Ключи к реальности

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Ключи к реальности » Ключи к взаимоотношениям » Вопросы взаимоотношений


Вопросы взаимоотношений

Сообщений 121 страница 130 из 141

121

Вишенка к шоколадному торту

Не растёт в моём саду вишня.
Вот опять её садила, да не вышло.
Толи близко от корней были воды,
Толи вымерзла она в непогоду.
Горевала я над ней, горевала,
И дыханием своим согревала,
Умоляла, приживись, и рыдала
И водою со слезой поливала.
Отвечая на любовь, так старалась,
Из последних сил она распускалась,
Лишь на веточке одной были почки,
Появились молодые листочки.
Мне хотела угодить, так хотела!
Зацвела, но отцвести не успела ...
Выпал снег, у нас весной так бывает,
И морозом все цветы убивает.
Не растёт в моём саду вишня,
Вот и в жизни у меня так же вышло,
Прорастёт в душе любовь, зацветает,
Без ответа, без ЛЮБВИ погибает!

                                    Очень грустная песня о вишне
                                Автор: Ольга Северова - Борисова

Вопросы взаимоотношений

Глава I. ЯНВАРЬ

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ПИРОГИ

   ПРОДУКТЫ:

   1 банка сардин,
   1/2 сардельки,
   1 луковица,
   душица,
   1 банка индейских перчиков,
   10 галет.

  Способ приготовления:

  Мелко накрошить луковицу. От себя посоветую вам положить маленький кусочек лука на темя — этим вы избежите слезотечения, которое случается всякий раз, когда начинаешь резать лук. Что касается слёз, то беда не в том, что они льются, едва приступишь к резке, а в том, что иногда начнешь плакать от рези в глазах и не в силах остановиться. Не знаю, как с вами, а со мной это, по правде сказать, бывало. И не один раз. Мама говорила, потому это, что к луку я чувствительна, как Тита — моя двоюродная бабка.

   А Тита, рассказывают, была настолько чувствительной, что, ещё находясь в утробе моей прабабки, когда та резала лук, плакала, уйму ей не было, — и плач её был весьма громким, так что Нача, кухарка, а была она наполовину глухая, могла слышать его, не напрягаясь. Однажды рёв стал таким сильным, что вызвал преждевременные роды. Прабабка и пикнуть не успела, как недоношенная Тита родилась на свет Божий прямо на кухонном столе среди запахов кипящего вермишелевого супа, тимьяна, лавра, кориандра, кипяченого молока, чеснока и, само собою, лука. Как вы, наверно, догадались, непременный шлепок по заднюшке тут не понадобился — новорождённая Тита ревмя ревела ещё до этого, — может быть, знала загодя, что ей на роду написано прожить жизнь незамужней. Нача говорила, что Титу прямо вынесло на свет невиданным потоком слёз, которые растеклись по столу и залили чуть ли не весь пол.

  Вечером, когда страхов поубавилось и влага стараниями солнечных лучей испарилась, Нача замела с покрытого красной плиткой кухонного пола то, что осталось от слёз. Этой солью она засыпала доверху пятикилограммовую торбу, и для готовки ею пользовались довольно долго. Столь редкостное рождение объясняет, почему душа Титы прикипела к кухне, на которой она и провела большую часть своей жизни с самого что ни на есть появления на свет.

К тому же, когда ей было два дня от роду, её отец, то бишь мой прадед, умер от сердечного удара. От нервного потрясения у Матушки Елены пропало молоко. Поскольку в ту пору порошкового молока или чего - то ему подобного не было и в помине, а кормилицу найти никак не могли, положение создалось прямо аховое — ведь голодную девочку надо было как - то кормить. Нача, которая по кухонной части знала всё досконально да ещё сверх того всякое разное, к делу не относящееся, вызвалась заняться питанием Титы, считая себя самой пригодной для того, чтобы «наладить желудок невинной крошки», хотя сама была незамужняя и бездетная.

Она не умела ни читать, ни писать, но уж стряпуха была знаменитая. Матушка Елена её предложение приняла с удовольствием, — печалей у неё хватало и без того, да и заботам по непростому управлению ранчо не было конца - краю, — где уж тут должным образом заниматься питанием и воспитанием детей, а ещё и надлежащим кормлением новорождённой.

  Поэтому-то Тита с того дня и осталась жить при кухне, где среди киселей и чаев выросла на зависть здоровой и привлекательной. Надо ли теперь объяснять, почему у неё развилось шестое чувство, связанное со всем, что относится к еде, и почему все её жевательные инстинкты определялись кухонным распорядком? Едва поутру Тита чуяла, что фасоль сварилась, либо в полдень слышала, что вода как раз вскипела и пора ощипывать кур, либо под вечер унюхивала, что пекут хлеб к ужину, как тут же смекала: пора и ей требовать кормёжки.

   Порою она плакала безо всякого повода — это когда Нача крошила лук, но так как обе о причине этих слёз знали, то и за плач это не считали. Даже превращали его в игру, так что в детстве Тита не различала, какие слёзы от смеха, какие от горя. Для неё и смех был своего рода плачем.

   По той же причине наслаждение едой она принимала за наслаждение жизнью. Да и легко ли для существа, познавшего жизнь через кухню, постигать мир за её пределами. Этот огромный мир уходил от порога кухни в сторону комнат дома, потому что мир, граничивший с задней дверью кухни, за которой находились двор, садик и огород, принадлежал ей целиком, здесь она была хозяйкой. И этим отличалась от сестёр, которых мир за пределами дома страшил самыми неведомыми опасностями.

Игры на кухне казались им глупыми и рискованными, но Тита убедила их однажды, что нет удивительней зрелища, чем танец капель на хорошо раскалённом глиняном круге для выпекания маисовых лепешек — комале. Все то время, что Тита распевала, ритмично взмахивая мокрыми руками, с которых капли воды срывались «поплясать» на круге, Росаура сидела в углу, оторопело глядя на дивное представление. Гертрудис, наоборот, как всегда, когда дело касалось ритма, движений или музыки, целиком и с радостью отдалась игре. И Росауре не оставалось ничего другого, как попытаться сделать то же самое, но так как руки она намочила еле - еле и делала всё с опаской, желаемого не добилась.

Тогда Тита решила ей помочь и силком придвинула её руки к самому кругу. Росаура стала сопротивляться, и эта борьба продолжалась до той поры, пока разозлённая Тита не отпустила её рук, — по инерции они упали на раскалённый глиняный круг! После знатной взбучки Тите было заказано впредь играть с сёстрами на кухне. И подругой Титы по играм стала Нача. С той поры они вместе придумывали новые игры и занятия, всякий раз связанные с кухней. Так однажды, увидев на городской площади, как торговец мастерил фигуры животных из продолговатых воздушных шаров, они решили заняться тем же самым, используя фаршированные колбаски. Из - под их рук вышли не только всем известные, но и диковинные животные с лебедиными шеями, собачьими ногами и лошадиными хвостами, — всех не перечесть.

   Трудности возникли, когда надо было колбаски жарить. Чаще всего Тита не давала расчленять свои создания. А соглашалась на это, причём добровольно, лишь когда начинали делать, рождественские пироги — их она любила больше всего на свете. И не только разрешала своих животинок резать, но и с удовольствием наблюдала, как их поджаривают.

  А жарить колбаски для пирогов необходимо крайне внимательно, на малом огне, чтобы они не остались сырыми, но и не подгорели. Сразу же после того, как их снимают с огня, к ним подкладывают сардины, из которых заранее удалены косточки. Перед этим надо соскрести ножом чёрные пятнышки, которыми усыпана их кожица. Помимо сардин, в пирог кладут лук, нарубленные индейские перчики и молотую душицу. Прежде чем приняться за дело, надо, чтобы начинка немного постояла.

  Тита испытывала тогда огромное наслаждение: так приятно, пока начинка ещё не в пироге, вбирать в себя её духовитый аромат, ведь запахи имеют ту особенность, что навевают воспоминания о прошлом с его звуками и ароматами, несравнимыми с теми, что тебя окружают в настоящем. Тите нравилось делать эту душистую ингаляцию, переноситься вместе с дымком и столь неповторимыми запахами в закоулки памяти.

