Три толстяка

Фильм-сказка о ловком канатоходце Тибуле, борющемся вместе с оружейником Просперо и всем трудовым народом против тиранов, трех Толстяков, которые управляют государством, пока маленький наследник Тутти не достиг совершеннолетия. Борцам за свободу помогают добрый доктор Гаспар и смелая девочка-акробат Суок, которой приходится изображать куклу, чтобы пробраться во дворец и освободить Просперо.

А еще интеллигентный человек! (с) генерал Караска

Революционная сказка Олеши… дивный поэтический слог, точно угаданные образы, роскошная фантазия — вот за что, а не за революционный пафос, ее до сих пор любят.

Сначала был создан мультфильм, в котором не осталось от оригинала почти ничего, кроме пафоса и плакатных ракурсов… но зато потом появился фильм. И сюжетом, и мотивациями героев он от книги довольно сильно отличается, и, конечно, пленка не передает те богатые, сочные краски и ароматы, что удивительно трехмерно представляются при прочтении «Трех толстяков», но все же это отличный фильм. Баталов молодец.

Кого из героев мы встречаем и рады встрече? Вот — моложавый, изящный, рассеянный доктор Гаспар. Смешная хозяйственная тетушка Ганимед. Артистичная, юная, влюбленная в Тибула Суок. Старый Август, разуверившийся в возможности победы. Балованный, но живой и искренний Тутти.

Но есть и тот, кого не было в книге. Холодный, рассчетливый негодяй генерал Караска. Настолько отвратительного злодея вряд ли помнит детское кино, это вам не смешная Баба Яга, не глупый Йагупоп. Офицер, бесчестный настолько, что с легкостью готов убить своего подчиненного, свалив на него свою же вину. Готовый стрелять и по ребенку, если тот встанет у него на дороге… Да сами три толстяка на его фоне — добрейшие люди. Часто злодеи кажутся симпатичнее «хороших», но это — явно не тот случай. Караска ужасен.. и ужасно достоверен. Его сыграл мужественный Луспекаев, к тому времени уже тяжело больной… но об этом, когда видишь Караску, не вспоминаешь. Никакого сочувствия он не вызывает, и даже то, что одна из самых удачных шуток в фильме сказана его устами, симпатичнее его не делает.

А как все снято? Сцены с тигрицей Ленорой, Тибул на проволоке, взлетевший продавец возушных шаров, кукла — удивительно убедительные трюки и комбинированные съемки, достоверный реквизит и грим. 1966 год, все же, никакой компьютерной графики, а сделано на зависть.

Мечте навстречу

Звездолет, направляющийся на Землю с планеты Центурий, недалеко от Марса терпит аварию. Чтобы разыскать пришельцев из вселенной и помочь им, с Земли стартует межзвездный корабль «Океан», на борту которого находится радиоастроном Таня. Вскоре на Луну, с целью обеспечения «Океана» дополнительной энергией, посылают вторую ракету. На ее борту стартуют Баталов и Андрей — человек, который бесконечно дорог Тане…

Дочь Далёкой звезды

Первый фильм Отара Коберидзе в качестве режиссёра, однако актёрского опыта на этот момент у него было уже достаточно — 13 лент, большинство из которых в той или иной степени известны широкому зрителю. Наверное, природная наблюдательность позволила Коберидзе накопить весь положительный опыт, а затем трансмутировать его в фантастический фильм, на 100% соответствующий советским представлениям о «коммунистичеcком будущем». Кроме того, к этому времени в СССР было снято более 20-ти фантастических фильмов. В этом списке, как минимум, семь лент имели «космическую направленность»: «Дорога к звёздам» 1957г, «Я был спутником Солнца» 1959г., «Планета бурь» 1962г. и другие. Разумеется, Коберидзе знал об их существовании и грамотно воспользовался накопленным предшественниками опытом.

При всей своей простоте и даже бесхитростности, фильм производит очень приятное впечатление. Причин тому много: хорошо продуманные макеты космической и летательной техники; достаточно новаторские интерьеры станций и лабораторий; сюжет, которому некогда топтаться на месте; хорошая актёрская игра, в которой на первом месте — эмоциональная выразительность. Кроме того, — просто великолепная музыка! Помимо замечательных песен «Я — Земля», «И на Марсе будут яблони цвести», написанных Вано Мурадели на стихи Евгения Долматовского специально для этого фильма, за кадром звучит «Четырнадцать минут до старта» (музыка Оскара Фельцмана, текст Владимира Войновича). Удачно подобран и звуковой фон для наиболее напряжённых сцен.

