Игра с переодеванием

Шутки с переодеваниями известны довольно давно, поэтому они особо никого не удивляли в пьесах и кинематографе. Это довольно грубый приём, всегда вызывающий реакцию смеха. Чаще всего по сюжету мужчина переодевается в женщину или женщина — в мужчину, при этом оставаясь сами собой — так персонаж Александра Калягина не становится донной Розой, а герой фильма «Тутси» не является Дороти Майклс.

Дастин Хоффман и Александр Калягин в ролях мужчин, вынужденных переодеться в женщин.

Мне интересно другое — когда артист изначально играет человека другого пола; когда на роль мальчика по каким-то причинам берут девочку, а на роль девочки - парня и так далее. Причём, это не является девиацией или ещё какой мерзостью. Больше того, я назову отличные советские фильмы, где в роли тёток использовались мужчины, а в ролях детсадовских милашек — рыжие пацаны. Итак...

Олег Табаков в роли мисс Эндрю. «Мэри Поппинс, до свидания!»

1. Олег Табаков воплотил образ домомучительницы мисс Эндрю в экранизации «Мэри Поппинс, до свидания!» Корпулентная и кокетливая дамочка с набором старомодных причуд и немецкими прибаутками, типа 'Morgen, morgen, nur nicht heute, sagen alle faulen Leute'. Кудряшки, шляпка, все оттенки серого. Единственная харизматичная фигура в картине, ради которой этот средненький, но пафосный фильм до сих можно смотреть. Впрочем, Табаков, уже играл дамочку — буфетчицу в театральной постановке «Всегда в продаже». Примерно на 80 процентов мисс Эндрю — оттуда «родом».

Федя Стуков в роли Иришки. «Родня».

2. Федя Стуков и его бедовая Иришка в социальной драме-комедии «Родня». Авторы как бы подчёркивают, что у такой мощной бабушки и брутальной матери попросту не может появиться нежная девочка. Иришка со своими грубыми ухватками — логическое продолжение бабы-Маши, тычком поражающей зятя; и мамы-Нины, орущей так, что надо надевать мега-наушники с Бони-Эм, дабы не слышать её могучих рулад. Иришка — сразу видно — будет швыряться не хуже своих «предков» женского пола. Обыкновенная дошкольница такое и не сыграла бы.

Клара Лучко в роли Себастиана. «Двенадцатая ночь».

3. Клара Лучко в пышной костюмной вариации на тему «Двенадцатая ночь», где она сыграла близнецов — Виолу и Себастьяна. Действие происходит в XVI столетии, во времена, как вы понимаете Шекспира, когда не было сигарет «Друг» (с). В ту пору наряды аристократии шились настолько пышно и вычурно, что мальчик-девочка ...какая, право, разница? Правда, юноша из Лучко — никакой, слишком много феминности. Хотя, когда молчит - вполне ренессансно. Кстати, в театре «Современник» Виолу-Себастьяна изображала Марина Неёлова — там намного лучше.

Георгий Милляр в роли Бабы-Яги в ряде сказок.

4. Георгий Милляр в неизменной маске Бабы-Яги появлялся неоднократно («Василиса Прекрасная», «Морозко», «Огонь, вода и медные трубы», «Золотые рога»). Эксцентричная, бодрая, злая и одновременно — помогающая, но потом — снова делающая гадости лесная жительница. Не столько страшная, сколько несчастная, Баба-Яга в исполнении Милляра переходила из сюжета в сюжет, приобретая разные повадки и — словечки. «Cтояла себе изба задом, так ему, видите ли, не тем фасадом!» и вообще: «Разорили старушку! Тунеядцы!..»

Инна Степанова в роли Ребёнка. «Про Красную Шапочку».

5. Инна Степанова в постмодернистской феерии «Про Красную Шапочку» - ну, очень странная роль некоего малолетнего наследника, которого глав-героиня пугает ужасами взрослой жизни и побуждает его к активным действиям. В кадре явно показано, что это — мальчик, зато в одной из сцен дитя произносит: «Я не мальчик, я — девочка!» По сценарию это просто абстрактный Ребёнок, а фраза «я девочка» вырвалась случайно, в процессе съёмок, но реплику зачем-то оставили. Получилось нетривиально.