   Как ни пыталась она вспомнить, когда впервые услыхала запах этих пирогов, сделать это ей так и не удалось: скорее всего, ещё до того, как она родилась. Может быть даже, именно редкостное сочетание сардин с колбасками настолько привлекло её внимание, что вынудило решиться покинуть покой эфира, избрать чрево Матушки Елены, которая, став ей матерью, приобщила её тем самым к роду Де ла Гарса, где так изысканно питались и таким особым способом пекли пироги.

На ранчо Матушки Елены приготовление колбасок было чуть ли не ритуальным действом. За день до этого начинали чистить чеснок, мыть перчики и молоть специи. В работе надлежало участвовать всем женщинам дома: Матушке Елене, её дочерям Гертрудис, Росауре и Тите, кухарке Наче и служанке Ченче. Под вечер они усаживались в столовой, за разговорами и шутками время летело незаметно, пока не начинало смеркаться и Матушка Елена не говорила: — На этом сегодня и кончим. Второй раз повторять не приходилось: после этой фразы все знали, что им делать.

Сперва сообща прибирали на столе, а там уж каждая занималась своим: одна загоняла кур, другая набирала воду из колодца и разливала её по кувшинам для завтрашнего стола, третья приносила дрова для камина. В этот день не гладили, не вышивали, не кроили. Затем все расходились по своим комнатам, читали и, помолившись, отходили ко сну. В один из таких вечеров, перед тем как Матушка Елена разрешила подняться из-за стола, Тита, которой тогда было пятнадцать лет, дрожащим голосом объявила, что Педро Мускис хочет прийти поговорить с нею.

  — О чём же этот сеньор станет со мной говорить? — спросила Матушка Елена после бесконечно долгого молчания, от которого у Титы душа ушла в пятки. Еле слышно она ответила:
   — Не знаю.

  Матушка Елена смерила Титу взглядом, напомнившим ей о бесконечно долгих годах муштры, которая царила в их семействе, и сказала:

  — Так передай ему, если он хочет просить твоей руки, пусть не приходит. Понапрасну потратит своё и моё время. Тебе хорошо известно: как самая младшая из женщин этого дома, ты должна будешь ходить за мной до дня моей смерти.

  Сказав это, Матушка Елена спрятала в карман передника очки и тоном, близким к приказу, повторила:

  — Сегодня на этом и кончим!

   Тита прекрасно знала: правила общения в доме не допускали диалога, и, однако, первый раз в жизни она решилась поперечить матери.

  — Всё же я думаю, что…
   — Ничего ты не думаешь, и точка! Никто ни в одном из поколений нашей семьи никогда не шёл против этого правила, не хватало ещё, чтобы это сделала одна из моих дочерей.

  Тита опустила голову, и с той же неотвратимостью, с какой её слёзы упали на стол, и он принял их удар.

  С этого  она и стол поняли, что ни смогут изменить направление некиx сил, которые принуждают его с Титой судьбу, принимая на себя с того самого дня, как она родилась, её горючие слёзы, а её — смириться с непостижимым решением матери.

Как бы там ни было, Тита была с ним не согласна. Множество сомнений и вопросов теснилось в её голове. К примеру, она не прочь была бы узнать, с кого началась эта семейная традиция. Неплохо было бы растолковать столь изобретательной персоне, что в её безукоризненном замысле — обеспечить спокойную старость женщинам их рода — имелся небольшой изъян. Если допустить, что Тита не может выйти замуж, иметь детей, — кто будет тогда заботиться о ней самой, когда она одряхлеет? Какое решение в этих случаях считалось бы приемлемым? Или предполагалось, что дочери, которые останутся присматривать за своими матерями, не намного их переживут?

А что сталось с женщинами, которые, выйдя замуж, не имели детей? О них - то кто позаботился? Более того, она хотела бы знать, какие исследования привели к заключению, что более сноровисто ухаживает за матерью младшая, а не старшая дочь? Принимались ли когда - нибудь во внимание доводы ущемлённой стороны?

Позволялось ли, по крайней мере, не вышедшим замуж познать любовь? Или даже это не допускалось?

                                                                                                              из романа Лауры Эскивель - «Шоколад на крутом кипятке»

Вопросы взаимоотношений

0

122

В дожде на краю обрыва

Год пожирает год,
Прошлое время чтя.
Мысли идут в брод,
А я живу для.

Замуж бы за отца,
То есть как отче муж.
Я бы из под венца,
Вышла в соитии душ.

Жар раскалённых губ,
С сердца сорвёт лёд,
Если поступок глуп,
Он всё равно поймёт.

Мужа бы как отца,
Он бы простил всё,
Скупость красы лица,
Пошлых морщин гнёт.

Он бы любил как,
добрый седой мудрец,
Был бы и муж, и так,
Будто родной отец.

Он бы меня одну,
К телу прижал всласть,
Я бы в ответ ему,
Всю отдала власть.

Замуж бы за отца ,
То есть как отче муж,
Я бы за дар кольца,
Жизни сыграла туш.

                                      Мужа как отца
                          Автор: Кристина Субботко

Жила была одна маленькая семья: папа, мама, бабушка и маленькая дочка. Они жили в маленьком доме очень дружно и весело и даже не заметили, как под домом в земле начала образовываться трещина.

Сначала трещина была маленькая, но она стала расти и расширяться и однажды разорвала дом на две части. На одной стороне осталась кухня и спальня, а на другой кабинет и гараж.

Вначале в семье никто не обратил на это внимания. Ну трещина и трещина. Что делать-то? Днём мама и дочка работали на кухне, а папа возился в гараже или читал в кабинете, а вечером перепрыгивал через трещину и приходил к ним на кухню ужинать.

Но трещина всё росла и ширилась. Скоро она превратилась в настоящую пропасть и папе было все труднее её перепрыгивать. Однажды трещина стала такой широкой, что ни папа, ни мама не смогли бы её перепрыгнуть. Дочка стала прыгать на папину половину сама. Но бабушка увидела её, очень перепугалась и не разрешила больше так прыгать. Тогда дочка и папа стали встречаться по краям.

Папа подходил к своему краю широкой пропасти, а дочка к своему. Папа рассказывал ей сказки, а дочка рассказывала ему свои новости.

Однажды мама увидела, что дочка сидит на краю пропасти и испугалась, что если она станет общаться с папой, то может упасть и она запретила девочке подходить к краю обрыва. Но девочка очень скучала по папе и, чтобы она не подходила к краю обрыва, мама начала рассказывать ей разные небылицы.

То она говорила, что папа сам уже давно не подходит к краю обрыва и девочке нет смысла сидеть там одной, то говорила, что он вообще их забыл и уехал жить в другой дом к другой маме и другой дочке. А однажды по секрету сказала ей, что папа вообще никогда её не любил.

Конечно же девочка всё равно скучала по своему папе, но как только она спрашивала про него, её мама и бабушка становились очень злыми и снова говорили ей, что её папа очень плохой, и девочка перестала спрашивать. Она даже приучилась делать вид, что она не знает и не любит папу, чтобы не раздражать маму с бабушкой. Она так привыкла делать такой вид, что как-то раз вдруг сама поверила, что так и есть, что папа плохой.

Так и жила, и выросла, и считала, что её отец такой сякой, а какой он был на самом деле она скоро забыла.

                                                                                                                                                  Сказка о доме в котором завелась трещина
                                                                                                                                                                  Автор: Арчибальд Скайлс

Вопросы взаимоотношений

0

123

Через танец сомнений в доме с портретами

Позволю танцевать своей душе.
И музыку пусть выберет сама.
Напутственно скажу ей, мол, шерше…
Тебе сейчас свобода так нужна!

Сниму запреты: с кем и для кого,
Глаза закрою – где? и даже – в чём?
Танцуй душа, не бойся ничего,
Тебе чужое мненье – нипочём!

Давай, душа! Ты праздник заслужила.
Я пред тобою много лет в долгу…
Хочу, чтоб танцем голову вскружила,
А я тебе, родная, помогу!

Ты будешь танцевать, я – любоваться.
Устанешь вдруг кружить, я – поддержу.
Мы танцем будем вместе наслаждаться...
Тобой, душа, я очень дорожу!

Танцуй, душа! Не скромничай, расслабься...
Ты слишком долго прожила в «тисках».
С тобой нам нужно очень постараться
Исполнить танцы, жившие в мечтах.

                                                                    Позволю танцевать своей Душе
                                                                         Автор: Марина Нежина

! официально 16 + !

