Олег Евгеньевич устал .. отдохнуть ему надо
Я рисую портреты на школьных cтраницах:
То дополню штрихами, то зачем - то сотру…
Вот на нескольких лицах тень нелепо ложится,
А за ними – без тени, без взгляда, без тем.
Мне, конечно же, можно – никто не увидит –
Рисовать, размышлять, беспокоить тетрадь.
Ну а если мне скажут: "Нельзя!" – не обидят.
Ведь в душе не смогу перестать рисовать.
Свои контуры пробовал тщательным образом,
Но они не выходят, все не строится стиль.
Выводил, даже строил об этом гипотезы.
Сам себя так извёл! Но, увы, не открыл!
Мне известны буквально до точности
Души разных героев сегодняшних дней,
Ход их мыслей и степень порочности
Рисовал я на клетках в тетради своей.
Что с того? Лишь времени обычная потеря!
Покажите поскорее: где же я?
Человек во мне похож на зверя,
Без пристанища души, без очага.
Я рисую портреты на школьных страницах
Автор: Алексей Трембицкий
! Нецензурные выражения с сексуальном уклоном и элементы порнографических сцен !
На училке строгий синий костюм. Юбка едва доходит до середины бёдер, туго обтягивает внушительные формы. Полы пиджака распахнуты – потому как запахнуть их попросту невозможно! Парни из одиннадцатого - Б теряют дыхание от чертовски эффектного зрелища!
Первое, что видит Сом – это могучая, величественная, грандиозная грудь под белоснежной сорочкой. С каждым шагом бюст упруго вздрагивает, излучая в пространство невыносимое эротическое напряжение. Ряд пуговиц с трудом удерживает натянутую ткань – кажется, они вот - вот отлетят! Отлетят с такой страшной силой, что проделают дыру во лбу кого - нибудь из учеников!
Училка садиться, кидает на стол папку с бумагами. Она выпрямляется – и Миха чувствует шум в ушах.
Даже с последней парты можно различить очертания массивных сосков под плотной тканью бюстгальтера. Массивных и твёрдых – словно крупнокалиберные пули, нацеленные Михе прямо в лицо. Гул в ушах нарастает. Пропеллеры бомбардировщиков ревут над школой. Секс - бомба сброшена – и класс ждёт участь Хиросимы! Ошеломлённый двоечник моргает и трясёт патлами, пытается справиться с приступом головокружения.
Господь и Иисус Христос!!!
Неужели это правда?!!
Неужели так бывает?!!
Миха пытается себя ущипнуть. Удостовериться, что он сейчас в школе, а не в одном из тех самых снов! Он слышит, как через три парты громко сопит Толстый. Этот звук выводит Сома из оцепенения. Он лихорадочно вытирает покрасневшее лицо – и рефлекторно приподнимается на стуле, дабы получше разглядеть великолепные формы.
Дикие вещи творятся в голове Михаила Сомова. Удивление, восторг, ненормальное возбуждение – и, самое странное, его переполняет чувство благодарности к преподавательнице экономики, старой карге Павловне. Ах, Павловна! Как же славно, что ты отравилась курицей! Как же славно, что тебе на замену явилось существо из самых жарких мечтаний, самых влажных снов! Ах, милая, милая, бесконечно милая Павловна, да продлится неделями твоя диарея, счастья тебе и долгих лет!
***
– Здравствуйте, ребята! Вижу, в классе новые лица. Представлюсь для тех, с кем мы вчера не познакомились. Специально для прогульщиков: меня зовут Нона Викторовна Иванчук. Я буду заменять Елизавету Павловну. Возможно, до самого конца четверти. Так, где журнал? Кто дежурный? Где классный журнал?!
Ангельская музыка достигает ушей Михи. Смысл слов остаётся за кадром. Чарующие звуки затягивают его в бездонный розовый омут. Всё его внимание сосредоточенно на пленительных движениях, содроганиях и колыханиях натянутой блузки. Такого не отрыть в интернете! Такого не отыскать на порнохабе! Что за великолепные формы! Словно два баскетбольных мяча пытаются вырваться из плена и покатиться к его ногам! Экая роскошь! Экое волшебство!