Зина Корзина (с)

Прохиндей и Перестройка

Фильм «Прохиндиада или Бег на месте» вышел в 1984 году, а снимался в 1983-м, то есть в духе андроповской повестки — тогда как-то очень круто взялись за «нужных людей», пристраивающих деток — своих и чужих, достающих модные шмотки и помогающих жуликам-цеховикам (или кем был тот роскошный делец?) покупать автомашину Мерседес, редкую в те годы в наших краях. Перед нами — неприятный мужчина, который, тем не менее, всем нравится. Кроме нового энергичного начальства. Сан Саныч Любомудров — современный Чичиков. Неслучайно в «Мёртвых душах» играл всё тот же Александр Калягин. Видимо, попал в точку, создал типаж.

Малоприятный, но всем нужный Сан Саныч.

Так вот, Сан Саныч — никакой. Вообще. Но он умеет всё устроить. Он — мастер говорить тосты и комплименты. В своём роскошном по тем временам — домашнем! - кабинете он пишет поздравительные открытки, для которых — штампованные слова. Те слова, которые непременно лягут на душу адресату. Всякому. Без разницы. Любомудров — продолжение темы «Блондинки за углом» (опять же неслучайно на роль дочери Сан Саныча взята Татьяна Догилева), разве что Блондинка-Надя не вызывает такого омерзения — в ней есть надлом и трагедия детства (напомню, что Надя — детдомовка).

Интересно, что дочке Сан Саныча совершенно не нужны и где-то даже противны изощрения её родителей.

Сан Саныч же просто жучок-паразит. Он ни черта не делает на работе — нам (равно, как и его сотрудникам) регулярно показывают его пиджак на спинке стула. Мол, он только что вышел и вот-вот прибудет. Он где-то здесь. Он устраивает жизнь знакомых-своих-знакомых. Потому что те знакомые могут помочь ему самому. Жизнь с «чёрного хода», из-под прилавка, договор в подсобке, общение за мзду. Нам явили социум, где все места занимают по звонку такого Сан Саныча. Где всё распределено между его «друзьями». Которые вовсе не друзья. Просто - функции.

Свадьба, устроенная не для радости, а для пафоса. И для ублажения нужных людей.

Накануне Перестройки, в которой все почему-то винят одного Михаила Горбачёва, всем остро надоели вездесущие Сан Санычи, у которых «всё схвачено», которые пропихивают племянников своих отдалённых знакомых на престижные места. Чтобы те племянники там ...не работали. Если взять на себя труд и отследить динамику Перестройки, то станет ясно — советское общество не бредило разрушением СССР, а собиралось бороться с такими Санычами. И этот фильм явился очень кстати. Предперестроечный огонёк. Слабый, но заметный.

Он ни хрена не делает на работе, даже не имеет высшего образования. Но всем нужен.

Интересно, что и в «Блондинке...» и в «Прохиндиаде» кульминацией маразма становится свадьба, где нет лиц, а есть — те самые нужные персоны. В стране, где уже к начале 1970-х сформировалось квази-общество потребления, но не было материальной базы для этого потребелния. Всем хотелось импортный гарнитур, а вовсе не в космос. А за гарнитоуром надо было гоняться. Тогда, как поганые грибы, выросли Сан Санычи. С ними и предполагалась борьба. Которая вылилась в ...отмену пути. Потому что распределительная система — равно или поздно — породит очередную генерацию Любомудровых.

Позднесоветская система породила культ потребления и таких вот очаровательных паразитов.

PS В 1994 году было снято продолжение, где Сан Саныч уже вписался в рынок. Но смотреть я это не смогла, ибо очень уж халтурно снято. Но мысль ясна: пусть эти люди будут легальными бизнесменами, а не помогалами и решалами.

Зина Корзина (с)

«Место встречи» как знаковая система

Фильм «Место встречи изменить нельзя» интересен во многих отношениях — в частности очень важной для сюжета темой вещей, жестов и знаков — в области распознавания «свой-чужой», «простой-респектабельный», «важный-не важный». Изумительная символика! Частое акцентирование на руках собеседника — определение по пальца, «кто ты есть». Глеб Жеглов просит предъявить вора Копчёного «ручонки» - не для опознания, а так — сказать: ты, падла, не писатель и не учёный, а ручки-то у тебя холёные, стало быть ничего хорошего ты этими руками не сделал.