Вступление, предисловие, назовите как хотите.

Зачем мы так устроены? Почему мы помним только плохое? Мальчики и девочки встречаются, влюбляются, а потом расстаются. С вонью или без особой вони. Вот зачем красиво и чувственно описывать как нам плохо, одиноко. Как мы тоскуем и скучаем, хотим всё вернуть назад. А потом осознаём – не так всё плохо, не так всё ужасно. Можно начать сначала, помня прошлые ошибки.

Но рано или поздно разбиваемся о новые подводные камни и всё заново. Кто скулит, кто плачет в подушку, кто изливает свою боль на бумагу. Я знаю, что такое в бессильной злобе, сжимать портьеры в пустой комнате, когда стихли шаги человека, который был так бесконечно дорог. Тщетные попытки вернуть, злоба, ненависть. Вот он уже не дорог, а был дорог. А потом дорог кто-то другой. И опять, и замкнутый круг и больно тебе и ты делаешь больно – это жизнь. Стоп! Но может вспомним о приятном?

                Лицо женщины.

Добрые глаза, водопад позолоченных южным солнце волос. Такой я увидел её прошлым декабрём. Начало зимы, уде лежит снег. Образ девочки сошедшей с обложки книжки детских сказок. И настоящая, первородная ставящая в тупик доброта. Не говорит, а делает и ничего не просит взамен.

Я же был для неё обычны парнем, не принцем, не коварным искусителем. Обычным человеком. И всё начиналось тихо и размеренно. Вроде как «начинай парень, а я посмотрю».

В тот день она приехала ко мне спокойная и уверенная. Разрешила свой внутренний спор. Готовая довериться, избавившись от большей части сомнений. Всё получилось, как будто мы заранее договорились. Назначили дату, время, поставили подписи. У меня в холодильнике стояла бутылка шампанского, на столе под салфеткой лежали фрукты. Всё банально, можно сказать обыденно. Но оригинальничает тот, кто сам не оригинален. Если очень захотеть, можно сделать праздник без пышных атрибутов, и он запомниться на всю жизнь.

Беседа без конкретной темы, шутки.

- послушай эту песню.
- нет, я хочу другую!
- вот ты вредина, просил же не переключать.
- сам такой, мог бы уступить девушке!
- я уже три раза подряд уступал, не переключай, а то по попе!
- только попробуй! Укушу!
- И попробую.

Поднимаю со стула и вместе с ней падаю на диван. Почти детская возня, невинные поцелуи. А может это было уже в другой раз? Не суть важно. Мы вдвоём, дверь закрыта, телефоны отключены, никто и ничто не мешает. Приятный полумрак и тихая музыка. Медленные плавные движения. Поцелуи дольше слаще. Прикосновения откровеннее. Лаская я раздеваю её.

Страха или смущения нет. Насколько дней назад была своего рода генеральная репетиция. Чертыхаясь расстегиваю бюстгальтер. Руки опущены, она помогает, она дозволяет. Снимаю свою рубашку, сажусь позади неё. Целую её шею, плечи. Провожу пальцами по ключицам, опускаю руки ниже, восхитительные полусферы грудей, соски затвердели. Как сладко пахнет её кожа, как она нежна. Мы обнимаемся, целуемся. Осторожные касания тел переходят в петтинг. Не могу, не целовать её, не могу оторвать губ от её груди. Тропинка поцелуев спускается к пупочку. Мягкий, тёплый животик. Чувства обостряются, я слышу запах её лона. Пытаюсь состроить самую хитрую, самую ехидную гримасу. Смотря в глаза расстёгиваю пуговицу брюк. В ответ добрая улыбка и молчаливое согласие в глазах.

Звук расстегиваемой молнии. Ммм… соблазнительные трусики. Стягиваю брюки, раздеваю полностью. Она помогает приподнимая таз. Едва заметная линия загара, нежный, светлый пушек. Как можно быстрее снимаю с себя одежду. Спешу лечь рядом. Долгий, страстный поцелуй… и лёгкая дрожь. Боится, стоит на развилке желания и страха. Да или нет? Сомнения.

Провожу по телу, её природа откликнулась на ласку. На пальцах терпкий запах желания. Я возвращаюсь туда, где остановился, ласкаю низ живота. Проникаю языком в её лоно, тереблю клитор. Особое удовольствие видеть её лицо. Голова лежит на высокой подушке. Глаза закрыты, закусила губу. Шумно дышит носом. Едва слышные стоны. Вкус её лона меняется, чувствую как легкая судорога, предвестник оргазма сводит мышцы живота.

Содрогнулась ещё раз, напряглась, слегка подвинулась выше, ушла от ласки, без слов говоря «Хватит, мне очень хорошо». Лёг рядом, обнял её. Влажные губы, горячий рот. Не надо слов, тело умеет говорить, умеет кричать от удовольствия. Её волосы щекочут лицо, когда она целует. Мы поменялись ролями. Её губы, её кожа, каждая клеточка ласкает меня. Несмело, неумело. Но ничто с этим не сравниться. Я чувствую прикосновения губ на шее. Кадык, ключица, грудь. Ниже, ещё ниже. Её губы чуть подрагивают, Господи, какой горячий рот, как приятно. Движения стали ритмичными, вверх и вниз. Не так всё просто, но научиться можно всему. Особенно если захотеть. Стоп!

- Хватит. – останавливаю её.

Прошу лечь рядом. Пришло время. В глазах её доверие с оттенком страха. Поцелуй…

- Не бойся, всё хорошо.

Поднимаюсь и беру из шкафа чистое полотенце, слышу шорох. Сжалась комочком, закрывается одеялом, неосознанно защищается, как маленький ребёнок. Как будто в детской комнате выключили свет и из под кровати вот - вот вылезет страшное чудовище.

- Не бойся. – пальцы отпускают одеяло.

Смотрю ласково, глажу по головке.

- Всё будет хорошо.

Я подкладываю под неё полотенце. Вхожу неглубоко, совсем чуть - чуть. Болезненно морщится. Ещё глубже, опять боль на лице. Не двигаюсь, жду.

- Нормально, продолжай. – и улыбка.

Неторопливо, вперёд и назад ещё и ещё. Боль сменяется чем - то другим. Не радость, не удовольствие. Скорее так прислушиваются к новому звуку. И не ясно он приятен или где-то уже был услышан. Ещё глубже. Вскрик. Пытается отодвинуться, отползти. Я облокачиваюсь на локти, приближаюсь к её лицу, слышу её дыхание. Жду.

- Продолжай, хорошо.. – не забуду выражения глаз.

Ещё несколько движений на изведанной, допустимой, безболезненной глубине. Опираюсь на колени, обхватываю руками её бёдра. Держу, что бы не смогла отодвинуться. Ни быстро, ни медленно. Плавно и уверенно. До конца, через боль. Через резкий вскрик. Если бы я мог разделить, если ли бы я мог почувствовать. Сжатые до белизны губы, за ними крик, за ними боль.

- Всё хорошо, всё прошло, всё случилось, люблю… - целую холодные губы и зажмуренные глаза.
- Продолжай…

Лицо её приняло странное выражение. Потом,  каждый раз, когда она звала меня, принимала меня, её лицо становилось таким же. Как в тот день, когда ушла боль, расслабились напряжённые страхом и болью мышцы. Я не могу передать его словами, я не могу нарисовать. Тебя зовут, тебе отдаются и от тебя ждут и требуют. Лицо отдающейся женщины – картина достойная золотой рамы.

И спасибо Вам Женщины, что умеете так смотреть.

                Конец.

                                                                                                                                                                                        Лицо женщины
                                                                                                                                                                               Автор: Владимир Клюев

Вопросы взаимоотношений

0

124

Сбивающая славянская лёгкость ...

И древние греки,
И патриции в Риме
Всегда поклонялись
Женской груди.
Ей песни слагали
В классическом стиле,
И в камне, и в красках
Писали холсты.

Ты сладкая вишня
На белом зефире,
Изюминка в торте,
Горящий вулкан.
У женщин приманка
Коль грудь обнажили,
Мужчина безвольно
Сам лезет в капкан.

Ничто так не манит,
Как вырез на платье,
Где сочные фрукты,
Сжимает корсет.
И взоры мужские,
Как шмель в шоколаде,
Прилипли, увязли,
Слетелись на свет.

