Матрично под Медведчуком/Онегиным вообще можно понимать любого активного сторонника.
Думаю, что надо несколько скорректировать данное утверждение. Пришёл я к такому выводу ещё раз обратившись к словам Медведя.
Медведь промолвил: «Здесь мой кум: Погрейся у него немножко!»
Сначала сосредоточившись лишь на теме "Кума", не сразу обратил на второе послание, не менее важное, а именно, Медведь, который до этого сам нёс Татьяну на руках, передаёт девушку Куму/Онегину. И что то это мне сразу напомнило и тоже пушкинское...... Ба, да это же пушкинская матрица "Метель".
Марья Гавриловна, дочь зажиточного помещика, влюбляется в бедного армейского прапорщика Владимира Николаевича. Они тайно встречаются и ведут переписку, несмотря на недовольство родителей Марьи Гавриловны. Вскоре Владимир предлагает девушке бежать вместе с ним и обвенчаться в церкви соседнего села. Приехавшая в церковь Марья Гавриловна не застаёт там своего жениха, — Владимир попал в сильную метель и сбился с дороги. Проезжавший мимо церкви гусарский полковник Бурмин ради забавы решил выдать себя за жениха и обвенчался с Марьей Гавриловной, которая была без сознания при его приезде и во время венчания. Когда им объявили, что можно поцеловаться, Марья Гавриловна очнулась и закричала «Это не он!». Бурмин спешно уехал из церкви, а заблудившийся и вернувшийся домой ни с чем Владимир написал полусумасшедшее письмо, в котором говорилось, что он никогда не ступит ногой в дом своей бывшей невесты. Вскоре началась Отечественная война 1812 года, Владимир ушёл воевать, был тяжело ранен в сражении под Бородино и через несколько дней умер. 26-летний полковник Бурмин же благополучно вернулся с войны, став кавалером Георгиевского креста и вновь встретил Марью Гавриловну, в которую страстно влюбился. Он рассказал ей свою историю о том, как он ещё до войны ради шутки обвенчался с молодой девушкой и теперь не имеет надежды на то, чтобы отыскать ту, с которой так жестоко поступил. После слов Марьи Гавриловны: «Боже мой, Боже мой! Так это были вы! И вы не узнаёте меня?» Бурмин «побледнел и бросился к её ногам».
Теперь же давайте вернёмся к куму и спросим, а что такое вообще этот кум, что это за понятие?
Кум (кума́) — крёстные родители одного крестника (крестницы) по отношению друг к другу, а также к родителям крестника
То есть кум, это человек связанный с другим человеком единое верой и неким общим подчинением некому опять же общему для них метафизическому центру.
Отсюда мы получаем более сложную систему отношений между Медведем и Кумом, чем я определил это ранее, как некую упрощённую схему "Начальник - подчинённый". И вот теперь мы подходим к главному вопросу - А кто же этот матричный образ Медведчука/Онегина воплощает в себе? И знаете, Посвящённые через театральные мистерии, уже посвятили нас в этот матричный сценарий. Итак, смотрим и обращаем внимание на трость.
Я думаю, что внимательный читатель уже понял ответ - Медведчук/Онегин это Игорь Стрелков (Стрелок). Который, возвращаясь к матрице "Метель", тайно обвенчался с Марьей Гавриловной/Татьяной/Россией в 2014 году. И теперь, после того, как Владимир не вернётся с войны, на которую он пошёл. Стрелков же видимо вернётся и женится на нашей героине окончательно. В нашу копилку идёт и наши размышления о сложности отношений между Медведем и Кумом. Да, они подчиненны единому метафизическому центру по вертикальной связи, но могут иметь весьма сложные отношения между собой по связям горизонтальным. Отсюда и всякие истории включая и юмористические о ссорах кумовьёв. В клипе это показано. Онегин/Стрелок весь в проблемах, в долгах, его за эти долги практически сажают в тюрьму , но тут умирает его старший родственник и судьба поворачивается к нему своей более благосклонной стороной. Но причиной этого может быть только одно событие - смерть Медведя. Конечно, ошеломлённые таким открытием кто - то может спросить - Что значит всё? Значит Стрелок будет рулить и инфернальная крышка гроба над нами окончательно захлопнется? Конечно может и захлопнется. Но мы, как поётся в одной светлой украинской песне, не сдадимся без боя. Но впрочем, это уже тема других исследований, которые, будем надеется, что тоже выйдут в нашем прекрасном журнале "Трутень". Но это уже будут не сумеречные, а светлые Игры.
Депортация из РФ клирика Фернандо Вера из "личной прелатуры" Папы Римского - Opus Dei - это удар лично по Франциску и его сети шпионов и сборщиков информации, которые работают на базе Опус Деи. Примите к сведению саму суть организации которая имеет давний шлейф молвы о связях со шпионажем. Ну, и как бы слухи-слухами, а я как-то заскринил список друзей Дианина-Хорвина из Опус Деи в Москве - это несколько десятков людей, но простых обывателей там нет - это люди из Росатома, Уралсиб, Бауманки, отрасли авиастроения - т.е. речь как раз о внедрении в сферы которые могут рассматриваться как цели для военно-промышленного шпионажа. Кроме того, депортация клирика Опус Деи при малой развитости структуры - это сильный удар по горизонтальным цепочкам связей, которые используются в структуре. Кроме того представитель РКЦ в Москве Кирилл Горбунов заявил, что это высылка настоятеля одного из трёх существующих католических приходов в Москве. Естественно, что депортация - мера означающая, что в действиях клирика Опус Деи были не только "неправильные" проповеди - за это никого не депортируют. Для начала же можно просто провести разъяснительные беседы. Сам факт депортации, причем срочной депортации - это показатель того, что спецслужбы РФ обнаружили куда более серьезную деятельность чиновника из "личной прелатуры" Франциска. Например, шпионаж и вербовка. За такие действия однозначно может наступить депортация клирика без заявления истинных мотивов чтобы не обострять ситуацию. Собственно, если предположить, что это так, то ватиканским чиновникам могли попутно по дипломатической линии отправить ноту о неприемлемом поведении подчиненных Франциска. Попутно российские чиновники могли дать сигнал в Патриархию и лично Кириллу о том, что в контексте текущего неприемлемого поведения руководства Ватикана встреча с Франциском была бы расценена как провокация. И Патриархия могла направить соответствующий отказ в Ватикан, а Ватикан мог уже постфактум заявить то, что слышали уже все, что встреча как минимум переносится или отменяется.
Ну не знаю. По моему этот художник, который не тот который известный, а другой, так вот возможно он есть Пифия из ролика "Разговор Пифии и Архитектора". Видите как через рисунок предсказал бегство носителей буквы, которую нельзя поминать всуе. Сам ролик можно не смотреть, главное рисунок на заставке.
