Во имя Смерти и Флоренции!
Одежда чёрная как ночь.
И взгляд пронзительней стрелы.
Да, королевы она дочь.
Но не ходит на балы.
И не флиртует с принцами она.
И слуг к себе не подпускает.
Всегда сидит она одна.
И кровь из рук она пускает.
Всегда бледна, спокойна, грациозна.
И гордо ходит по дворцу.
Гуляет очень она поздно.
Луна на небе ей к лицу.
И все её боятся. Говорят ,
Как будто ворожить умеет.
С опаской вслед всегда глядят,
Со страху словно овцы блеют.
Интриги ей плести удобно.
И к трону матери подходит.
И на неё косится злобно,
Власть всех людей в могилу сводит.
И вот однажды королева
Отравлена была вином.
Кровь выливалась с её чрева.
И думать стала об одном.
Как вылечиться можно.
Но лекари все сбились с ног.
А дочь её совсем безбожна.
А в дочь вселился чёрный бог.
Она добила мать словами.
Магический был ритуал.
И над пятьюдесятью кострами,
Она послала мать в астрал.
Теперь сидит на троне демон.
И проклят был её народ.
АК ЯН БОРИМА КРИГ ОГЕМОН.
АК РИДО КЕРМЕЛО ОНОД.
(перевод строк: Я власти добивалась очень долго. Я убила свет в душе).
Власть - смерть
Автор: Денис Щипивлов
ЦАРЬ - ГОСУДАРЬ (Тамара Кутидзе) муз. Ю. Антонов, сл. И. Резник
«Лоренцаччо». Пьеса для чтения.
Автор: Альфред де Мюссе
***
Сюжет: Лоренцо Медичи (Лоренцаччо) — кузен флорентийского герцога Алессандро Медичи. Лоренцо, скрывая свои истинные намерения, завоевал доверие герцога, чтобы приблизиться к нему. На самом деле Лоренцо — республиканец по убеждениям и задумал избавить Флоренцию от тирании Алессандро. Однако образ Лоренцо — просто маска: насмотревшись на нравы Флоренции изнутри и близко пообщавшись с герцогом, он из юного идеалиста стал ядовитым циником. Лоренцо убивает Алессандро, но его надежды на революцию не оправдались. Республиканцы не смогли воспользоваться ситуацией, и Козимо Медичи был избран новым герцогом. Лоренцо бежал из Флоренции, но вскоре был убит в Венеции. Таким образом, несмотря на убийство тирана, Флоренция осталась под властью Медичи, а жертвы Лоренцо оказались напрасными.
***
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
СЦЕНА 5
____________________________________________________________________________________________________________
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ( ПРЕДСТАВЛЕННОЙ СЦЕНЫ )
Маркиза Чибо:
Кардинал Чибо;
Алессандро Медичи, герцог Флорентийский.
Леоне Строцци, приор Капуи (не участвует в представленной сцене, но о нём идёт речь).
Действие происходит во Флоренции.
_____________________________________________________________________________________________________________
У маркизы.
Маркиза (разряженная, перед зеркалом). Когда я думаю об этом, мне кажется, что мне сообщают внезапную новость. Какая бездна — жизнь! Как, уже девять часов, а я в этом наряде жду герцога! Будь что будет! Я хочу испытать мою власть.
Входит кардинал.
Кардинал. Какой наряд, маркиза! Как благоухают цветы!
Маркиза. Я не могу принять вас, кардинал, я жду подругу; вы меня извините.
Кардинал. Ухожу, ухожу. Этот будуар, что виден в полуоткрытую дверь, — маленький рай. Не там ли подождать мне вас?
Маркиза. Я спешу, простите меня. Нет, не в будуаре; где вам будет угодно.
Кардинал. Я приду в более подходящее время. (Уходит.)
Маркиза. Вечно лицо этого священника! Зачем кружит около меня этот коршун с лысой головой и я, оборачиваясь, всё время вижу его? Неужели приближается час моей смерти?
Входит паж и шепчет ей на ухо.
Хорошо, иду. О, это ремесло служанки, оно не по тебе, бедное гордое сердце! (Уходит.)
СЦЕНА 6 ( ФРАГМЕНТ )
Будуар маркизы. Маркиза, герцог.
Маркиза. Вот как я смотрю на вещи. Вот каким я полюбила бы тебя.
Герцог. Слова, слова, и только!
Маркиза. Для вас, мужчин, это так мало значит! Пожертвовать спокойствием жизни, священной чистотою чести, а то даже и детьми! Жить только для одного существа в мире; отдаться, наконец, — отдаться, ведь это так называется! Но всё это не стоит труда. К чему слушать женщину? Женщина, которая говорит не о тряпках и не о любовных приключениях, это же невиданная вещь.
Герцог. Вы грезите наяву.
Маркиза. Да, клянусь небом, да, это была грёза! Увы! лишь короли никогда не грезят: все химеры их прихотей воплощаются в действительность, и даже их кошмары превращаются в мрамор. Алессандро! Алессандро! Какое великое слово — могу, если захочу! Ах, у бога не найдётся слова более великого; перед этим словом руки народов складываются для боязливой молитвы, и бедное людское стадо задерживает дыхание, внимая ему.
