Кефир и Будущее

В кинофильме «Гостья из будущего» есть примечательный фрагмент, который нынче — понятнее, чем тогда. Вернее, в 1980-х годах это выглядело некоей шуточкой. Странным вывертом. Чем-то, вроде драгоценных спичек-КЦ в «Кин-Дза-Дза». Тогда как сейчас мы осознали: тот советский продукт был достоин, чтобы пират Весельчак У столь проникся этим незамысловатым напитком. Хвалит он его так, будто рекламирует. Наливает - тоже вкусно. Сразу видно - из будущего он! И нашего и вами будущего.

Тогда как сейчас мы понимаем: тот советский продукт был достоин, чтобы пират Весельчак У столь проникся этим незамысловатым напитком...

Вообще, тема кефира проходит красной нитью через всё повествование и об этом написано несколько заумно-стёбных, истинно постмодернистских текстов о сакральной сущности кефирной закваски и о том, как это связано путешествиями во времени. Но тут интересно другое. Реальное и обыденное. Космические пираты реально никогда не пили кефир, точнее — нормальный кефир. Весельчак упоминает конкретно «местный кефир».

Говорит: соскучился по натуральной пище, так как на борту у них — пилюли, и в крайнем случае, консервы. А не на борту? Они же пиратствуют по всей галактике. И — что нигде нет «естественных» продуктов? Скорее всего, их и на Земле не так уж много. Плата за цивилизацию и окультуривание пространства. Сначала выращивают идеально-круглые и стопроцентно красные помидоры, а потом переходят на «помидорный продукт с ароматом и вкусом натурального».

Коля всю дорогу шляется с кефирными бутылками.

В повести «Сто лет тому вперёд» - для тех, кто не знает, это — литературная основа «Гостьи...», как раз, стадия выращивания всяких мичуринских «яблочек». Точнее, гибридов дыни и манго: «Джавад нарезал мангодыню на дольки, и они принялись за еду. Еда была исключительная. Сладкая, сочная и мягкая. Что тут было от дыни, а что от манго, Коля не разбирал. Он получал удовольствие». И далее: «Бананы — пища будущего. Только их надо обогатить. Я не верю в победу белковой синтетики».

То есть белковая синтетика всё же получила развитие и - распространение. Интересно обстоит дело и с водой: «— А откуда морскую воду берёте? — спросил Коля, чтобы не стоять без дела. — Синтетическая, — сказала Лена. — А разве у вас в Конотопе не так?» Потом Колю удивили стремительно растущие побеги. В 1960-1980-х это никого не пугало — тогда много писалось об изобретении высокотехнологичной (!) пищи в виду перенаселения планеты, тогда как пассаж про кефир в кино-версии смотрелся попросту комично.

Вообще, тема кефира проходит красной нитью через всё повествование...

Оказалось, что нам и не надо ждать конца XXI века, чтобы добрым словом вспомнить тот кефир. То мороженое. Ту сметану. Что, прежде всего, возникает в памяти при ностальгических посиделках? Не сам СССР даже, но — естественность молочных и других продуктов. Люди сейчас напоминают Весельчака У, поглаживающего белую бутылку. Ты помнишь те глазированные сырки? А то эскимо? А ту сметанку в пионерском лагере? Потому что современная еда … ну, да.

Зина Корзина (с)

Чернышевский считал, что Голиаф не будет воровать, потому что он сам является со-собственником своего предприятия.
Сталин (возможно) считал, что всех Голиафов надо истребить ("закон 7/8 шьешь, начальник"), а те, кто остались после истребления "врагов народа", те и есть новое коммунистическое общество.
При Горбачеве Голиаф получил бы ваучер этого предприятия.
При Ельцине Голиаф заделался бы частным предпринимателем.
А в наше время, возможно, эмигрировал бы.

Еще очень показательна разруха на предприятии Голиафа и образцовый порядок во дворе его частного дома.

На Ютубе этот фильм есть:

«Стакан воды» как производственная драма

Любую вещь можно сыграть по-разному, а потому пьесу Эжена Скриба «Стакан воды» вполне могли сделать в духе «Труффальдино из Бергамо» или «Небесных ласточек». Музыкальные феерии, яркие декорации и всяко-разная чечётка. В 1970-х это было модно, ибо - ретро-стиль популярен во всём мире. Вместе с тем, авторы фильма 1979 года решили пойти другим — гораздо более креативным — путём и создали ...производственную мелодраму.

Здесь — заседания и бумаги, которые с деловым, усталым видом подписывает герцогиня Мальборо.

В кадре — типичная обстановка тех фильмов «про НИИ» или «про завод», где выпускают втулку №14, тогда как новый-молодой-сотрудник привносит волшебную мысль, что надо выпускать втулку №17. Фон — серовато-коричневый, дождливый. Постоянные разговоры о делах и как бы подразумевается: первым делом - самолёты. В производственных кинокартинах всегда имелась любовная линия, имевшая характер незначительного фона, тогда как на первом плане — втулка, раствор, цемент, темпы строительства, шлакоблоки. Умный парторг VS зарвавшийся замдиректора.

Война Болингброка с Мальборо выглядит, как попытка протолкнуть идею нового станка, предварительно уломав скучающую шефиню.

Кино-версия «Стакана воды» - ровно такая же, особенно если сравнивать с весёленькой постановкой Малого Театра 1957 года. Там — интрига. Здесь — заседания и бумаги, которые с деловым, усталым видом подписывает герцогиня Мальборо. Она и похожа на типичную начальницу 1970-х — нечто среднее между профоргом большого предприятия и Маргарет Тэтчер. Ей бы подошло: курить у окна и нервно отвечать на звонки из Главка. Но увы и ах — в Галантно веке не было сигарет ...Marlboro и телефонов Рижского завода.