Роже Жильбер -Леконт. Из книги "Жизнь любовь смерть пустота и ветер"
Нет, нет…. ты посмотри, что происходит, ты только посмотри, вот…. они - цветки стали плодами.
Её глаза – глаза Бога - так называл я детей, с такими глазами, впивавшихся в меня взглядами, я часто замечал это, но не все дети имели такую странную особенность. Иногда мы подолгу смотрели друг на друга, ничего не говоря, сливаясь глазами в реку или океан взглядов и мыслей, при чем дети, как будто ничего не понимали или делали вид, что не понимают. Они, эти маленькие создания, особенно маленькие и подолгу говорившие своими глазами то, что Бог передавал мне, я понимал, а я… я просто счастливо улыбался и был на грани блаженства. А здесь такое, она полоскала в ручье свои маленькие ручки , рядом стояла взрослая ее сестра, тут же мама и еще одна девочка и я…. щебетал скворцом, с ними обо всем на свете, о любви Ромео и Джульетты, что счастье невыносимо приятно, что любовь и они одно и тоже, что их огурцы с дачной грядки хрустят и пузырчатые так, словно божественные создания, а их сладкий огуречный вкус и не требует соли. Потом, или тот час же, я задумался, что вечером будет чай и мы соберемся и я непременно буду говорить о том, о счастье, о любви, о понимании, о непонимании, которые видел, но как? Я думал, как мне выразить свои чувства словами и глазами, я всегда смотрел в глаза людям, но стеснялся счастья, потуплю глаза, буду немного краснеть, что со мной бывало всегда….. почти всегда, особенно от волнения.
Давай запишем эту песню, мать его Чтоб никогда не поставили на радио Чтоб никогда не назвали её попсой И рядом с ней не звучал отстой
Остановите! Остановите! Вите, Вите надо выйти Остановите! Остановите! Вите, Вите надо выйти
В Турции или в Египте Вите надо выйти На Самуи или Пхи-Пхи Вите надо выйти Витя на репите Вите надо выйти
Остановите эту музыку! Она не даёт покоя мужику Остановите этот бит! Витя танцует, Витя не спит
Остановите! Остановите! Вите, Вите надо выйти
Вите надо выйти (Отрывок) Группа "Estradarada"
Я – собака – поводырь. Обычно в поводыри определяют породистых собак - лабрадоров, овчарок, ризеншнауцеров, ротвейлеров, но я - метис. Во мне много кровей намешано. Чувствую в себе кровь и сеттера (молодая очень была быстра и добывала хозяину птицу, охотилась) и борзой (морда похожа: длинный нос и человечьи глаза)и колли ( можно в няньки идти работать, так как заботливая). Сейчас, когда я состарилась, не поймёшь на кого стала похожа - пропала поджарость, лишний вес мешает быстро бегать, потому что хозяин исправно кормит, да и движений мало, ходим спокойно, не торопясь, что способствует накоплению лишнего веса, недопустимого для собак.
Хозяин меня любит. И главное, из-за того, что он плохо видит, он совсем не замечает, что я уже не такая, как прежде, ему всё кажется, что я такая же молодая собака, какой он меня взял когда-то, что у меня такая же блестящая шерсть и озорной взгляд. Голос мой он слышит, а голос мой не изменился, так же громко и звонко лаю. Хозяин мой уже пожилой мужчина и без меня пропадёт, без меня он как без рук и в квартире ничего не находит, и дорогу до магазина, аптеки и его места работы я помогаю ему одолеть. Хорошо, что работает он недалеко, на предприятии рядом с домом.
Нюх у меня пока ещё хороший. Я нахожу ему носки, рубашки, и всё, что нужно, стоит ему только сказать. Только скажет, к примеру: « А где же мои ботинки?» - я тут же ему несу. А о носках я уж и не говорю, я бы их все выбросила в помойку, так они мне надоели. Когда он на работе, я их терзаю, но потом успокаиваюсь и сваливаю в стиральную машину. Конечно, иногда страшно надоедает или настроения нет искать что-то, тогда на этот его постоянный вопрос: « Где?» я отворачиваю морду и рычу, мол, поищи сам, надоел! Но когда он долго не находит, я всё же не выдерживаю и достаю ему то, что надо и рыча, кидаю ему. По запаху я научилась находить и деньги. Он иногда забывает, куда положил, я нахожу, потому что без денег мы с ним не купим еды и будем голодные.
Без меня он пропадёт! Я даже выучена ходить в магазин. Все меня знают в районе, многие помогают, открывают двери, достают из кошелька на моей холке деньги и рассчитываются за меня в магазине. Никто не обижает. По запаху я нахожу продукты: сыр, мясо, овощи, колбасу и кладу в корзинку, которую беру в зубы у входа, потом иду к женщине, которая вынимает деньги из кошелька, пристёгнутого на холке, и кладёт туда сдачу. Она милая и мило мне улыбается. Я ей в благодарность лаю.
До звонка я не достаю, поэтому обивка двери квартиры у нас оборвана. Иногда приходится подолгу скрестись, чтоб хозяин открыл. У него и слух стал хуже. Я не могу его оставить, хоть мне надоела эта работа. Хочется побегать по лесу, поиграть с такими же, как я, собаками. Но я знаю, что он без меня пропадёт, с ним обязательно что-нибудь случится. Поэтому я прошу Бога, чтоб он дал мне подольше пожить. Собаки живут намного меньше, чем люди. Когда я умру, он, наверное, возьмёт себе другую собаку - поводыря, но пока привыкнут они друг к другу, пройдёт столько времени, что и ему уже настанет пора умирать.
Он мне покупает всё, что я хочу. Правда, я особенно ничего не хочу, ну поменять старый потрёпанный ошейник на новый, но это редко, а иногда на праздник купить косточку или пломбир. Я очень люблю мороженое, и он это знает. Он всегда покупает. В общем, у меня хороший хозяин и я всегда веду его осторожно по улице, чтоб он не споткнулся и не упал. Конечно, личной жизни у меня никакой нет, но у собак так уж, или служи, получай еду и тепло или бегай по улице свободной, голодной, с личной жизнью и с большими опасностями и риском для этой жизни. Вот так и живём.
В общем, это благопристойная работа - быть собакой – поводырём. И хочу пожелать всем моим коллегам, всем собакам-поводырям, терпения, здоровья и доброго, хорошего хозяина (или хозяйки).
Я выгораю на работе. Так много бесполезных дел. В делах, конечно, есть предел, Но и маразм в большом почете.
