Не люблю я гендерных праздников и уж точно не считаю, что женщины должны поздравлять себя сами. Да и мужские поздравления по принадлежности — «дорогие наши сёстры, жёны и матери», — звучат так себе. И женщин от людей я обычно не отличаю, да.
Но, дамы, сейчас я слишком остро чувствую, что женщины бы никогда такого не устроили.

Впервые я поняла отличия нашего отношения к жизни и смерти в восемнадцать, когда рожала.
Между мужчиной и осознанием бытия висит некое покрывало сакральности. Внутри себя он думает «Жизнь», «Смерть» — с больших букв и в каких-то романтических красках. Поэтому мужчины способны поэтизировать смерть, процесс убийства и жертвы.
Женщина знает про кровь и мясо, она видит, как от её плоти отделяется кусок, начинает дышать, плакать и думать. Она сделала его сама и знает, что превратить живое мясо в мёртвое значительно проще.
Нет никакого таинства в том, чтобы жить и умирать. Лёгкость, с которой зачинается жизнь и даётся смерть, ошеломительная, и как ни грузи гибель подвигом, мы всё равно точно знаем: это уродливый процесс в котором нет ничего возвышенного. И его невозможно компенсировать никакими резонами о высших целях и вечной жизни. Никакой романтики, пацаны. Это всё ваши защиты от понимания того, что мы знаем точно.

Именно поэтому женщины так цепляются за нашу простую и жалкую телесную жизнь. Поэтому они боятся старости и смерти, нет в ней никакого величия, а только окончательно разложение. Подозреваю, что и многие религии нас недолюбливают за то, что не могут обмануть. Но с жизнью духа я была бы рада ошибиться. Из женщин плохо получаются мистики и философы, мы всё упрощаем, извините.

Посреди того, куда мужчины нас привели, нам остаётся только одно — быть живыми и красивыми. Потому что всё красивое, пока живое.
Будьте красивыми, девочки, будьте живыми.

marta_ketro (с)