О Застое и Вечности.
Статья о выставке художника Эрика Булатова. Полностью - ТУТ..
...Сейчас сделалось модным творить мифы о почившей Красной Империи – одним она кажется величественной и устремлённой ввысь - в духе античного Рима или наполеоновской Франции; другие же предпочитают мазать историю липкой грязью, расцвечивая придуманные ужасы всё новыми акцентами. Булатов же – предельно спокоен. Именно поэтому его так любят и те, и эти – есть, что трактовать. Его «застойный» СССР – это царство стабильной устроенности. Абсолютное эпическое время, когда условное «вчера» похоже на столь же символическое «сегодня», а товарищ Ульянов-Ленин на громадном плакате - несокрушимо вечен, как сфинкс и пирамиды. Нет ни времени, ни пространства - есть постоянство слов и ритмов.
Эрик Булатов изображал то, что рисовали тогда все – и незыблемого Генсека, и простых советских трудящихся, и среднерусские пейзажи. Но. Посмотрите на картину «Советский космос» - дорогой Леонид Ильич представлен не то с …нимбом, не то в короне. Корона-нимб – это советский герб и флаги пятнадцати республик. Художник пишет Брежнева этаким бессменным идолом, монументально застывшим на фоне всей этой красной геральдики. Так увиделось. Почему вдруг такое название? Космос – это вечность, а эпоха Застоя была обращена к устойчивому бытию, к непререкаемому постоянству. Говорилось о Светлом Будущем, но подразумевалась Вечность. Помните - когда Брежнев умер, многие растерялись – а дальше-то как?
На картине с будничным названием «Улица Красикова» мы наблюдаем идущих куда-то людей. Точнее – процессию, ибо мы опять имеем дело с Вечностью, где отсутствует всякая ненужная, суматошливая динамика, поэтому движение тут сравнимо с шествием древнеегипетских жрецов и воинов, навеки выдолбленных в камне. Проходят тысячелетия, а они всё идут, как и эти советские граждане из пункта А в пункт Б. Предсказуемость и чёткое предначертание – в этом и есть счастье. Из радиоточек, вероятно, звучит оптимистичная песня о БАМе или о том, что «…завтра будет лучше, чем вчера!», но путь навечно перекрыт плакатным Лениным. Как знаком - «кирпичом» или шлагбаумом. Будущего тут нет, как нет ветра и воздуха.
А вот и знаменитый «Горизонт». Всё те же люди, идущие, на этот раз, краем моря, но вместо тающей дымки и заманчивого кругозора с романтическими каравеллами – то ли красная дорожка, то ли орденская лента. Здесь тоже нет выбора и пространства, зато есть некое магическое постоянство. Или вот - пожилая дама «У телевизора» - на экране стабильно-вечный Игорь Кириллов, ведущий программу «Время». Занятный оксюморон в условиях убаюкивающей неподвижности – время застыло, но о нём напоминает ежедневная передача. А бытие казалось размеренным и правильным. Сейчас многое из этого вызывает сладкое, щемящее чувство ностальгии. Эпоха Застоя была наполнена благостными юбилеями, мандариновым запахом новогодних столов и оптимистичным ничегонеделанием в запылённых стекляшках НИИ.
Эпоха требовала прописки, трудовой книжки и хотя бы неискреннего кивания. Или философического безмолвия. У Виктора Пелевина в «Поколении ‘П’» есть примечательный пассаж: «Татарский изредка отрывался от вида за окном и смотрел на Гиреева. Тот в своей диковатой одежде казался последним осколком погибшей вселенной – не советской, потому что в ней не было бродячих тибетских астрологов, а какой-то другой, существовавшей параллельно советскому миру и даже вопреки ему, но пропавшей вместе с ним» Концептуализм, как впрочем, и сарказм не приветствовались ни в каком виде, зато издательству «Малыш» всегда требовались умелые руки и добрые краски. Эрик Булатов, вероятно, и не подозревал, что своими иллюстрациями к Шарлю Перро, созданными в творческом союзе с Олегом Васильевым, он расцветил наше детсадовское бытие красками Галантного Века. Пышные парики вельмож, тоненькая Золушка в золотом платье, плюмажи и кружева. Удивительный дар – создавать не просто линию, но великий смысл. И – спасибо товарищу Булатову за наше счастливое детство!