Пытаюсь дух перевести, Но выходных мне не хватает. Все муторно, душа пылает, Тупею чувствам вопреки.
Какая странная пора, И откровенная усталость. Всего три месяца осталось До отпуска, но жизнь мура.
И как все это пережить, Так хочешь, будет мало, И ожиданье перестало Напрасно голову кружить.
Я выгораю на работе Автор: Михаил Евдокимов
Сокровища пыльных подвалов
В свои четырнадцать лет Сашка Найдёнов мечтал об одном: разбогатеть. И чтобы сразу, в одночасье. Почти два года он тратил деньги: подаренные на день рождения, карманные и заработанные на различные лотереи. Но удача повернулась к нему спиной, не соизволив одарить и копеечным выигрышем. Однако Сашка не унывал и по-прежнему верил в свою счастливую звезду.
- Все рыжие удачливые, - твердил он друзьям, - вот увидите, мне обязательно повезёт.
Поначалу Богдан и Егор посмеивались над одержимостью друга, но со временем он сумел заразить и их. Какие только планы не зрели в головах подростков?! Правда, большинство идей оказывались просто неосуществимыми. Егор, внешне очень похожий на киношного Гарри Поттера, разве что очков не хватало, предлагал участвовать в викторинах или телешоу, там где разыгрывались большие деньги. Но и тут им не везло: ни одну заявку друзей не приняли, в шоу не позвали. Спокойный, рассудительный Богдан, выглядевший из-за крупной плотной фигуры старше своих приятелей, предлагал поработать у фермеров:
- Если постараться, можно неплохие бабки сколотить. - Пфи. Да мы каждое лето на них вкалываем. И что, много заработали? - фыркнул Сашка, почёсывая нос. Несчастная картофелина на его лице без конца подпекалась на солнце и вечно выглядела облупившейся. В отличие от загорелых до черноты друзей Сашка из-за кожи, не принимающей загар, выглядел несколько шелудивым. С его отросшими за два летних месяца рыжими волосами не справлялась ни одна расчёска, они торчали во все стороны и делали его похожим на Антошку из детского мультика.
Полдня друзья просидели в тени виноградной беседки Найдёновых, лениво играя в "козла" и безуспешно изыскивая способ подзаработать.
- А у меня идея! - воскликнул Егор, ловко тасуя колоду карт. Карты порхали, превращаясь то в веер, то в змейку, заставляя заворожённо следить за его руками. - Говори уже, не тяни, - не выдержал Сашка. В его жёлто-зелёных глазах загорелся странный огонёк. - Смотрели репортаж о находке клада в стене старинного дома?
Богдан с недоумением произнёс:
- Предлагаешь поехать в Питер, полазить по чердакам и помойкам? В квартиры ведь нас никто не пустит.
Егор по привычке провёл языком по щербинке на переднем зубе, хитро улыбнулся.
- Тут ключевое слово клад, будем искать сокровища возле реки. Я у двоюродного брата выпросил металлоискатель. Завтра и начнём.
Огонёк в глазах Сашки потух.
- На местном пляже ничего путного не отыщешь, разве что какую-нибудь бижутерию. Это тебе не море, где отдыхают богатые тётки. - Не скажи, - не согласился Егор. - Бабушка рассказывала: до революции на реке были оборудованы кабинки, стояли беседки, здесь купались гости помещика Соколовского. Кстати, наше село в честь него назвали.
Алчный огонёк снова засветился в глазах Сашки.
- К чёрту карты. Чего сразу не сказал? С утра бы прокачали берег на счёт золотишка.
Егор замялся.
- Батя обещал отремонтировать металлоискатель, чего-то он не фурычит. - Ажурные беседки на берегу речки стояли, и песочек беленький Соколовский для своей жены и дочки завёз из самой Италии, - послышался скрипучий глухой голос.
Мальчишки с изумлением вытаращились на древнее существо, всегда тихо и молча сидящее под липой возле крохотного столика. Голос Сашкиной прабабки они слышали пару раз и то очень давно. Все решили, что старуха совсем выжила из ума и разучилась общаться с людьми. Обычно утром баба Катя, опираясь на клюку, мелкими шажками добредала до липы, усаживалась на стул и впадала в дремотное состояние, из которого её ненадолго выводила мать Сашки, поставив перед ней тарелку с едой. Впрочем, ела она мало и неохотно.
- Егорша прав, гости помещика купались в нашей речке, - добавила прабабка.
Сашка приблизился к бабе Кате, заглянул в лицо. На него с насмешкой смотрели прозрачные бледно-голубые глаза, а впавший беззубый рот растягивала саркастическая улыбка.
- Бабунь, а ты чего раньше молчала? - А чего зря языком молоть, - хмыкнула она, - Да и скучно с вами, наблюдать интереснее. Суетитесь, словно муравьи.
Сашка с интересом разглядывал тёмное морщинистое лицо родственницы.
- Это вы того... Разговоры только о деньгах. Ничего путного и умного ни от вас, ни от родителей твоих не услышишь. - А не могли купальщицы колье там или диадему какую потерять? - произнёс Егор с надеждой в голосе.
Прабабка усмехнулась.
- Если бы что затеряли, речку бы вычерпали, песок просеяли. Мама сказывала: жена Соколовского как-то уронила в воду колечко, так мужики ныряли, пока не нашли.
Богдан не сдержал разочарованного стона. Баба Катя бросила хмурый взгляд в его сторону.
- Ладно рыжий оболтус мечтает о кладе, или этот дохляк попусту о денежках грезит, - ткнула она скрюченным пальцем в Егора, - но ты-то, почти мужик, должен делом заниматься, а не ерундой. - Вообще-то мне столько же лет, сколько им, - насупился Богдан. Он стеснялся своей ранней физической зрелости.
Друзья не только жили на одной улице, они ходили в один класс.
Егор же возмутился:
- И вовсе я не дохляк. - Потом решив, что глупо обижаться на древнюю старуху, поинтересовался: - Если нет смысла искать на пляже, то где тогда? - Мама говорила, что семья Соколовских драпала из имения в спешке, в Новороссийск ехали налегке, на двух экипажах. Позже слуги из дома тащили всё, что могли, но самое ценное пропало. - Баба Катя закашлялась, из горла раздался свистящий звук, будто спускает шина у велосипеда. Передохнув немного, она продолжила: - А ведь сказывали, у помещика добра много было. Посуда золотая, серебряная, ковры и много чего ещё. Они не могли увезти это с собой - значит, припрятали в доме.
Сашка изумился:
- И что никто не делал попытки найти сокровища? - Делали. Весь паркет и стены ободрали, чердак вдоль и поперёк облазили. Ничего.