Покажет бельё
Как афишу салона,
Нагнувшись, небрежно
Сосок оголит.
Мужчина как кролик
Под взглядом питона,
А может как буйвол,
К груди прикипит.

                            Ода женской груди (Отрывок)
                                       Автор: Boris M

Итак, вы загораете на пляже близ Торревьехи (*).

В этот день – переменная облачность, поэтому цвет воды отливает стальным оттенком, да и ветер с моря мог бы быть поласковее.

Настроение так себе: вместо яркого солнца и белоснежного катера – холодного цвета волны и нервные крики чаек. Вы не ловелас, не волокита, не бабник, иными словами, не из тех, кто не пропускает ни одной юбки и смотрит на прекрасную половину человечества «раздевающим взглядом»... Вам скучно и одиноко. Взятый на пляж журнал оказался неинтересным, и вам просто хочется поговорить со своими соотечественниками.

Среди иностранцев, рядом с вами, в двух шагах, загорает молодая женщина, и вы сразу по её светлым волосам, славянской лёгкости, милой, доброжелательной улыбке и сильному сходству с вашей очаровательной соседкой по дому в Санкт-Петербурге признаете в ней русскую. Почему бы не завести с ней ни к чему не обязывающий разговор. Но даже обратив внимание на её восхитительные, «приглашающие» бёдра, вы испытываете какую-то нерешительность. Двум коктейлям «Мохито», собственно, неоткуда взяться, да и ваши мозги расплавлены не до такой степени, что вы готовы вообразить, будто милая женщина попросит вас научить её плавать.

      Увы, помимо вашей застенчивости и неумения знакомиться, есть ещё одна деталь: она загорает топлес. Чёрт побери, как это становится неудобным! Как к ней обратиться, чтобы окружающие это правильно истолковали? Как в этом случае избежать лукавых, «понимающих» взглядов женатых мужчин? Презрительных взглядов чопорных мамаш, словно говорящих: бабник, озабоченный, потаскун. Да ещё в сочетании с эпитетами известного толка по отношению к интересной женщине, которая хочет всего-то позагорать на пляже.

       Нельзя же к ней подойти и по - идиотски держа перед собой журнал, чтобы в поле вашего зрения было только милое лицо молодой женщины, начать разговор. Бред какой-то! Не представляю, как быть! Заговорить с ней и демонстративно не смотреть на неё! Но разве так делают приличные люди? Как можно завести непринуждённый разговор с дамой и при этом озираться и оглядываться так, будто боишься внезапного прихода жены или кредиторов? Чёрт побери!

Ох уж эти опасения: чтобы, не дай бог, кто-то решил, что вы пялитесь на обнажённую грудь. Которая, между прочим, у неё, как у античной статуи. Вот если бы она была в буркини (**), то тогда другое дело...

Вообще, надо бы по - новому взглянуть на то, что иногда кажется нам архаичным. А так хочется переброситься хотя бы парой фраз на родном языке!.. Конечно, не с каждой женщиной, загорающей топлес, хочется поговорить. Не буду лукавить. Однако согласитесь, этот «топлес», который часто так вдохновляет мужчин, в данном случае является препятствием, которое приходится  преодолевать.

       Вы чувствуете себя неуверенно, и уже готовы отбросить саму идею заговорить с соотечественницей, как вдруг погода меняется. Ветер разогнал тучи, яркий солнечный свет окрасил море в голубой цвет. К берегу неожиданно причалил белоснежный быстроходный катер для прогулок по акватории бухты... Ваш взгляд падает на солнцезащитные очки, лежащие на циновке, рядом с  журналом.

И, надев их, вас осеняет: теперь ничто не мешает вам завязать разговор или знакомство с очаровательной женщиной. Потому что ни выражение ваших глаз, ни направление вашего взгляда уже невозможно понять вашему щепетильному окружению. Нерешительность покидает вас... Не боясь осуждения пляжного сообщества, вы подходите к молодой женщине, и, улыбнувшись, произносите:

– Прекрасная погода для морской прогулки, не правда ли?!

                                                                                                                                                   Как познакомиться с загорающей топлес
                                                                                                                                                                      Автор: Онисе Баркалая
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) Итак, вы загораете на пляже близ Торревьехи - Торревьеха. Город и муниципалитет в Испании, входит в провинцию Аликанте в составе автономного сообщества Валенсия. Муниципалитет находится в составе района (комарки) Вега-Баха-дель-Сегура. Занимает площадь 71,44 кмІ. По численности населения — третий город в провинции после Аликанте и Эльче. Город находится примерно в 13 км от города Гуардамар-дель-Сегура. В Торревьехе один из самых высоких в Европе показателей количества солнечных дней в году — 320.

(**) Вот если бы она была в буркини - Буркини. Купальный костюм для мусульманок, разработанный ливанским дизайнером Ахедой Занетти. Производится из 100-процентного полиэстера, состоит из двух частей, имеет плотно сидящий на голове капюшон и отвечает всем требованиям шариата к одежде женщин. По своему крою буркини близок к пижаме и закрывает всё тело женщины за исключением стоп, ладоней и лица. Существуют также варианты для занятий не только плаванием, но и другими видами спорта.

Вопросы взаимоотношений

0

125

Бедная жизнь богатого человека

Бедная любовь бедная
Гордый ты
А я вредная
Вредный ты
А я гордая
Бестолку твердить твёрдому
Бестолку искать истину
Истиною жизнь выстлана
К осени земля выстыла
И любовь цвела - выцвела

                                                Бедная любовь
                                  Автор: Татьяна Ильина Антуфьева

Сердце Николая Герасимовича всё ещё болело, нервы были страшно расстроены, и глубокая рана, нанесённая любимой женщиной, не заживала.

При этом он узнал, что и она несчастна.

Он имел эти сведения из писем своего поверенного Бильбасова, не на шутку заинтересовавшегося Маргаритой Николаевной, и, наконец, получил покаянное письмо от самой Строевой.

Картина участия во всей минувшей и так сильно отразившейся на его здоровье истории его приятелей, де Грене и Тонелли, о которой он догадывался, выяснилась вполне из этих писем.

Выяснилась и цель, ради которой они действовали.

Оказалось, что во время отсутствия Савина и особенно во время последней поездки в Серединское, оба друга старались всячески разочаровать в нём Маргариту Николаевну, действуя на её слабую струнку — ревность.

Де Грене начал с того, что стал ей рассказывать все похождения Николая Герасимовича за границей и жизнь в Париже. Затем стал выражать своё сожаление, что она живёт с таким легкомысленным человеком, как Савин, который способен её бросить из-за первой встречной юбки.

Шепнул он даже, что поездка в Серединское не деловая, и передал ей всё, что знал о ключнице Насте. При этом он счёл долгом посоветовать ей обеспечить себя в материальном отношении, поздравляя её с тем, что она уже сумела прибрать к рукам Руднево.

«Это единственный способ прибрать Савина к рукам и даже заставить его жениться», — заметил де Грене. Он выразил, кроме того, удивление, как она не заставила Николая Герасимовича до сих пор устроить развод с её мужем и жениться на ней, в чём даже предложил ей свою активную помощь.

Тонелли, со своей стороны, советовал Руднево продать, а деньги поместить в выгодное предприятие на её имя, что вполне-де гарантирует её от всяких случайностей и легкомыслия её друга.

Вообще, они сумели так искусно подвести свои сети, что убедили Строеву действовать в для приведения в исполнение составленного ими плана.

Выход её в Серпухове во время сна Николая Герасимовича был сделан также по их совету. Со следующим поездом она была уже в Москве.

Но эти махинации подлых людей были только прелюдиями к ещё более грязному плану, жертвой которого была намечена Маргарита Николаевна.

Де Грене так сумел подделаться к ней, что она ему безусловно верила и считала его своим лучшим, преданным другом. После отъезда Савина за границу, она подпала совершенно под его власть, он давал ей советы во всех, а главное в денежных делах. Неопытная женщина слушала его и действовала по его указаниям и в конце концов де Грене её совершенно обобрал, вероятно, не забыв бросить крохи и старьёвщику Тонелли.

Всё это откровенно рассказала в письме Маргарита Николаевна Строева, умоляя Савина простить её и уведомляя, что она сошлась со своим мужем и они живут в Киеве на проценты с его неприкосновенного капитала.

