот 'эльфийский склеп', как окрестил свое творение Михаил.

На этом всё. Более ничего интересного за время моего визита не произошло.'

Я дочитала первый лист тетради с записями. Долго разбиралась с незнакомыми словами... А потом смеялась. Пусть это и был наполовину истеричный смех, но все же лучше чем слёзы. Мне записали новые слова. Забрали тетрадь и велели выучить новое задание... Пришлось соглашаться. Выбора мне не оставили.

                                                                                                                                                                    Волшебник для мамы. Избранное.
                                                                                                                                                                            Автор: Голубева Александра

Люди в пути: Маленькие истории

Знаешь, я жду от тебя письмо..
Вот , кажется ,в ящик сейчас посмотрю
И тёплой рукою свёрток возьму..
А всё прочитаю,
Конечно прощу,
Конечно пойму..
И встречу с тобою назначу .
Приду...

              Ирина Львовна -Пишу стихи. Избранное.

Жаждущих уехать в это время значительно больше, чем автобусов способных их вместить. Изнывая от жары , люди терпеливо ждут. И вот , наконец, ожидание вознаграждается, подходит он, желанный и пока единственный. Штурмом взяты двери и уже счастливчики гордо поглядывают из окон. Последний везунчик вкручивается внутрь, двери нехотя ползут , с трудом после глубокого вдоха пассажиров закрываются и, накренившийся изрядно, автобус трогается с места, оставляя завистливые взгляды позади.
А в автобусе тем временем устраиваются все как могут. Успевшим сесть несказанно повезло. Их никто не пихает, не толкает. Правда, нет-нет да закапает молоко из повисшего в чьей –то руке пакета, или вот сейчас потекла подтаявшая рыба на блестящую лысину солидного господина, который тут же начинает активно возмущаться, полная дама- хозяйка рыбы, сердится.
- Давайте поменяемся местами,- предлагает она. Лысый господин невнятно что-то бурчит, но с местом расставаться не спешит. Не такой он дурак, чтобы в такой потной давке толкаться.
Её поддерживают другие голоса, стоящих пассажиров.
-Усядутся, а потом и возмущаются,–слышится совсем рядом. Это проговорил упитанный господин, удобно устроивший своё брюшко на плече сидящей элегантной молодой дамы с короткой стрижкой.
Дама пытается отодвинуться. Заметив её движения, господин вдруг засмущался, он пытается втянуть в себя животик, но без особого успеха. Отчего он смущается ещё больше и , наконец, затихает.
Неподалеку две девушки , они весело болтают , им и дела нет до разгорающихся страстей.
- Граждане пассажиры,-раздаётся зычный голос кондуктора,-проходите вперёд, там свободно.

                                                                                                                                                                                    В автобусе (Отрывок)
                                                                                                                                                                               Автор: Галина Михалева

Под музыку дождя приходит вдохновение,
Дождь обнажает мир и в нём есть откровение,
Стирает все границы с восходом и зарёй,
Несёт он запах неба, пролившись над землёй ...

Дождь проникает в душу и размывает грусть,
Тепло с собой приносит, хоть и холодный пусть,
Не нужно унывать нам, ждать солнечного дня,
Всегда возникнет радуга за каплями дождя...

                                                  Автор: Михаил Петровский

На семейном фронте без перемен (© ?)

Хоть ключи потеряла давно
От родных дверей глупая дочь,
Но уверена - мама в окно
Будет точно смотреть в эту ночь...

Это правда, ведь дверь с той поры
Мать не стала уже закрывать,
Она знала - ещё с детворы
Всегда дочь могла ключ потерять.

Да и вдруг нужно будет уйти,
А вернётся её дочь домой,
И решит, что не хочет впустить
Её мама назад в дом родной.

Вот, как мамы своих ждут детей!
До неистовой боли в груди.
Возвращайтесь любыми!.. Скорей!
Чтоб успеть сказать маме: "Прости!"

                                Непослушная дочь! (Отрывок)
                                        Автор: Вера Сок

Ближайшее к ним орудие рявкнуло, выбросив впереди себя столб огня, и позицию заволокло дымом. Однако Сенька успел заметить саженях в двадцати десяток солдат сгрудившихся над телом, лежащим у разбитой платформы. Закашлявшись от кислого запаха сгоревшего пороха, он чуть отстал от Тимофеева и оказался на месте, когда тот уже склонился над раненым капитаном.