Ребята, окружив старуху, ловили каждое слово.
- Они могли вывезти ценности заранее, - предположил Богдан и покосился на ос, облепивших поспевающие кисти "Дамского пальчика". На всякий случай он отошёл от виноградного куста дальше.
Баба Катя потрясла головой.
- Нет. Дорога из имения на основной тракт идёт через село. Люди бы увидели. За два дня до отъезда Соколовский выгнал всех слуг, оставил только трёх самых преданных. Они потом уехали с ними. - Класс! - подпрыгнул Сашка. - Настоящий клад. Если только его не обнаружили позже. - Не обнаружили. Иначе я бы слышала. - Старуха пожевала узкие сизые губы. - Подай воды, внучёк, чёй-то рот пересох, давно так много не болтала.
Богдан охладил пыл друга.
- Если не отыскали за столько лет, мы и подавно не найдём. Ты же знаешь, дома и в помине нет.
Ещё бы Сашка не знал. Местный народ остатки стен и фундамента помещичьего дома называли развалинами графского замка. Друзья облазили там каждый клочок земли и каждый камешек.
- Я грезила этим кладом, - призналась баба Катя. - Хотелось сокровища стране подарить, тогда бы все обо мне узнали.
Богдан съехидничал:
- Тяга к кладам у вас семейная. А вы, бабушка, у помещика работали?
Старуха засмеялась, будто закудахтала.
- Здоровый лоб, а глупый. Мне сейчас девяносто три, родилась в двадцать втором, когда помещика уж и след простыл. А вот мама служила у жены Соколовского горничной. Она сказала: о подвалах рядом с конюшней знали все, а про подвал под домом только свои. Мама о нём случайно услышала. Вот этот-то подвал и нужно сыскать, я не смогла, как ни старалась. Тайну по сю пору хранила. А теперь чего уж секретничать... - Баба Катя махнула рукой и устало закрыла глаза. - Всё. Топайте отсюда. Утомилась я.
На следующий день, захватив инструменты, мальчишки отправились на поиски клада. Дом помещика располагался на холме. Речка Тихая, поросшая камышом и осокой, огибала его по широкой дуге. Поля вдоль речки и вокруг холма до самого села распахали фермеры. Пробравшись сквозь густые кусты орешника, одичавшие фруктовые деревья и колючий тёрн, ребята добрались до развалин. Рядом с камнями выросли деревья, остатки стен оплел дикий виноград, узорчатый плющ и повилика.
- Ни фига себе. Да тут непонятно, где располагались комнаты, а где двор, - посетовал Богдан. - Он уже жалел, что ввязался в это. Лучше бы помог соседу копать картошку, тогда гарантированно бы заработал. - Да уж. Хорошо америкосам. Идут в библиотеку, а там всегда есть план любого дома, даты рождения и смерти всех жителей села или городка. Тут же можно узнать, открыв пожелтевшую газетёнку, местные тайны и сплетни, - добавил Егор задумчиво. - А у нас не то что план, где точно стоял дом, не выяснишь. - Ты по фильмам судишь? - скривился Сашка. - Мало ли чего в кино набрешут. Будем простукивать, метр за метром, подвал выдаст себя гулким звуком. - Он в нетерпении поплевал на ладони и ударил ломиком рядом с остатками стены. - Растягиваемся в ряд. Поехали!
Часа через три обследовав изрядный участок, ребята присели отдохнуть.
- Насчёт клада явно полная туфта, - буркнул Егор и подул на пальцы. Ладони горели от ломика, мышцы рук ныли. Ему, физически слабому, приходилось труднее всего. - Вход в подвал это не дверь, а скорее проём, закрытый каменной плитой, иначе бы давно обнаружили. Ну найдём плиту, а как откроем? - А я вообще не верю, что Соколовский оставил ценности... - начал Богдан, отмахиваясь от назойливых комаров.
Сашка перебил его.
- Точно! Вход закрыли плитой в полу. Посмотрите, прошло больше ста лет, а деревья выросли не везде. Вон на том месте только чахлая трава. Я думаю это и есть подвал. Теперь нужно найти саму плиту и открыть.
Богдан посмотрел на неправильный квадрат земли, покрытый пожелтевшим, высохшим бурьяном.
- Прямо аномальная зона среди зарослей. Двинулись?
Егор заныл:
- Я не успел отдохнуть. Ты, Богдаша, как слон, а у меня тонкая кость. - Хрен с тобой, отдыхай. - Сиди, сиди, Егорша, лентяй получит меньшую долю, - припугнул Сашка злорадно. - Ты сначала отыщи, потом дели, - хмыкнул Богдан и удобнее перехватил ломик.
Они простукали весь квадрат, гулкий стук подтвердил: в низу пустое пространство.
За пять дней ковыряния в камнях вход в подвал они так и не отыскали. Пытались долбить камень, сверлить, но сумели нанести лишь незначительный урон твёрдой поверхности плиты, не более.
- Вот бы сюда динамит или гранату, - размечтался Егор. - Ага. Умник нашёлся, чтобы вся Соколовка знала, здесь клад ищут, а ещё полиция прискачет и даст по мозгам, - разозлился Сашка. - Я чую клад там. Только надо найти этот чёртов механизм и открыть.
Егор поднял руки.
- Я пас, хотите, возитесь дальше сами.
Глаза Сашки бешено засверкали.
- Ну и вали отсюда. Только потом не завидуй. Хрен я тебе что дам.
Богдан покосился на красного от злости друга.
- Опять заранее делишь? А ты, Егорша, не дури, у тебя башка хорошо варит. Подумай, где механизм могли поставить? - В полу точно нет. Мы каждый сантиметр облазили, а стен нет. Да не знаю я!
На следующее утро, встретившись у околицы, друзья минут десять поджидали Егора.
- Не придёт он, - буркнул Сашка. - Спёкся.
Богдан присел на траву.
- Придёт. На самом деле он упёртый. Помнишь, как вы тащили меня почти три километра, он ведь тогда не ныл.
Два месяца назад во время похода в лес по грибы, Богдан пропорол острым сучком голень - нога сначала сильно кровоточила, а затем быстро распухла. Друзья, соорудив волокушу, доставили его в медпункт.
Сашка опустился рядом.
- Ладно. Ждём. Пять минут. Не более.
Отсюда с небольшого возвышения открывался замечательный вид на село. Две улицы петляли с одной стороны речки, две улицы с другой. Тихая сверкающей дорожкой делила Соколовку пополам. Издалека новый деревянный мост казался золотым колечком на дрожащей водяной змейке. Среди зелени деревьев, появились вкрапления красного и жёлтого цвета, это первыми встречали наступающую осень калина, берёза и ясень. Богдан очнулся от тычка в бок.
