Ошибка Зубова в десять градусов

Механические куклы
Без названия и жизни
Собираются на встречи
В дорогие рестораны,
Там поют – «Ещё не вечер…»
Может правда – слишком рано?
По дорогам. По сугробам.
Улыбаются, сверкая
(Зубы – лучшего фарфора)
Ожидая. Ожидая.
Да, наверно, очень скоро.
Чтоб быстрей, быстрей, быстрее.
На зелёный свет, конечно.
(Не рискуя понапрасну).
Нет под кожей крови красной.
Мягкой кожей – гладко - нежной.
Ненавижу? Глупость, право!
Что за жуткие минуты
Собираются годами.
До рассвета. До заката.
Я забыл – как слушать ветер.
Кукла брошенного сада.

                                                   Механические куклы
                                            Автор: Владимир Полоцкий

- А вот и чай!

С этими словами в столовую вошла девушка. Зубов обомлел. Перед ним был универсальный идеал любого мужика: точёная длинноногая фигура и кошачье лицо с большими серо-голубыми глазами под тёмными дугами бровей, яркий рот и чуть вьющаяся грива светло - каштановых волос. И первая мысль: «Кто она этому Анастасию?». Красавица принесла большой поднос с чайной посудой, шоколадом и печеньем, расставила всё на столе, улыбнулась гостю и протянула ему руку.

- Олимпия.
- Сергей.

На вид ей было лет 25, не больше. От неё пахло мятой. Он ждал, что Ковальский сам её представит, скажет кто она, но тот только улыбался, глядя на девушку.

- Посиди с нами, - Ковальский указал на стул рядом с собой.

Сергей пил чай и слушал бесконечные рассказы коллекционера об автоматах. Анастасий Теодорович не закрывал рта. Казалось, что он знал всё о создании и совершенствовании механических аппаратов. Это была ходячая энциклопедия иллюзионного искусства с времён Древнего Египта до наших дней. А как он рассказывал о подземном храме Абу - Симбел, который был вырублен в скале на берегу Нила, во времена царствования фараона Рамсеса Второго! По его словам, египетские жрецы имели большие познания в области математики и физики, астрономии и химии. Они придумали немало иллюзий и механизмов для поддержания мнения о своей принадлежности к высшим силам. А что знал Зубов? Только о сорокаградусном бальзаме «Абу - Симбел» (*) в чёрной пузатой бутылке, настоянном на травах.

В наши дни египтяне предлагают добавлять его в чай или кофе как тонизирующий напиток, а они с Мотей, в молодости, выпивали почти литровую бутылку этого лечебного алкоголя на двоих, без всякого чая. Бальзам отличался замечательным свойством – сколько бы ты его не выпил, голова всегда оставалась светлой, а на следующий день никакого похмелья.

Отвлечённые воспоминания Зубова потухли под натиском рассказа Ковальского, который теперь живописал как статуя вавилонского бога, стоявшая в святилище храма, благословляла молящихся, поднимая руки, как только на жертвеннике разгорался огонь. И, чем больше на него лили масла, тем усерднее божество, стоящее над ним, благословляло своих адептов.

Принцип действия этого древнего иллюзиона был на редкость прост. Под жертвенником помещался плотно закрытый котёл с кипящей водой. Вода нагревалась от пылающего огня, пар проходил по трубке к поршню цилиндра, скрытого под полом храма. Рычаг, соединённый с поршнем, приводил в движение механизм, скрытый внутри фигуры божества, и оно поднимало руки. Проще говоря, это была паровая машина.

- Чего же вы чай не пьёте, - вдруг спросил Ковальский. – Я вас не очень утомил своими рассказами? Знаете, если меня не остановить, я могу часами говорить на эту тему.
- Что вы! Мне очень интересно вас слушать, - заверил Зубов и не кривил душой.

Ковальский удовлетворённо кивнул.