«Это первый человек, которого я сделала несчастным и больным, — оканчивала она своё письмо, — он до сих пор безумно любит меня, и я постараюсь лаской и уходом за ним хотя несколько искупить мою вину перед многими и, главное, перед вами».

Николай Герасимович ответил ей прочувствованным письмом, в котором сообщил ей, что давно всё ей простил и желал ей счастья и, главное, душевного покоя.

Хандра Николая Герасимовича продолжалась.

В первое время его приезда в Ниццу он нигде не бывал и ничем, казалось, не интересовался.

Лечивший его доктор Гуаран часто журил его за его нелюдимость и уговаривал не думать о прошедшем, а стараться развлечься настоящим.

Благодаря этим советам и увещаниям, Савин начал появляться в обществе, посещать театр и Монте - Карло с его знаменитым «Казино» — этим царством рулеток.

Монте - Карло, как известно, находится в двадцати верстах от Ниццы по железной дороге.

«Heureux au jeu, malhereux en amour» (счастлив в игре, несчастлив в любви), — говорит французская пословица.

Она всецело оправдалась на Савине.

Ему страшно везло, и он выигрывал почти ежедневно по десяти, по пятнадцати тысяч франков.

С радостью он бы отдал все эти выигрыши, лишь бы не подходить под эту пословицу и быть счастливым в любви.

Но судьба пока что сулила иначе.

Николай Герасимович продолжал выигрывать крупные куши, и это счастье доставило ему в Монте-Карло и в Ницце громкую известность, его стали звать «счастливый русский».

Но этот «счастливый» не был счастлив, хотя огромные выигрыши подействовали на него благотворно.

Он как будто протрезвился, мысли его перешли от прошедшего к настоящему; образ жизни его изменился: он стал жить на широкую ногу, соря деньгами и доставляя себе всевозможные удовольствия. Он купил лошадей, выписал из Парижа великолепные экипажи, давал обеды и бывал везде.

Делать всё это он мог легко на выигрыш в более полумиллиона.       

                                                                                                                                                  из романа Гейнце Н. Э. - Герой конца века

Вопросы взаимоотношений

0

126

Любовь всегда бывает в середине 

Замок заело прямо посерёдке,
Теперь и ни туда, и ни оттуда,
В полу расстёгнутом я платье, вся в подводке, -
Звала на помощь хмурого супруга.
В его шагах почуяв раздраженье,
Я платье пожалела раз двенадцать,
Супруг же прикоснулся с уваженьем
К замку, что не хотел мне поддаваться.
Молчанье между нами накалялось,
Нырнули руки мужа в вырез платья…
В тот вечер я, конечно же, осталась
Не только для грудей своих пожатья.

                                                Замок заело прямо посерёдке
                                                Автор: Светлана Автономова

Они совершали вечернюю прогулку. Нюрка довольно дисциплинированно бежала рядом. Наступал час выгула. Провели двух величавых догов. Вдалеке прошествовала огромная московская сторожевая. Встретился непривычно уродливый французский бульдог и привычно красивая овчарка. Были и беспородные. Маленьких, юрких, их не держали на поводках, они шныряли рядом, носились по газонам.

Они с Нюркой стали свидетелями драки двух сук: фокстерьера и таксы. Охотничьи собаки, подготовленные к единоборству с лисой и кабаном, вцепились друг в друга, хозяева растащили их за задние лапы.

Забесновалась лайка, увидев идущего навстречу эрдельтерьера. По-видимому, это были враги. Хозяева, чтобы предотвратить драку, разошлись в разные стороны.

Владельцы напоминали собак своей породы, или собаки напоминали владельцев. Были и явно выраженные комплексы. Маленькие мужчины предпочитали больших собак. Большие мужчины вели маленьких. Были и партнёры: крупные женщины с крупными собаками и маленькие с маленькими. Кокетливые женщины предпочитали болонок и скотч - терьеров.

К Нюрке подбежала сука доберман - пинчер. Нюрка насторожилась, и доберманша тут же лапой завалила её на землю и нависла в ожидании сопротивления, чтобы продемонстрировать свою мощь. Хозяйка, модная, полнеющая, снисходительно извинилась:

— Извините, вы новенькая, а мы — старожилы. Здесь всё, как у людей. Есть старшие и младшие. Сильные и слабые. Мы сильные. — И, дав команду своей суке, прошествовала дальше.

Нюрка встала, отряхнулась и виновато на неё взглянула.

— Ничего, — утешила она Нюрку. — Вырастешь — рассчитаешься.

Ночью от пережитых волнений Нюрка скулила во сне. Она встала, погладила её. Нюрка попыталась залезть к ней в постель. Она прикрикнула. Нюрка растявкалась от обиды. Тявканье перешло в подвывание. Она не выдержала и взяла Нюрку к себе. И Нюрка тут же затихла, уткнувшись ей под мышку.

Вечером после работы она забежала в магазин. Мяса не было. Лежали куски жира с прожилками мяса. Пришлось взять мороженой рыбы.

Дома она отварила рыбу. Нюрка рыбу есть отказалась.

— Привыкай, подруга, — уговаривала она Нюрку. — Такая жизнь. Дальше будет только хуже.

Нюрка демонстративно осталась на кухне, поглядывая на холодильник, потом ушла и легла на свою подстилку. Ночью она встала, прошла на кухню и съела рыбу. Приходилось привыкать к трудностям бытия.

Выявились и явные неудобства. Пришёл он. Достал из кейса букетик цветов. Нюрка его встретила дружелюбно, попыталась залезть на колени.

Телевизор не работал. По радио комментировали очередной Съезд народных депутатов. Он убрал звук, обнял её и нетерпеливо начал раздевать, Нюрка решила, что это игра, и вцепилась в его штаны.

Дверь пришлось прикрыть. Нюрка обиженно затявкала, потом завыла. Вой мешал ему заниматься любовью.

— Сделай что-нибудь, — сказал он в раздражении.

Она прикрикнула. Нюрка ответила радостным лаем. Он не выдержал, вышел в переднюю и, по-видимому, довольно больно ударил. Нюрка вначале зашлась испуганным визгом, потом обиженно залаяла и снова завыла от тоски и обиды. Она не выдержала, выскользнула из постели, взяла Нюрку на руки.

Нюрка скулила от обиды и боли. Она начала её утешать:

— Ну что ты, подруга. Успокойся. Прости его. И меня прости. Может, он на нас женится. Тогда мы будем жить втроём. Он будет нашим защитником. Ты должна понять, женщина не может жить без мужчины.

И Нюрка, кажется, поняла и затихла. Она уложила её на подстилку и вернулась к нему. Поцеловала его.

— Прости меня. Я тебя люблю.
— Но ты пойми и меня.
— Я тебя понимаю. И она поймёт. Она ещё маленькая.

Он снова обнял её. И тут Нюрка снова залаяла и заскребла в дверь.

— Я её убью, я не могу, когда скребутся в дверь! — Он вскочил и начал одеваться.
— Прости меня, — просила она. — Не уходи. Я сейчас что-нибудь придумаю.
— Вот когда придумаешь, тогда я и приду, дура блаженная! — И он покинул квартиру.

Радостная Нюрка запрыгнула на постель и попыталась лизнуть её в лицо.

Неприятности накапливались. Как всякому щенку, ей хотелось общения. Гуляя, они шли мимо детской площадки. Нюрка, играя, бросилась к детям. Дети шарахнулись от неё и зашлись от плача, матери возмущённо закричали. Это было праведное возмущение. Пришлось отшлепать, что не послушалась команды. Нюрка вроде бы поняла справедливость наказания и, виновато поглядывая на неё, шла рядом.

Она с Верой и Надей пила чай. Нюрка сидела возле стола. Надя протянула ей печенье. Нюрка глянула на неё, но не взяла. Она похвалила Нюрку.

— А что он? — поинтересовалась Вера.
— Ничего… не звонит.
— Вот что, — решила Вера. — Как только он позвонит, ты Нюрку в сумку, у тебя же есть большая, и вези ко мне.
— Пока её ещё можно возить в сумке, — возразила Надя. — А когда подрастёт, она же ни в какую сумку не поместится. Что тогда?
— Что, что, — передразнила Вера. — Или Нюрка в конце концов поймёт, что занятие любовью свято, и будет молчать, или он привыкнет к её лаю. Мужик, он ведь примитивен, у него ведь тоже рефлексы, как у павловской собаки. Мой Эдуард, когда ложится со мной, включает магнитофон. У него лучше всего под битлов получается.

