Почему сейчас не хочется смотреть «Д`Артаньян и три мушкетёра»?

Многие блогеры и журналисты, не говоря уже о комментаторах, часто пишут, что фильм «Д`Артаньян и три мушкетёра» сейчас невозможно смотреть — он кажется попросту дурацким, хотя, музыка оттуда по сию пору нравится, да и Миледи-Терехова — прекрасна. Не говоря уже о том, что Боярский — наш любимый Д`Артаньян. Вот — частями это видеть можно. Песенку насчёт «Пора-пора-порадуемся» погромче включить, если она звучит на какой-нибудь случайно пойманной волне, а вот все три серии вымучивать — ни за что. Почему так?

И этот вязаный свитер по моде 1970-х...

Для того чтобы понять это, надо вспомнить, что привлекало тогда, в момент выхода и уже от этого отталкиваться. Сюжет «Три мушкетёра» вообще был, что называется базовым для формирования советской «идентичности» - в мушкетёров играли во всех дворах и пионерских лагерях, и ряд детских писателей — Юрий Нагибин, Владислав Крапивин, Радий Погодин — отметили в своих книжках эту увлечённость советского ребёнка. Потом дети вырастали, из пионеров становились постепенно инженерами, но первая любовь — не ржавеет.

Иллюстрация Мориса Лелуара из довоенного издания.

Кроме того, в 1970-х — начале 1980-х вышло новое издание, а девочки массово увлеклись галантным «Виконтом де Бражелоном». Поэтому трёхсерийный, да ещё музыкальный телефильм про шпаги-шляпы-сёдла ждали все — и родители, и дети. И даже старшее довоенное поколение, помнившее изысканные иллюстрации Мориса Лелуара в библиотечном затрёпанном томе. И премьера ошеломила — яркостью, динамикой, песнями. И — звёздный состав. Никто не замечал огрехи — всем нравились драки, скачки, любовь, красивые платья.

Издание романов Александра Дюма в позднем СССР (правда, здесь перепутаны местами 2-й и 3-й тома).

Но шли годы, началась эра видео - мы посмотрели разные варианты «Мушкетёров», объелись «Анжеликой» - её можно было купить на 2-х кассетах, а не ловить по кинотеатрам частями. Плюс ко всему появилось много западных лент на тему «плаща и шпаги», о которых мы даже не знали. И эти кинокартины были искуснее, круче сделаны, чем довольно «бедный» по антуражу «Д`Артаньян...» , где всё более чем скромно, включая апартаменты Лувра.

Не добавили народной любви и многочисленные статьи о том, что съёмочная группа активно пьянствовала.

Не добавили народной любви и многочисленные статьи о том, что съёмочная группа активно пьянствовала. В1990-х об этом как-то часто писали в «раскрепостившейся» прессе. Интервьюируемые актёры и участники съёмок наверное хотели стать ещё ближе к народу, а вот народ как-то не оценил порыва. Эти статейки просто коробили и раздражали — ну, пусть бы пили, но зачем писать об этом? Стали видны и халтурные недоделки, вроде туфель конца 1970-х на дамах, выплясывающих Le ballet de la Merlaison...

Понимаю, что туфли 1970-х - не самая большая печаль, но всё же они портят впечатление.

Да и вообще все вдруг увидели, что актёры — сильно старше своих героев и всё какое-то поспешное и «на скорую руку». Сейчас этот фильм сморится, как развесёлый «капустник» подвыпивших артистов — очень хороших артистов, к слову. Играли всё-таки лучше французов и тем более американцев, так как не делали различия между серьёзной классикой и лёгким жанром, поэтому веришь печали короля и — глубокомыслию кардинала. С одним исключением — из Алфёровой получилась совершено «никакая» Бонасье, которая должна быть живой, бойкой и нахальной.

Ирина Алфёрова слишком красива и статична для роли Констанции.

...Вот эти все минусы и сложились в один большой провал, которого мы не заметили в детстве.

Zina Korzina (c)

Верка-модистка, как зеркало эпохи

В телесериале «Место встречи изменить нельзя» есть эпизодический, но замечательный персонаж - Верка-модистка. Замечательна Верка прежде всего тем, что её можно назвать своеобразным символом послевоенной эпохи. Почему её? Давайте вспоминать, точней - теоретизировать. В 1945 году на рынок хлынуло провозное тряпьё, называемое трофейным. Это были не только немецкие, но и венгерские и чешские вещи. Они сделались для многих жителей СССР важным подспорьем в преодолении послевоенной нищеты.