– Так, первая парта – в учительскую, за журналом! А пока, ещё раз для прогульщиков – внимание на доску. Нона – с одним «Н». Берём ручки и переписываем моё ФИО.
Нона Викторовна разворачивается к классу спиной. И скрипит мелом, старательно выводя своё имя и фамилию.
В этот момент Сом понимает, насколько бездарен Толстый как оператор. То, что казалось впечатляющим на тридцатисекундном ролике – оказалось в миллион раз прекрасней.
Фигура училки – классические песочные часы. Широкие плечи, тонкая талия, роскошный и мощный зад. Ткань юбки обтягивает круглые массивные ягодицы, разделяет их глубокой траншеей. Вид сзади подавляет любую мыслительную активность. Упругие мячи вызывают одно лишь желание: вцепиться в них что есть силы! Вцепится так сильно, как только возможно! Челюсть Михи покидает пределы лица. На изрисованную парту падает капля слюны.
Если бы Миха имел способности к поэзии – он бы отыскал самые восторженные слова, чтобы описать впечатления от новой училки. Но сейчас в его уме роятся лишь незатейливые эпитеты и такие же незатейливые планы.
«Ух ты, епты»,
«Пиздец, жара»,
«Бывает же такое»,
«Это на самом деле?»,
«Сто килограмм ебли»,
«Баскетбольные мячи»,
«Колоссальная задница»,
«Орех – всем орехам орех»,
«Безбожно высокая богиня»,
«Только бы продержаться до конца пары»,
«Зарыться бы в эти сиськи – и присосаться! Присосаться и умереть!».
Толстый оборачивается, многозначительно кивает другу, показывает большой палец. Затем складывает руки в молитвенном жесте – и поднимает глаза к потолку, благодарит своего еврейского бога за волшебное зрелище.
В классе слышится сопение, кряхтение, сдавленное покашливание. Юные засранцы краснеют, потеют, и дружно таращатся на грандиозную задницу. Девичья половина тоже краснеет, чувствуя, как воздух в классной комнате отравляют гормональные выбросы невиданной силы.
На долю секунды Миха выныривает из розового тумана. И наконец - то разглядывает лицо Ноны Викторовны. На вид, горячей красотке нет и тридцати. Очки в массивной пластиковой оправе. Томный блеск голубых глаз. Алые, полные, чувственные губы.
Матовый блеск помады становится точкой невозвращения. В воспалённом мозгу Михи вспыхивает яркая и отчётливая сцена – его член проваливается в рот новой училке! Проваливается вместе с яйцами, целиком, полностью, без остатка! Хлюпанье, сопение, причмокивание – и струи спермы бьют из её губ, из её носа, заполняют классную комнату, смывают со стен портреты русских классиков, выдавливают окна родной школы, обрушиваются на мостовую кипящими водопадами!!!
Как назло, в эту самую секунду горячая бестия у классной доски сладострастно зевает, аккуратно прикрыв рот.
Эротическое напряжение невиданной силы раздавливает двоечника и прогульщика!
Миха попадает под удар не один. Тень Эроса накрывает весь класс. Выбивает воздух из лёгких. Перемещает всю кровь из верхних частей тела в нижние. В таких условиях невозможно учиться. Невозможно мыслить. Невозможно дышать и существовать!
***
Нона Викторовна чувствует себя весьма комфортно среди всеобщего сопения и слюноотделения. Или не замечает восторженных и похотливых взглядов – или не обращает на них внимание. Она сидит за учительским столом, повернувшись к классу вполоборота и закинув ногу за ногу. Пиджак повешен на спинку стула. Классный журнал лежит на мощных бёдрах.
Длинный розовый ноготь медленно ползёт по списку учеников. Голос училки звучит расслабленно и даже вальяжно.