-Карп, ты на руки то его посмотри... Из него водила как из Промокашки скрипач...

Дама на «хазе» у Горбатого тоже раскалывает Шарапова через понимание, видение рук — не шоферские они. Это не стандартное: «Баба, она сердцем чует». Это — обще-системное. В те годы люди различались не только достатком и уровнем образования, но и устойчивым обликом. Причём, не только в СССР — в тогдашней Америке никто бы не понял демократичного миллионера в потёртых джинсах или superstar Голливуда, вышедшую в растянутом свитере выгуливать лохматых детей. В «Месте встрече» тонко схвачен этот признак эпохи. Респектабельность сигнализировала о наилучших качествах гражданина.

Поэтому Фокс выбирает форму офицера — форма вызывает однозначно положительную реакцию. Усыпляет бдительность.

Поэтому Фокс выбирает форму офицера — форма вызывает однозначно положительную реакцию. Усыпляет бдительность. Неслучайно дока Фокс «пустил пыль» в глаза даже такому ловкому парню, как Шарапов. И — закономерно ушёл. Говоря о Соболевской, Верка-модистка, характеризует её, как женщину более высокого положения: «Она одевается, как артистка». Ещё одна важная деталь: развлекательно-массовый XX век вывел актёров из полусвета — в реальный бомонд. В Советском Союзе — особенно. Если качественно одета — значит соответствует бытийным установкам общества.

Волокушина и Соболевская - внешне образцы респектабельности. Но связаны с криминалом.

Вор Ручечник берёт в подельницы не просто красивую и сытую дамочку, но — хорошо одетую. Полноватая, красиво завитая женщина в панбархате и на каблуках, не вызывает вопросов. Шляпа - обязывает. «Какой грубиян! А ещё прилично одет! Нюр, ты погляди на него!» - возмущается обслуга в ресторане, когда Шарапов, отслеживая Фокса, просит буфетчицу «отвалить» с назойливым предложением муската и птифура. Означает: прилично одетый, то есть — богатый и (или) интеллигентный, что в сталинские времена часто совпадало (писателям и учёным платили весьма щедро).

Глеб относится мундиру как-то странно...

А вот Глеб Жеглов, напротив, не любит форму, как выражение статуса. Называет мундир «домашним халатом» и одевается, как придётся. Это даже не поза, а нечто, вроде житейского принципа. Так как форменная одежда однозначно красит Жеглова. Но ему этого не нужно — он выше этого. Причём, не демонстративно. Погоны любит носить предатель Соловьёв — для него служебный паёк = возможность хорошо жить, а «наши ребята» носят обычные вещи, или, как Володя Шарапов — свою военную форму.

Володя носит свою военную форму...

Вообще, «Место встречи» - это интереснейший сюжет о «переодеваниях» - рецидивиста в героического офицера, а Володи-разведчика — в неудачного «сидельца», чей папа ещё и проходил «по громкому делу». Мир, где любой человек может оказаться не тем, чем он представляется. Ручечник и его белокожая спутница напоминают профессорскую чету (он — заслуженный, она — капризно-шикарная, как из тогдашних фельетонов). Визуальная схема даёт сбой чаще, нежели хотелось бы. Бандиты передвигаются в автофургоне с надписью «Хлеб», то есть жизнь. А сами - смерть.

Неслучайна и фигура Верки-модистки, перешивающей чужие вещи по заказу.

По результатам выходило, что «приличный внешний вид» мог обозначать две крайности: 1) достойный, обеспеченный, отмеченный наградами государства человек 2) подонок, своровавший или иным образом присвоивший себе вещи, награды, сам облик. Примечательна и такая деталь: 90 процентов украденного по сюжету - платья, меха, костюмы, ...одним словом - шмотки. Неслучайна и фигура Верки-модистки, перешивающей чужие вещи по заказу. Переделывающей - по сути - облик человека, а не только его платья. А встречали тогда реально по одёжке.

Зина Корзина (с)