- В середине 6-го века до нашей эры, - в упоении продолжал он, - образовалось Персидское царство. Оно протянулось от восточных окраин Индии до Эгейского моря Аравии на юге и Каспия на севере. При его возникновении рухнули границы прежних государств и из них, по всей территории новой империи, растеклись халдейские, египетские и индийские маги и жрецы. Потом, во времена греко - персидских войн, они просочились и в Грецию. А там пошло - поехало: оракулы, факиры, фокусники стали показывать публике первые механические диковинки. Уже тогда были мастера по их изготовлению. Например, Александру Македонскому, во время похода в Малую Азию, показали дерево с золотыми листьями, на котором сидели разноцветные искусственные птицы. Они умели крутить головами и открывать клювы. Должно быть, эффект был потрясающий. С нашей реакцией не сравнить. Особенно, это касалось движущихся кукол. И, не потому, что мы искушены достижениями техники и компьютерными новинками, нет.
- А почему? – удивился Зубов.
- В те далёкие времена для большинства людей отличительным признаком одушевления была способность двигаться. Движется, значит живой! Только в 17-ом веке медик Уильям Гарви открыл процесс кровообращения и стал понятен принцип подвижности человека. Но даже в 18-ом веке, кроме учёных, мало кто разбирался в физиологии человека. А тут ещё религиозное представление о том, что Господь вдул жизнь в Адама, после чего он ожил. Представляете какая сила воздействия была на публику от вида сидящей на дереве птицы, которая может крутить головой или куклы, которая может ходить!

Ковальский так увлёкся, что не дотрагивался до своего чая. Говорил он и о чисто технических подробностях создания механизмов, и о том, как он усовершенствовал своего «Робэра». А Зубов то и дело поглядывал на Олимпию. Девушка не пила чай, сидела не шевелясь, и внимательно слушала Стасика, как она его называла. Это не понравилось Зубову.

«Ишь, как слушает! Должно быть она его любовница и выходит, что мне не добыча, - с азартом охотника подумал он и успокоил себя. – Вообще-то, мне нравятся женщины потемнее».

Между тем, увидев отсутствующий взгляд гостя, Ковальский решил, что переборщил, сев на своего любимого конька.

- А вы кто по профессии, чем занимаетесь? – вежливо спросил он.

Сергей ответил. Потом рассказал, как сотрудничает с кинопроизводством: он - технический консультант на картинах своего друга – продюсера.

- Ага, - покивал головой хозяин. – Мы с вами почти коллеги. В своё время я закончил реальное училище и всю жизнь проработал в цирке: мастерил иллюзионную аппаратуру и совершенствовал лонжи  - страховки для артистов. Сам на арене ни разу не был, но за пристрастие к цирку меня называли Циркачом.

У Зубова отвалилась челюсть. Он даже зафиксировал момент, когда её захлопнул. При этом на его лице было написано такое изумление, что хозяин пришёл в недоумение.

- Я что-то не то сказал? С вами всё в порядке?

Судорожно сглотнув, Зубов спросил:

- Анастасий Теодорович, вы были когда - нибудь знакомы с женщиной по имени Аполлинария Васильевна?

Тут пришёл черёд Сергея интересоваться у Ковальского, всё ли с ним в порядке. Ковальский смотрел на гостя, застыв в столбняке. Девушка, по всей видимости, ничего не заметила, а только удивилась повисшей паузе в таком, казалось бы, оживлённом разговоре. Наконец, Анастасий Теодорович очнулся и произнёс:

- Нет, а кто это?
- Это моя мать, - ответил Сергей, хорошо понимая, что Циркач врёт. - Её девичья фамилия Новицкая.
- Нет, не имел чести, - уже совсем спокойно ответил Ковальский.

Зубов понял, что дальнейшего разговора не получится и решил откланяться.

- Спасибо за чай, за гостеприимство и за интересный разговор, - улыбаясь, произнёс он. – Рад был с вами познакомиться. Надеюсь на наше сотрудничество. Как только я переговорю с руководством проекта, то сразу вам позвоню.
- Посмотрим, - неопределённо ответил коллекционер. – Я тронут, что вам понравилась моя болтовня. Сейчас это редкость среди молодёжи.
- Ну, не такая уж я молодёжь, Анастасий Теодорович, - возразил Зубов. –  Мне уже исполнилось 45 лет, и я ненамного моложе вас.

Гостя проводили до ворот и распрощались.

                                                                                                                                               Запесоченные люди. Злободневная фантастика (Отрывок)
                                                                                                                                                                           Автор: Ольга Сухаревская
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) Только о сорокаградусном бальзаме «Абу - Симбел» -  Бальзам Абу Симбел этикетка оформлена на русском языке, его производили в Египте на предприятиях компании Egyptian Vineyards & Distilleries CO. Бальзам имел крепость - 30%. Его разливали по бутылкам с нестандартным объемом - 0,83л. Из чего делали бальзам? Как известно, в него входили спиртованные настои целебных трав, корней, листьев, цветов, орехов. Вкус напоминал какое - то лекарство, но более сладкое и в то же время горькое. Источник: ПИВКО И РЫБКА

Город на берегу зелёного моря

Искусственная нейронная сеть с обратной связью формирует ассоциативную память. Подобно человеческой памяти по заданной части нужной информации вся информация извлекается из «памяти». (©)

Черкассы. Жара. И расплавленный день.
Как муха, влипаешь в прохладу квартиры.
Сквозняк обдувает. И двинуться лень.
Прохлада и лень - ничего больше в мире...