Подруги расхохотались. Нюрка присоединилась к ним весёлым лаем. Самая практичная из них, Надя, предложила:

— Может, перед этим Нюрку хорошенько кормить? Сытое животное всегда спокойнее.
— И ему тоже пару бифштексов, — предложила Вера.

Она провожала подруг. Нюрка дисциплинированно шла на поводке рядом.

                                                  из книги Черных Валентина Константиновича - «Воспитание жестокости у женщин и собак»

Вопросы взаимоотношений

0

127

Жена

Её  Женщина растворилась в нём.
Не заметил. Ведь нежность - коварный яд.
«А давай из прожилок твоих самокрутку курнем,
Так вставляет, не пробовал, но говорят…»
И она согласилась: «Бери, кури,
Мы друзья ведь -  на кончиках пальцев дУши,
Только честно давай, только мне не ври,
А сейчас просто струшивай пепел  в уши…»
Так сидели…. затяжка…. ещё одна,
Тлели нити, под занавес дым косил,
Он курил её Женщину, пил до дна,
А она улыбалась, что было сил,
Так дружили они. Он искал СЕБЯ,
Заодно подбирая к другим ключи,
Её пепел в ушах невзначай теребя,
Говорил: «Может, хватит, других лечи…»
Докурили. В трубу. А точней, в промежность.
«Ну и сука ты. Сдохла…» - сказал со злом,
«А ведь так неподдельна была та нежность,
Что ж ты прыгнуть-то струсила «на излом»?»

Умереть не страшно, воскреснуть – хуже,
Чтоб ломать все грани и рёбра в прах,
Не зови Её. Поздно. Уже не нужно.
И тебе, если честно, всё так же «нах»…….

                                                                Про нежность
                                                         Автор: Свэтка Лабуда

И я поехал. Получил от начальства мизерные командировочные и отправился в путь. Современные технологии позволяют связаться с любым человеком на Земле, где бы он ни был, а тогда наука была ещё очень далека от этого. До ближайшей «горячей» точки я добирался почти двое суток, и уже начинал ругать себя за легкомыслие, поминутно стряхивая пыль с брюк. Я всегда, знаете, пытался соответствовать.

К тому же угнетало то, что ничего «горячего» я там не заметил: город и город. Ну, может быть, военных чуть больше, чем у нас, некоторые дома пробитыми боками вспоминают о минувших когда-то боях, но так всё как обычно. Я даже отчаялся, не надеясь уже заполучить никакой сенсации, но тут в моей голове промелькнула сколь светлая, столь и безумная мысль, что надо удалиться от города и там искать. И я вновь тронулся в путь. Протрясясь ещё двенадцать часов по холмам и взгорьям, я оказался в одном, Богом забытом, селении.

Гробовая тишина и отсутствие какого-либо движения в разгар дня озадачили меня. Я проезжал мимо домов с наглухо закупоренными окнами. Потом, сквозь прорези в ставнях, я всё-таки разглядел какое-то движение, что удивило меня ещё больше.

Окончательно меня убила надпись, сделанная на бледной стене ядовитой краской. Аршинными буквами она кричала со стены:

«Жена террориста!!!»

Я остановил машину, взятую напрокат в городе. Не предвкушая сенсацию, я всё же ощутил дрожь во всём теле. Что-то было в этом селении. Что-то, не побоюсь этого слова – мистическое. Ну, может быть, не мистическое, но странное, это уж точно.

Хлопок двери прозвучал выстрелом. Я невольно поёжился, но, подсознательно чувствуя, что за мной следят, старался не подавать вида, хотя сам был испуган до чёртиков. Распрямив плечи, и, стараясь ступать непринуждённой походкой, пошёл я к дому.

Только тут я понял, чем ещё этот дом отличался от остальных: на окнах здесь тоже были ставни, но по непонятной причине они были прихвачены толстенными досками, да и вдобавок ко всему царил дух запустения.

Грешным делом я уж подумал, что вообще зря остановился, но тут на заднем дворе послышалось шуршание.

Миновав довольно мрачный фасад, я оказался там. Каково же было моё удивление, когда моим глазам предстал полный разнообразной жизнью участок земли, что являлось полной противоположностью увиденного мною снаружи. Я даже рот раскрыл. Но потом сообразил, что барашки, птица и всё остальное является вполне естественным для этих мест. Больше всего меня интересовало, кто за всем этим ухаживает. Должен же кто-то кормить всю эту живность?

Я увидел дверь в стене и поспешил к ней. Здесь на входе всё напоминало бомбоубежище. Я постучался.
Никакой ответной реакции.

Я постучался ещё раз. Теперь уже ногами. Внутри вроде как завозились, но дверь открывать не спешили. Прошла ещё долгая минута, прежде чем изнутри был задан вопрос:

- Ну, кого там ещё нелёгкая принесла? – спросил голос, явно принадлежащий молодой женщине.
- Меня, - честно сознался я.
- Что значит: «меня»? Кто вы?
- А вам не кажется, что вы задаёте слишком много вопросов для сельского жителя? - парировал я её выпад.

В ответ я услышал несколько непечатных выражений, после чего зазвучала туземная речь, которая, по всей видимости, в ярких красках отражала мнение хозяйки обо мне.

- Да не кипятитесь вы так,- прервал я её тираду. – Лучше откройте! Я журналист, я ничего плохого вам не сделаю.
- Журналист? Искатель дешёвых сенсаций?!
- В общем, да! – ещё раз честно признался я.

Совершенно неожиданно для меня, решившего, что пора уже потихоньку отваливать отсюда, заскрипел замок, и входная дверь отворилась.
Ещё не доверяя своей удаче полностью, я крадучись проследовал в дом и поинтересовался:

- Почему вы открыли?
- Люблю прямых людей, они не способны на подлость, - ответила мне миниатюрная чернявая девчушка. Говорила она с едва заметным акцентом.

Честно говоря, в прихожей мне показалось, что ей лет четырнадцать - пятнадцать – не больше, если не меньше, но когда мы прошли на кухню, куда она пригласила меня жестом, в свете одной единственной яркой лампочки, я понял, что ошибся, по крайней мере, лет на десять.

- Мне тридцать, - сказала она, перехватив мой изучающий взгляд.

Я смутился. Она тоже. Потом, взглянув из-под густейших бровей, добавила:

- Скоро будет.
- О, это несущественно, - постарался я хоть как-нибудь сгладить приключившийся конфуз. – Хотя должен заметить, что выглядите вы гораздо моложе.
- Спасибо. Хотите чаю?

Только тут я понял, что каждый раз, когда она смотрела на меня, то, как будто ток по жилам вместо крови начинал бежать. Раньше со мною такого не приключалось. Она налили чаю. Сначала мне, как гостю, а потом и себе. Однако гнетущее молчание по-прежнему не спешило улетучиваться. Я попытался завести разговор:

- А чего вас все так опасаются? – спросил я.
- По-разному, - уклончиво ответила девушка.
- Не понял.

Я поймал себя на том, что всеми силами пытаюсь перехватить её взгляд. Я однажды тонул, и до сих пор помню, как старался ухватить хоть глоток воздуха. Это было сопоставимо. Но она упорно не хотела подарить мне хоть мгновение блаженства. Её что-то тяготило. Я не мог понять, что именно, но это точно было не моё присутствие.

- Расскажи, пожалуйста, как вы тут живёте. Я уверен, что людям, живущим в нашей стране, будет интересно это узнать!

Она молчала.

- Вы же понимаете, что я приехал за сенсацией и не уеду без неё отсюда.

Молчание.

Но я не сдавался. Тут ненароком мне в голову пришла одна мысль.

- И что это за надпись, сияющая на фасаде вашего дома.

Попал. Я сразу понял, что попал в яблочко. Во-первых, она сразу пронзила меня молнией своих непроглядно чёрных глаз, а, во-вторых, я чуть ли не в яви слышал, как что-то щёлкнуло, сломалось.

- Хорошо, - проговорила она, - будет вам очерк по рассказам местного жителя, но я прошу вас не называть ни этого места, ни описывать меня.

Я удивился, но сразу закивал головой в знак согласия.

