Дорожный прикол

Поехали мы однажды в лес по грибы. Мама, я, брат и моя подруга. Далеко, куда обычно ездили машиной. А тогда добирались автобусом, потом в кузове попутного грузовика, потом пешком.

И надо же было так повезти – набрали полные корзины, причём одна из них – с детскую ванночку. Натешась, выбрались мы на дорогу и поползли по пустынному шоссе, нагруженные, как ослики, морально готовясь топать ножками 8 км. И вдруг – о радость – нас нагоняет колонна армейских машин, крытые брезентом широкорылые грузовики и парочка джипов. Ехать они могут только в военную часть, она там одна, и только мимо нужной нам остановки автобуса. Автобус и возле части останавливается, но нам достаточно, чтобы нас подбросили до кольца, дальше не надо – мы же понимаем, что они не имеют права брать пассажиров. А до конечной остановки дорога идёт в такой глуши, что нарушение устава просто некому заметить. И мы это знаем, и они это знают, и знают, что мы знаем.
     
Поэтому мы им весело помахали, уверенные, что они остановятся, как нормальные водилы (в принципе, когда чешешь с корзиной в направлении города, даже голосовать не обязательно – попутные машины сами тормозят и предлагают подвезти). А эти и головы кочан не повернули. Ах ты, думаю, ... в... на... из-под... через... сахар тебе в бензобак.
   
И тут машина, едущая мимо меня, четвёртая по счёту, со страшным треском глохнет. И колонна останавливается.
   
Джип оказался главным, из него выскочил очень юный и очень ответственный старлейчик, весь из себя при исполнении. Мы всё-таки попробовали его уговорить – ладно, не надо брать всех четверых, возьмите хотя бы девочку с самой тяжёлой корзиной! (Ирина – беленькое кудрявое создание ста пятидесяти двух сантиметров росту, она и сейчас, прожив больше полувека, выглядит девочкой). Вотще. Командир только пыжился и супил бровь. Наконец, Ирина, хихикая, сказала ему:
   
– А с нами ведьма, между прочим. Думаете, вы случайно поломались?
   
– Теперь так и будете ломаться! – подхватили мать и брат. – Ведьму не перегоните, у остановки будем в одно время!
   
Солдатики охотно заржали. Мы гордо двинулись дальше, оставив их чиниться.
   
Минут через пять-семь колонна нас догнала. На этот раз заглохла третья фура. Теперь дружно заржали мы, не замедлив шага. В третий раз возле нас встал второй грузовик. Мы сделали вид, что всё идёт, как положено, ничего другого и быть не может, без вариантов. Но мне это уже не понравилось – настолько, что я пискнула миру:
   
– Это не я!
   
Нет, я знаю, в каком состоянии автомобильный парк в нашей армии, ничего необычного в бесконечных поломках нет, но почему они ломались точнёхонько рядом с нами?
   
При четвёртой поломке командир подбежал к нам, красный, злой, и заорал:
   
– Давайте вашу девочку с корзиной!
   
Ирина села в один из грузовиков. По её словам, до остановки доехали без происшествий, и дальше колонна помчалась с ветерком.

Само собой, это не я. Однако. Единичное событие вполне может быть случайностью. Второе слегка настораживает. Третье указывает на тенденцию. Четвёртое говорит о закономерности. Ну, и куда эта закономерность делась, когда Ирина села в машину?
источник

О зверях, живущих в доме, сердце и памяти

Отмыть кроличью клетку – ещё ничего, а вот самого кроля – адова работа.
   
Заяц, конечно, чистоплотный, без конца чистится и моется, как кошка, ухи драит по всей длине и даже, блюдя заветы предков, вроде как блох сгоняет к кончикам ушей и выкусывает, хотя сроду ни одной блохи не видел. Но есть место, куда Зайцу не достать: попа, втрое шире башки, а того зверя всего-то – башка да попа, двадцатисантиметровая грушка на ножках. И недоступное место сильнее всего пачкается.
   
Карликовый-то он карликовый, а лягается – лошади на зависть. И выпрыгнуть из ванны ему не фиг делать, только успевай ловить. Со всеми этими скачками кончается горячая (точнее, чуть тёплая) вода, и дополаскивать несчастного Зайца приходится холодной. Потом он ложится на дно, закатывает глаза и дрожит, и его надо укутать, держать на ручках, массировать живот и утешать любимой грушей, потому что у зверя система вся нервная. Потом на вытирание уходят все тряпки, какие есть в доме, потому что шёлковая шёрстка запросто впитывает литров пять воды. Потом Заяц долго трясётся в углу, и я бесшумно, чтобы не разбудить мать, тащу с антресолей в кладовке тепловентилятор и грею измученное животное. А потом от пережитых истязаний и обожрания грушей его несёт. Наша песня хороша, начинай сначала.

И есть же счастливцы, у которых звери любят мыться. Мои избегали ванной комнаты всеми силами.
   
Вот любопытно. Один из псов гулял в железном строгом ошейнике (когда-то Бича украли, приманив на течную суку, он бежал, и с тех пор добрый и дисциплинированный пёс при виде суки впадал в боевое безумие берсерка), прекрасно знал его звяк и радостно мчался на звук в прихожую: ура, гулять! Но если я брала ошейник для того, чтобы затащить Бича в ванну (и ведь ни словом не упоминала, что собираюсь его мыть!), мне приходилось разыскивать зверя по всей квартире и выволакивать его, трясущегося крупной дрожью, откуда-нибудь из-под письменного стола. Собаки не просто разумны, они – телепаты, точно.
   
Были, впрочем, случаи, когда зверь входил в ванную добровольно.
   
Первой этот подвиг совершила Плюшка. Когда племянника привезли из роддома и в первый раз понесли мыть. Втроём – невестка, мама и я, всем же хочется. Плюшка была псюха портативная, 4 кг живого весу, а темперамент у неё был колоссальный и в собачонке не помещался. Появление ребёнка в доме потрясло её до умоисступления. Вздорная старая дева рвалась к Кириллу, кричала, что мы всё делаем не так, требовала отдать дитя ей, пробовала забраться в колыбель, вылизать мальца и согреть собой, предупреждающе рычала на брата и отца, а когда парня потащили в камеру пыток и макнули в воду, Плюха закатила истерику – бабы с ума посходили, топят ребёнка! – и попыталась запрыгнуть в ванну. Наверняка бы расшиблась, если б я её не поймала и не унесла, бьющуюся в руках и поливающую безмозглых баб отборной бранью.
   
Второй была кошка. Я занесла в ванную чистое полотенце, любопытный зверь заглянул в приоткрытую дверь и увидел, что мама сидит в ванне, полной воды. Дарья в ужасе завыла, прыгнула на край ванны и попыталась вытащить утопающую обожаемую хозяйку.
   
В душе, переполненной любовью, нет места страху за себя.
источник