Королева Анна тут — обычная «блатная» (устроенная по блату) начальница, которой всё пофиг, точнее она перегорела, хотя когда-то живо интересовалась темой. Зато вокруг — борьба за влияние.

Королева Анна тут — обычная «блатная» (устроенная по блату) начальница, которой всё пофиг, точнее она перегорела, хотя когда-то живо интересовалась темой. Зато вокруг — борьба за влияние. Или, как говорили критики: борьба хорошего с лучшим. Война Болингброка с Мальборо выглядит, как попытка протолкнуть идею нового станка, предварительно уломав скучающую шефиню. Да, у них там мотив — политика, а ещё — любовь. Но сыграно, - сделано это так, будто речь постоянно идёт о деталях оборудования.

Мисс Эбигейл Черчилль — этакая выпускница вуза, комсомолка, помогающая застывшему в своём бюрократизме, предприятию выйти на новые рубежи.

Мисс Эбигейл Черчилль — этакая выпускница вуза, комсомолка, помогающая застывшему в своём бюрократизме, предприятию выйти на новые рубежи — вместе с глав-инженером Болингброком. Против начальница цеха Мальборо. А вот лав-стори тут можно вообще выкинуть — по ощущениям. Хотя, именно интрижка вокруг Артура Мэшема — основа комедии. Ага. Пьеса — комедия, а не суровая драма, как получилось в фильме 1979 года. Но смазливого Мэшема легко заменяем идеей станка или мотора.

Зина Корзина (с)

Отредактировано Алина (2018-12-26 13:08:31)

«Соломенная шляпка» как невозможность

В одном из фрагментов «Иронии судьбы» фоном идёт телефильм «Соломенная шляпка», где персонажи Андрея Миронова и Людмилы Гурченко отплясывают во французско-водевильных декорациях эпохи кринолина. Легко, непринуждённо. Песенки-цветочки-бантики. Иветта-Лизетта-Жанетта-Жоржетта. Уставшим интеллигентам из «Иронии...» никогда не достичь той мотыльковости — она им не положена. Запрещена. Аморальна. Только на экране ТВ — иногда мальчики-рантье во фраках сбацают что-нибудь эдакое.

В одном из фрагментов «Иронии судьбы» фоном идёт телефильм «Соломенная шляпка»...

Интересная деталь — Европа XVII-XIX веков представлялась, как очаровательное место, где можно не искать классовых врагов и не осуждать всё тех же мальчиков-на-ренте за тунеядство. А модисток - за распутство. Напомню, что глав-герой «Соломенной шляпки» - именно рантье с пышным именем Леонидас Фадинар. Прощелыга. Франт и бонвиван. Таких — будь они современниками — клеймили и позорили. Впрочем, жить в Советском Союзе на ренту?! Фадинар попросту невозможен.

Можно не искать классовых врагов и не осуждать всё тех же мальчиков-на-ренте за тунеядство. А модисток - за распутство...

В эпоху, ныне именуемую Застоем (хотя, застоя никакого не было, но это уже терминологические детали, и не в них дело), так вот — в 1970-х — начале 1980-х годов советский Агипроп допускал милые вольности — шляпки, небесных ласточек и прочих ...Распони из Турина и Сильвио Ломбарди. Все эти шалости существовали в театрализованном пространстве старинной Европы, которая была антиподом, как Европе-современной (где — безработица и чистоган), так и царской России — современнице все этих «шляпок - 1851».

Ибо то, что 1) было давно; 2) вообще не у нас — это не может разлагать советского человека.

О России 1851 года — эра николаевской свинцовой жути! - можно поставить исключительно социальную драму, а если и комедию, то исключительно мрачную, как та, что «О бедном гусаре...» Социальный протест и могучая фига в кармане. А вот опереточная Вена и такой же Париж, или — городок, «...не уступающий Парижу» из пьесы мсье Эжена Лабиша — это очень даже о-ля-ля. И — не запрещено цензурой. Ибо то, что 1) было давно; 2) вообще не у нас — это не может разлагать советского человека. И роскошь в кадре — это абстрактно-театральные тряпки и злато — не настоящее.

Но! Фадинар имел право налево, быть рантье, наслаждаться Жанеттами и Жоржеттами...

Кстати, аналог Фадинара в условиях социалистической реальности — это Геша Козлодоев, что характерно, тоже герой Андрея Миронова. Тот же тип личности и — наличности. Просыпаться не в 5.30, а когда нравится. Принять ванну. Выпить чашечку кофе. Работать моделью, то есть по негласной Табели о рангах — фитюлькой. Порхать в своё удовольствие. Но! Фадинар-то имел право налево, быть рантье, наслаждаться Жанеттами и Жоржеттами, тогда как Гоше приходилось мимикрировать, а чтобы «жить красиво», то даже - стать членом банды. Иначе — никак.

«Соломенная шляпка» - это даже не соблазн. И не упущенная возможность. Это - принципиальная невозможность.

Вот и немолодым ребятам из «Иронии судьбы» - нельзя ничего этакого. Максимум - случайно убежать в Ленинград. Потому что - облико морале и вообще - 2-го им на работу. Только иногда можно кутнуть - то есть глянуть в праздничной телепрограмме прыжки и ужимки водевильных франтов. От них - никакого вреда для социализма. «Соломенная шляпка» - это даже не соблазн. И не упущенная возможность. Это - принципиальная невозможность. Нечто, вроде сказки, где тоже допускаются принцессы и короли - вполне даже положительные, хотя, и теоретически - эксплуататоры.

Зина Корзина (с)