- Тю-ю-ю. Глянь, Егорша с дуба рухнул. Метёлки с собой тащит.
Богдан только сейчас заметил метрах в двадцати от них Егора с тремя мётлами.
Сашка заржал, как конь:
- Попробуем полетать? - Попробуем подмести, - не моргнув глазом, Егор вручил друзьям по метле. - Будем искать рисунки на камне.
Сашка сообразил:
- Если нажать на них в определённом порядке, то плита откроется? - Только предположение. Если механизм был в стене, и его просто разрушили, останется только взорвать, - пожал плечами Егор.
К обеду стало ясно: такими темпами они провозятся ещё дня три. Приходилось вырывать траву, а потом тщательно выметать неровности в камне.
- Идиоты! Солнце что ли черепушку напекло, - закричал Сашка. - Чего мы посередине чистим, надо от бывшей стены начинать.
Егор, вздохнув, поплёлся к фундаменту, за ним с метлой наперевес Богдан. Сашка принялся рвать траву и азартно выметать землю и грязь из шероховатых камней
- Есть, - воскликнул обычно сдержанный Богдан. - Изображение птицы.
Мальчишки бросились к нему.
- Это сокол. Рисунок еле виден.
Совсем рядом обнаружилось чётко очерченное солнце, ветка с листочками, и еле различимый абрис дома. Богдан взял нож, обвёл рисунки по контуру, очистил выемки в камне от спрессовавшейся земли.
- Что-то вроде плиток. Интересно, в каком порядке нажимать?
Сашка задумался.
- Сокол - Соколовский. Это его дом, деревья и всем светит солнце. - Пробуй, - предложил Егор.
Сашка нажимал руками, попрыгал на каждой плитке. Ничего. Попробовали другую комбинацию: дом, сокол, ветка с листьями и солнце. Опять ничего.
- Это не ветка, а оливковая ветвь, - озарило Егора. - Что означает олива? Мир, покой...
- При чём тут мир? - удивился Сашка.
Егор предположил:
- Ценности - это достаток. Приносят в дом радость, мир и покой. - Короче, пробую разные комбинации, - чертыхнулся Сашка. - Дом за веточкой, после веточки, сокол за солнцем, после солнца. - Сокол летит к солнцу, приносит в дом мир, - посоветовал Егор.
Сашка с силой нажал на плитки. Послышался еле слышный гул и шорох. А потом опять наступила тишина.
- Дай я. - Богдан повторил комбинацию: сокол, солнце, дом, ветвь. Шорох, скрип и тишина. - Заело что ли? - Он в сердцах топнул рядом с ветвью.
Под ногами друзей зашевелился камень. Они еле успели отскочить в сторону. Ребята заглянули в тёмное отверстие. Пахнуло затхлым сырым воздухом. Вниз вели гладкие обтёсанные ступеньки, теряющиеся во мраке. Сашка метнулся к рюкзаку и вытащил фонарики. Подвал оказался большим и высоким, почти полностью заставленным мебелью, свёртками, рулонами и деревянными коробками. Точнее рассмотреть находки не удавалось, дневной свет в проёме померк, лучи заходящего солнца окрасили верхушки деревьев в бордово-красный цвет.
- А-а-а! Мы нашли, нашли клад! - заорал Сашка, подпрыгивая на месте. - Я знал, а вы мне не верили.
Богдан развёл руками.
- И что теперь будем с этим делать? Нужно сообщить о кладе.
Егор посветил фонариком на большое блюдо, в ответ тускло блеснуло жёлтым.
- Двадцать пять процентов по- любому будут наши.
Сашка погладил длинный узкий свёрток. Материя рассыпалась под его пальцами в прах, но он не заметил этого, решив, что это пыль.
- Я не собираюсь ни с кем делить!
Он усиленно пытался отогнать от себя испугавшую его мысль: "И с ними не хочу делить. Ни с кем. Это только моё. - Он угрюмо глянул на друзей. - Если бы не я, хрен бы вы что нашли".
Богдан предложил:
- А давайте завтра рассмотрим всё хорошенько, что тут увидишь в свете крохотного фонарика.
Сто раз хоженая тропинка в быстро сгустившейся темноте показалась незнакомой и полной неожиданных препятствий. Егор чертыхнулся, зацепившись рукавом рубашки за острый сук, а непривычно молчаливый Сашка дважды поскользнулся на мокрой от росы траве.
- До завтра, - попрощался с друзьями Богдан.
Егор хлопнул Сашку по плечу.
- Чё, на том же месте, в тот же час?
Тот буркнул сначала что-то неразборчиво, затем добавил:
- Как обычно.
Сашка долго не мог заснуть, всё ворочался на постели. Потом решительно встал. Подгоняемый нетерпением и внутренним нервным зудом весь путь к дому помещика проделал в быстром темпе. Мальчик не обращал внимания ни на пугающий крик филина, ни на злобный лай бродячих псов, ни на вымокшие по колено брюки. Ему казалось: он еле движется, почти стоит на месте, будто во сне. Сашка установил один большой фонарь на краю проёма в подвал, второй на нижней ступеньке лестницы. Узкий луч света выхватывал из темноты всё новые и новые сокровища, мальчик торопливо запихивал в мешок какие-то блюда, свёртки, покрытые слоем пыли, почему-то мягкие коробки и ящички. К моменту, когда первые лучи пробились сквозь ажурные кроны деревьев, Сашка успел перетаскать изрядную часть клада в укромное место. Он провёл сломанной веткой по дорожке из примятой травы - вроде бы стало незаметно что тут кто-то ходил и припустил к дому.
- Рыжий! - сквозь сон услышал он. - Мы тебя ждали, ждали. Ну, ты блин и соня.
Сашка, чувствуя усталость и ломоту в мышцах, оделся и вышел на улицу.
- Здоров ты поспать, - развеселился Егор, глядя на помятое лицо друга.
В отличие от Сашки у ребят было приподнятое настроение. Он плёлся за ними, зевая и не отвечая на их шуточки. Возле входа в подвал друзья остановились, с удивлением разглядывая дорожку из щепок, трухи и пыли, тянущуюся в кусты.
- Что за фигня?
Сашку бросило в жар, потом заныли зубы. То, что в темноте казалось просто примятой травой, при ярком дневном свете выглядело весьма красноречиво.
- Не понял, нас что, обокрали? - поднял густые брови Богдан.
За ним по необычной дорожке отправился и Егор. Сашка обречённо потащился следом. Минут через пять он услышал смех.
"Чего это они?" - оторопел Сашка и, сделав усилие, прибавил шаг.