Театр Клары Газуль (Женщина-дьявол)

Музыкальная фантазия по пьесам французского писателя П.Мериме "Женщина-дьявол" и "Карета святых даров". Труппа бродячих актеров театра Клары Газуль, путешествуя по Гранадскому королевству, высмеивает в своих представлениях человеческие пороки, лживость вельмож и монахов времен разгула Инквизиции.

В мае 1825 г. в одном из парижских издательств вышла книга, сразу привлекшая к себе внимание соврменников. Книжка содержала ряд небольших драматических произведений и называлась она «Театр Клары Газуль». Пьесы были переведены на французский язык с испанского. В предисловии к книге переводчик, его имя было Жозеф Л Эстранж, сообщил, что пьесы эти пренадлежат перу доньи Клары Газуль, испанской писательницы и актрисы, женщины с совершенно с необычайной судьбой. Дочка бродячей цыганки и правнучка «нежного мавра Газуль, столь известного старинным испанским романсам».

Клара Газуль воспитывалась в детстве строгим монахом и инквизитором, который лишал ее всех развлечений, держал в строгости, а когда застал ее за сочинением любовного послания вообще заточил в монастырь. Но будучи натурой страстной и вольнолюбивой донья Клара сбежала ночью оттуда, преодолев всяческие преграды, и в пику своему строгому воспитателю поступила на сцену, стала комедианткой. Она начала сама сочинять пьесы, которые сразу принесли ей успех, навлекли на нее ненависть католической церкви, потому что она осмелилась в своих пьесах высмеивать и разоблачать католических священников и инквизиторов. Пьесы ее сразу были внесены Ватиканом в список запрещенных книг, чем и объяснялся тот факт, что она дотоле не была известна читающей публике за пределами Испании. Но переводчику удалось не только разыскать запрещенные пьесы доньи Клары, но и встретиться с ней самой. Донья Клара оказалась столь любезна, что авторизовала переводы Л Эстранжа и предоставила специальную для французского издания одну из своих неопубликованных пьес.

Поскольку французская публика того времени находилась во власти идей романтизма, ярко выраженная романтическая направленность пьес доньи Клары сразу завоевала симпатии парижан. Критики отмечали также безупречность, изящество переводов, написанных очень хорошим французским языком. Потом все спохватились – ну ладно, никто не видел Клару Газуль (бедная женщина должна скрываться от когтей инквизиции), но и переводчика нигде не видно. Очень скоро просвещенный Париж обнаружил в портрете доньи Клары черты господина Проспера Мериме, завсегдатая литературных салонов, человека светского, остроумного и эрудированного. Парижане оценили по достоинству очаровательную шутку Мериме, а парижская пресса перенесла свое восхищение с мифической испанки на вполне реального молодого французкого автора.

Итак, Мериме начал свой литературный путь с мистификации, поступка весьма в духе романтического времени. Да и сами пьесы Мериме носили явно романтический отпечаток. Романики в 20-е годы энергично протестовали против слепого подражания классицизму 17 в.: против ходульных героев и героинь, современных канонов классицизма, против строгой регламентации в выборе действующих лиц и композиции драмы; выступали за театр соцально активный, более тесно связанный с современными проблемами. Строгой уравновешенности классицистичеких правил они противопоставляли романтическое кипение страстей, причем вместо именно социальных. В этой обстановке пьесы Мериме оказались очень современными по духу, правда в них нет ярко выраженных социальных конфликтов.

Секрет Зоар

В руки Макса попал древний свиток, в котором была описана вся история человечества от начала и до самого конца. Попытавшись воспользоваться этой информацией в собственных интересах, Макс запускает механизм, который начинает влиять на его жизнь.

Шанс — вот слово, которое постоянно всплывает в сознании при повторном просмотре фильма, когда цепочка витиеватых приключений отходит на второй план и даже рассыпается на звенья, и ты приближаешь каждое к глазам, чтобы рассмотреть это слово — оттиск, похожий на клеймо, которым обозначают пробу, — ш а н с.

И речь главного героя (знаю, что пристрастна, но Демидов не сказано хорош: просто топаю ногами от бессилия, что его явно недооценили в Иване Грозном), словно рождается внутри собственного сознания: «Ты облачаешься в тысячи жизней — ты проживаешь их. Ты король — ты раб, ты рыцарь — ты предатель, ты славный юноша и ты убийца…». В этот момент так явственно понимаешь, что все эти образы, черты характера, одновременно существуют внутри каждого человека, и мы живем для того, чтобы превратить раба в короля, предателя — в рыцаря, то есть все наши качества обратить на благо, а не во вред.

Неумолимая ответственность перед этой бесконечной жизнью — понять, наконец, в чем смысл этой жизни, есть ли он, вообще?