Почему дядя-профессор не помогал Кате?
В одном из комментариев к статье о ретро-саге «Москва слезам не верит» прозвучал наивный вопрос: «Почему Катя, имея высокочтимого дядю-профессора, почти не пользовалась его покровительством и — возможностями?» Именно — почти. Было несколько моментов, когда дядя ей помогал. Но не бесконечно и не по любому поводу. И - главное, что не в выборе пути. Уже тогда - в момент выхода фильма возникал повод для рассуждения: да, она не дочь профессора Тихомирова, но его племянница и наверное этот факт мог бы смягчить тот удар, который она нанесла Рудольфу своим невольным враньём.
Самостоятельная Катя почти не пользуется родственными связями, предпочитая жить в общаге...
Да, Рудольф тут не особо гад — он реально испугался, что провинциалка попросту решила его окрутить и никакой любви. Сплошные расчёты. Таких случаев в 1950-х было очень много, и забавные фельетоны по теме писались — хитрые, шикарные девицы даже стариков окучивали ради московской — отдельной! - жилплощади, а тут — молодой-красивый. Но вернёмся к нашей Кате — очень хорошей, честной девушке, жившей по правилам - во всяком случае до того момента, когда она захотела помочь своей пронырливой подруге, у которой маловато совести, но много желаний.
Тихомиров, судя по всему, выбился в люди совершенно самостоятельно, как впоследствии и Катя.
Итак, Тихомиров, судя по всему, выбился в люди совершенно самостоятельно, как впоследствии и Катя. Перед нами тип настоящего советского интеллигента 1930-1950-х годов, не представляющего, что можно кого-то пристраивать и кому-то обеспечивать места в институте. И Катя не понимает, как можно сесть на шею родственнику и свесить ноги в модных туфельках. Меньшов создавал картину в те годы, когда так называемый «блат» пронизывал многие сферы бытия, а в народе ходили анекдоты о том, что «сын полковника никогда не станет генералом, ибо у генерала есть свои дети».
Катя жила по правилам (во всяком случае до того момента, когда она захотела помочь своей пронырливой подруге)...
Поэтому этот стиль общения дяди с племянницей был неким укором в адрес современных (образца 1970-х годов) родственников, беспрестанно радеющих за «родную кровиночку» и по сути мешающих той «кровиночке» развиваться. Это изображалось, как дивный и — навсегда ушедший анахронизм, как ранне-советская железобетонность и крепость характера. Вместе с тем, авторы нам показали, что Катя, не опиравшаяся на родню, взяла все козыри. Больше того, я не уверена, что и она будет проталкивать Александру по жизни.
Zina Korzina (c)