За кустами боярышника в кучу были свалены рулоны истлевшей материи, сопревшие ковры, трухлявые ящики, в дыру одного из них высыпалось несколько чуть поблескивающих ложек. Как апофеоз, кучу украшали картины с облезшей краской.
- Интересно, кто тут ночью постарался? - Богдан приподнял большое тусклое блюдо. - А вчера оно нам показалось золотым.
Сашка разочарованно смотрел на "сокровища". Предательская краска заливала лицо и шею. К счастью, друзья не обращали на него внимания.
- Айда в подвал. А вдруг всё-таки что-то ценное отыщется, - предложил Егор и полез через проход в кустах обратно.
Оказалось, весь дальний угол подвала заставлен мебелью. Раньше, видимо, она была необыкновенно красива. Даже сейчас через серо-зелёную плесень просматривалась позолота и лак.
Виновата сырость, - Богдан провёл рукой по мокрой стене. - Не мог Соколовский построить сухой подвал, всё сгнило к чёртовой матери.
Егор заступился за помещика.
- А он и был сухой, пока дом не разорили. Видишь, трещины в камнях...
Сашка без сил опустился на нижнюю ступеньку лестницы.
Его мечты о богатстве тоже рассыпались в прах. Кроме серебряных ложек, чайного сервиза и, может, еще пары-тройки статуэток ничего ценного больше не обнаружилось. К разочарованию примешивалось чувство стыда: он собирался обокрасть друзей. Вероятно, они уже об этом догадались.
Егор помог Богдану вынести посуду наверх. Коснулся поникшей головы Сашки.
- Рыжий, хорош расстраиваться. Сервиз тоже денег стоит. Чашки тоненькие, красивые. Продадим, мотоцикл купим.
Сашка посмотрел на него и вздохнул:
- К чёрту эти клады. Больше я за ними не ходок. - А про себя подумал: "Такое мурло изнутри вылезло, самому тошно".
Он не заметил, как переглянулись друзья. Богдан показал Егору большой палец.
Тихо плещет волна, набегая на берег пустынный! Хорошо нам с тобой! Мы по пляжу неспешно идём! Ухо ловит, какой-то мотивчик забытый старинный И, на зов его тихий, мы, как под гипнозом, бредём!
Мыс минули! За мысом – белеет домишко! На террасе, чего-то, негромко поёт граммофон! «Неужели – Утёсов?!» - в мозгу промелькнула мыслишка! Заводили, когда-то, и мы, свой большой патефон!
Все сомненья исчезли, когда подошли мы вплотную. Раструб пел: «… когда её совсем не ждёшь!..» Я, как во сне – любимую целую!!! А он поёт: «… так удивительно хорош!..»
Да! « …Сердце! Тебе не хочется покоя!..» И возраст - не помеха нам в любви! Наверно, тот, кто слушает такое, Хранит и в старости, в себе, её огни!!!
И, как бы, в подтверждение догадки, Из дома на террасу вышел дед! Его одежду украшали латки, А на плечах болтался старый плед!
Возвращение в прошлое! (Отрывок) Автор: Геннадий Анненков
Цветной телевизор появился после каникул, в середине января. Однажды под вечер Журка явился от Иринки и услышал в комнате шум, весёлые голоса и песню.
На месте старого телевизора стоял новый – большущий, на тонких растопыренных ногах. Мама стояла над ним, согнувшись, как над стиральной машиной. Отец, сидя на корточках, двигал рычажки и крутил регуляторы. На выпуклом экране, дёргаясь то ли от помех, то ли от вдохновения, рвали струны электрогитар волосатые парни в алых рубашках. Рубашки были нестерпимо огненные. Гитары – разноцветные.
– Вот это палитра. Как у Иринкиного папы, – сказал Журка.
Мама и отец повернули к нему весёлые лица. Отец спросил:
– Ничего машина, а?
Журка видел, как в маминых глазах метнулось беспокойство. Сказал куда-то между мамой и отцом:
– Ничего. А какая марка? – "Радуга-семь," – сообщил отец гордо, будто сам разработал эту систему.
Мама облегчённо сказала:
– Саша, переключи на вторую программу. Мне показалось, там краски бледнее. Отчего это? – Потому что местная студия. Халтурщики, – отозвался отец и защёлкал переключателем.
Заметались полосы и зигзаги, потом на экране возникла солидная розоволицая дама и сказала круглым, авторитетным голосом:
– …а вопрос это совсем не простой. Одни говорят – школа, другие – семья, третьи – они сами. Едва ли можно ответить на это однозначно. Целый комплекс причин заставляет нас думать, что…
Дама была похожа на директоршу Журкиной школы – спокойную и не сердитую Нину Семёновну. И говорила она, кажется, тоже что-то педагогическое…
– Давай переключим, – сказал отец. – Сейчас хоккей… – Подожди, подожди, тут что-то интересное… – Мама взяла с телевизора газету с программой. – Что это за передача?.. Ага, "Подросток – проблемы и тревоги". Журка, это про тебя… – Разве я подросток? – сказал Журка. – А кто же ты? – удивился отец.
Журка не ответил бы, но мама тоже смотрела вопросительно, и он сказал ей полушутя:
– Подросток – это во! Ростом с тебя. А я ещё малое, недоразвитое дитя. – Недоразвитое – это верно, – засмеялась мама и хотела взъерошить Журке волосы, но он увернулся. Опять взглянул на экран. Розовощёкая тетя продолжала беседу: – …однако при всех спорах нельзя забывать, что без благотворного, здорового влияния семьи полноценное воспитание становится крайне затруднительным. А чему могут научить детей люди, которые не только забывают о своём отцовском и материнском долге, но зачастую вообще теряют человеческий облик?.. У нас есть киноплёнка, отснятая недавно в городском медвытрезвителе. Чувство тревоги и возмущения вызывают эти кадры…
Журка увидел длинное помещение с барьером, скамейки вдоль стен, поникших людей на этих скамейках. Два милиционера с очень красными петлицами на шинелях вежливо вели какого-то дядьку – он заплетал ногами. Потом на экране возникло женское лицо – измятое морщинами, с маленьким беспомощным подбородком. В морщины скатывались и терялись в них мелкие слезинки. К мокрым от слёз щекам прилипали кончики растрёпанных волос. Слегка изменённый, но знакомый голос розоволицей дамы произнёс:
– Её привели сюда по требованию соседей. Соседи же рассказали нам, что у этой женщины есть десятилетний сын. Однако дома его в этот поздний час не оказалось… Скажите, пожалуйста, где сейчас ваш мальчик?
Плачущая женщина заморгала, на лице проступили тревога и жалость.