- И ещё кое-что, - она снова потупила свои прелестные угольки в пол, но на этот раз как бы в смущении.
- Что?
- Обещайте мне, что чтобы вы ни услышали от меня сейчас, вы будете относиться ко мне точно так же, как в тот момент, когда постучали в эту дверь.
- А если я не смогу? – спросил я по той причине, что тогда, когда постучался, то и не предполагал, что на нашей земле живут небесные создания. Я прекрасно понимал, что безнадёжно влюбляюсь, а потому не сразу понял, что она имеет в виду.
- Но я прошу Вас. Ведь Вы же журналист, Вы можете относиться ко всему непредвзято!

В её голосе зазвучали умоляющие нотки, и тут я уже ничего не мог с собой поделать.

- Хорошо, хорошо, - затараторил я, - я обещаю Вам, что чего бы я там не услышал от Вас, не стану относиться... – тут я слегка замялся, потому что начал говорить не совсем то, о чём она просила, но в считанные секунды нашёл выход из положения – ... к Вам хуже.
- Спасибо.

Простите мне постоянные отступления, но если бы вы слышали, насколько божественно в её алых губках звучало это слово, то наверняка согласились бы слушать его вечно.

Мне даже приходилось сдерживать себя, чтобы не вытянуть губы бантиком и не вытянуть шею в её направлении, в глупой надежде, что она хоть слегка тронет их поцелуем. Я тряхнул головой, чтобы сбросить с себя это наваждение, и только тут понял, что она уже повела свой рассказ, и что если я и дальше буду бессмысленно хлопать глазами и ушами, то точно останусь без репортажа.

- ... И вот тогда, чтобы пресечь все их эти безобразные выходки, мне и пришлось забить ставни досками и укрепить вход в моё жилище. Должна сказать, что, по сути, вся жизнь проходит взаперти, ведь я уже и забыла, когда последний раз покидала пределы своей территории.

Нет, как-то, раз я вышла и крикнула, как можно громче, что скоро сюда приедет мой муж со своими дружками, и тогда им всем не поздоровится. Теперь, только завидев вдалеке какое-либо движение, весь посёлок словно вымирает. Боятся. Так им гадам и надо.

Примерно в то же время появилась и надпись на доме. Она не стирается. Я хотела оттереть её, но у меня ничего не получилось.

- Я ответила на Ваш вопрос?
- А... – меня словно окатили холодной водой. – Да, но...

Я всё слышал, но так заслушался её речью, что мой собственный голос казался здесь неуместным.

- Но я так и не понял, кто Ваш муж?
- Как? Это же написано крупными буквами на моём доме!!!
- Так это правда?

Уверен на все сто процентов, что в тот момент у меня был самый идиотский вид не только за мою жизнь, но и за историю всего человечества.

- Да. Это чистая правда. Мой муж участвовал во взрывах домов, тренировал шахидок, набирал новые кадры в бандформирования.

Запечатлей меня тогда фотограф, то первое место на конкурсе «бараны и ворота» мне обеспечено. Я вытаращился на неё до неприличия, меня начала долбить крупная дрожь и мандражка и захотелось поскорее убраться подальше подобру - поздорову. Но потом я сказал себе: чувак, ты же ехал столько дней именно за этим. Отступать теперь поздно. Отпавшую было челюсть я вернул на место без помощи рук. Это уже говорило о многом. Потом я принял непроницаемое выражение лица и приготовился к дальнейшему диалогу.

Девушка молча смотрела на перемены, происходящие со мной.

- Кажется, Вы сумели справиться с собой, - сказала она почти шёпотом.
- Да, - ответил я чуть громче.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Как ни странно, обожание, зародившееся во мне в первые минуты, не исчезло, а её взгляд как будто оттаял и значительно потеплел. Я был готов уже втрескаться по самые уши, но несоответствие моих впечатлений и того, что она говорила, останавливало меня.

- А Вы не хотите подшутить надо мной? – Использовал я свою последнюю зацепку.

Она молча покачала головой.

- Дела, - проговорил я в воздух и прочистил горло.
- Ещё чаю? – Вопрос был задан таким тоном, как будто ничего не случилось.

Я посмотрел на чашку, та была совершенно пуста.

- Да... нет... не стоит... впрочем, можно...

Да что это со мной, Господи?!

Она рассмеялась. Этот смех был подобен тихому ликованию небес. Она взяла чайник и наклонилась, чтобы налить мне дымящегося напитка. Меня потрясли мягкие и ненавязчивые запахи, исходящие от неё.

- Но что может связывать такое светлое создание, как Вы, с таким извергом, как Ваш муж.

Она улыбнулась. Без слов было понятно, что она скажет: такая горечь сквозила в этой улыбке.

- Я люблю его.
- Как?! – Я просто взорвался.

Я вскочил со своего места, чуть ли не бросил свою чашку на стол и стал, как бешеный носиться взад и вперёд по кухне.

- Как можно любить тварь, в которой и человеческого-то ничего не осталось? Как можно любить того, на чьей совести сотни, если не тысячи трупов?!!!

Я негодовал. А она всё также  сидела и улыбалась, непоколебимая, как скала.

- Любовь зла.
- Это не ответ!
- Сердцу не прикажешь!
- Это тоже!
- Вам не понять.
- Мне?

Я остановился, как вкопанный, словно наткнулся на бетонную стену. Я сел обратно, взял чашку, сделал глоток и, отставив её, вновь заговорил. Мне постоянно приходилось сдерживать себя, чтобы не раскричаться.

- Вы хоть понимаете, что натворил он и такие, как он?
- Прекрасно понимаю.
- А мне кажется, что Вы совсем не понимаете!
- Ошибаетесь.
- Но как же так? Как Вы можете принимать ласки от рук, пропитанных кровью? Вы не боитесь замазаться?

Она улыбнулась. Но на этот раз как будто с ехидцей.

- Нет, - ответили она, - не боюсь.
- И Вам не жалко всех тех погибших людей? А сколько среди них было ни в чём не повинных де-тей? А сколько родственников у них осталось, на всю жизнь обречённых нести с собою этот тяжкий груз потерь?
- Жалко.

Если честно, я вздохнул с облегчением. По крайней мере, кроме любви к чудовищу, у неё было всё нормально. Благодаря одноимённому мультику я вспомнил, что красавиц иногда тянет на чудовищ. Может это что-то психическое?

- Жалко, - повторила она. – Вы даже не представляете себе, насколько мне всех их жалко, насколько я понимаю оставшихся в живых, но потерявших своих близких. Каждая новая жертва отзывается во мне болью. Она словно кричит мне, молит о помощи...

Во мне зажглась слабая искорка надежды. Раз это всё так её гнетёт, то может ей нужен всего лишь толчок, чтобы она отказалась от этой несуразной любви. Но для начала я решил набрать ещё материала для репортажа.

- А есть во всём этом смысл? – Напрямую спросил я.
- В чём? – Не поняла она.
- Ну, вот во всех этих смертях, в отнятии радости у родных и близких? Мне интересно: ради чего всё это делается? Ради каких таких великих целей гибнет столько народу? Причём, как с одной, так и с другой стороны? Ну, с коммунистами в семнадцатом всё понятно, их съела зависть, им равенство и братство подавай! А тут-то что?

Господи, как она улыбалась, слушая всю эту тираду! Я даже готов был забыть обо всём на свете, только бы всегда она была рядом со мной и могла бы вот так улыбаться... хотя бы изредка.

- Я не знаю, - тихо сказала она, - может быть у него и есть какие-нибудь идеалы, даже наверняка есть, но со мной он ими не делился.

                                                                                                                     Жена террориста Из цикла «Репортёрские байки» (Отрывок)
                                                                                                                                                    Автор: Дмитрий Дубов

Вопросы взаимоотношений

0

128

Избыть неповоротливую любовь (©)

Утро, вокзал, автобусы
вечер, вокзал, поезда
рядом пройду, очарованный,
ведь я ещё помню, когда

Я был внутри этой сутолоки,
я автобусом был и поездом,
там было начало многого,
я был сам себе дорогою

Становясь потихоньку тропкою,
среди сосен петляя, под скалами
Чтобы стать в небе ночью звёздами
я согласен побыть вокзалами

Я готов быть тоскою чёрною,
я готов искушаться бесом,
только б знать, что я стану морем,
только б знать, что я стану лесом

Мне плевать, что я просто болен,
что не в ногу живу с прогрессом
Я не быть сам собой не волен,
уж таким я рождён балбесом

Утро, вокзал, автобусы
вечер, вокзал, поезда
Я смотрю снизу вверх очарованно
Как зовут тебя там, звезда ?...