Под кручею Днепр. Но дойти не легко
сквозь масло кипящего жёлтого зноя.
Ступеньки шатнутся, дыша глубоко,
зелёные доски вильнут под ногою.

И с крошкой зелёной  плеснётся вода,
когда пролетает на крыльях "Ракета"...
Однажды я, может быть, съезжу туда.
Да только ни пляжа, ни лестницы нету. 

                                                                  Черкассы. Жара
                                                         Автор: Андрей Пустогаров

Вечерняя заря ...  спускаясь по ступенькам ..

Вечер опустился над домами...
В окнах свет встревожил темноту...
Ночь придёт и щедрыми дарами...
Окунёт в реальность..., но не ту...

В красоте ночной - особый запах!
...Обречённость дня и темнота...
Сумрачность в своих пушистых лапах...
Бережно баюкает кота...

Я прилягу рядом и позволю...
Сумраку ночному овладеть...
Мыслями моими в тихой дрёме...
И на ключ тревоги запереть!

                                            Вечер опустился над домами...
                                         Автор: Анжелика Ясногородская

Вот хлопнула дверь, и мне пришлось оторвать взгляд от непокорного деда, который никак не хочет принимать подобающий вид.

Бывают индивиды, которые не желают становиться тем, чем им положено быть. Никак не хотят уступать творцу и отказываться от своей свободы на самоопределение. Ведь уже сделал несколько штук, но этот особенно неуступчивый.

Да, это прошёл Герман. Не знаю, почему бы мне не работать ещё и привратником. Сиди себе, смотри на дверь благо живёшь на первом этаже и работай. Протянуть кнопку домофона сюда к окну. Если какой-нибудь раззява забыл ключ от подъезда, нажимай и снова занимайся творчеством. Иногда так прямо и стучат в окно: «Андрей, открой!» Таков уж закон природы: грузят на лошадку, которая везёт.

Был бы кто построптивей, никому бы не пришло в голову стучаться после двенадцати. Иногда себя ругаешь за то, что так тяжело рассердиться. Иной раз даже понимаешь, что надо это сделать. Но всё равно не можешь себя разогреть. Зато уж, когда пойдёт огонь полыхать, так перестаешь себя уважать. Глубоко завидую тем, кто может оказывать равномерное давление на окружающих, не прикладывая большей силы, чем в данный момент необходимо. Противно гневаться, но и позорно пребывать в расслабленном состоянии.

Наверно, многое видел наш подъезд за полсотни лет, в течение которых он оглашает округу ударами своей двери. Был он при Сталине, был при Хрущеве, Брежневе, Андропове, Черненко и всех последующих.

Но думаю, что все, пережитое им, или, вернее, в нём, за последние годы, так же отличается от предыдущих лет, как бесконечные детективы Донцовой от произведений на производственную тему Гельмана и Фельмана. Донцова пишет много и кровопролитно, а производственники писали нудно и принципиально хоть и немного по объёму, но слишком много, чтобы их читали ни в чём неповинные сограждане.

А всё-таки я люблю свой подъезд, да и свой первый этаж, на котором живу уже не один год. И не за ту книгу, которую он пишет, а потому что это мой подъезд. Потому что в нём я родился, живу и … надеюсь, когда-нибудь именно в нём умру.

Ещё хорошо то, что жители первых этажей больше участвуют в жизни, чем внешне более благополучные жители вторых и высших… Хотя ты вроде бы ближе к небу, но мимо тебя проходит человеческая жизнь в своём многообразии.

Моя бабушка, накормив меня обедом и помыв посуду, усаживалась у окна и смотрела в окно, наблюдая жизнь. Это было интереснее телевизора. В телевизоре, как ни ищи, не обнаружишь человека, а за окном – реальные люди. И она, не выходя из дома, знала весь двор. И это было не любопытство, а какое-то важное для человека участие в жизни других.

Но ты начинаешь понимать жизнь, когда она уже практически прошла мимо тебя, и тогда ты становишься достойным первого этажа.

                                                                                                                                                                     Первый этаж (Отрывок)
                                                                                                                                                                     Автор: Павел Троицкий