В телесериале «Место встречи изменить нельзя» есть эпизодический, но замечательный персонаж - Верка-модистка.

Эдуард Лимонов в одном из своих проведений писал: «На барахолках страны приземлились и пошли по рукам платья, костюмы, пальто для всех полов и возрастов – «трофейное барахло», вывезенное солдатами в вещевых мешках из покоренной Германии. Оно было впоследствии распорото и послужило эталоном для сотен тысяч анонимных народных портных от Москвы до сибирских снегов и таджикских гор». Важные слова — «распорото» и «послужило». Таким, как Вера, несли какое-нибудь пальто, взятое (или выменянное) у немецкой фрау, и портниха-надомница создавала новый шедевр.

Нарядное (возможно, именно подвенечное) платье, которое женщина-военнослужащая Вера Чернышова обменяла у немки на махорку, а потом вышла в нём замуж. Владимиро-Суздальский музей-заповедник. (с)

Почему эта вполне нормальная женщина сделалась пособницей воров? Прельстили большие заказы — трофейные или хорошо сохранившиеся довоенные шмотки в те годы становились предметом кражи, их надо было срочно перешивать, поэтому жульё платило ещё и за быстроту работы. «Своя» модистка — это возможность «сделать» новые вещи и сбыть их через свои каналы. Ещё один важный момент — такие Верки сотрудничали не только с «фоксами» и «горбатыми», но и шили для обычных людей.

Интереснейшие приметы эпохи: книга-пособие для Верок-модисток и - трофейный корсет-грация.

Да. Не все портнихи вели двойную жизнь. В послевоенные годы купить новый костюм или платье в магазине оказывалось очень сложно, тогда как отрезы тканей приобрести было много легче. Вся страна шила и перешивала. Можно отдать в ателье, а можно и знакомой профессионалке — так получалось не только дешевле, но и качественнее. У каждой такой Верки была своя клиентура, куда могли входить жёны и дочери начальников.

Легпромовские издания 1946-1947 гг.

Потом лёгкая промышленность восстановилась, а из-за границы стал поступать уже настоящий импорт (к концу 1950-х). Тогда-то и сама профессия полуподпольной швеи-волшебницы, умеющей за ночь соорудить летнее платье для курортного вояжа, перестала быть символом эпохи. Впрочем, как ушла и другая статья дохода — никто уже не воровал костюмы и обычные пальто. Меха по-прежнему пользовались спросом у жуликов, но это уже совсем другая история.

Zina Korzina (c)

Кошмарная гражданка Никанорова

В 1970-х — начале 1980-х годов одной из любимых идей для создания захватывающего (более-менее) фильма была страсть надоедливой женщины или девушки к равнодушному кавалеру. То придурковатая и милая Катя Снегирёва атаковала пьяного Афоню, то библиотекарь Вера Силкова штурмовала не менее пьяного Брагина...

То — офисная клуша «в жутких розочках» Оля Рыжова подстерегала импозантного зам.начальника Юру Самохвалова. Но все рекорды побила гражданка Никанорова — у тех, прочих была одна, но пламенная страсть (в пределах сюжета, по крайней мере); у Никаноровой — целая череда мужчин и мужчинок.

Толстой и красивой Кате не привыкать — она в ...дцатый раз вернулась в свою деревню, чтобы начать всё сызнова

«Вас ожидает гражданка Никанорова» начинается с лёгенькой драмы — роскошную Катерину опять куда-то не взяли. Очередной принц ускакал, не оставив ничего на память. Но толстой и красивой Кате не привыкать — она в ...дцатый раз вернулась в свою деревню, чтобы начать всё сызнова. Ужас в том, что Никанорова не гулящая баба, но — каждый раз до одури влюбляется. В омут - с головой.

То есть человек годами наступает на одни и те же грабли, получает по лбу, раздосадованно трёт ушибленное место и — далее шагает по всё новым и новым граблям. И вот — агроном Павел Дёжкин, положительный и честный, хоть и не шикарный персонаж. Ему, конечно же, нравится Никанорова - как фигура и всё остальное. Но он-то понимает, что это - многажды надкусанный фрукт.

Кстати, она умудряется быстренько влюбиться в друга Дёжкина — красавца Женю...