                                             утро, вокзал, автобусы...
                                              Автор: SSSERGEY1965

И такое тоже бывает с кем -то

Словно бы псы господни затравили ангела – такой был в тот вечер немыслимый закат. В виноградной небесной зелени клочья воспаленного пурпура мешались с фиолетовыми внутренностями, с карамельными тонами растерзанной ангельской плоти, а два огромных пепельных облака казались оторванными крыльями.

Вязкий асфальт сочился битумной смолой, её можно было зачерпнуть ладонью и превратить в поделочный материал. Я лепил, одного за другим, маленьких покатых истуканов и ставил на каменные перила набережной. Внизу когда-то протекала харьковская Лопань, а теперь вместо мокрого тела реки в обезвоженном гранитном каньоне догнивал исполинский червь.

У меня имелся выкидной нож с тонким блестящим клинком, кустарная безделица из мест несвободы. Остриём я прочерчивал глаза и рты смоляным божкам. Пару часов назад этим же ловким ножом в чужой квартире я вырезал поголовье плюшевого зверинца. Умильный игрушечный хлам, нищие мои дары – медвежонок, котик, тигрёнок…

А до того разгромил спальню: обрушил шкаф – он раскололся, точно был глиняным, – и выломал спинку кровати. У почтенного двуспального животного от моего бесчинства подломились задние ноги. Бедная подруженька – ни жива ни мертва – лежала на склоне матрасного холма и во все глаза смотрела, как я орудую ножом – пилю головы куклам.

Я восклицал, что люблю её, что хочу жениться – у меня хватало совести на сватовство. Я осквернил чужое жилище, перепугал женского ребёнка своим буйством. Ей было всего восемнадцать лет, она собиралась поступать в консерваторию, голосистая девочка.

В то время я ещё не научился быть практичным двоеженцем, не держал запаса. Смазливая певунья хотела вступить в студенческую жизнь свободной. Она и в дом меня пустила, надеясь, что это будет последний раз. Он состоялся, последний, а потом, вместо того чтобы уйти, я дал волю рукам.

Я любовался собой, лицедействующим оперное страдание. Крушил, грозил, членил и умолял. Под занавес я повторно справил «последний раз» – любимая дрожала и хныкала – и бежал прочь.

Несколько часов меня носило по городу. Я никогда ещё не был так счастлив несчастьем. Это было торжество полноценности – неужели я способен любить и страдать?! До того я бывал только возбуждён или равнодушен.

Я угомонился возле вымершей гнилой реки, где наблюдал удивительный, похожий на убийство, закат. С перил на засуху пялились битумные человечки, чёрные пешки моего отчаяния. Троих я подарил мёртвой реке, а четвёртого истуканчика забрал с собой. Он получился по - первобытному страшным – тусклый потусторонний увалень.

В сумерках я вернулся домой. Возле подъезда меня поджидали – певунья и её взволнованно дышащая мать. Я пригласил их. В квартире поспешно разрыдался, чем обезоружил.

Они тоже заплакали. Певческая мать спросила:

– Где тут телефон? С вами хочет поговорить наш папа…

Набрала номер и передала мне трубку.

– Жили люди, – сказал понурый мужской голос. – Не бедно, не богато. Но однажды пришёл чужой человек и все сломал… – Он замолчал, точно обессилел.

Я отвечал:

– Простите меня. Я починю…

И сдержал слово. За пятьдесят долларов – солидные деньги для девяносто пятого украинского года – я нанял умельца с мебельной фабрики. Привёл к дверям поруганной квартиры. Спустившись на этаж, дождался, чтоб его впустили. И лишь тогда убрался восвояси.

Харьков ещё два дня был удушливым и пыльным, как степь после табуна. Но вскоре разразился циклопический невиданный ливень. Будто небо обратилось в океан и всей тяжестью пролилось на землю. Стихия застала меня врасплох, я укрылся под разлапистым каштаном, но за какую-то минуту визжащие, как пули, капли изрешетили крепкую июньскую листву.

Дышать получалось только наклонив голову – иначе вода заливала нос и горло. Уже через полтора часа всякий брод был по пояс. Цветными кочками возвышались легковые крыши затопленных машин. Наземные трамваи стали речными. Над канализационными стоками кружили мусор медленные воронки. Входы в метро напоминали мраморные купели с уходящими в глубину ступенями. Харьков погружался, исчезал, как Китеж.

Ливень так же внезапно иссяк. За ночь большая вода схлынула, оставив на улицах болотную тину, напоминающую лягушачью кожу. Наутро в новостях сообщили, что погода разрушила очистительные сооружения, отверзла ядовитые отстойники. Водопровод, захлебнувшись нечистотами, умер. Краны ещё до полудня харкали ржавчиной, а потом и её не стало.

Вернулась городская жара. Снова вместо воздуха плавился горячий, разбавленный выхлопным бензином, штиль. Обезвоженный Харьков больше не вмещал моих сердечных терзаний. Я готовился к побегу в Крым. Там в одиночестве я рассчитывал изнурить, избыть неповоротливую любовь.

                                                                        Рассказ «Зной» (Отрывок) из сборника  «Крым, я люблю тебя. 42 рассказа о Крыме»
                                                                                                                         Автор: Михаил Елизаров

И такое тоже бывает с кем -то

0

129

Вокзал ...  работает долго

— Завтра я уезжаю, — сказал он, подумав, — и вы поедете на вокзал провожать меня… Ваш багаж я заберу в свой чемодан и билет вам возьму; а во время третьего звонка вы войдёте в вагон, — мы и поедем. Проводите меня до Москвы, а там вы одни поедете в Петербург. Паспорт у вас есть?

                                                                                                                                                                   Чехов А. П. - «Невеста» (Цитата)

Двадцать четыре на семь ты в моей голове...
Часы ровным счётом стоят, стогнируя чувства...
Я в моменте зависла, в котором слияние тел,
Как вид отдельный из всех видов искусства...

Двадцать четыре на семь - это морок и ложь...
Быть любовью не могут ни страсть и ни инстинкты...
Но, как будто с грудным молоком тебя... Тело в дрожь...
Нахожусь в эпицентре огромного я лабиринта...

Двадцать четыре на семь в моей ты крови...
И разносит тебя кровоток по аортам и венам...
Импульсом в мозг, словно ток. Мы так далеки от любви...
...Но с тобою нельзя мне быть до конца откровенной...

                                                                              Двадцать четыре на семь
                                                                                     Автор: Агата Грук

Вопросы взаимоотношений

0

130

«МуссонOFF » * Love Club

Погода здесь во всё время нашего пребывания была непостоянная: то дует северный муссон, иногда свежий до степени шторма, то идёт проливной, безотрадный дождь. Зато чуть проглянет солнце — всё становится так прозрачно, ясно, так млеет в радости… У нас, однако ж, было довольно дурной погоды — такой уж февраль здесь.

                                                                                                                                                 Гончаров И. А.  - Фрегат «Паллада» (Цитата)

Непогода,  непогода,
                словно  крикнул  кто-то - кода...
                и  махнул с небес рукой...

                Под  одним  зонтОм  с  тобой,
                смех сквозь слёзы, боже мой...

                Я  с  гитарой,  ты  со  скрипкой,
                поздно... ловим  мы  такси...

               
                Я  шепчу  тебе;" Прости...",
                ты  простила,  как  всегда,

              льёт  и  льёт  с  небес  вода,
                под  одним  зонтом... вот мука ...,
                нет  такси. .. и  ливень - сука,

                не  кончается  и  мы,
                вроде  как - обречены,
                утонуть  в  потоке  этом -
                я  с  гитарой,  ты  со  скрипкой,
                и  в  любви холодной, зыбкой...

                                                                                                              Непогода и любовь...
                                                                                                         Автор: Александр Бутин

Вопросы взаимоотношений

0

Быстрый ответ

Напишите ваше сообщение и нажмите «Отправить»


phpBB [video]


Вы здесь » Ключи к реальности » Ключи к взаимоотношениям » Вопросы взаимоотношений