Герцог. Не будем говорить об этом, дорогая, это скучно.
Маркиза. Знаешь ли ты, что значит — быть государем? Держать в своей руке сто тысяч рук! Быть солнечным лучом, который осушает слёзы людей! Быть счастьем и несчастьем! О, какой смертельный трепет! Как бы задрожал этот старик в Ватикане, если бы ты расправил крылья, ты, мой орлёнок! Кесарь так далеко! Гарнизон так предан тебе! Ведь можно уничтожить армию, но нельзя уничтожить целый народ. В день, когда весь народ будет за тебя, когда ты станешь главой свободного тела, когда ты скажешь: "Как дож Венеции обручается с Адриатикой, так и я надеваю золотое кольцо моей прекрасной Флоренции, и дети её будут моими детьми…" О, знаешь ли ты, что такое народ, подымающий на руках своего благодетеля, знаешь ли ты, что такое этот могучий людской океан, который несёт тебя, как нежно любимого младенца? Знакомо ли тебе то чувство, когда отец указывает на тебя своему сыну?
Герцог. Меня заботят подати; только бы их платили, прочее неважно.
Маркиза. Но в конце концов тебя убьют. Камни вырвутся из мостовой и раздавят тебя! А потомство! Или не является тебе этот призрак у твоего изголовья? Разве ты никогда не спрашивал себя, что о тебе подумают те, которые теперь ещё во чреве матерей? Но ты-то, ты ведь жив, ещё есть время! Тебе стоит сказать лишь слово. Помнишь ли ты об отце отечества? Да, монарху легко стать великим — провозгласи независимость Флоренции; требуй исполнения договора с империей; обнажи свой меч и покажи его, они попросят тебя вложить его в ножны, скажут, что от его блеска больно их глазам. Подумай, как ты ещё молод! Решающее слово не сказано ещё. Сердце народов полно безграничной терпимости к государям, и благодарность граждан — глубокий поток забвения, в котором тонут былые ошибки. У тебя были дурные советники, тебя обманывали. Но ещё есть время, тебе лишь стоит вымолвить слово; пока ты жив, страница в книге бога ещё не перевёрнута.
Герцог. Довольно, дорогая, довольно.
Маркиза. О, когда эта страница закроется, когда несчастный садовник - подёнщик нехотя придёт поливать жалкие маргаритки, посаженные вокруг могилы Алессандро; когда бедняки смогут весело дышать воздухом неба и больше не увидят мрачного метеора твоей власти, парящего в нём; когда они заговорят о тебе, покачивая головой; когда вокруг твоей могилы они начнут считать могилы своих родных, уверен ли ты, что твой последний сон будет безмятежен? Ты не бываешь в церкви и думаешь только о податях, а уверен ли ты, что вечность глуха ко всему и что в страшную обитель мёртвых не проникает ни один отголосок жизни? Знаешь ли ты, куда уносит ветер слёзы народов?
Герцог. У тебя хорошенькая ножка.
Маркиза. Выслушай меня; ты ветреный, я знаю, но ты не злой; нет, клянусь богом, ты не злой, ты не можешь быть злым. Ну, постарайся принудить себя, подумай минуту, одну лишь минуту о том, что я сказала тебе. Разве во всём этом нет правды? Разве я уж так безумна?
Герцог. Всё это мне приходило в голову, но что же дурного я делаю? Я не хуже моих соседей; право же, я лучше папы. Ты своими речами напоминаешь мне Строцци, а ты знаешь, что я их терпеть не могу. Ты хочешь, чтобы я поднял восстание против кесаря; дорогая моя, кесарь — мой тесть. Ты думаешь, что флорентинцы не любят меня, а я убеждён, что они меня любят. Но, чёрт возьми, если ты и права, чего же мне, по-твоему, бояться?
Маркиза. Ты не боишься своего народа, но ты боишься императора; ты убил и обесчестил сотни граждан и думаешь, что если ты надел кольчугу, то этого достаточно.
Герцог. Довольно! Не будем говорить об этом.
Маркиза. Ах, я разгорячилась, я говорю не то, что хочу сказать. Друг мой, кто не знает, что ты храбр? Ты так же храбр, как прекрасен; виной твоих дурных поступков твоя молодость, быть может, — эта пылкая кровь, что течёт, как огонь, в твоих жилах, палящий зной, который нас гнетёт. Умоляю тебя, не дай мне погибнуть безвозвратно; моё имя, моя бедная любовь к тебе да не будут начертаны на скрижалях позора. Правда, я женщина, я если красота — всё для женщины, то найдётся немало женщин лучше меня. Но скажи мне, неужели у тебя ничего, ничего нет здесь? (Указывает рукой на его грудь.)
Герцог. Что за демон! Сядь-ка сюда, малютка.
Маркиза. Да, да, я признаюсь в этом, я честолюбива, и не ради себя, но ради тебя! Ради тебя и моей дорогой Флоренции! О боже, ты свидетель моих страданий!
-- из пьесы французского поэта и драматурга Альфреда де Мюссе - «Лоренцаччо»
( кадр из фильма «Белоснежка и охотник» ? )