– Гуляет он, сыночек мой, к товарищу пошёл… – хрипловато и бормочуще заговорила она – Он вот придёт, а я… – А вас не беспокоило, почему его до сих пор нет дома? Неужели вам всё равно, что с вашим сыном?
Лицо у женщины сморщилось, и слёзы потекли сильнее.
– Как же всё равно-то! – воскликнула она неожиданно тонким голосом. – Это же сыночек мой, я же его люблю, сыночка моего. Как же вы такое говорите! Ведь он же у меня один, сыночек-то…
Журка растерянно оглянулся на маму. В её глазах – очень больших и слишком блестящих – встревоженно мигали два крошечных цветных экранчика. Мама сжала спинку стула и тихо сказала:
– Ну что же это… Разве можно показывать такое? Ведь она же мать… А если мальчик увидит? А что ему завтра скажут в школе?
Журка опять взглянул на экран и болезненно зажмурился – от мучительной неловкости и ощущения вины. У людей беда, а он смотрит по цветному телевизору, как кино.
"Переключите!" – хотел сказать он, но в горле нехорошо защекотало. Он открыл глаза и увидел на экране снова коридор со скамейками. По нему два человека с красными повязками вели высокого мужчину без шапки. Под лампочками блестяще отливали седые прядки. Мужчина резко дёрнул плечом, освободил из пальцев дружинника локоть и зло сказал:
– Не держи, я на ногах крепко стою. Вы ещё ответите…
Что-то громко и возмущённо разъяснял голос дамы, ведущей передачу. Журка не понимал ни слова. Он закусил губу и беспомощно стиснул кулаки.
– Господи… – шёпотом сказала мама. Журка понял, что она смотрит на него отчаянными глазами. Она тоже узнала.
серо- зелёный шар земной, седые облака, серо-пятнистых скал гранит, негромкая река, дорога серая несёт неброское авто сквозь зелень леса, поле, сад, как будто бы в кино, сквозь серость улиц и громад, сереющих вдали, и серых мыслей невпопад о том конце земли, где луч зелёный в тишине и солнце над водой, и кто-то ждёт, и слился взгляд с зелёною волной.
Серо-зелёное Автор: Сергей Сис
— Мы можем договориться. Отдай нам пленников, помоги убить Пожирательницу, и мы забудем обиды. Мало того, сделаем тебя одним из ключников, истинных хозяев этого места!
На этот раз губы тролля не шевелились, слова предназначались только мне одному. Самой близкой аналогией действия навыка будет качественный наушник-затычка, в котором может играть громкая музыка, но никто вокруг об этом её не услышит. Идеально для тайных переговоров. И, с недавних пор я тоже так умею…
Активировать Передачу Голоса!
— Да ладно? — И даже заплатим выкуп. Ты получишь право забрать жизни членов рейда. В достаточном количестве, чтобы компенсировать потерю. — Почему вы вообще против нападения на некросов? Разве вы не хотите выбраться отсюда? — Пока мы сидим тихо и достаточно сильны, бессмертные не будут трогать наш Терминал. Если большинство рейдов уйдёт, то мы ослабнем и привлечём внимание. Как думаешь, на кого обрушится их ответный гнев?
Судя по тому, что никто не реагировал на неестественную паузу в переговорах, зрители понимали, что теперь они продолжаются на несколько ином уровне. В конце концов, навык падал с некросов, а значит должен встречаться регулярно…
— Не лучше ли всем вместе прорваться к порталу? — Знаешь, сколько лет я провёл в этом месте? Из башни нет выхода, даже если вы доберётесь до портального круга, то просто сдохнете. Верхние этажи захвачены врагами и лишь здесь, в подвале, игроки могут хоть как-то существовать… — До тех пор, пока нас не уничтожат? — Кому это нужно? Битва давно закончена, сюда просто ссылают неудачников. Если бы победители хотели, то башня давно бы рухнула. Но, как видишь, этого не произошло…
Нарисованная перспектива мне не нравилась. Если я правильно понимаю роль данного места, то за этим последует потеря игроками большей части способностей. За минусом физических трансформаций, магии и тому подобных вещей, которые уже стали частью собственной силы…
— И почему? — Кто знает? Быть может, если Вавилонская Башня падёт, то на её месте появится новая? Или, возможно, кто-то всё ещё защищает сердце этого места? Для того, чтобы узнать точный ответ, надо подняться на вершину, но я не готов отдать жизнь ради пустого любопытства…
Иначе говоря, мне предлагался выбор между относительно спокойной жизнью и попыткой вырваться, которая с высокой долей вероятности закончится гибелью. Впрочем, есть ещё и третий — провести здесь десятки, а то и сотни лет, копя силы, а затем попробовать вырваться. Если битва длится уже тысячи лет, вряд ли она закончится в ближайшее время. И шансы на успех такого плана выглядели гораздо лучше, но…
— У меня есть встречное предложение. Оставь в покое Пеймон, поддержи наш поход, помоги захватить портал, и я отдам тебе сердца. Никто ведь не заставляет вас идти вместе с нами дальше… — Что с Марой? Её ты тоже захватил? — Верно. — признал я. — Как и двух твоих разведчиков. Но сердца хранятся в инвентаре и даже если ты меня убьёшь, то не сможешь их получить. Ну, что скажешь?
Внимание! Вы находитесь в Пространственном Барьере!
— Не подходит. — теперь Шуш уже не использовал передачу голоса. — Но я дам тебе последний шанс. Отдай пленников, их вещи, и мы позволим тебе уйти. Ну, что скажешь?
Тёмные стены до самого потолка отсекли нас от зрителей и, что важнее, захватывали лишь часть озера. И, тем самым, оставляя меня одного против двух неполных рейдов — эльфы тоже оказались внутри. Не самый выгодный расклад...
из книги Петра Николаевича Жгулёва - Башня (ex. Архонт)
Моя женщина - тёмная ночь, Вновь пришла позабыв про вчера, На закате крыльями прочь Прогнала светлый день со двора. Тихо в комнате, стены молчат, Отражая от лампы оттенки, Только с тёмной ночи напрокат Я снимаю несбитые пенки. И хрипит голос мой в разнобой, Разбудив в одночасье все нервы, Шепчет женщина - ночь я с тобой До утра, как всегда буду первой. Обнимая прохладой своей, Распластавшись на мягкой постели, Моя женщина, как сто свечей Зажигает во мне параллели.
"Моя женщина-темная ночь" Автор: Стихи для души
Шопенгауэр любил размышлять бессонными ночами, когда любопытные звёзды подглядывали в наклонное окно мансарды. Шопенгауэр был философом, хотя числился старшим сторожем, а представлялся управляющим делами. Звали его Василий Васильевич. Философия его заключалась в одной фразе: «Всё зло - от женщин!»