– Так, ребята. Открываем учебники. На чём вы остановились? Кто расскажет? Почему никто не поднимает руку? Ладно, начнём с отличников. Изя Куккенцукер – к доске!
Тот краснеет, бледнеет, затем снова краснеет, затем снова бледнеет. Палец Ноны Викторовны нетерпеливо указывает на Толстого – а тот всё так же изображает хамелеона.
– Изя Куккенцукер! Ну-ка быстро к доске!
Несчастный Толстый вцепляется пальцами в парту, пытается опустить школьную сумку себе на колени, дабы скрыть эрекцию невообразимой силы! И всё так же сидит, стиснув зубы и в очередной раз покраснев до кончиков ушей!
– Куккенцукер!!! К доске!!! Сколько раз повторять?!!
Едва ли народ Моисея претерпевал подобные испытания со времён рабства египетского! В голосе училки слышится грохот колесниц и лязг цепей! Толстый отчётливо понимает – наступила новая эра. Нона Викторовна будет править железной рукой! Как и всегда, находчивый еврейский ум находит единственный путь к спасению. Толстый разлепляет губы и начинает мямлить.
– Нона Викторовна… простите, я… я не могу…
– Что это значит? Изя? Что за глупости?!!
– Нона Викторовна, у меня нога затекла… смертельно затекла нога! Господи, как же больно!!! Дайте мне пять минут… пять минут, Нона Викторовна!!!
Толстый хитёр и умен – никто не будет ждать, пока он придёт в норму и доковыляет до доски. Расчёт оказывается верен.
– Изя, тебе нужно в медпункт? Ты в норме? Ты бледный какой - то. Нет, погоди, ты красный какой - то.
– Всё в порядке, Нона Викторовна, всё в порядке… просто дайте мне полчаса… такое часто бывает… у меня и справка есть… я на следующее занятие принесу… ну, знаете, повышенный сахар… простите ещё раз, Нона Викторовна…
Толстый умело заговаривает зубы. Туча над его головой исчезает. Но училка продолжает тиранию. В этот раз ноготь останавливается напротив Паши Сопли. Кажется, у этой дамы любовь к букве «К».
– Кривопустов! К доске!
Паша Сопля круглый отличник. Но, в отличие от Толстого, лишён способности складно врать. И у него нет смелости, чтобы ослушаться. Паша трясётся, медленно отрывает зад от стула. Поворачивается к училке спиной – и, обречённо согнувшись, боком идёт к доске, словно крабик, выброшенный из морской пучины.
– Кривопустов, ну - ка не горбись! Отвечай, какие бывают типы экономических систем? Вы эту тему успели пройти с Елизаветой Павловной?
– Мме… ммм… эээ… ммээ… мэээ-э-э-э…
Паша Сопля жалобно блеет. Едва ли во всей школе есть человек, знающий предмет лучше. Но он мычит, беспомощно хлопает губами и испуганно озирается. Наконец, не помня себя от ужаса, Паша забывает о своей главной проблеме. И растерянно поворачивается к училке.
В эту секунду, Паша Сопля получает новую кличку.
Отныне и навеки, его зовут Паша Хрен - До - Колен.
Кажется, что несчастный ученик засунул швабру в брюки. Или отрастил третью ногу. И она вот - вот превратит его портки в облако разорванного тряпья. Стояк титанических масштабов пытается пробить ткань, пронзить пространство и время!
Башня из дымящейся плоти вот - вот обрушится и на училку, и на весь класс!
Раздаётся хихиканье, дружное и гадкое. Девки из класса не понимают величия момента. Не чувствуют Силы и Правды в этой сверхъестественной демонстрации мужественности. То, что в любой нормальной культуре стало бы предметом восхищения и даже поклонения – становится объектом для осмеяния, мишенью для самых глупых шуток.
Забыв о всяком милосердии, вредные сучки потешаются над злополучным школьником.
У мужской половины одиннадцатого - Б замирают сердца.
Каждый знает – он в любую секунду взойдёт на эшафот. Окажется на месте несчастного.
из книги Бальтазар Блуд - «Адская училка»