Он бы и рад увернуться от назойливой Никаноровой, но куда там! Кстати, она умудряется быстренько влюбиться в друга Дёжкина — красавца Женю - и по привычке уехать с ним в дальние дали. И, как обычно, безрезультатно. Нравится ли Кате непрезентабельный Дёжкин? Безусловно. Обязательно!

Она же опять бешено влюблена, как была влюблена во всех предыдущих ухажёров или, что логичнее - в случайных любовников на ночь. В конечном итоге, и агроном не выдерживает: как же так можно, дамочка?! Что же ты на каждого-то кидаешься?! А она по-другому не умеет. Ей все мужчины — любы. И тот, и этот, и вон те. И — агроном Дёжкин. После перепалки она его выгоняет.

Но не такова наша Катя Никанорова — она бегом устремляется в погоню и финал — открытый...

Он, как мне кажется, с облегчением сбегает — в том числе, из села. На огромной скорости — как сбегали те, прочие. Но не такова наша Катя Никанорова — она бегом устремляется в погоню и финал — открытый. Дёжкину, конечно, приятно, что за ним бегают и на лице что-то, вроде улыбки, но ...захочет ли он вернуться? Вряд ли.

Он так быстро бежал от этой «липкой», душной бабищи, что сейчас для него главное — не попасться ей на глаза. Что тут самое дикое? Гражданку Никанорову представляют зрителю, как положительную добрую, но потерянную женщину. Ей просто не везёт, а так-то она — прекрасна. А она — ужасна. И Дёжкин, полагаю, всё-таки сумел скрыться.

Zina Korzina (c)

«Вокзал для двоих» - торжество несправедливости

Кинофильм «Вокзал для двоих» - очень сильная работа и главное — интересный сюжет, однако же, пересматривать его не тянет. Разве что — фрагментами. Что в нём не так? Что царапает и даёт сбой? Вроде бы всё на месте — мужчина и женщина обрели себя и — любовь. Но главного-то нет — справедливости. Почему так популярна голливудская мораль? Там добро всегда побеждает зло, а это самое зло бывает жестоко или хотя бы — основательно наказано. Здесь же мы видим, как пианист Рябинин падает на самое дно, а его респектабельная супруга по-прежнему — вещает из телеящика.

Здесь же мы видим, как пианист Рябинин падает на самое дно, а его респектабельная супруга по-прежнему — вещает из телеящика.

В Голливуде та мразь, которая, в прямом смысле этого слова — подставила совестливого человека, непременно была бы низвергнута. Все эти предположения насчёт: «А вдруг её тоже сбила машина и она теперь — инвалид?» или: «А вдруг найдётся дотошный следователь и захочет разобраться?» - оно остаётся за кадром и в наших построениях, а по факту мы наблюдаем красивую и надменную женщину, что-то рассказывающую о погоде. Ниоткуда её не выгнали и не возобновили дело «по вновь открывшимся обстоятельствам». Таким образом - отсутствие справедливости возводится в норму.

Но что самое дикое — жена не просто милостиво согласилась принять жертву Рябинина.

И — Рябинин отбывает положенное ...не ему наказание. Но что самое дикое — жена не просто милостиво согласилась принять жертву Рябинина. Дамочка начисто самоустранилась от темы. Зачем ей? И нам транслируют, что это — ужасно и это — жизнь. Никакое Добро здесь не торжествует — оно (добро) обречённо мотает срок и счастливо уже тем, что приехала Вера с пирожками и помогла не опоздать к утренней поверке. В американской версии обязательно был бы некий триумф. В европейском сюжете (в советском — тоже) — непременно грустные улыбки и обязанность вместе и - бодро претерпевать.

Никакое Добро здесь не торжествует — оно (добро) обречённо мотает срок и счастливо уже тем, что приехала Вера с пирожками и помогла не опоздать к утренней поверке.

На мой взгляд, подобные смыслы — деструктивны. Они вообще никого и — ничему не учат. Нормальных людей они убеждают: ваше место у параши или хотя бы в одном с нею помещении; сволочей — бодрят: не робей, гадюка, и тебе найдётся пианист Рябинин, который потупив ясны очи, возьмёт вину на себя, а ты, как и раньше, будешь прыгать на телевидении. Более того — Рябинина ещё и по ходу дела избивает наглый проводник — бывший ухажёр Веры. На протяжении всего фильма пианист — унижен и растоптан. Да-да. Нашёл подлинную любовь. А что, жизнь состоит из одной любви?! А как же справедливость, честь, совесть? Ау!

Zina Korzina (c)