Звучная фамилия и однокомнатная квартира в мансарде принадлежали бывшей жене Луизе. Жену свою он не любил и побаивался. Начальница отдела кадров, девушка второй молодости, дородная и громогласная, сама наметила скромного инженера себе в мужья. Щупленький Вася, тогда ещё Пузиков, не успел опомниться и не посмел сопротивляться. Впрочем, жили мирно, пока не грянул гром.
Несметные прелести Луизы пленили горячего владельца сети чебуречных. Василий, узнав об этом, впал в прострацию и хотел убить соперника. Но соперник когда-то был чемпионом области по греко-римской борьбе. В полутяжелом весе. Результат поединка был вполне предсказуемым. Хорошенько подумав, Василий гордо объявил жене, что бросает её. И почувствовал себя героем. И услышал победный звук фанфар в том месте, где должна быть душа.
От радости, что всё так славно вышло, брошенная супруга переехала в особняк к новому мужу и думать забыла о Шопенгауэре - Пузикове. Василий заскучал. Друзья семьи оказались друзьями Луизы, следовательно - предателями, и он их тоже бросил. Попробовал напиться, но утром чувствовал себя так плохо, что не стал продолжать. Однажды в автобусе на заднем сидении ему попалась забытая кем-то книга. На обложке, там, где пишут имя автора, была его фамилия.
Книга немецкого философа перевернула мировоззрение, хотя прочитать он успел лишь четыре страницы. На пятой глаза сомкнулись, и даже стук выпавшего из рук фолианта не смог его разбудить. Утром находка заняла почётное место на письменном столе, между гипсовым бюстиком Наполеона и настольной лампой времён развитого социализма. Василий Васильевич ощутил себя философом и человеком свободной воли. Он решил впредь остаться холостяком и мстить женщинам, которые попадутся на его пути.
Философ бросил свой завод, где его недооценивали, и принял предложение своего бывшего преподавателя химии, а ныне – до обидного богатого человека. Он возглавил обслугу нового дома, состоящую из кухарки, уборщицы и сторожа. Работа была необременительной. Сотрудники были немолоды, добродушны, трудолюбивы, как муравьи, и в постоянном контроле не нуждались. Хозяин, мрачноватый полнеющий вдовец, жил один и гостей не любил. Требований у него было два: не пить и женщин не приводить.
Требования были легко выполнимы. Пить Шопенгауэр не мог, да и с женщинами получалось как-то не очень складно. Нет, он вовсе не жил отшельником. И кухарка, и горничная, и соседка-пенсионерка, которой он периодически вкручивал лампочки, были озадачены его семейным положением. Его знакомили с незамужними по разным причинам родственницами. С некоторыми доходило до интима. Но всё это было не то!
Удел философа – неудовлетворённость. Василий Васильевич, почти прямой потомок гениального немца, вынужден был делить любовное ложе с вульгарными тётками, которые плачут над сериалами и ставят ударение в слове «звонит» в первом слоге. Разве могут они понять глубины и высоты его рассуждений? Разве выйдешь с такой в свет? Свет философ представлял весьма смутно, но чувствовал себя обделённым. Он мечтал о королеве. Только где её найти?
Не королев Шопенгауэр разделил на две категории. Те, которые быстро соглашались на любовные утехи, относились к развратным распутницам. Он покидал их из чувства презрения. Те, которые не соглашались долго, попадали в разряд фригидных дурнушек. Он оставлял их, как бесперспективных. Так или иначе, но бросал он всех. Первым. И наслаждался победным громом фанфар, что трубили внутри.
Шло время, сползал поближе к уху пробор на голове, но ничего не менялось. Хозяйский особняк, нечастая песнь фанфар и ехидная луна в окне. Суровый шеф ценил его исполнительность и аккуратность и хорошо платил. В свободное время хозяин иногда играл с философом в бильярд и слушал молчаливо и внимательно его рассуждения. Василий Васильевич шефа втайне не уважал, считая выскочкой и слабохарактерным человеком, не умеющим жить.
Подумаешь, повезло дяде, налил что-то из пробирочки в колбочку! Краску, к которой грязь не пристаёт, изобрёл! А мусор на даче полгода вывезти не вспомнил! Разметал ветер листочки-то! Ест то, что подаёт повариха. Коньяк, открытый полгода назад, стоит, выдыхается! У хозяина даже не было любовницы! Будь у Василия Васильевича такие деньги, он держал бы десяток секретарш - блондинок, состоящих из пухлых губ, бесконечных ног и пышных бюстов.
В один из погожих мартовских дней Шопенгауэр был отправлен в торговый центр. Проходя мимо какого-то кафе, он увидел объявление: «До конца марта кофе – бесплатно». Упускать такой шанс философ не собирался. Он поспешил войти и огляделся в поисках свободного места. Кафе оказалось суши-баром. Место было одно, за столиком возле окна, где уже сидела худенькая особа с короткой стрижкой. Не спрашивая разрешения, Шопенгауэр плюхнулся в плетёное кресло и замахал рукой, подзывая официанта.
Официант, двухметровый детина с лицом ангела, объяснил, что бесплатный кофе полагается к заказу. Сам по себе он не подаётся. Философ задохнулся от гнева, когда увидел меню! Горсточка риса по цене мешка картошки! Эти жулики заманили его и хотят обобрать! Он начал обличительную тираду, но тут вмешалась женщина, сидевшая напротив.
- Молодой человек, – сказала она официанту, - если не ошибаюсь, мне положен бесплатный кофе? Так принесите его господину. - Как скажете! - ответил официант и умчался выполнять заказ.
Особа вернулась к нелепому обеду, который состоял из комочков риса с начинкой, лежащих на чёрной плоской тарелке, но Василий Васильевич никак не мог остановить поток своего возмущения:
- Я принципиально платить не буду! И дохлую рыбу есть не буду! И обойдусь без вашей помощи! Тоже мне, королева! - Уймитесь! – негромко и властно сказала дама.
Василий Васильевич открыл рот, но не издал ни звука. За одним столиком с ним сидела женщина, похожая на повзрослевшую героиню старого фильма «Римские каникулы». Не принцесса. Королева.
Палочки она держала с непринужденностью истиной аристократки. Возраст её не сразу поддавался определению. Может быть, тридцать. А, может быть, и тридцать пять. Тонкая водолазка и джинсы, какие носят студентки старших курсов, облегали стройную фигуру. Украшений дама не носила. Но гордый профиль, нежная кожа, тонкие пальцы маленьких рук, осанка, голос – всё было в ней достойно короны и трона!