- Не извольте сумлеваться, ваше благородие, — нарочито бодро говорил санитар. – Пуля чисто прошла, кость не зацепила. Отлежитесь недельку-другую и опять на батарею.

Сенька растолкал солдат и положил рядом с офицером носилки.

- Взялись, братцы, — скомандовал Тимофеев, осторожно поддерживая раненого под голову.
- Ничего, я сам, ребятушки, — капитан, беззащитно улыбнулся синеватыми губами и попытался привстать, однако, тотчас обмяк и завалился, закатывая глаза.

Всем миром, мешая друг другу и охая, уложили раненого на носилки. Сенька с Тимофеевым, крякнув, подняли его и, не хоронясь, от повизгивающих пуль, побежали к траншее.
Выбравшись с бастиона, Тимофеев устало опустил носилки на землю и присел рядом.

- Ох, горе, какое, — закрутил он головой, вытирая рукавом проступившие на лбу капли пота. – Помяни моё слово, теперь жди беды.

Сенька склонился над офицером, рассматривая место, куда ударила пуля. Тимофеев был, конечно, опытным санитаром и увечий насмотрелся, дай бог каждому, но рана никак не была похожа на смертельную.

- Чего ж, горе-то? – недоумённо спросил он.
- А то, дурья башка! Не ведомо тебе, что капитан наипервейший в карты игрок. Лев Николаевич, чуть только государю императору в ноги не кланялся, что бы того на наш бастион служить направили.
- Так выздоровеет же!
- Тьфу ты! — раздражённо сплюнул Тимофеев и передразнил. – Выздоровеет! Месяца через два. А с кем поручик всё это время играть станет? С тобой?
- Понесли, что ли, — насупился Сенька и кивнул на раненого. – Кажется, очнулся.

В госпитале, передав капитана в руки фельдшерам, Тимофеев купил у санитаров арбуз и щедро поделился им с напарником.

- Подсластимся напоследок, — сказал он, меланхолично сплёвывая семечки в дорожную пыль.
- Думаешь, осерчает поручик? – беззаботно спросил Сенька, жадно выедая ложкой свою половину арбуза.
- Нe хмель беда, а, похмелье,- непонятно ответил санитар, прислушиваясь.

Со стороны бастионов грохнул выстрел, затем, второй, третий.

- Началось, — отставил Тимофеев недоеденный арбуз. – Лев Николаевич палит. Хватай носилки, казённая твоя голова.

В траншее, по пути к бастиону они встретили солдатика со своей батареи. Тот, прихрамывая и опираясь на ружьё, шёл в тыл.

- Поручик лютует, — кивнул он в сторону бастиона, пока Тимофеев бинтовал его раненую ногу. – Хранцуз-то сначала отвечал. Вишь, меня осколком ожёг, а сейчас уж молчит. Лев Николаевич самолично каждый прицел проверяет. Все его орудия, все расчёты порушил. Теперь, знать, ложементы разносит.
Первый, кого увидел Сенька, выбравшись из траншеи на батарею, был юнкер, не таясь, стоявший на бруствере. Сжимая двумя руками морскую подзорную трубу, он поводил ею, разглядывая французские позиции.

- Ну, что там? – донеслось от ближайшего орудия.

Сенька обернулся на голос и с трудом узнал поручика. Как всегда, во время «дела» Лев Николаевич стоял обнажённый по пояс, однако пороховая гарь, покрывшая тело, делала его не отличимым от остальных канониров. Алый платок, перехватывающий волосы, почернел от копоти. Даже знаменитые татуировки были не видны под слоем сажи.

- Ни души, — весело прокричал юнкер. – Попрятались, черти!
- Ишь, — загалдели солдаты. – Озоровать мастера. А, как ответ держать, так в кусты.
- Доставили капитана? – заметив Тимофеева, нахмурился поручик.
- В полном порядке, ваше благородие, — нарочито бойко отрапортовал тот. – Врач сказал, что б не беспокоились.

                                                                                                  из книги Льва Николаевича Толстого - Севастопольские рассказы